Жестокая Любовь

Дело было в те далёкие времена, когда я работал водителем муниципального автобуса в одном провинциальном городе.
Когда водители в рейсе, их координирует дежурный диспетчер.
И вот была там среди диспетчеров такая Люба, по фамилии, допустим, Луцкая.
И была эта Люба весьма почтенной дамой: коротко стриженная, с жёстким квадратным лицом, в очках, в солидном стаже работы, и, кажется, даже при внуках.
И была Люба такая суровая, что даже самые горластые кондукторы и самые скандальные водители её побаивались.
Бывало, сидит народ в диспетчерской, ждут своего времени в рейс, или на обед приехали, - а Люба как рявкнет что-нибудь в своё диспетчерское окошко, так все аж вздрагивают и втягивают головы в плечи.
И вот как-то раз, когда я был в рейсе, поломался у меня автобус.
Тогда такое сплошь и рядом случалось: подвижной состав изношен, финансирование скромное, прибыль ещё скромнее...
Дикие были времена, не то, что нынче.
В общем, приехал я на базу и сдал автобус в ремонтный цех.
Дело было вечером, и по времени оставалось мне совершить один заключительный рейс.
Подхожу я, значит, в диспетчерскую, к той самой Любе, и говорю:
- Ну что, может домой нас отпустите? Чего там осталось-то, всего один рейсик.
А Люба мне самым противным медовым голосом и отвечает:
- Нет, - говорит, - последний рейс непременно надо сделать, сейчас подберём автобус на замену. - И улыбается тоже ехидно очень.
И тут как раз подтягивается в диспетчерскую моя кондукторша, Таня, и спрашивает меня:
- Ну что, мы домой-то идём?
А я отвечаю:
- Нет, - говорю, - не идём. Жестокая Любовь гонит нас в последний рейс, так что придётся ехать.
Таня посмеялась, конечно, а Люба, за своим диспетчерским окошком, прям разулыбалась вся, будто ей подарок необыкновенный преподнесли, - и больше уж никогда на меня не рявкала.
А я с тех пор всегда называл её Жестокая Любовь.