Девушка, которая любила дождь. 28. Грузовые доки

28. Грузовые доки

      Сюда уже давно не ходили корабли… Иногда можно было увидеть катер контрабандистов, лихо рассекающий воды залива, но в остальном порт был мёртв. Неподвижные грузоподъёмные краны с поникшими носами-стрелами, оголённые временем до ржавых скелетов, да обглоданная туша корабля, выброшенная на берег — это все, что от него осталось.

      Каждая деталь этого города выглядела разбитой, каждая вещь - покинутой. Рэйн с трудом могла представить, что все это когда-то работало. Мысленно она пыталась оживить Рэдшир, но у неё ничего не получалось; парк не наполнялся счастливым детским смехом и улыбками родителей, птицы не пели свои прекрасные песни и не вили гнезда, на дорогах отсутствовал поток машин, витрины оставались тусклыми, дома пустыми, а к вечеру в окнах не загорался свет. Как будто город всегда был таким и отказывался быть другим.

      Прогуливаясь вдоль ветреной набережной, недалеко от швейного квартала, Рэйн любовалась закатом. Небо сегодня было удивительно богато на краски: синие, фиолетовые, жёлтые, а ближе к горизонту - оранжево-красные. Волшебство, которое мало кто замечает. Усевшись на холодные поручни, Рэйн стала наблюдать, как разбиваются волны о пирс. Их упрямству можно было позавидовать, всякий раз, после неудачной попытки, они тут же возвращались, яростно вгрызаясь в бетонные сваи. Настойчивость — вот что помогало им точить любые преграды.

      Рэйн всегда умела находить удивительное там, где другие отыскать были не способны. А  ещё она могла обходиться малым, ценить то, что есть, извлекая из этого максимум счастья. Эти тлеющие, не имеющие ценности для остальных угольки, могли очень долго согревать её душу. Сейчас такими угольками был чарующая игра красок в море и лиловый закат. И не важно, что за спиной простирался постапокалиптический мрак, это никак не влияло на ту идеальную картину, в которой пребывала Рэйн. Эти полезные качества не раз спасали её от глубокого отчаяния, помогая выживать там, где остальные давно сошли бы с ума.

      На другой стороне улицы прозвучало металлическое дребезжание, от которого мысли вмиг улетучились. Рэйн обернулась так резко, что едва не упала. Глаза, привыкшие обнаруживать опасность, быстро отыскали источник. Им оказался бродяга с магазинной тележкой. Шёл он медленно, низко склонив голову, одной рукой толкая перед собой свои пожитки, а другой придерживая капюшон, который норовил слететь из-за встречного ветра. Тележка подпрыгивала на ямах и производила много шума, но старика это, кажется, мало волновало.
      Непростительная беспечность.
      Рэйн предположила, что он в этих краях недавно, перебрался из Большого Города, не выдержав бешеного ритма, или, что более вероятно, постоянно досаждающих полицейских, которые всеми силами искореняли в городе бродяжничество. Знал ли он, куда попал? Вполне возможно — это его последняя ночь.
      Рэйн слезла с поручней, перешла дорогу. Бродяга все толкал тележку, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг.
- Прошу прощения…
      Ответа не последовало.
- Вы в курсе куда попали? - не отставала Рэйн. - Здесь очень опасно!
- Мне все равно, - тусклым голосом проронил старик, - я все поведал в этой жизни.
      Ну да, как же.
      Рэйн смотрела в след бездомному, пока тот не исчез в каком-то здании, которое он, видимо, присмотрел себе в качестве ночлежки.
      Там его и скормят.
      Но сперва, всласть позабавятся.

      Рэйн достала сигарету, щёлкнула зажигалкой и затянулась дымом. Череда огней над заливом... Мысли пропитанные никотином… Утомительная, разъедающая тоска… Нужно было что-то делать. Размышления — на них человек тратит большую часть своей жизни. И даже когда он чем-то занят, все равно в голове его постоянно роятся мысли. У Рэйн это было возведено в квадрат, она размышляла, мечтала, сомневалась… Непрекращающийся поток. Но в те, редкие моменты, когда она, наконец, принималась за дело, как правило ничего хорошего не получалось. Все планы шли под откос, и начиналась бездумная импровизация, направляемая обидой и ненавистью, а сейчас как никогда нужно было взвешивать каждое своё решение.

      Докурив сигарету, Рэйн собралась покинуть доки и отправиться в другое место, так как шум мог привлечь особо любопытных обывателей, с которыми сталкиваться совсем не хотелось, но что-то на берегу заинтересовало её взгляд. При внимательном рассмотрении стало ясно, что это лодка. Волны прибили её к камням и беспощадно истязали. На первый взгляд ничего интересного, но во время очередного удара нос подняло высоко вверх, явив взору какие-то предметы. В Рэдшире часто переправляли через залив полезные вещи, от еды до топлива, и кто знает, что могло там оказаться. Рэйн решила это выяснить. Оглядываясь по сторонам, она прошла вдоль берега и спустилась к воде. Осторожно, стараясь не упасть, прыгая с камня на камень, подобралась к лодке, заглянула внутрь и едва не свалилась в воду, обнаружив там человеческие останки в оковах, а так же что-то очень напоминающее разложившихся крыс. Быстро собрав пазлы, Рэйн поняла, что произошло; человека приковали к лодке, запустили туда несчастных грызунов и отправили в долгое плавание. Когда голод дал о себе знать те начали пожирать узника, после чего, от безысходности, переключились друг на друга. Возможно, какой-то счастливчик выжил в этом печальном путешествии, и сейчас жил себе припеваючи где-нибудь на свалках Рэдшира. От подобных находок Рэйн становилось не по себе. Она видела много плохих вещей, но это гиблое место шокировало и удивляло каждый раз. Довольно изощрённый способ убийства, никому такого не пожелаешь, бултыхаться в открытом море и ждать, когда крысы возьмутся за дело. Но и у них не оставалось выбора.

      Рэйн заметила, как сгущается тьма на горизонте и все сильнее свирепствуют волны. Приближался шторм. На какое-то время с улиц смоет всю грязь (мало кто решался выходить в такую погоду).
      Кроме Рэйн.
      Дождь был её стихией.
      Долгими часами она могла разгуливать под ливнем, вслушиваясь в его шум, похожий на шум статического электричества. Он обволакивал, изолировал от внешнего мира и отключал от реальности, позволяя полностью остаться наедине с собой.

      Со стороны моря прозвучало голодное, протяжённое рычание. Засверкали первые молнии, озаряя вспышками массивные тучи, похожие на распухшие торговые галеоны, медленно плывущие в порт. Гулять в такую погоду с бомбой было рискованно, могло произойти замыкание, поэтому Рэйн пришлось вернуться в логово, снять её и выйти уже под сплошной столб дождя, обрушившейся на Рэдшир. В детстве, когда в окно стучал дождь, она тут же выбегала на улицу гулять вместе с ним. Вокруг не было ни души и они вдвоём шли по мокрым тротуарам, наслаждаясь обществом друг друга. Многие говорят, что любят дождь, но стоит тому появиться, как все начинают прятаться. Он как изгой, как уродливый ребёнок, который пришёл поиграть с остальными детьми, а те завидев его, похватали свои игрушки и бросились бежать. Максимум на что способны эти «любители дождя» так это смотреть на него сквозь окно с чашкой горячего чая в руках, продолжая твердить, как они его любят.

      Шум вытеснил все окружающие звуки, даже суровый гром стал казаться тихим и далёким. Шагая мимо промышленных зданий, растворившись в дожде и темноте, не опасаясь быть обнаруженной, Рэйн представляла, что она где-то очень-очень далеко отсюда… Там, куда отправится, когда покончит со всем этим. Это будет место, где все время идёт дождь, где не будет истошных криков по ночам, а за окном одни только чистые, зеленеющие бескрайние поля… Но иногда Рэйн представляла себе иную картину - снежные горы, она стоит на вершине и вокруг многие мили совершенно чистого неба и тишина… Северный воздух наполняет лёгкие… Более идеального места для Рэйн просто не существовало. Так должно быть выглядело её представление о рае - покрытая снегом необъятность и пропитавшая воздух безмятежность.
      Но имеет ли она на это право?
      Бросить все?
      В мечтательных образах блеснул свет.
      Вернувшись в реальность, Рэйн увидела перед собой маяк — неутомимое сердце Рэдшира бьющееся во тьме. Штормовые волны обрушивали на него весь свой гнев, наносили удар за ударом с силой, не знающей себе равных. Маяк сотрясался, тонул в бесконечной ненависти, но продолжал стаять и рассекать вокруг себя мрак. Море было полно необузданной, первозданной ярости, веками оно точило целые берега и сейчас не собиралось сдаваться. Рэйн не знала, что её восхищает больше — настойчивость волн, или несокрушимость маяка, продолжающего хранить свет в этой расползающейся тьме.

      Она вдруг поняла, что все чаще думает об уюте, спокойствии и безопасности. Такие желания проскакивали и раньше, но в них никогда не было такой терзающей душу необходимости. Ей вдруг захотелось жить? Как все? Не обременяя себя глупыми идеями? Все эти вопросы врезались в её голову так остро, будто ждали этого целую вечность. Ну наконец-то! Эти мысли давно переполнили дальнюю тёмную комнату, в которой Рэйн их удерживала как изменников. Сколько  ещё она сможет сопротивляться им, прежде чем они вырвутся на свободу?
      Рэйн тяжело вздохнула. Она стояла посреди улицы промокшая до нитки и смотрела на свои погруженные в лужу ботинки, пока сомнения медленно пожирали её. Никогда прежде у них не было такой возможности. Рэйн ослабила цепи, и теперь эти бешеные псы-мысли потеряв всякий страх, набрасывались на неё снова и снова, желая поквитаться за долгие годы заточения.
      Но поигрались и хватит.
      Рэйн подняла взгляд, убрала с лица мокрые волосы, шмыгнула носом (постоянная сырость и холод дали о себе знать) и пошла дальше бродить по Рэдширу, загоняя все свои опасения обратно в клетку, где им было самое место.
      Ещё могу - сказала она себе, - все  ещё могу…
      Но как долго?
      Следом приходил издевательский внутренний голос:
      Можешь? Ты даже себя не способна вытащить из дерьма, как ты планируешь помочь хоть кому-то?
      И  ещё…
      Почему ты закрываешь глаза на происходящее в Рэдшире? Для тебя эти люди недостаточно плохие? Или справедливость здесь царит во всей своей красе?

      «И действительно - попадаясь на крючок, отвечала Рэйн - почему?».
      Она знала - тут поблизости ошиваются «Грязные ангелы», знала, где находится их убежище.
      Но она не собиралась делать это.
      В конце концов, нет острой необходимости в том, чтобы убивать их, пусть они и полное ничтожество. Есть куда более важные дела, чем тратить время на подобных мелких уродов.
      Нет, я не буду делать этого...
      Нужно держать себя в руках, соблюдать контроль — напоминала себе Рэйн. Так не может больше продолжаться...
      Это то, что она себе говорила, когда сделала это.

      Быстрыми, короткими перебежками Рэйн добралась до логова Ангелов и стала наблюдать. Это была двухэтажная вилла, разместившиеся на краю города, рядом с пляжем. Наверняка тут планировалось много таких вилл с видом на море и собственным причалом, где богачи смогли бы швартовать свои яхты, но этого не произошло, и она осталась такая одна.
      Рэйн заметила в темноте маленький огонёк от сигареты караульного.
Прячась за кустами, лавочками и остатками забора, Рэйн зашла с другой стороны, проследовала вдоль стены и выглянула из-за угла. На веранде, удобно расположившись в плетёном кресле, сидел мужчина. Закинув ногу на ногу, вывалив волосатое пузо, он задумчиво пускал клубы дыма и смотрел куда-то вверх, где, должно быть, парили его мечты. У кресла стоял направленный дулом вниз дробовик.
      Рэйн пригнулась и медленно, ступая мягко, как кошка, подкралась ближе. Дождь уже не был таким обильным, но все  ещё обладал достаточной силой, чтобы скрыть посторонний шум. Гром так же не умолкал.
      Верные друзья.
      Рэйн приготовилась, и ловко перемахнув через перила, оказалась на крыльце. Мужчина, наслаждавшийся ночным бдением под сигаретку, удивлённо вскинул брови. Внезапность обескуражила его. Прежде чем он смог сказать хоть слово или сделать что-нибудь, Рэйн обрушила на него, точно лавину,  ещё одну неприятную новость:
 - У меня бомба, - соврала она и тут же угрожающе шагнула вперёд, чтобы притеснить остатки уверенности.
      Обеспокоенность на лице мужчины стала  ещё более выраженной.
- Да, ты слышал обо мне…
      Рэдшир был полон мрачных легенд, но на какое-то время Рэйн и сама стала легендой — некая сумасшедшая стерва, напичканная взрывчаткой, от которой лучше держаться подальше. Ей приписывали больше, чем она того заслуживала.

      Мужчина нервно сглотнул и краем глаза посмотрел на дробовик, который был так близко… и в то же время ушла бы целая вечность на то, чтобы схватить его.
- Ржавые гвозди и стекло, - заявила Рэйн, приблизившись  ещё на шаг, - вот что будет торчать из твоего разорванного тела.
      Речи о том, что она тоже умрёт, будто бы и не шло.
- Чего хочешь? - спросил мужчина с неожиданной для себя смелостью.
- Твой дробовик, - спокойно, даже как-то мягко ответила Рэйн, а затем медленно, но не так чтобы очень, достала пистолет. - Давай его сюда.
- Отпустишь меня? - мужчина взялся за рукоять, но прежде чем отдать оружие хотел услышать ответ, словно в этом городе обещания давали хоть какие-то гарантии.
      Рэйн мрачно ухмыльнулась — её воспитание не позволяло ей так нагло врать в глаза.
- Сам как думаешь?
      Мужчина заорал и резко вскинул дробовик, но прежде чем его тяжёлое дуло достигло нужного положения, прозвучал выстрел.
- Дерьмо!
      Рэйн спрятала пистолет, схватила дробовик и вбежала в дом. Дальше все происходило очень быстро, как обезумевшая она передвигалась из комнаты в комнату, расстреливая спящих отморозков.
      Когда порция дроби размазывала голову по кровати, Рэйн чувствовала исступление… И ненависть, на которую, она считала, имеет полное право. Рэйн так долго терпела, пологая, что жалкое зло Рэдшира не заслуживает наказания, но вот пришла и его очередь.

      Будто бы потеряв всякий контроль и решив отыграть злобу на ком-то менее опасном, Рэйн убивала одного за другим, слыша только их испуганные вздохи. Из всех банд в Рэдшире, эта была наиболее слабой и малочисленной, скорее даже не банда, а шайка торчков на побегушках у других, более серьёзных бандитов. Однако это не отменяло их кровожадности и того удовольствия, которое Рэйн испытывала, обрывая ничтожные жизни.
      Ни стыда, ни жалости.
      Они не заслуживают жизни!
      Рэйн столько раз повторяла себе эти слова, что они стали казаться правдой.
      Вычистив весь этот сброд даже не вспотев, она бросила дробовик на пороге и исчезла в дожде. Глаза её торжествующе сияли, кончики пальцев покалывало, а в районе солнечного сплетения чувствовалось приятное волнение.

      Теперь Рэйн крепко влипла - оба города её ненавидели. Или, если быть точнее - ненавидели те, кто считал себя хозяевами этих городов. Но что было по-настоящему плохо так это то, с каким удовольствием она избавилась от "Грязных ангелов". Значило ли это начало конца? Как далеко Рэйн готова зайти в своём стремлении? Иногда она размышляла, что подумала бы о ней Мама, увидев такое? Что случилось с той маленькой девочкой, из-за чего её так озлобило? От её изначальных, добрых побуждений, казалось, не осталось и следа, лишь изуродованная мечта, которую она преследовала с маниакальной одержимостью.
      Пустая, пожирающая страсть, тёмная и холодная, как дно океана.
      Вот снова…
      Уверена, что отличаешься от них всех?
      Рэйн вцепилась пальцами в голову и стиснула зубы, стараясь не закричать. Она сражалась с одолевающими голосами, но те всегда брали количеством.
      Ну давай… убей их всех!
- Заткнись!
      Все разом будто сошли с ума; бушевали волны, ревел ветер, дождь хлестал по асфальту, а в небе истерили молнии.
      Рэйн бросилась бежать. Она бежала изо всех сил, "домой" и надеялась, что её кто-то там ждёт…

      Вбежав в квартиру Рэйн захлопнула дверь.
      Насекомого нигде не было.
      Только пустота.
      Она снова осталась одна…
      Мир будто начал уплывать из-под ног. Рэйн хотелось навсегда заточить себя в невидимые стены одиночества. Так все начиналось в прошлый раз, перед тем как она ушла в тень, на долгие месяцы гнетущего бездействия. Все эти беды отразились на ней огромной усталостью. Рэйн ощутила себя старше лет на двадцать. Она хотела спать, но эта ночь только начиналась…

      В голове, будто облачная погода, ясных мыслей не разглядеть. Рэйн чувствовала себя разбитой, проигравшей и уставшей, от погони за собственными, все время ускользающими мечтами... Похоже в душе она так и осталась все тем же ребёнком, решившим, что когда вырастит, добьётся справедливости. Со временем примкнули жестокость и ненависть. Они наросли на эту, казалось бы, невинную основу. Дурацкие идеи и серьёзные намерения — опасное сочетание. Рэйн ненавидела лживых политиков, священников прикрывающихся верой, убогих алкоголиков вроде дяди Роджера, ненавидела убийц и пидофилов, но больше всего, она ненавидела себя. Долгие годы борьбы так и не принесли ей успокоения. Рэйн почувствовала себя одинокой и несчастной  ещё больше, чем прежде.
      Она садится за стол, тянется за сигаретой и зависает в пустой задумчивости.
 
      ***
      Холодный, разбитый на сотни осколков взгляд внимательно следил за Рэйн из темноты.
      Насекомое видело, слышало, читало, чувствовало… Каждое движение, каждый вдох, мысль… как уникальные вибрации поступающие по высокочувствительным антеннам прямо в мозг. Наблюдения — это то, что ему было дано природой, то, что у него получалось действительно хорошо. В своей недолгой жизни насекомое успело поведать и изучить многое и пришло к выводу, что мир плохая штука. Целым миром для него был Рэдшир, ему он был знаком, пожалуй, даже лучше, чем Рэйн. Однажды, в своих одиноких скитаниях по мокрым и холодным улицам, насекомое забрело в это самое здание, где почувствовало острые импульсы так хорошо знакомой ему обречённости. Двигаясь на них как по компасу, насекомое нашло комнату и впервые увидело Рэйн. Затаившись в темноте и настроившись на необходимую частоту, оно стало слушать… и быстро поняло, что перед ним товарищ по несчастью. Эфир был полон боли. Оставаясь какое-то время в тени, насекомое наблюдало за Рэйн, видело, как та тоскует… голодает… пока само не истосковалось и не изголодалось, прежде чем впервые появиться перед незнакомкой. Это был большой риск быть убитым или хуже — отвергнутым, но одиночество пугало сильнее. Но сейчас все было наоборот — Рэйн нуждалась в нем.

      ***
      Когда Рэйн, наконец, увидела насекомое, то не смогла сдержать своих эмоций; прислонившись спиной к стене, она обессилено сползла вниз, поджала колени к груди и склонила голову. Как так произошло, что существо, которое люди ни во что не ставят, стало ей настолько дорогим?
      Ответы плавали на поверхности.
      Из-за того, что Рэйн росла одна, без друзей, у неё развилась богатая фантазия. Такое часто случается с одинокими детьми — им приходится много мечтать. Придумывать свой мир, в который можно сбежать.
Подобная жизнь не могла не оставить в сознании глубокий отпечаток, вынуждая находить друзей в неодушевлённых вещах, таких как плеер, книги, дождь…
      Но тут было живое существо и это так много значило для неё.
      Рэйн почувствовала облегчение, теперь она могла лечь на матрас и постараться уснуть, пока насекомое успокаивающе ползало рядом, сканируя окружение на наличие еды.
      Ей снился странный сон... в нем она видела плохих и хороших людей, как белые и черные точки, блуждающие по городу. В этом сне у неё была уникальная способность, о которой она так отчаянно мечтала — убивать плохих людей силой мысли. Но сколько бы Рэйн не убивала, черные точки появлялись вновь, словно восстанавливая равновесие. И тогда она поняла — это всего лишь оболочки, все дело в этих темных сущностях над которыми у неё нет власти, сколько не убей плохих людей, зло перейдёт в новое тело; родиться новый плохой человек и так без конца. Рэйн истребляет злых людей, но не истребляет само зло. И это пугало. Она ничего не могла сделать, убивала одного за другим, но все возвращалось на свои места.
      И тогда, во сне, её посетила страшная мысль — если убивать их  ещё новорождёнными, куда потом перейдут эти тёмные сущности? Исчезнут ли? Или добрые люди начнут становиться плохими? И равновесие восстановиться таким образом?
      Сны, вгрызающиеся в действительность…  ещё одни жестокие враги, терроризирующие не меньше подлых мыслей, но куда более дерзкие, каверзные, изощрённые… Они застают тебя совершенно безоружным в своём противоречивом мире, вынуждая страдать и бояться, будто все это взаправду.

      Рэйн проснулась  ещё до рассвета. Не поднимаясь с постели, она закурила сигарету и пробежалась взглядом по комнате в поисках маленького пятнышка. Но насекомое, похоже, где-то крепко спало, предыдущий день для него тоже выдался нелёгким.
      Рэйн встала, подошла к окну. Срывы случались и раньше, но они никогда не были такими изматывающими. Кажется, в её душе образовался мятежный элемент. Вдыхая и выдыхая дым, Рэйн задумчиво смотрела на гигантские, безжизненные тени, в которых никогда не загорится свет…