У меня в гостях. 66. Так я продолжу

                66. Так я продолжу.
Не только страхи были в моём детстве. Весёлости тоже захаживали в гости. К примеру, мой отец по жизни был спортсмен и штангу тягал отменно, но иногда будто слетал со стапелей и тогда водочка оказывалась у него в стакане. Нет, он не злоупотреблял, да и потом, когда я пошёл в школу, умел «держать себя на поводке». Тем не менее, некоторые эпизоды из прошлого всё же врезались в мою память.
Помню, что была зима. Отец принял на грудь чего-то там и решил подарить мне вечернюю прогулку на санках. В тот год зима выдалась снежной и тёплой. Признаюсь, что мне было в кайф сидеть в санках и смотреть на эти снежные красоты. В какой-то момент санки подпрыгнули на ухабе и я оказался в снегу. Всё-таки, в тот раз отец был под хорошими градусами: я остался лежать на дороге, а отец потопал дальше.
А в один из дней он, будучи в подпитии, поспорил с нашей соседкой Марфой Сергеевной, что босиком обойдёт весь наш двор. Помню его спортивную фигуру и следы на снегу. Спор он выиграл.
Ну, это всё так, поскольку отец мой никогда не опускался до уровня среднестатистического алкоголика. Бывало, что перебирал и тогда у них с матушкой начинались непонятные разборки. И нам приходилось с ней ночевать у Марфы Сергеевны. Вот, а утром отец просил у матери прощение. Я в этом ничего не понимал и только, когда стукнул мне тридцатник, он рассказал, что его и мать свели обстоятельства: у неё разладились отношения с молодым человеком и у него всё закончилось со своей на тот момент избранницей. Классика…
А ещё я запомнил один новый год на Украине. Родители праздновали его у друзей. На улице шёл мокрый снег, но меня всё равно водрузили на санки и всю дорогу подо мной всё скрежетало об асфальт. Настроение было дрянное. А дальше застолье и в первый раз я увидел телевизор. Как сейчас помню, что пела Майя Кристалинская и ещё другие артисты. На всякий случай я влюбился в эту певицу. Взрослые пили, танцевали, а меня отправили на боковую в соседнюю комнату. На утро выпал снег. Его было много и моё настроение поползло вверх. Это означало, что мы с пацанами в своём дворе сможем построит крепость и тогда соседские мальчишки не посмеют к нам соваться со своим уставом.
Кстати, я почему-то не помню свои дни рождения. Так кое-какие обрывки, но никаких подарков и сюрпризов. Наверно, это от того, что жили мы бедно. Отец после ухода из армии осваивал профессию инженера, получая высшее образование в политехническом институте. На тот момент у него зарплата была так себе и всё в доме тянула на своих плечах матушка. Была она красивая и фигуристая. Часто демонстрировала одежду на подиуме в старом городе в зоне парка отдыха. Это была такая у неё подработка. А работала она в ателье мод, где я постоянно зависал. У меня даже был свой лежак у неё в огромном раскроечном столе, где я спал.
А ещё помню, как она читала мне вслух на ночь. Это был один единственный роман «Даурия» в потрёпанном переплёте. Остальные книги у нас брали читать и не возвращали. Как-то она принесла с работы журнал «Экран». Как раз в тот год сняли фильм «Айболит - 66». С каким упоением я рассматривал кадры из этого фильма. А из детских книг у меня были только раскраски. Уже тогда я загадал, что, когда вырасту, у меня в доме будет целая библиотека. Мечта сбылась!
Ну, а тогда был ещё мал и всё, что мне было доступно, это армейские учебники и потрёпанные уставы. Это всё, что напоминало о службе отца в армии. Было ещё кое-какое обмундирование, хранившееся в подвале, но его я однажды отдал старьёвщику. Ездил у нас по дворам на такой дохленькой лошадке азиат. За тряпки можно было у него получить всякие безделушки. Особенным спросом у нас были пистоны и разноцветные мячики на резинке, помещавшиеся в ладони. Сколько же я перетаскал старьёвщику из подвала армейского тряпья. Всё, что оставил себе, это была полевая сумка и офицерский ремень.
Надо сказать, что двор у нас слыл боевым. Мы, которые самые мелкие, постоянно дрались с соседскими мальчишками. Перепадало и им, и нам. И летними вечерами жгли костры, и пекли картофель, обсуждая свои «военные подвиги». Те из нас, кто был постарше, матерились. Многие слова мне были непонятны и тогда шёл к матушке за разъяснениями, за что огребал от неё по полной программе.
А ещё у нас была забава. После дождя в наш двор стекалась вода с улиц, где мы делали из песка запруды и пускали щепочки на перегонки, представляя их кораблями.
А когда меня оправляли под город Славянск на летние месяцы, где располагался лагерь для детсадовской мелюзги, я начинал скучать по дому. Каждый приезд родителей на выходные сопровождался рёвом. Нет, потом-то привык и даже находил для себя развлечения. К примеру, территория лагеря граничила с болотом, ограждённая от него забором из металлических прутьев. Там столько было лягушек, ужей и черепах, что нас палкой воспитатели не могли отогнать от этого зрелища. Ещё на территории росло много вековых сосен. Из коры этих деревьев мы делали парусники и потом устраивали соревнования. А однажды нас повели в настоящий сосновый лес, где с войны остались окопы. Кто как мог собирал гильзы от винтовок, а потом ходили и свистели в них.
Да, есть, что вспомнить. Как бы мы не жили тогда бедно и чего-то постоянно не хватало, но росли мы всё же правильными. Взять, к примеру, то, как праздновали красные дни календаря в коммуналках. Из одной комнаты выносили всю мебель. Ставили на середину стол и тащили на него всё, что было съедобным в доме. Как правило, это был картофель, соленья, консервы и, конечно же, сало. Мы, которые мелкие, устраивались в коридоре. Если там ещё была и кровать с панцирной сеткой, можно было считать, что праздник состоится при любой погоде.
Как-то отец подошёл к нашей компании и протянул мне что-то незнакомое и сказал при этом, что это гранат. Мы подумали первым делом, что его можно взорвать, как в кино… Какие мы были ещё «зелёными». Потом сидели, замерев, и по одному зёрнышку не спеша вкушали незнакомый нам до сих пор плод.
А в будни каждый выживал по-своему. Я любил забираться в шифоньер, где у матушки хранился мешок с нитками и зачем-то от каждой катушки отматывал несколько сантиметров и глотал. Застав меня однажды за этим занятием, она мне сказала, что я могу умереть, поскольку нитки перепутают мне все кишки. Испугался и на этом всё: перестал себя пичкать этой красотой.
Поскольку к матушке ходили заказчики на дом, а шила, я вам доложу, она отменно, им приходилось в моём присутствии оголяться. Это их не смущало. И потом, сидел под столом и особого любопытства не проявлял. Ну, если только мельком…  Одним словом, насмотрелся до рези в глазах.
Как-то так.