О том, о сем

- Вы думаете, я сумасшедшая? - спросила леди Муреа, бросая с балкона пятнадцатого этажа крохотное птичье перышко. Оно немедленно взмыло в небо и, зависнув, причудливо закружилось, - смотрите, разве не прелесть?
Перышко радостно трепетало и, поддерживаемое воздушным потоком,  медленно удалялось в сторону протянувшегося перед домом Грин-парка. 
Журналистка с недоуменнием всматривалась в восхищенное лицо  пожилой дамы, силясь понять, действительно ли ей нравится это странное занятие или же она разыгрывает комедию? Тем временем леди  достала из пакета следующее перышко и вновь отправила его за балкон в свободное воздушное плаванье.
- Когда на улице сильный ветер, я этим не занимаюсь, - заметила с серьёзным видом Муреа, не обращая внимания на озадаченное выражение лица своей гостьи. - Перышки подхваченные вихрем,  мгновенно исчезают из поля моего зрения. Никакого удовольствия.
- Вам доставляет это удовольствие? - иронично спросила Эмилия, наблюдая за вертящимися над их головами разноцветными пушистиками. С каждым взмахом хозяйки  мини-самолетиков за балконом становилось все больше.
- Вас это удивляет? - ответила, улыбаясь, Муреа. - Понимаю. Кстати, юная леди, наблюдение за ними отлично укрепляляет зрение. Уверяю вас - это лучший  тренажёр для глаз. Да, да, таким образом я избавились от очков, и у меня в данный момент стопроцентное зрение! Мой окулист в шоке!
Опустошив пакет и дождавшись, пока перышки  исчезнут в голубой дали, леди предложила гостье что-нибудь выпить.
- Как насчёт  мартини?
Муреа разлила напиток по бокалам, и дамы расположились в крохотной, но весьма уютной гостинной.
- Вы хотели задать мне какие-то вопросы? -  обратилась к журналистке хозяйка. - Любопытно - о чем? Я вас слушаю.
- Мне рассказали.., - неуверенно начала девушка. Это было ее первое интервью. Эмилия планировала вести рубрику "Неизвестные лица Лондона". Редакция популярной газеты Дейли Мейл одобрила её начинание. В городе проживает немало чудаков, людей с странностями,  не претендующих на сенсации, скандалы, громкую, пусть и короткую славу. Читатели газет и интернета пресыщены бесстыжими и наглыми персонами, готовыми на самые дерзкие  выходки, лишь бы попасть в поле зрения СМИ.
- Да, да, продолжайте, - подбодрила журналистку Муреа.
- Мне стало известно, совершенно случайно... Я, понимаете, люблю расспрашивать людей, общаться о том, о сём, о жизни, одним словом.
- У вас такая профессия, - заметила леди, - смелее, юная леди, переходите к делу.
Эмилия, вдруг, поняла, что её рубрика - пустая затея. Ну, кому, спрашивается, будет интересно читать о какой-то выживший из ума даме и её дурацком хобби?
- Так вот, в одном кафе мне рассказали, что в Лондоне есть необычная дама,  красивая, изысканно одетая, которая собирает в городских парках птичьи перья, каждый день запускает их со своего балкона и часами любуется их полетом.
- Да, - кивнула Муреа, добавляя напиток в бокалы. - И что с того? Это кому-то мешает?
 - Мне стало любопытно. И я решила взять у вас интервью. А вдруг, за этим что-то стоит?
- Да, вы угадали, мой юный друг, - усмехнулась Муреа. - За этим чудачеством стоит... моя бабушка. Её экстравагантные выходки в свое время были столь нелепыми и дерзкими, что вошли в историю. Она стала мировой легендой театральных и карнавальных провокаций. В мою бабушку было влюблено множество художников, поэтов, режиссёров, композиторов. Ей посвятили сотни картин, пьес, романов, фильмов. Количеству её любовных интрижек и вовсе нет числа.
- Но? - журналистка недоуменно уставилась на собеседницу.
- Причем здесь птичьи перышки, хотите вы узнать? - усмехнулась Муреа. - Всё очень просто. Это мой протест. Я ненавидела свою бабушку, терпеть не могла её безудержные пиршества, безобразные распутные вечеринки, карнавалы с почти голыми гостями. А главное - я презирала её за бессмысленно потраченные миллионы, которые она спускала на всех этих похотливых кобелей, бездарных поэтов, сумасшедших художников. Пикассо, например. Ведь это она, взбалмошная дурочка, воспела его корявую живопись, как нечто новаторское и гениальное. И понеслось. Она одаривала этого  жулика солидными суммами, чтобы он, не дай бог, не застрелился от нищеты и разочарования, а еще целое состояние потратила на кретинов критиков, чтобы они заполняли газетных колонки полными восторга отзывами об уникальном таланте Пабло! И в результате бабушка успешно разорилась и пустила нас по миру. Маркиза. Графиня. Черт подери...
- Но ведь вы тоже красивая, - возразила журналистка, уже догадываясь, о ком идет речь, - и могли бы...
- Могла бы - что? - с сарказмом ответила Муреа. - Да, я была красива. И сейчас ещё... Но я не могу так, как она. Поймите, красивая женщина становится знаменитой часто только благодаря мужчинам. А я не могу. Меня от них тошнит.
- Правда? - журналистка удивленно посмотрела на Муреа. - Да вы необыкновенно эффектная дама, вы созданы для любви, успеха, славы.
- Глупости. Мне это не нужно. Я всегда мечтала вести скромный и тихий образ жизни. А эти пышные карнавалы, экзотические животные, золотые унитазы, дорогие вазы, меха,  бриллианты - чуть ли не в заднице у пажей, - какой-то бессмысленный и пустой спектакль, где нет ни сердечности, ни благостной тишины, ни искренности. Все - пустышка и отстой.
Бутылка "Мартини" быстро опустела. И Муреа предложила гостье по рюмке джин-тоника с свежим огурцом. Эмилия надпила крепкий, освежающий напиток, и почувствовала, что её разбирает. Слегка заплетающимся языком она спросила.
- Но разве, леди, у вас не было в жизни любви, взаимной, романтичной?
- Что вы, дорогая моя, - вздохнула Муреа. - Вы еще совсем юны. Помните. Когда вы ждёте любви, ожидание становится вашей специальностью.
- Как же так, - недоумевала журналистка, - неужели никто не пытался завоевать ваше сердце?
- Сердце? - усмехнулась печально Муреа. - Разве мужчина знает, где у дамы сердце?
Муреа добавила в рюмки джин-тоник.
- Мужчины, которые встречались на моем пути, видели во мне нечто такое... Наверное, праобраз моей бабушки. Они мгновенно сходили с ума. И...
- И? - журналистка замерла, затаив дыхание.
- Они сразу же, уже через мгновение, все как один, нет, не клялись в любви, не читали высокопарную поэзию, а доставали из штанин свою булаву и задирали мне юбки.
- Вы хотите сказать.., - в ужасе сжалась журналистка.
- Да, да. Эти похотливые самцы задирали мне юбки и, если я не успевала вовремя ускользнуть, всякий раз добивались желаемого. Меня, деточка, и похищали. И насиловали. И вдвоём. И втроём. А когда я заикнулась об этом бабушке, она, паскуда, лишь пожала плечами: "Детка, неужели ты не получила удовольствие?". Я нигде не могла появиться - меня всюду зажимали, щупали, лапали. Это происходило в тамбурах, в лифтах, в коридорах, на улице. Первый раз это случилось на карнавале бабушки, в Венеции. Мне было семь. Он был в костюме пирата. Этот бугай утащил меня в самую дальнюю комнату и достал свою булаву. К счастью, в последний момент мне все же удалось вырваться. Но  еще долго я ощущала потные, скользкие лапы этого животного на своём теле. Похотливая, развратная тень моей бабушки, казалось, шла за мной по пятам. Кобелиная булава преследователей находила меня повсюду - в зарослях парка, по дороге в школу, в бассейн, на пляж. Она упиралась в мои ягодицы в забитом битком транспорте. Но хватит об этом...
- Давайте-ка, лучше пускать с балкона перышки. У меня есть ещё один пакет, - завершила беседу Муреа.
Дома Эмилия быстро набрала заглавие своей первой статьи:
"Внучка знаменитой графини пускает перья с балкона". Эффектно. Теперь её героиня не просто сумасшедшая. А потомок знаменитой аристократки, графини, маркизы, музы поэтов, модели, меценатки, коллекционерши Луизы Казатти. Какое везение! Оставалось лишь перепроверить информацию о потомках графини. В справочнике Эмилия нашла имя внучки - леди Муреа Блэк. Дата рождения 1928. Дата смерти - 2011.
Журналиста разочарованно отложила текст. Какая досада.  Выходит, настоящий потомок Казатти уже десять лет, как витает лёгким перышком на небесах.