Девушка, которая любила дождь. 27. Часть третья

27. Осень

      Подходил к концу второй месяц осени. Дни стали холодными и короткими. Ветер за окном неутомимо гонял по улицам опавшую листву. Долго и мучительно тянулось время. Насекомое совсем уж освоилось и теперь спокойно сидело рядом, пока Рэйн занималась своими делами. В основном тем, что коротала свои серые будни, слушая музыку или читая книги, найденные в домах, среди никому не нужного хлама. Вот уж чем Рэдшир был богат.
      В эти сумеречные дни осени город выглядел особенно угрюмым, и если летом его упадочный пейзаж разбавляла зелень, придавая позитивных ноток, то теперь все сливалось в одну сплошную, угнетающую картину под названием «идеальная грусть». И тем ни менее, Рэйн считала, что из всех времён года осень самая красивая, она не скупа на краски и напоминает чем-то художника импрессиониста.
 
      Думая об осенних днях, Рэйн испытывала тёплые чувства. Это была её любимая пора, единственное время, когда она выползала из своей раковины в реальность так соответствующую её внутреннему миру; в небе над головой сгущаются краски, нежно обнимает прохлада октября, разноцветные листья застилают тротуары, ветер подхватывает их и они кружат вместе в страстном танце, как давние любовники. Шум и шелест наполняют улицы. Рэйн обожала осень — её пасмурные дни и неизменную тоску. Любила её одиночество и проливаемые изо дня в день слезы. Они идеально подходили друг другу, становились одним целым в часы своих безмолвных прогулок и меланхолических настроений. А как здорово было читать книги, под умиротворяющий звук дождя. Не хватало только чая с лимоном и корицей. И, быть может,  ещё кота на коленях... Конечно, Рэйн предпочитала проводить время на улице, но после её предыдущих прогулок одежда вымокла до нитки, и теперь приходилось ждать, когда она высохнет.
      Вечером небо объяли зарницы, свет от их всполохов врывался в комнату, заполнял каждый угол, обнаруживая во мраке застывшие словно от испуга тени. Во дворе носился и жалобно скулил ветер, будто что-то потерял. Рэйн, сидя на подоконнике, обняв колени, задумчиво глядела в окно на чёрные, как чернила тучи. Плеер, алюминиевый корпус которого за годы жизни покрылся царапинами, крутил кассету группы "Шалоу".

      Ливень шёл уже трое суток. Бурные пенистые потоки неслись по дорогам, таща за собой мусор из жестяных банок, досок, обломленных веток и листьев. Все это находило некоторый покой и спасение в забитых водостоках, цепляясь за скопившийся там хлам, пока не образовались целые острова. Утренний ветер пробирал до костей, но выглянувшее из-за туч солнце пыталось согреть своими тёплыми лучами. Это напомнило Рэйн холодные октябрьские вечера в родном городе; пронизывающие шквалы, бледные огни… Серые, унылые дни, лишённые радости. Книги и музыка были единственными друзьями. Странно, но по прошествии многих лет, тот период жизни приобрёл какую-то мрачную притягательность. Острые края удивительным образом сгладились, сценарий отредактировали, прибавилось пусть и мало, но красок.
      Горькие как дым воспоминания травили душу.
      Рэйн увидела себя там… за столом, в тусклом свете настольной лампы. В наушниках играла группа "Слоудайв", а за окном мелькали серые нити дождя. Почти все, что она так любила, окружало её. Рэйн закрывалась в своём мирке и пропадала там долгими часами. Порой, пока дядя находился в отключке, одевалась и шла на улицу, бродить в сумерках, среди безликих зданий и покрытых копотью грязных кварталов. Подобное времяпровождение навсегда останется её любимым. Почему-то именно в такие дни она меньше всего ощущала себя одинокой, возможно потому, что на осеннем фоне все казалось таковым. Рэйн старалась избегать всего двух мест в городе — своего родного дома и завода, но последний постоянно напоминал о себе; образ вечно дымящихся черных труб на фоне отравленного неба, будто призрак преследовал все эти годы.

      Достаточно погостив, тучи с плохой погодой двинули дальше на запад. Солнечный свет сделал Рэдшир немного дружелюбнее. С крыш стекала скопившаяся вода, по дорогам бежали тоненькие ручейки и повсюду стоял запах сырой листвы — запах осени. Он пробуждал в памяти самые разные ностальгические образы: любимые книги, чай с корицей, согревающее тепло камина, длинные аллеи в парке, вечерние фонари и аромат тыквы…
      Размышляя о прошлом, Рэйн задалась вопросом: когда же на самом деле все пошло наперекос? Ответом стало одно воспоминание, к которому она пришла неожиданно, давно забытой тропой…
      Был конец сентября. В школе задали сделать поделку на осеннюю тему и Рэйн, вооружившись музыкой группы "Озиэн", отправилась на улицу собирать листья. Уже смеркалось. По небу низко ползли угрюмые, словно затаившие обиду тучи. Осень в этом году пришла рано, застав всех врасплох. Дворняги, скрутившись в комок и спрятав нос, грелись у домов. Даже листья на деревьях, казалось, дрожат от холода. Дождь прогнал людей с улиц, город вдруг стал совсем безлюдным, будто и не было здесь никого, и только одна Рэйн сиротливо стояла посреди этой образовавшейся пустоты.
- Ищешь чтобы пожевать? - послышался за спиной басистый голос. - Можешь слизать собачий корм с тарелки моего пса, если хочешь.
      Это был Батс, местный хулиган со своими тупыми дружками. Его самодовольная лучезарная улыбка выглядела неуместной в этот пасмурный день.
      Рэйн сунула руку в карман, выключила плеер и сняла наушники.
- Что у тебя там? - спросил Батс. - А ну покажи! - Потребовал он, повысив голос.
      Рэйн неохотно достала плеер.
- П-ф-ф, - надменно фыркнул Батс, - старье! Мои предки подарили мне на компакт - дисках, там отличный звук. Верно ребята?
- Да!
- Конечно!
- Так и есть Батс! - Поддержали все дружно.
      Рэйн стыдливо опустила взгляд, посмотрела на свой старый плеер и подумала о том, что дядя Роджер вряд ли ей когда-нибудь купит такой как у Батса, на компакт-дисках...
- Но ты и не мечтай, - как бы в подтверждение этих мыслей проговорил Батс, - в лучшем случае тебе купят расчёску или дурацкий бант. - Заржав точно лошадь он выбил из рук Рэйн плеер, после чего, под восторженные возгласы своих дружков, ушёл прочь деловитой походкой.
      Рэйн быстро подняла плеер с земли, стряхнула грязь и нажала кнопку. "Только бы он не сломался", - подумала она, а вслух сказала:
 - Давай Сони, играй.
      И Сони заиграл.
      Рэйн с облегчением вздохнула, отправила плеер в карман и, угрюмо спрятав нос под воротник пальто пошла домой, забыв про клиновый лист. На самом деле Батс не испортил ей настроение, он был меньшим из всех зол. Но все же Рэйн было обидно. Она не понимала таких глупых поступков. Сама бы она так никогда не поступила.

- Где шлялась поганая ты потаскуха?!
      Рэйн застыла на пороге. Дядя Роджер в привычной для него манере развалился на диване, окружив себя верной армией из бутылок. По телевизору крутили какое-то ток-шоу, но из-за сильных помех трудно было разобрать картинку.
- Нигде, - тихо ответила Рэйн.
- Нигде? - Удивился он. - Вздумала мне врать?! - В его взгляде понемногу росло недовольство. - Я всегда знал, что ты вырастишь такой же шлюхой, как твоя мать!
      Рэйн сжала кулаки и тяжело задышала.
- Сейчас ко мне придут, так что убирайся, и чтобы я тебя не видел!
      Дядя присосался к бутылке, опустошил её с пугающей скоростью, затем сделал затяжную отрыжку и почесал яйца.
- И сгоняй за пивом! У меня все закончилось!
      Рэйн была озадачена, раньше дядя никогда не просил сходить и купить ему пива, ведь ей бы все равно не продали, к тому же у неё не было денег, а давать их, похоже, никто не собирался. Рэйн стояла как вкопанная, ожидая сама не зная чего.
- Ну чего стоишь дура?! - Дядя схватил и швырнул бутылку. Осколки разлетелись прямо над головой Рэйн. Открыв дверь, она выбежала обратно на улицу, где прогуляла до глубокой ночи, ожидая, пока в доме не утихнет очередная пьянка. Когда девицы лёгкого поведения повыскакивали на улицу, коряво передвигая своими худыми ножками, Рэйн подошла к дому и заглянула в окно. Она хотела дождаться, когда дядя пойдёт спать, прежде чем войти внутрь, но время шло, а он все сидел на своём старом диване и тогда, не в силах больше стоять на холоде, Рэйн зашла в дом. Дядя не подавал никаких признаков жизни, на секунду даже показалось, что он обрёл вечный покой, но стоило только занести ногу над первой ступенькой, как надежды эти развеялись.
- Что з-за… Г-где все?
      Язык у него заплетался, речь была бессвязной, но Рэйн давно научилась разбирать эти примитивные звуки, напоминающие вопли первобытного человека.
      Наступило молчание.
      Рэйн не знала, что ответить, а дядя потерял суть своего вопроса. Обычно ему не составляло особого труда найти повод для своих претензий, но сейчас он этого сделать не мог.
      Неожиданно дядя согнулся и сильно закашлял. Рэйн увидела, как из его рта потекла кровь. Испугавшись, она отскочила назад.
- Полотенце…
      Рэйн побежала на кухню, вернулась и протянула дяде полотенце.
- Что-то я себя хер-рово чув... - Он снова согнулся пополам и закашлял.
      На какой-то момент Рэйн стала немого жаль его, что-то изменилось в нем. Произошёл какой-то необратимый надлом. Иногда, правда очень редко, она видела в этих замыленных глазах человека. Когда-то давно он был неплохим, но так и не сумел выкарабкаться со дна бутылки.
- Иди сюда! - Дядя протянул свою мохнатую руку и попытался схватить Рэйн за штаны, но промахнулся и свалился на пол. - Все вы! - воскликнул он, едва не срываясь на горькое рыдание. - Уб-блюдки!
      Рэйн стояла и смотрела, чувствуя лишь отвращение к дяде Роджеру. Даже спустя годы она не смогла вытравить из памяти его хриплый голос, врывающийся в минуты покоя, разрушая тишину... И мерзкий запах алкоголя вперемешку с потом, который Рэйн возненавидела. Уже тогда она подумывала о темных делах, которые странным образом согревали. В тот день чаша негатива была переполнена и начался необратимый процесс разложения. Оба, Рэйн и её дядя, падали в беспросветную темноту.
- А з-знаеш-шь что?! - внезапно ухмыльнулся он. - Я же твой пап-паша! Твоя мать шлюха не захотела делать аборт, после того как я её хо-орошенько отодрал! Ты в курсе что её убили? Да, один из клиентов. Его так и не нашли...
      Дядя корчился на полу пытаясь встать, да так там и уснул среди бутылок.
      Рэйн убежала к себе в комнату и подпёрла дверь стулом. До самого утра она не могла сомкнуть глаза, держала в руках плеер и слушала шум статики на сбитой волне.
      Голоса не утихали, повторяя слова дяди снова и снова, разрушая хрупкое ядро психики.
      Ей не хотелось жить.
      Так зародилась мечта — красивая в теории, но уродливая в реализации.

      ***
- Скоро у меня день рождение, - сказала Рэйн маленькому наблюдателю, - и мы его с тобой как следует отпразднуем!
      Насекомое заинтересованно подняло усы. Сигналы, которые он поймал, сообщали ему о хорошем настроении.
- Да… это будет наш с тобой общий, маленький праздник…