Майкл Хайкин. Молодой Кальвин

МОЛОДОЙ КАЛЬВИН
Майкл Хайкин

Мое служение... должно быть для меня дороже собственной жизни.
 Жан Кальвин, предисловие к своему комментарию на 2 Фессалоникийцам1

«Я не горю желанием говорить о себе»

В какой-то момент в самой ранней публикации Жана Кальвина после его обращения, Psychopannychia, трактате 1534 года против анабаптистской доктрины
сна души, французский теолог размышлял о том, какова жизнь без спасительного знания о живом Боге. Хотя его комментарии не являются автобиографическими по форме2, их можно, как указал Хайко Оберман, интерпретировать как комментарий к его собственной жизни до его обращения: Хотите узнать, что такое смерть души? Это быть без Бога, быть покинутым Богом, быть предоставленным самому себе.. . . Поскольку нет света вне Бога, который освещает нашу тьму, когда Он забирает Свой свет, наша душа, безусловно, слепа и погребена во тьме; наша душа нема, потому что она не может исповедоваться и
взывать, чтобы принять Бога. Душа глуха, потому что не может слышать Его голоса. Душа искалечена, потому что не имеет опоры на. Бога.3
Вовсе не удивительно, что Кальвин скрыл свой опыт таким образом, поскольку из всех реформаторов он был наиболее неохотным в обсуждении подробностей своей жизни в работах, предназначенных для публичного использования. Как он сказал кардиналу Якопо Садолето (1477–1547): «Я не горю желанием говорить о себе». 4 Он, как метко выразился Оберман, «не любил самораскрытия». 5 С его стороны, есть только два основных источника подробностей о его жизни до обращения, а именно разделы из
его Ответа Садолето (1539), которые нужно использовать с осторожностью, поскольку
они не являются явно автобиографическими, 6 и разделы из предисловия к его Комментарию к Книге Псалмов (1557). 7 Случайные замечания здесь и там в других отрывках в трудах Кальвина, и некоторые из них отмечены ниже, помогают заполнить некоторые пробелы его ранней жизни, как и биография французского реформатора, написанная его другом и коллегой по служению Теодором Безой (1519–1605).
Беза написал два жизнеописания своего друга и наставника. Первое увидела свет через три месяца после смерти Кальвина в 1564 году.8 В следующем году один из коллег Безы, пастор Николя Колладон, опубликовал значительно расширенное жизнеописание
Кальвина, которое основывалось на работе Безы, но включало новый материал.9. Спустя десять лет, после того как Колладон в 1571 году покинул Женеву и отправился в Лозанну,
Беза выпустил переработанную версию своей биографии, но в ней также
широко использовались материалы из работы Колладона.10

«Предназначение для теологии»

Жан Кальвин11 родился 10 июля 1509 года в Нуайоне, Пикардия, на северо-востоке Франции, у Жерара Ковена (ум. 1531) и его первой жены Жанны, урожденной ле Франк (ум. 1515), которых Беза описывал как «широко уважаемых и находящихся в благоприятных обстоятельствах».12 Из городского клерка отец Кальвина поднялся до должности финансового администратора в соборе Нуайона. Однако ссора с властями собора привела к его отлучению от церкви, в таком состоянии он и умер в 1531 году. Мать Кальвина, которую Кальвин, по-видимому, никогда не упоминал в печати,13 умерла, когда Жан был маленьким мальчиком шести лет. Вполне возможно, как утверждают некоторые историки, что его мать была пропитана средневековым римско-католическим благоговением перед реликвиями, поскольку в язвительном трактате Кальвина о реликвиях он вспоминает, как целовал предполагаемый фрагмент руки Анны, матери Марии, в церкви Урскамп, недалеко от Нуайона, куда его могла отвезти мать.14 У Жана также было три брата - старший Щарль (ум. 1537) и два младших брата, Антуан (ум. 1573) и Франсуа, последний умер в детстве, и две единокровные сестры, дочери Жерара от его второй жены.15
Учитывая тесные связи Жерара с церковью, неудивительно, что он изначально хотел, чтобы Жан учился на священника. Фактически, Жерар также направил старшего его брата Шарля в священство, хотя последний оставил его в 1536 году.16 «Мой отец», - вспоминал Кальвин в конце 1550-х годов, - «предназначал меня в юном возрасте для теологии».17 Поэтому в 1523–1528 годах молодой Кальвин отправился в Париж, чтобы получить степень магистра искусств, которая в конечном итоге привела бы к богословским исследованиям и священству.
Благодаря связи отца с церковью Кальвин смог оплатить свое обучение из различных церковных бенефициаров, которые он получил в детстве и подростком - одно из злоупотреблений средневековой церкви. В Париже он сначала учился в течение трех месяцев в Коллеж де ла Марш, где он совершенствовал свои навыки в латыни под превосходным руководством Матюрена Кордье (1479–1564). Кальвин позже признал свой
долг перед Кордье, когда в 1550 году посвятил свой Комментарий к Посланиям апостола Павла к Фессалоникийцам своему старому учителю: "Именно под вашим руководством я поступил на курс обучения и добился прогресса, по крайней мере, в той степени, чтобы принести некоторую пользу Церкви Божией. Когда мой отец послал меня мальчиком в Париж, я освоил только основы латыни. Однако на короткое время вы были наставником, посланным мне Богом, чтобы научить меня истинному методу обучения, чтобы впоследствии я мог стать немного более сведущим. ... Я хотел засвидетельствовать потомкам, что если люди извлекут какую-либо пользу из моих трудов, они должны знать, что в какой-то степени вы несете за них ответственность.19
После этого короткого периода, который можно было бы рассматривать как подготовительные занятия в Коллеж де ла Марш, Кальвин отправился в грозный Коллеж
де Монтегю. Это учреждение, основанное в 1314 году и возрожденное в конце XV
века после периода упадка, было хорошо известно как своим богословским консерватизмом, так и строгой дисциплиной. В целом, Коллеж де Монтегю был отмечен «узколобой и мелочной ортодоксальностью», что привело к яростному сопротивлению и преследованию зарождающегося французского протестантизма.20 Образ жизни, насаждавшийся в стенах колледжа, хорошо прослеживается в его описании голландским
гуманистом Дезидериусом Эразмом (1466/1469–1536), который, размышляя о
пребывании в колледже в 1495 году, вспоминал это место как «грязное, унылое, негостеприимное, пропитанное отвратительнейшими запахами и [и] покрытое комками грязи». Как он продолжал, «я ничего не вынес оттуда, кроме тела, отравленного
зараженными жидкостями»!21 Примечательно, что другая ключевая фигура
этой эпохи, а именно лидер Контрреформации Игнатий Лойола (1491–1556), столь же известный, как Кальвин, своей дисциплинированной жизнью, также учился в этом колледже, хотя и сразу после француза.22
Много было написано о философских и теологических влияниях, которые сформировали Кальвина во время его пребывания в Монтегю,23 но правда в том, что нет никаких документов от Кальвина того периода, которые могли бы точно определить точную природу этих влияний. Был ли стоицизм одним из них, как предположил Александр Ганоци?24 Первая книга Кальвина была комментарием к трактату философа-стоика Сенеки (ок. 4 г. до н. э. – 65 г. н. э.), и в XVI веке Сенека считался
стоиком с отчетливой симпатией к христианству. Или же августинское богословие Григория Римини (ок. 1300–1358) оказало большое влияние, как утверждал Алистер Макграт?25 Чтобы представить вещи в перспективе, Оберман отметил, что Кальвин никогда не упоминал Григория, и даже Макграт признает, что в конце концов «мы не знаем наверняка, чему именно учился Кальвин в Монтегю; мы не знаем, у кого он учился (за очевидным исключением Кордье) или какие лекции он посещал; мы даже не знаем, какие книги он читал».26. Такая неопределенность относительно идей и книг, формировавших Кальвина в период его становления, не означает, что Кальвин не обязан интеллектуально элементам средневекового мира, но это означает, что заявления о таких влияниях должны быть сделаны с большой осмотрительностью.27
Французский историк Ричард Штауффер также отметил, что Кальвин во время
своего пребывания в Париже, должно быть, был в какой-то степени осведомлен о присутствии евангелистов во Франции. Евангелисты были преданы мученической смерти в 1525 году - например, Жан Штелен, монах-августинец, был сожжен в январе в
Метц и францисканец, принявший лютеранские идеи, вполне возможно, некий Пьер де Сбивиль, пострадали и умерли на костре в Гренобле. И евангелисты также приняли мученическую смерть в 1526 году - Жак Пован был убит в самом Париже на площади Грев в августе того же года.28 А в 1524 году сестра короля Франции Маргарита Ангулемская (1492–1549), самая влиятельная женщина во Франции после королевы-матери, опубликовала книгу, в которой решительно заняла позицию лютеранской доктрины оправдания только верой.29 Но нет никаких доказательств того, что в этот момент Кальвин имел хотя бы малейший интерес к присоединению к делу Реформы.

«Призван обратно... изучать право»

Получив степень в области свободных искусств в 1528 году, Кальвин был готов начать свое формальное обучение богословию, но этому не суждено было случиться. Хотя его отец всегда намеревался, чтобы его сын стал священником, как и его старший брат, но
внезапно он передумал и поручил Жану заняться юриспруденцией и переехать в Орлеан, чтобы учиться в ведущем тогда французском университете юридических наук. Позже Кальвин описал эту внезапную перемену в своей жизни следующим образом: Когда он [т. е. отец Кальвина] увидел, что наука права делает тех, кто ее возделывает, богатыми, он изменил свое мнение в надежде на материальную выгоду для меня. Так случилось, что меня позвали вернуться и прекратить изучение философии, чтобы изучать право.30
Кальвин учился в Орлеане с 1528 по 1529 год, а затем перевелся в Бурж еще на два года юридических занятий, с 1529 по 1531 год. Главной причиной этого переезда был приезд в город Бурж известного итальянского юриста Андреа Альчиати (1492–1550).31
Юридические знания, полученные в этот период сосредоточенного обучения, дали
Кальвину постоянный интерес к природе права и правосудия, инструментам для создания институтов в Женеве, которые служили бы продвижению Евангелия, и мастерству чтения текстов в свете их литературного и языкового контекста.32 Что также особенно важно в
этом переходе к праву, так это тот факт, что одним из наставников Кальвина как в
Орлеане, так и в Бурже был немецкий ученый по имени Мельхиор Фольмар (1497–1560), который был приверженцем евангельской точки зрения Мартина Лютера. (1483–1546).33 Именно в Бурже Фольмар начал преподавать Кальвину греческий язык, что открыло
будущему реформатору богатства Нового Завета.34 Примечательно, что многие современники Кальвина относились к изучению греческого языка с глубокими опасениями. Как выразился один писатель: «Мы должны избегать [греческого] любой ценой, ибо этот язык рождает ереси. Особенно остерегайтесь Нового Завета на греческом языке; это книга, полная шипов и колючек!»35 В 1530 году факультет теологии в Париже дошел до того, что осудил идею о том, что невозможно понять Писание без знания исходных языков, на которых оно было дано.36 Кальвин, с другой стороны, пришел к пониманию, что знание греческого языка необходимо для любого, кто желает стать глашатаем Евангелия.37. Симон Гринеус (1493–1541), обаятельный профессор греческого языка в Базельском университете, помогал ему лично углубить свое понимание греческого языка, когда Кальвин жил в Базеле с 1535 по 1536 год.38
В какой степени Фольмар мог разделять свою веру с Кальвином, неизвестно.39 Когда Кальвин в предисловии к своему Комментарию ко 2 Коринфянам отметил, что он обязан Фольмару основами греческого языка, он не упомянул о богословских вопросах.40 Фактически, есть явные свидетельства того, что в то время Кальвин все еще был серьезно предан Римской церкви.41 В характере Кальвина была глубоко консервативная черта. Как он признался в своем ответе Садолето, « с величайшим трудом я был вынужден признать, что всю свою жизнь пребывал в невежестве и заблуждении». 42
После изучения права Кальвин вернулся в Париж, где узнал, что его отец серьезно болен. Он поспешил в Нуайон, чтобы быть с ним в его последние дни. Его отец столкнулся с римско-католическими властями двумя годами ранее, в ноябре 1528 года, когда отказался отдать местному епископу бухгалтерские книги для собора. Неясно , был ли он виновен в проступке или его гордость была задета сомнением в его честности. 43 Он был отлучен от церкви и, таким образом, умер, не примирившись с Римской церковью.44 Повлияло ли это на размышления Кальвина о Римской церкви и ее дисциплине, неясно.
Через год после смерти отца вышла в свет первая публикация Кальвина - «Комментарий к «De Clementia» Сенеки.»45 Эта публикация, финансируемая из его собственных средств,46 является явным указанием на то, что интеллектуальные корни Кальвина следует искать в гуманизме эпохи Возрождения, чей сторожевой клич, в своем желании обновить определенные аспекты средневековой цивилизации, был ad fontes, «назад к источникам», в частности, к источникам западной культуры в древнем греко-римском мире.47 Аллан Мензис отмечает, что знание Кальвином классики в полной мере проявилось в этом первом начинании в мире печатной культуры: Кальвин «показывает, что знаком со всей греческой и латинской классической литературой, упоминая 155 латинских авторов и 22 греческих, и цитируя их с пониманием».48. По провидению Божьему эта страсть эпохи Возрождения к поиску мудрости в прошлом дала бесценное руководство гуманистическим ученым, которые, подобно Кальвину, пришли к принятию евангельских убеждений: источники обновления церкви могли быть найдены только у первоистока христианской веры, Священного Писания. Как позже заметил Кальвин, учение реформаторов вернулось к «источнику» христианства и, как бы очищая от шлаков, вернуло его к изначальной чистоте»49.
Следы Кальвина между публикацией его гуманистического трактата в апреле 1532 года и его переездом обратно в Париж поздней осенью 1533 года проследить нелегко. Он вернулся в Орлеан, чтобы получить юридическое образование. И в какой-то момент 1533 года в его жизни произошла самая большая перемена, когда, по его словам, «Господь озарил [его] сиянием [Своего] Духа»50, и он присоединился к рядам реформаторов.

«Вкус и знание истинного благочестия»

Дата обращения Кальвина является одной из самых спорных тем в науке о Реформации. Когда это произошло? Т.Паркер  утверждал, что это 1529–1530 годы, и эту датировку разделяют и многие другие ученые, в том числе Дж. И. Пакер.51 Однако традиционно датой считается 1533 год, и эта дата по-прежнему пользуется сильной
научной поддержкой.52 Хотя у нас нет неопровержимых данных, позволяющих
определить время обращения Кальвина, сам Кальвин обсуждал характер своего обращения в двух местах - в своем ответе Садолето и в предисловии 1557 года к своему комментарию к Книге Псалмов - и из них последнее более важно.53
В своем предисловии, упомянув о желании  отца, чтобы он стал юристом, Кальвин утверждает: "Бог, тайным водительством Своего провидения направил мой путь
в другую сторону [а не в сторону изучения права]. Во-первых, когда я был слишком
сильно привязан к суевериям папства, чтобы легко вытащить меня из такой глубокой трясины, внезапным обращением Бог усмирил и сделал обучаемым [domta et rangea ; docilit;] мой ум, уже более жесткий, чем подходил моему возрасту. Поэтому, получив вкус
и знание истинного благочестия, я горел таким желанием продолжить свое обучение, что, хотя я и не бросал другие предметы, у меня не было к ним рвения. Менее чем через год все, кто искал более чистого учения, начали приходить ко мне учиться, хотя я был
новичком и начинающим.54
Шесть аспектов этого кратко сформулированного теологического размышления о
спасительной работе Бога в жизни Кальвина требуют комментария.
Во-первых, Кальвин действительно излагал исторические обстоятельства, посредством которых Бог вывел его из состояния духовной смерти к живой вере в Бога. Александр Ганоци, однако, отрицал, что этот текст следует читать в первую очередь как историческое повествование об обращении Кальвина. Скорее, его следует рассматривать как богословское размышление с точки зрения зрелой теологической мысли Кальвина. Например, утверждение Кальвина о том, что он претерпел «внезапное обращение», - это -заявление, сделанное по богословским причинам, чтобы подчеркнуть обращение как Божественное чудо. Ганоци считает, что основные источники о жизни Кальвина с 1530-х годов подтверждают  это и показывают, что отход Кальвина от Римской церкви был «постепенным духовным развитием». 55 Несомненно, рассказ Кальвина о своем обращении не свободен от богословской интерпретации, и, как утверждал Ганоци, Кальвин здесь включил подробности своего обращения, чтобы помочь объяснить его призвание стать служителем слова в Женеве. Но ничто из этого не умаляет историчности его рассказа об обращении.56. Более того, показательно, что Кальвин включил историю своего обращения в более крупный блок текста, который подробно описывает исторические события и рассказывает, как Кальвин оказался вовлеченным в Женевскую Реформацию.
Во-вторых, Кальвин помнил, что до своего обращения он был «слишком сильно привязан к суевериям папства, чтобы его можно было легко вытащить из такой глубокой трясины». Кальвин не уточнил, какие суеверия он имел в виду, но, сравнивая их с болотом, он указывал, что освобождение от этих искажений христианской истины
и «матрицы позднесредневековой религии» могло произойти только через внешнее средство.57 Кальвин не упомянул о человеческих инструментах, через которые он мог услышать Евангелие: возможно, это был Фольмар; или его двоюродный брат Пьер Оливетан (1506–1538), который перевел Новый Завет на французский язык и которого Беза ошибочно считал ключевой фигурой, через которую Кальвин «познакомился с
реформатской верой»58; или ранний протестантский мученик Этьен де ла Форж, у которого Кальвин останавливался во время пребывания в Париже59. Он также не упоминал о человеческих писаниях, которые он, должно быть, читал, например работах Мартина Лютера,.60 Но это типично для Кальвина и реформатской веры: акцент на абсолютном суверенитете Бога в спасении. Таким образом, Кальвин мог заявить в своем трактате «Вечное избрание Бога» (1562): «Не в нашей власти отвратить себя от нашей злой жизни, если Бог не изменит нас и не очистит нас Своим Святым Духом». 61 Или,
как он выразился в своем «Ответе Садолето», ссылаясь на то, как он пришел к
пониманию того, что спасение возможно только по благодати: «Ты, о Господь, осиял
меня сиянием Своего Духа». 62
В-третьих, латинское слово, стоящее за словом «внезапный» во фразе «внезапное
обращение», - это subita, что на латыни может означать «неожиданный» или
«непреднамеренный», и это, вероятно, лучший перевод. Другими словами, обращение Кальвина в конечном итоге не было результатом какого-либо желания или намерения Кальвина. 63 Макграт хорошо выразился, когда написал, что это слово «резонирует с оттенками неожиданного, непредсказуемого, неконтролируемого». 64 Одной из природных характеристик Кальвина было сопротивление переменам, как он указал в этом тексте. Но Бог ворвался в его жизнь и, как подразумевает этот отрывок, совершил совершенно неожиданный переворот, который заставил его изменить свои взгляды на Бога и спасение и привел его к принятию евангельского учения как истины. То, что
заставило его колебаться и отказываться слушать евангельских авторов, как он ясно дал понять в своем ответе Садолето, было «уважение к церкви»: Но когда я однажды открыл свои уши и позволил себя учить, я понял, что этот страх умалить величие церкви
был беспочвенным. Ибо они напомнили мне, как велика разница между отходом от церкви и изучением исправления ошибок, которыми сама церковь заражена. Они благородно говорили о церкви и проявляли величайшее желание развивать единство.65
Тот факт, что Макграт поддерживает неисторическую интерпретацию этого отрывка
Ганочи в предисловии к Комментарию Кальвина к Псалмам, не влияет на то, что он говорит об этом термине.
 В-четвертых, обращение для Кальвина означало формирование обучаемого сердца. Как он утверждал, «Бог подчинил и сделал обучаемым [domta et rangea] мой разум, уже более жесткий, чем подходил моему возрасту». Глагол «усмирять» ассоциировался с укрощением диких животных, в частности лошадей, которым требовались узда и удила, чтобы ездить и управлять ими. 66 Это частая метафора в трудах Кальвина, указание на важность, которую Кальвин придавал обучаемости и покорности воле Божьей как центральным факторам в природе библейского христианства, особенно среди тех, кто стремится быть служителями слова. По словам Кальвина, взятым из его комментариев к 1 Кор. 14:31, «никто никогда не будет хорошим учителем, если он не покажет, что он сам обучаем и всегда готов учиться». 67
В-пятых, как отметил Франсуа Вендель, обращение означало для Кальвина «полную смену ориентации» в его учебе. Имея «вкус и знание истинного благочестия», говорит Кальвин, «я горел таким желанием продолжить свое обучение, что, хотя я и не бросал другие предметы, у меня не было рвения к ним». Он утратил страсть к тем исследованиям , которые достигли своей кульминации в его комментарии к «De Clementia» Сенеки. Скорее, его сердцем с тех пор завладело изучение Писания и евангельского богословия.68 Аллан Мензис передает глубину перемен, когда утверждает, что Кальвин теперь «больше не пишет как гуманист, но как тот, кто ведом Словом и кто чувствует вопль, вновь возникающий от крови мучеников, пролитой вокруг него». 69
Наконец, заслуживает внимания язык, который Кальвин использовал здесь для описания аффективного воздействия своего обращения. Существует сильная традиция мысли о Кальвине, которая изображает его холодным и бесстрастным. Но этот рассказ о его обращении - особенно его утверждение о том, что он горел желанием (enflamm;) расти в своем познании Бога  указывает на полную противоположность: у него была необычайно пылкая натура. Фактически, как отметил Джеймс А. де Йонг в исследовании благочестия Кальвина, найденном в его Комментарии к Псалмам, комментарии Кальвина к этой части Священного Писания помогают развеять «упрямое восприятие Кальвина как холодного, рационалистичного, мстительного и отчужденного». Вместо этого можно найти «опытного верующего значительной глубины и теплоты».70 Обращение Кальвина
состояло не только в просвещении; оно влекло за собой не что иное, как
«безоговорочную, всецелую преданность живому Богу».71 Эта пламенная преданность находит образное выражение в гербе или печати Кальвина, на которой изображено сердце на открытой, протянутой руке, с девизом внизу, который гласит: Cor meum tibi offero Domine prompte et Sincerely («Сердце мое я отдаю Тебе, Господь, охотно и искренне»).72

«Все, кто искал более чистого учения»

Талант Кальвина как учителя вскоре был признан. Фактически, по словам самого Кальвина, в течение года после его обращения те, кто искал «более чистое учение», чем учение Рима, были разыскивая его.73 Кальвин не был полным новичком в преподавании. Например, он уже был вовлечен в чтение серии лекций о Сенеке в конце лета или начале осени 1533 года.74 Теперь он оказался частью движения во Франции, которое стремилось к реформе в рамках римского католицизма с начала 1520-х годов. В центре этого
реформаторского движения был библеист Жак Лефевр д'Этапль (ок. 1455–1536).75
К 1520-м годам Лефевр был известен по всей Западной Европе глубиной своих знаний - для многих он был равен не кому иному, как образец гуманистической учености Эразм. Он провел свою раннюю карьеру, погрузившись в аристотелизм и средневековый мистицизм, но после появления его комментария к переписке Павла в 1512 году он стал все более известен как теолог, хотя у него никогда не было формального богословского образования.76 Историки разделились во мнениях относительно того, предвосхитил ли Лефевр лютеранскую доктрину оправдания только верой - Филипп Эджкумб Хьюз говорит, что да; Ричард Штауффер и другие говорят нет77 - но ясно, что Лефевр глубоко
ценил ранние труды Лютера. И в более поздних работах Лефевра, особенно после 1518 года, французский ученый полностью отверг культ святых и другие аспекты того, что он считал испорченным поклонением, присутствующим в средневековом католицизме.78 По словам Безы, Лефевр начал «возрождение чистой религии».79 И все же, хотя некоторые
из учеников Лефевра, такие как близкий друг Кальвина Гийом Фарель (1489–1565), так приняли его критику  средневекового благочестия , что порвали с Римом, другие, следуя за самим Лефевром, не считали этот вопрос справедливым поводом для отделения. Тем не менее, доктринальные убеждения Кальвина относительно истинного поклонения - одного из центральных вопросов Реформации - определенно укоренены в радикальной критике Лефевром позднесредневекового благочестия.80
В 1520-х годах были эпизоды преследований этого реформаторского движения,
некоторые из них были крайне жестокими - свидетельством чему служит мученичество Жака Пована, одного из учеников Лефевра, упомянутого ранее. Другой период
преследований произошел в конце 1533 года после выступления ректора Парижского университета Николя Копа, одного из друзей Кальвина, 1 ноября.81 Выступление, отнюдь не радикальное для позднейших протестантов - хотя в нем и содержались легкие нотки лютеранства, в нем также содержалось обращение к Деве Марии - достаточно потрясли
факультет теологии в Париже, чтобы они вынесли осуждение ему и Копу. Последний быстро уехал из Парижа в Базель, и поскольку власти начали арестовывать тех, кто симпатизировал лютеранским идеям после выступления Копа, Кальвин, известный как друг Копа, также бежал. Беза отметил, что в то время комнаты Кальвина были обысканы и
изъяты различные бумаги, что указывало на то, что он действительно подвергался риску ареста.82
Размышляя об этом времени преследований почти 30 лет спустя в
проповеди на 2-ю Книгу Царств (1562), Кальвин признался, что был в ужасе
и в таком отчаянии, что почти желал себе смерти, чтобы избежать агонии того времени.83
Он нашел безопасность в Ангулеме у друга, Луи дю Тийе, который обладал сказочной библиотекой из нескольких тысяч томов. Кальвин, вероятно, использовал эти работы весной 1534 года, чтобы провести некоторые исследования, которые достигли кульминации в его Psychopannychia, которую он либо написал, либо закончил в Орлеане позже в том же году, хотя публикация этой работы была отложена до 1542 года.84 Беза отметил, что Кальвин также нашел время посетить Лефевра д'Этапля в этот период. По словам Беза, Лефевр «был в восторге от молодого Кальвина и предсказал, что он окажется выдающимся инструментом в восстановлении Царства Небесного во Франции».85 Во время другой поездки в этот год путешествий Кальвин посетил Нуайон, место своего рождения. Записи собора там указывают, что 4 мая 1534 года Кальвин лично отказался от одного из своих бенефициев. Предположительно, он отказался от других в то же время. Любопытно, что Беза не упоминает об этом событии, но оно, вероятно, ознаменовало
окончательный разрыв Кальвина с Римом и его полнокровную приверженность
Реформации.86 Кальвин провел месяцы сразу после этой майской поездки в пути: он отправился в Нарак, где Маргарита Ангулемская, сестра короля, держала двор и всегда была благосклонна к евангелическим взглядам; он вернулся в Париж с большим риском, чтобы встретиться с Мигелем Серветом (1509/1511–1553), который не смог прийти на встречу; и он провел некоторое время в Орлеане.

«Путь Христа тернист»

Осенью того года, когда он работал над последними штрихами Psychopannychia,
произошло событие, которое вывело скитания Кальвина за пределы Франции. Поздним вечером 17 октября 1534 года и ранним утром 18 октября в различных видных местах Парижа, Руана, Орлеана и других французских городов были установлены плакаты, осуждающие мессу как мерзость перед Богом. Движущей силой теологической перспективы человека, стоящего за плакатами, Антуана Маркура, пастора из Невшателя, была сотериология Послания к евреям: Какая нужда в священническом посредничестве мессы, когда Христос принес себя в жертву Отцу на кресте «раз и навсегда» (Евр. 7:27)? Плакат даже был помещен на дверь спальни короля Франциска I!87 Франциск был в ярости. Евангелическое богословие теперь рассматривалось как положительная опасность для государства.88 Менее чем через четыре недели было арестовано более 200 человек, 24 из которых были сожжены как еретики. Среди последних был парижский домовладелец Кальвина, Этьен де ла Форж.
Поэтому Кальвин принял решение покинуть Францию. Он нашел убежище, как и Коп, в швейцарском городе Базеле, куда он прибыл в январе 1535 года. Там были и другие французские евангелисты, в том числе Гийом Фарель и Пьер Вире (1511–1571), который, как и Фарель, родился в Швейцарии и позже, наряду с Фарелем, войдет в число ближайших друзей и коллег Кальвина. Сильное свидетельство того, что Кальвин называл « святыми узами дружбы» между этими тремя людьми, дружбы, начавшейся в это время в Базеле, можно найти в посвящении им Кальвина в его Комментарии к Посланию к Титу:
Я думаю, что никогда в обычной жизни не было круга друзей, столь сердечно связанных друг с другом, как мы были в нашем служении. С вами обоими я исполнял здесь [т. е. в Женеве] обязанности пастора, и  не было никаких признаков соперничества, я всегда, казалось, был с вами одного мнения. 89
Находясь в Базеле, Кальвин также имел время поразмышлять о том, что
произошло во Франции и его последствиях для христианского ученичества. Годы спустя он смог оглянуться назад и увидеть, что Бог делал в его жизни в это время. Несколько слов из его изложения Мтф. 8:19 («И подошел книжник и сказал ему: Учитель! я пойду
за Тобою, куда бы Ты ни пошел») в его Комментарии к синоптическим Евангелиям хорошо выражают эти более поздние мысли о работе Бога в его жизни в дни после его обращения: "Мы понимаем, что он был книжником, человеком, привыкшим к тихому и легкому существованию, к которому относились с уважением, который не был бы ровней ни резким словам, ни тяжелым временам, ни гонениям, ни кресту. Он желает следовать за Христом, но он воображает себе мягкий и приятный путь, жилье со всеми благами, в то время как путь Христа тернист для его учеников; он ведет через бесконечные муки к
кресту... Поэтому мы должны усвоить, что в его лице всем нам сказано не делать диких и безответственных заявлений о том, чтобы быть учениками Христа, не принимая во внимание крест и трудности... Это базовая подготовка, которая принимает нас в Его школу, отвергая себя и поднимая свой крест.90 Кальвин учился в школе Христа, что если он хочет служить Учителю школы всем сердцем, он должен пройти «тернистый»
путь. Говоря современным языком, французский ученый (книжник?) узнавал
цену ученичества и, таким образом, готовился к своей жизненной работе в Женеве.

1. Глава взята из Michael A. G. Haykin, “The Young Calvin: Preparation for
a Life of Ministry,” in Joel R. Beeke, David W. Hall, and Michael A. G. Haykin, Theology Made
Practical: New Studies on John Calvin and His Legacy (Grand Rapids, MI: Reformation Heritage
Books, 2017), chap. 1. Используется с разрешения Reformation Heritage Books. За помощь в получении нескольких источников, использованных при написании этой главы, я благодарен двум дорогим друзьям,доктору Монте Шэнксу и доктору Яну Клэри.
2. De me non libenter loquor. Calvin makes this remark in his Reply to Sadoleto, in CO, 5:389.
3. John Calvin, “Subita Conversio: The Conversion of John Calvin,” trans. Heiko A. Oberman,
in Reformiertes Erbe: Festschrift f;r Gottfried W. Locher zu seinem 80. Geburtstag, ed. Heiko A.
Oberman, Ernst Saxer, Alfred Schindler, and Heinzpeter Stucki, Zwing 19, no. 2 (Z;rich: Theologischer
Verlag, 1993), 2:295n4. For a translation of Psychopannychia, see Tracts and Treatises,
3:413–90. For Beveridge’s rendering of the passage that Oberman has translated, see Tracts and
Treatises, 3:454–5. For the Latin behind this translation, see CO, 5:204–5. For a study of Psychopannychia,
see George H. Tavard, The Starting Point of Calvin’s Theology (Grand Rapids, MI:
Eerd mans, 2000). Also see Bernard Cottret, Calvin: A Biography, trans. M. Wallace McDonald
(Grand Rapids, MI: Eerd mans, 2000), 77–82.
4. Calvin, Reply to Sadoleto, in CO, 5:389.
5. Heiko A. Oberman, Initia Calvini: The Matrix of Calvin’s Reformation (Amsterdam: Koninklijke
Nederlandse Akademie van Wetenschappen, 1991), 7. This article can also be found in Wilhelm
H. Neuser, ed., Calvinus Sacrae Scripturae Professor: Calvin as Confessor of Holy Scriptures
(Grand Rapids, MI: Eerd mans, 1994), 113–54. See also the comments by Bruce Gordon in his
definitive biography, Calvin (New Haven, CT: Yale University Press, 2009), viii–x, 1, 4.
6. Thus Richard Stauffer, “Les discours ; la premi;re personnes dans les sermons de Calvin,”
in Regards contemporains sur Jean Calvin: Actes du Colloque Calvin, Strasbourg 1964 (Paris:
Presses Universitaires de France, 1965), 206.
7. For the relevant portion of the Reply to Sadoleto, I have used the translation by J. K. S. Reid
in Elsie Anne McKee, ed. and trans., John Calvin: Writings of Pastoral Piety, CWS (Mahwah, NJ:
Paulist, 2001), 41–49. Further references to the Reply to Sadoleto are cited as Reply to Sadoleto
with the page number in McKee’s volume. For the Latin, see CO, 5:385– 416. For more detail on
this work, see John C. Olin, ed., A Reformation Debate: John Calvin and Jacopo Sadoleto (1966;
repr., Grand Rapids, MI: Baker, 1976).
For the preface to Calvin’s Commentary on the Book of Psalms, I have used the translation of
Joseph Haroutunian with Louise Pettibone Smith, Calvin: Commentaries, LCC 23 (Philadelphia:
Westminster, n.d.), 51–57. For an older translation, see James Anderson’s translation in Comm.,
4:xxxv–xlix. Мои цитаты и ссылки на перевод Арутюняна и Смита
в дальнейшем цитируются как «предисловие к Комментарию к Псалмам» вместе с соответствующим номером страницы. Для латинской и французской версий предисловия
8. CO, 21:21–50.
9. CO, 21:51–118.
10. CO, 21:119–72. Именно это третье издание жизни Кальвина было использовано в этой главе. Для доступного перевода этой версии см
Theodore Beza, The Life of John Calvin, trans.
Henry Beveridge, in BTM 227/228, August/September 1982, 1–68. This translation is essentially
that of Tracts and Treatises, 1:xvii–c. Quotations are from the translation as found in Banner of
Truth Magazine and are cited as Beza, Life, along with the page number.
11. Французская форма имени Кальвина была Jean Cauvin. Оно стало Calvin через латинизированную форму, которую Кальвин использовал для своей фамилии, Calvinus.
12. Beza, Life, 11. Более подробную информацию о происхождении семьи Кальвина см. 
13. Allan Menzies, “The Career and Personality of Calvin,” in Menzies, A Study of Calvin and
Other Papers (London: Macmillan, 1918), 129.
14. Cottret, Calvin, 10. Though cf. Menzies, “Career and Personality,” 129. For the recollection,
see Calvin, An Admonition, showing the Advantages which Christendom might derive from
an Inventory of Relics, in Tracts and Treatises, 1:329.
15. Richard Stauffer, “Calvin,” in International Calvinism, 1541–1715, ed. Menna Prestwich
(Oxford: Clarendon, 1985), 16; “Notice litt;raire,” in CO, 21:14; Gordon, Calvin, 4.
16. Cottret, Calvin, 11.
17. Calvin, preface to Commentary on the Psalms, 51.
18. For the date, see Ford Lewis Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” in Battles, Interpreting
John Calvin, ed. Robert Benedetto (Grand Rapids, MI: Baker, 1996), 48; Cottret, Calvin, 11.
19. CNTC, 8:331. On Cordier, see Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” 52–53; Cottret,
Calvin, 12–16; Gordon, Calvin, 5–6.
20. Alexandre Ganoczy, “Calvin’s Life,” trans. David L. Foxgrover and James Schmitt, in The
Cambridge Companion to John Calvin, ed. Donald K. McKim (Cambridge: Cambridge University
Press, 2004), 4.
21. Cited by Hans J. Hillerbrand, The Division of Christendom: Chris tian ity in the Sixteenth
Century (Louisville: Westminster John Knox, 2007), 296; Cottret, Calvin, 17. On the college, see
also Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” 48– 49; Alister E. McGrath, A Life of John Calvin:
A Study in the Shaping of Western Culture (Oxford: Blackwell, 1990), 27–31; Cottret, Calvin, 16–20.
22. Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” 49. Ср. замечание Хиллербранда о Кальвине:
“Его темперамент, кажется, предполагает родство ни с кем иным, как с Игнатием Лойолой. Второе
поколение Реформации требовало людей такого типа, блестящих, решительных, хладнокровных.” Hillerbrand,Division of Christendom, 314.
23. Обзор этих исследований и ответ на этот метод исследования см Oberman,
Initia Calvini, 10–19. See also Gordon, Calvin, 6–8.
24. Alexandre Ganoczy, The Young Calvin, trans. David Foxgrover and Wade Provo (Philadelphia:
Westminster, 1987), passim; T. H. L. Parker, John Calvin: A Biography (Philadelphia:
Westminster, 1975), 28. On Calvin’s Seneca commentary, see below. See also the response of Oberman,
Initia Calvini, 13–14, to this suggestion of the influence of Stoicism over the young Calvin.
25. McGrath, Life of John Calvin, 37– 47, passim.
26. McGrath, Life of John Calvin, 36.
27. Для краткого обзора теологов патристики и средневековья, которым
зрелый Кальвин был обязан см Stauffer, “Calvin,” 29. Как отмечает Stauffer, «Хотя Кальвин воспитывался на Библии, его чтение ее было обогащено его поразительным знанием великих авторов христианской традиции». Для более подробной информации см. Ford Lewis Battles, “The Sources of Calvin’s Seneca Commentary,” in Battles, Interpreting John Calvin, 65–89; Anthony N. S. Lane, John Calvin: Student of the Church Fathers (Grand Rapids, MI: Baker, 1999); Jean-Fran;ois Gilmont,John Calvin and the Printed Book, trans. Karin Maag, SCES 72 (Kirksville, MO: Truman State
University Press, 2005), 156–66.
28. Philip Edgcumbe Hughes, Lef;vre: Pioneer of Ecclesiastical Renewal in France (Grand
Rapids, MI: Eerd mans, 1984), 147–50.
29. Stauffer, “Calvin,” 16. Similarly, John T. McNeill, The History and Character of Calvinism
(1954; repr., New York: Oxford University Press, 1967), 109. On Marguerite d’Angoul;me, see
George Saintsbury, “Marguerite de Valois,” The Encyclopaedia Britannica, 11th ed. (New York:
Encyclopedia Britannica, 1910), 17:706.
30. Calvin, preface to Commentary on the Psalms, 51–52. See also Beza, Life, 11.
31. For details about these two law schools and the teachers at them under whom Calvin
studied, see Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” 49–50, 55–58; Cottret, Calvin, 20–24.
32. G. R. Potter and Mark Greengrass, John Calvin (New York: Saint Martin’s Press, 1983), 4;
McGrath, Life of John Calvin, 59; Oberman, Initia Calvini, 38; Randall C. Zachman, John Calvin
as Teacher, Pastor, and Theologian: The Shape of His Writings and Thought (Grand Rapids, MI:
Baker Academic, 2006), 16–17; Gordon, Calvin, 18–22.
33. On Wolmar, see Battles, “Calvin’s Humanistic Education,” 57–58; Helmut Feld, “Volmar
(Rufus), Melchior,” Biographisch-Bibliographisches Kirchenlexikon, ed. Friedrich Wilhelm Bautz
and Traugott Bautz (Herzberg: Verlag Traugott Bautz, 1997), 12:1588–91.
34. See also Menzies, “Career and Personality,” 136–37.
35. Cited by Parker, John Calvin, 21.
36. McGrath, Life of John Calvin, 62.
37. See John Currid, Calvin and the Biblical Languages (Fearn, Ross-shire, Scotland: Mentor,
2006).
38. On Grynaeus, see Alexander Gordon, “Grynaeus, Simon,” Encyclopaedia Britannica, 11th
ed., 11:642. On Calvin’s relationship with him, see also Cornelis Augustijn, Christoph Burger, and
Frans P. van Stam, “Calvin in the Light of the Early Letters,” in Calvinus Praeceptor Ecclesiae:
Papers of the International Congress on Calvin Research, ed. Herman J. Selderhuis, THR 388
(Geneva: Librairie Droz, 2004), 145– 47.
39. For a brief discussion of Wolmar’s possible influence on Calvin’s religious development,
see Dani;le Fischer, “Nouvelles r;flexions sur la conversion de Calvin,” ETR 58 (1983): 216–17.
40. «В первый раз, когда мой отец послал меня изучать гражданское право, именно по твоему настоянию и под твоим руководством я также занялся изучением греческого языка, в котором ты был в то время самым выдающимся учителем... Я до сих пор в большом долгу перед тобой за это, поскольку ты дал мне хорошую основу в основах языка, и это очень помогло мне в дальнейшем». 
CNTC, 10:1.
41. Cottret, Calvin, 24; Ganoczy, “Calvin’s Life,” 5.
42. Calvin, Reply to Sadoleto, 48.
43. Hillerbrand, Division of Christendom, 296.
44. Cottret, Calvin, 24.
45. CO, 5:1–162. For a discussion of this work, see Gordon, Calvin, 22–29.
46. Calvin to Francis Daniel, May 23, 1532, in Letters, 1:31. See also Calvin to Francis Daniel,
1532, in Letters, 1:32.
47. See Alister E. McGrath, The Intellectual Origins of the European Reformation, 2nd ed.
(Oxford: Blackwell, 2004), 125–30.
48. Menzies, “Career and Personality,” 137.
49. Calvin, Reply to Sadoleto, 48.
50. Calvin, Reply to Sadoleto, 44.
51. Parker, John Calvin, 22, 162–65; J. I. Packer, “John Calvin and Reformed Europe,” in
Great Leaders of the Christian Church, ed. John D. Woodbridge (Chicago: Moody Press, 1988),
206, 210.
52. Menzies, “Career and Personality,” 143; Fran;ois Wendel, Calvin: Origins and Development
of His Religious Thought, trans. Philip Mairet (1963; repr., Durham, NC: Labyrinth, 1987),
37– 45; Stauffer, “Calvin,” 18; Oberman, trans., “Subita Conversio,” 283, 283n17; Gordon,
Calvin, 33.
53. Parker, John Calvin, 162.
54. Calvin, preface to Commentary on the Psalms, 52, altered. For the original Latin and
French, see CO, 31:21–22. Для оригинального латинского и французского см. CO, 31:21–22. Этот перевод в первую очередь сделан с французской версии, хотя в дальнейшем я также ссылался на латинскую версию.
55. Ganoczy, Young Calvin, 252–66; Ganoczy, “Calvin’s Life,” 9–10. Similarly, James A. de
Jong, “‘An Anatomy of All Parts of the Soul’: Insights into Calvin’s Spirituality from His Psalms
Commentary,” in Neuser, Calvinus Sacrae Scripturae Professor, 3– 4n7; Gilmont, John Calvin and
the Printed Book, 9–10; McGrath, Intellectual Origins, 55–56.
56. See Fischer, “Nouvelles r;flexions,” 203–7; Cottret, Calvin, 68–70.
57. The quoted phrase is from McGrath, Life of John Calvin, 70. For a summary of what
Reformed authors like Calvin considered to be distortions of Chris tian ity, see Graeme Murdock,
Beyond Calvin: The Intellectual, Political and Cultural World of Europe’s Reformed Churches,
c. 1540–1620, EHP (New York: Palgrave Macmillan, 2004), 8–15.
58. Beza, Life, 11–12. On Beza’s error in this regard, see Menzies, “Career and Personality,”
140– 41.
59. ;tienne de la Forge was a Waldensian merchant from Piedmont. See McNeill, History and
Character of Calvinism, 109; O. R. Johnston, “Calvin the Man,” in Able Ministers of the New
Testament: Papers Read at the Puritan and Reformed Studies Conference, December 1964 ([London]:
Puritan and Reformed Studies Conference, 1964), 22; James Leo Garrett Jr., introduction to
Calvin and the Reformed Tradition, ed. Garrett (Nashville: Broadman, 1980), 24.
60. For Luther’s influence on Calvin, see McNeill, History and Character of Calvinism, 109–
10; Ganoczy, Young Calvin, 137– 45. . Захман считает, что «внезапное обращение Кальвина к
обучаемости» произошло «скорее всего через труды Мартина Лютера».
John Calvin as Teacher,
17–19, quotations on 19.
61. CO, 8:113. See also the similar statements in Calvin’s Commentary on Jeremiah. CO,
38:466, 671; cf. Ganoczy, Young Calvin, 251.
62. Calvin, Reply to Sadoleto, 44. See McNeill, History and Character of Calvinism, 118.
63. Parker, John Calvin, 163–64.
64. McGrath, Life of John Calvin, 72. The fact that McGrath favors Ganoczy’s nonhistorical
interpretation of this passage in the preface to Calvin’s Commentary on the Psalms does not affect
the point he is making about this term.
65. Calvin, preface to Commentary on the Psalms, 48.
66. J. I. Packer, “Calvin: A Servant of the Word,” in Able Ministers of the New Testament,
42; Parker, John Calvin, 163; Oberman, Initia Calvini, 7–8n3; Oberman, trans., “Subita Conversio,”
290.
67. Cited by Randall C. Zachman, “The Conciliating Theology of John Calvin: Dialogue
among Friends,” in Conciliation and Confession: The Struggle for Unity in the Age of Reform,
1415–1648, ed. Howard P. Louthan and Randall C. Zachman (Notre Dame, IN: University of
Notre Dame Press, 2004), 94–95.
68. Wendel, Calvin, 44– 45. See also Harro H;pfl, The Christian Polity of John Calvin (Cambridge:
Cambridge University Press, 1982), 19. И среди книг, которые он определенно читал, были
некоторые из Лютера: см Calvin’s Second Defence of the Pious and Orthodox Faith concerning the
Sacraments, in answer to the Calumnies of Joachim Westphal, in Tracts and Treatises, 2:253.
69. Menzies, “Career and Personality,” 145.
70. De Jong, “Insights into Calvin’s Spirituality,” 4. I owe this reference to J. Nigel Westhead,
“Calvin and Experimental Knowledge of God,” in Adorning the Doctrine: Papers Read at the
1995 Westminster Conference ([London]: Westminster Conference, 1995), 16.
71. McNeill, History and Character of Calvinism, 116.
72. On this crest, see Herman J. Selderhuis, “Calvin as an Asylum Seeker,” in Calvin’s
Books: Festschrift Dedicated to Peter De Klerk on the Occasion of His Seventieth Birthday, ed.
Wilhelm H. Neuser, Herman J. Selderhuis, and Willem van ’t Spijker (Heerenveen: J. J. Groen,
1997), 286.
73. Augustijn, Burger, and Stam, “Early Letters,” 144.
74. Для отчета очевидца этих лекций см. Oberman, Initia Calvini, 36n119. См. также
Augustijn, Burger, and Stam, “Early Letters,” 141.
75. Для превосходного исследования Лефвра см. Hughes, Lef;vre. Для обзора его карьеры см.
также Eugene F. Rice Jr., introduction to The Prefatory Epistles of Jacques Lef;vre d'Etaples and
Related Texts, под ред. Eugene F. Rice Jr. (New York: Columbia University Press, 1972), xi–xxv. Об
отношениях Кальвина с Лефвером см. Hermann D;rries, «Calvin und Lef;vre», ZKG 44 (1925):
544–81. О ранних французских евангельских христианах см. также Gordon, Calvin, 11–17.
76. Rice, introduction to Prefatory Epistles, xiv. For a discussion of the theological themes in
Lef;vre’s commentary on Paul’s letters, see Hughes, Lef;vre, 69–99, passim.
77. Hughes, Lef;vre, 74–78; Richard Stauffer, “Lef;vre d’Etaples: artisan ou spectateur de la
R;forme,” Bulletin de la Soci;t; de l’Histoire du Protestantisme Fran;ais 113 (1967): 405–23.
78. See Carlos M. N. Eire, War against the Idols: The Reformation of Worship from Erasmus
to Calvin (Cambridge: Cambridge University Press, 1986), 168–94.
79. Cited by Eire, War against the Idols, 193.
80. Eire, War against the Idols, 186.
81. Для этого обращения см. Institutes (1536), 364–72. По словам Безы, Кальвин написал обращение
для Cop. Life, 13. Это кажется маловероятным. См. обсуждение обращения и вопрос о роли Кальвина в его написании  в
McGrath, Life of John Calvin, 64–66; Cottret, Calvin, 73–76.
For a recent defense of Calvin as the author, see Joseph N. Tylenda, “Calvin’s First Reformed
Sermon? Nicholas Cop’s Discourse—1 November 1533,” in Calvin’s Early Writings and Ministry,
ed. Richard C. Gamble, Articles on Calvin and Calvinism 2 (New York: Garland, 1992), 120–38;
this article first appeared in WTJ 38 (1976): 300–318. эта статья впервые появилась в WTJ 38 (1976): 300–318. Августин, Бургер и Стэм также поддерживают
версию об авторстве Кальвина.  . “Early Letters,” 143.
82. Beza, Life, 13.
83. Cited by Oberman, Initia Calvini, 27–28n84.
84. McGrath, Life of John Calvin, 72.Дю Тийе был покровителем Кальвина до 1537 года. Его последующее
возвращение в римско-католическую церковь разорвало связь между ним и Кальвином Cv/ Tavard,
Starting Point, 140– 41; Gilmont, John Calvin and the Printed Book, 20.
85. Beza, Life, 14.
86. Johnston, “Calvin the Man,” 23; Stauffer, “Calvin,” 18; McGrath, Life of John Calvin,73–74.
87. Cottret, Calvin, 82–88; Tavard, Starting Point, 13–17.
88. McGrath, Life of John Calvin, 74.
89. CNTC, 10:347.
90. CNTC, 1:254.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn