Подкаблучник

Каждый смотрит и воспринимает действительность по-своему. Окружающий мир отражается в сознании сугубо индивидуально. Ничего нового в этом утверждении нет. И нет, пожалуй, ни одного взрослого человека, не понимающего эту истину. Важно помнить об этом в каждодневном общении и не ждать от окружающих аналогичного твоему восприятия жизни.
Это в теории, но частенько мнения по поводу увиденного не совпадают и тогда возникает раздражение, претензия и даже обида. Расхождения в оценке явлений, людей, событий и ажно, казалось бы, очевидных фактов служат во многом причиной межличностных конфликтов и даже войн.
Отношение далеких и близких людей, окружающих человека, может быть к нему монолитно единодушным или диаметрально различным. Порой парадоксальным в своем восприятии одного и того же человека. Особенно такие разнополюсные оценки касаются знаменитостей, публичных людей. Ненависть к таланту, осуждение и сплетни можно объяснить его яркой индивидуальностью и не схожестью с подавляющим большинством людей.
Бывают уникальные, почти унизительные случаи отношения к гению. Например, некоторые люди и даже, трудно вообразить, близкие называли А.П. Чехова просто нормальным человеком. Что может быть корявее определения великого писателя обыкновенным, сереньким таким персонажем, граничащим с образом Башмачкина. Эдакое высокомерное пренебрежение обусловлено присущей ставкой на эпатажную личность, твердую волю, на лихого героя, ожиданием решительных действий, мятежного поступка и вызова обществу. От доктора ждали если не требовали хирургического скальпеля, зажатого в мощном кулаке, а Чехов был врачом-терапевтом с рукой и длинными пальцами скрипача. Он не оправдывал стандартных ожиданий и не соответствовал образу сверхчеловека, который нарисовали себе некоторые  люди.
В оценке Васи все жители дома были удивительно монолитны - подкаблучник. Что послужило такой оценке трудно сказать, но обитатели двора единодушно воспринимали соседа именно таким. Возможно, такому унизительному определению послужила выдающаяся фигура его супруги Маруси.
Она не была крупной дамой, обремененной лишний весом или значительными, выделяющимися формами. Тем не менее в ней чувствовалась скрытая мощь локомотива способного в любой момент рвануть грузовой состав. В плавных движениях и неспешной грациозной походке ощущалась сила пантеры готовой в любой момент к прыжку. Когда она шествовала, гордо неся свою красивую голову, сохраняя ее в неподвижности как водруженный на подносе драгоценный сосуд, наполненный необыкновенно ценным эликсиром, который недопустимо и даже преступно расплескать, встречные невольно почтительно уступали путь. Имя никак не вязалось с ней.
Таким же диссонансом, противоречащим образу и стилю, вопреки общепринятым ожиданиям голос у нее был не громкий. Правда немного низковат для женщины, что, правда, придавало ему необыкновенную бархатистость и глубину.  Никто никогда не слышал, чтобы она повышала тон.
Вася был молчун. Его приятный полу-бас звучал редко, напоминая урчание огромного кот, и разобрать что он говорил было порой сложно. Люди зачастую терялись, услышав внезапно звук его голоса. Они просто не успевали настроиться на его волну, поскольку говорил он кратко и внезапно, напоминая морзянку нелегала.
Он никогда ни с кем не спорил и не доказывал, но свою точку зрения высказывал спокойно, без давления и желания на ней настоять. Сказал невозмутимо, почти пробурчав короткую фразу себе под нос и всё, производя полное впечатление безразличия к тому – услышали его вообще или нет. Не говоря о том, чтобы вступить в спор отстаивая свое утверждение. А мог вообще молча развернуться и уйти, оставив разгоревшуюся дискуссию после своих слов. Многие считали его «подкаблучность» причиной ухода от споров и ссор. Он никогда никого не обсуждал, а уж тем более не осуждал, что тоже списывали на слабохарактерность и слабость.
Василий был широким в плечах спортивным, подтянутым мужчиной, отличающимся завидным постоянством. В любую погоду он ежедневно ранним утро выходил на зарядку. Ростом он был, пожалуй, повыше Маруси, но в силу необъяснимых причин выглядел рядом с ней чуть ниже.  Он не был суетлив и себя не выпячивал, напоминая чем-то домовитого рака отшельника или бурундука.
Никто и никогда не слышал не то что ссор, а разговора на повышенных тонах между нестандартными супругами. Вася не разу не был замечен бдительными соседями семенящим с сумками в руках следом за женой. Но тем не менее все они называли его за глаза унизительным для мужчины прозвищем. На основании чего был припечатана позорная кличка было абсолютно не ясно. Общего с беспомощным беспозвоночным у него было не больше, чем между барсом и медузой, но за глаза Василия иначе как «подкаблучник» соседи не называли, добавляя порой «типичный». 
Только соседская девчушка Лиза придумала ему собственное смешанное имя Вамуся и называла, обращалась к нему, только так, а не иначе. Скорее всего поводом послужило созвучное прозвище любимой мягкой игрушки - мишутки по имени Мишуся. Вася и не возражал, и частенько баловал малышку сладостями, которые никогда не давал ей тайно. Своих детей у пары не было.
Мужская часть дома относилась к Васе снисходительно позволяя порой высокомерно в разговоре похлопывать его по плечу и даже пробуя перебить. Впрочем, возможностей подобного самоутверждения было мало в связи с неразговорчивостью загнанного, как считали альфа-самцы дома, под плинтус свое властной женой немногословного соседа. Порой Василий негромко высказывался, но очень коротко и четко, рубленными фразами из которых невозможно было при всем желании слушателя выкинуть ни одного слова. Каждое имело свой смысл и вес. Звуки и буквы были чеканно чёткими. Попробовавший его прервать обычно осекался, не доводя до конца свое изречение, а Василий невозмутимо продолжал как будто и не было заминки.
Он никогда не участвовал в обсуждении спортивных событий. Даже горячие новости футбольных баталий выпадали из поля зрения нестандартного соседа, включая мировые чемпионаты, и не делали его участником ожесточенных споров мужчин двора. Вася не знал фамилий знаменитых футболистов за исключением Иванова, о котором, кстати, многие из соседствующих любителей футбола и не ведали. Зато он периодически и с поразительной своевременностью покупал дворовым мальчишкам новый футбольный мяч взамен залетевшему неведомо куда или попавшему под машину старому.
Пожар во дворе разгорелся аналогично любому другому внезапно и как бы сам собой. С причинами потом, разумеется, разбирались, но так точно и не выяснили. Но это и не важно в данном повествовании. Главное, что дом пылал и горел весело, однобоко. Ветер, залетая с одной стороны дома, выдувал пламя и дым с противоположной.
Жильцы, выскочившие одетыми кто во что горазд, стояли растерянно в стороне и удивленно наблюдали исчезновение прямо у них на глазах дома. Не абстрактного жилища, ни архитектурного сооружения, а собственного крова над головой, семейного гнезда, места в котором человек чувствует себя защищенным, где была возможность расслабиться, жить, любить. Некоторые держали в руках что попало - у кого-то сумка или даже чемоданчик не понятно с чем (очень даже может быть что пустой), у иного беспорядочно смешанная и перекинутая через плечо одежда, третий с подушкой.
Василий, как и все стоял и недоумевающе смотрел на огонь, который вопреки бытующему мнению не успокаивал и не радовал. Сосед почему-то в спортивном костюме, находящийся поблизости, лихорадочно рыскал вокруг растерянно виновато ищущими глазами. Осмысленности в них было не больше, чем глазах прижавшейся к Марусиным ногам дворовой кошки. Соседка спросила мужа о дочке и тот лишь промычал что-то невразумительное в ответ. Самым выразительным оказался жест разведенными руками. Соседка завопила. Мужчина не в силах преодолеть инстинкт самосохранения стоял окаменевший с белым лицом, напоминая алебастровый памятник спортсмену в парке.
В суетном оживлении и дружном призыве помощи никто вокруг не заметил, как Вася, накрывшись неведомо откуда взявшимся у него одеялом, исчез в подъезде. Огонь хозяйничал на верхнем этаже и вырывался протуберанцами в оконные проемы уже во все стороны. Этажами ниже густо валил дым. Где-то вдалеке послышался завывающий звук сирены, напоминая стаю волков приближающихся к намеченной жертве.
Еще более возбужденные и возрадовавшиеся долгожданной определенности, приближающемуся спасению погорельцы радостно загалдели. Только Маруся и родители Лизы стояли безмолвно и неподвижно.
 Некоторые жильцы будто свалившись в реальность стали возбужденно спрашивать где Вася, Лиза. Ответ последовал быстро - они появились на крыльце подъезда проявившись в преследующем их дыму. Девочка была на руках у мужчины и казалась уснувшей немного угорев. Оказавшись на свежем воздухе, она встрепенулась и обхватив руками шею спасителя стала ошарашенно озираться, взглядом человека разбуженного и приходящего в себя от глубокого сна. Встряхнув головой, она без малейшего перехода, уточняющих вопросов огорошила всех негромким восклицанием:
- А мишку моего, Мишустика спасли?
Вася передал Лизу зареванной матери и метнулся опять к подъезду. Маруся закричала. Соседи впервые услышали ее крик. Никто из них и никогда не слышали такой пронзительный, отчаянный вопль. Не мудрено. Мощь призыва, безысходная пропасть отчаяния, сила любви, призрачная надежда переплелись в нем.
Мужчина, не оборачиваясь быстро удалялся и только сделал успокаивающий, останавливающий жест. Многим показалось что он как бы взмахнул на прощание. Людской гвалт утих.
Васю нашли на следующий день. Видавших виды пожарников поразило то, что он был абсолютно чистым, бел следов ожогов, сажи и даже ресницы не обгорели на спокойно закрытых глазах безмятежного лица.  В одной руке он держал плюшевого мишку, а в другой почему-то один Марусин туфель с обгоревшим каблуком.