Случай в океане-4

Прошло уже три часа, а мы всё не могли оторвать взгляд от поверхности океана. Наши глаза болели от напряжения, и мы даже начали играть в игру — кто дольше не моргнёт. Каждый из нас внимательно осматривал свой участок океана, надеясь первым заметить Тоньку и сообщить радостную весть на капитанский мостик. Мы верили, что сможем подарить Тоньке новую жизнь.

Поисковые работы были в самом разгаре. Казалось, что даже маленькая рыбка не сможет проскользнуть мимо нас, а уж о Тоньке и говорить нечего — мы не должны были её упустить. Но на деле всё оказалось совсем не так.

Мы пропустили её, и никто не заметил — ни на баке, ни на спардеке, ни с капитанского мостика, ни мы по бортам, ни те, кто был на корме. Никто… Но судьба диктует свои правила, и против неё нет оружия. Нужно просто стать на волну и подчиниться её движению, и тогда она сама вывезет тебя, и только потом ты поймёшь, что это был единственно правильный выход.

Танкер прошёл мимо безжизненной щепочки, болтающейся в океане уже более шести часов. Вышедший из машинного отделения третий механик, глотнув воздуха и раскурив сигарету, отрешённо смотрел в океан, стряхивая пепел в баночку с водой, и о чём-то думал.

— Ба, да вон же она, Тонька наша! — воскликнул он, указывая куда-то в водное пространство за кормой. Мы все бросились к борту, но блики солнца на волнах словно играли с нами, превращая ход этой драмы в обычный фарс: «Попробуй разгляди», а там и посмотрим, как вы её вылавливать будете. Впустую проходили такие важные для положительного исхода минуты. Танкер по-прежнему держал курс на север, всё дальше и дальше удаляясь от цели своего поиска.

Третий механик сорвался со своего места и побежал, если эту неуклюжую медвежью поступь можно назвать бегом. Он направился в машинное отделение, откуда позвонил на капитанский мостик. Несколько минут они совещались, и наконец последовала команда: «Стоп машинам!»

Даже обычный автомобиль проделывает свой тормозной путь. А тут танкер в сотни тонн, величиной больше футбольного поля. И он не на асфальте, который вызывает трение, помогая автомобилю остановиться. Здесь океанская вода, и она покорно расступается под напором многотонной махины. Всё, что оставалось, так это: «Лево руля!»

Мы начали подавать влево, описывая полумильную дугу. Интересно, её кто-нибудь видит? Там на мостике люди с биноклями, они не упустят теперь. А дуга продолжала изгибаться, до полного оборота оставалось несколько градусов. Мы повернём, но Тонька останется далеко слева. Нужно будет ещё крутить.

Не думайте, это я сейчас такой умный: разбираю всё по полочкам. А тогда полная тупизна в голове и состояние болельщика на стадионе. Команда проигрывает, остаётся несколько минут. Нужен гол или… и всё-таки гол!

Она обнаружилась слева по борту как-то внезапно, откуда её совсем не ждали.

…Нет, она ничего не просчитывала и даже не думала об этом. Она действовала спонтанно, находясь в упоительном полусне. И в её поступке нет ничего предосудительного. Практически так поступают все женщины, оказавшись в её положении — в состоянии обиды на мужчину, в которого так долго веришь, надеешься, считаешь дни до признания, до тех самых важных слов, произнесённых когда-то, которые так жаждут слышать все.

И тебе всё равно, что он думал совершенно по-другому, а может, и вовсе ни о чём не думал, а просто пользовался твоим доверием. При этом не давая никакого повода выстраивать тебе свои иллюзорные планы, ведущие в сказку без конца.

Пускай думает — лишь бы тебе не знать. Ты живёшь в своём мире — мире иллюзий и призрачных надежд. Ты не хочешь, чтобы он рассыпался, как карточный домик, от первого дуновения ветра, и это сразу же после жёстких слов отказа, которые в секунду расставляют всё по местам, возвращая тебя в реальный мир, где всё серо и буднично, и синь океана покрывается точно таким же серым, и лазурное бездонное небо кажется тебе дырявым мешком, когда ты узнаёшь правду. Любовь не бывает без грусти, но часто она превращается в ненависть и неприязнь.

Она обижена, обижена до глубины души, и тягучий блаженный холодок обиды разливается по всему телу, заполняя собой все участки её организма. Именно в такие моменты человек готов на многое, лишь бы насолить своему оппоненту, а женщины особенно. Совсем не соображая, они могут совершать самые непредсказуемые поступки. Возможно, потом пожалеть об этом, да, пожалеть, но это будет позже, а сейчас тебя охватывает экстаз мщения, и неукротимая сила ведёт к чему-то неосознанному.

Он ушёл от неё в третьем часу ночи, бросив напоследок: «Я на тебе никогда не женюсь, жалкая шлюшка». Именно эта фраза и явилась последней каплей, чтобы уже точно переполнить бокал её терпения. Ну ладно ещё бы: «шлюха», но это уменьшительное — «шлюшка», почему-то особенно задела.

Мелькнула мысль: «Освежиться в бассейне — может, легче станет?» Нацепив купальник и прихватив халат, она стала подниматься на верхнюю палубу. Почти лоб в лоб столкнулась со старшим матросом, что-то пробормотав в ответ на его приветствие, двинулась дальше. Он ещё о чём-то говорил, но она не слышала. Наверное, — что бассейн спущен, и куда она в такую рань, спала бы и спала ещё… Но ей до лампочки, пускай бассейн залит кислотой, а лучше бензином, прыгнуть и сгореть в одно мгновение, лишь бы только не думать о предательстве. В глазах туман обиды, вперемешку со слезами беспомощности. Они застилают глаза, и она почти ничего не видит, и только какая-то сила, которой она полностью подчиняется, толкает её вперёд…

Бассейн был пуст. Как бы не поверив своим глазам, она зачем-то опустилась туда. Потоптавшись на плиточном дне, вылезла и направилась в сторону кормы. Никого. На секунду она испугалась. Ей представилось, что танкер сам по себе, без команды движется куда-то туда, в четвёртое измерение, и через некоторое время вылезет где-нибудь там, в далёком будущем, но где места для неё уже не будет. А сейчас кильватерная дорожка, белеющая за кормой, уходила куда-то за горизонт, бесследно растворяясь там. Вдруг она встрепенулась, хорошо осознав, что совершенно не за этим пришла сюда. А время не ждёт. Пора уже и действовать. Если погаснет запал, то она откажется от своей задумки.

Со стороны могло бы показаться, что кто-то руководит ею. Она действовала спокойно и выверено, как будто готовилась к этому заранее. Вот и сейчас, полюбовавшись на дорожку взбитой винтами воды, словно получив от кого-то указание, обернулась и пошла вдоль правого борта. Вдруг остановилась, посмотрела влево, вправо, как бы выверяя правильность своего местоположения. Сбросила… Нет, пожалуй, медленно спустила с себя халатик, который тут же небольшой горкой сложился у её ног, сняла шлёпки. Немного постояв в раздумье, вмиг перелезла через леер, став с той стороны, продолжая держаться за него, причём без всякого напряжения, а прилагая усилие лишь для удержания себя на самом краю. Минуту, не больше, она ещё раздумывала, а потом, расставив руки, словно птица, взметнулась вверх, а через мгновение уже рыбкой скользнула в воду. Родившись в небольшом посёлке под Джубгой, она с детства сроднилась с водой.

Теперь ей нужно было как можно дальше уплыть от корпуса танкера, чтобы не попасть в зону действия гребных винтов. Несколько энергичных взмахов руками — и она оказалась в безопасности.

Танкер выглядел таким большим с воды, и в этот момент он показался ей родным, хотя ночью она ненавидела не только своего обидчика, но и всех мужчин, включая экипаж судна, на котором они работали.

«Я им всем покажу! Они ещё у меня узнают… Они вернутся за мной», — проносилось в её голове.

Она легла на спину. Пожалуй, это было самое удобное положение в этой ситуации, когда время словно остановилось. Для многих она уже перестала существовать, и это было главным, ради чего она прыгнула за борт.

Они должны думать, что её нет, и, возможно, это действительно произойдёт, но только не сейчас. К этому она ещё не готова. Пусть хотя бы несколько часов они будут в напряжении, пусть переживают, пусть думают, в чём они виноваты.

У неё было много воздыхателей. Кто-то был допущен к её телу, но о её сердце речи не шло — это были лишь лишние сантименты. Кому-то хватало и улыбки с добрым словом, а кому-то было достаточно просто помечтать на вольные темы. Так или иначе, половина экипажа не могла спокойно наблюдать, как старший кок ходит по камбузу в белом халате и колпаке, из-под которого обязательно выбивалась прядка волос, не давая соглядатаям спокойно переваривать завтрак.

Сейчас нужно просто лежать и экономить силы. Для чего — это уже второй вопрос. Но экономить силы нужно в любом случае, они должны ей понадобиться. Воспоминания полезли в голову. Да и пускай, так время пройдёт быстрее. Вот только до чего? Ведь она сама не знает, чего хочет, чего ждёт.

На минуту стало страшно, но потом прошло. Вспомнила, как отец учил её плавать: завёл на глубину и бросил, а она барахталась. И только когда он понял, что дочь тонет, подставил руку. На следующий день она уже сама двигалась, пусть и по-собачьи, но ей всего четыре было. Хорошо рождаться у моря — на всю жизнь просолишься, а значит, долго жить будешь.

Вдруг вспомнилось, как в четырнадцать лет она потеряла девственность. Это произошло по дороге от посёлка к морю в заброшенном сараюшке. Хотела она этого? Наверное, нет, но особо и не сопротивлялась — ей было интересно узнать, как это делается. И парень видный из Джубги был рядом — моряк. Ему в том году уже тридцать стукнуло. Для кого-то парень видный, а для неё — мужчина в расцвете сил своих. Так это ещё интересней — опыт есть, значит, знает, что делать. Такому помогать не надо. Ему и довериться можно. А когда он из очередного рейса привёз ей кассетный Sony, она вообще поплыла. И вот тогда у неё зародилась тяга к морю… Пускай меркантильного порядка, но тяга.

Она сама своими глазами хочет видеть всё и шмотки импортные каждый рейс менять. Закончив училище, сразу в море. Год походила. Со старпомом что-то не поделили. Пришлось уйти. Её сюда, на «Отто Гротеволь». Она только на второй день узнала, что Виктор — электромеханик на судне. Совпадение это или он специально подстроил, трудно сказать. Да и какая теперь разница ей, здесь, в Индийском океане, посреди пролива, лёжа на спинке и покачиваясь на волнах среди акул и всякой другой живности, — никакой.

Шли часы. Сколько их прошло, этих часов, трудно сказать. Стала уставать. Вроде и на воде лежит, а спина затекать начала… Не заметила, как заснула. В рот набралось воды… Так не пойдёт. Нужно бодрствовать, пока… Что пока? Пока не найдут…

…Её увидели. У борта образовалась небольшая группа встречающих. Кто-то кинул спасательный круг, но он и половины расстояния до неё не пролетел. Что-то делать самой сил уже не было. Просто держаться на воде пока тебя не выудят, вот, пожалуй, и всё, что она могла сейчас. Делая из последних сил что-то отдалённо напоминающие гребки, она чуть сдвинулась в сторону спасательного круга.

Начали спускать бот. Стропы заклинило, а его перекосило… Тогда, не выдержав, кто-то прыгнул в воду, схватив круг, он стал сокращать расстояние до неё… Через минуту они уже оба, ухватившись за оранжевый кругляш, улыбались друг другу. Виктор что-то говорил ей — она внимательно слушала. На ней ничего не было, но это не смущало их. Видно, чтобы уже ничего не отягощало движения, она купальник скинула в воду. Потом ещё кто-то прыгнул, но это уже просто так — для участия, чтобы хоть как-то вписаться в сводки по спасению человека.

Бот, наконец, был спущен на воду. В нём сидели: боцман, доктор и кто-то из механиков. А уже через несколько минут вся «группа спасения» вместе с «объектом поиска» причаливали к борту танкера.

— Практикантов просят удалиться в свои каюты, — объявлено по трансляции.

Правила нравственности никто не отменял, и молодым ребятам разглядывать довольно бледное женское тело нет никакой надобности. Да и не очень привлекательное занятие… От утопленницы она отличалась только тем, что двигалась и говорила…

Самое удивительное, что с этой минуты я её больше никогда не видел. После всех осмотров и приведения в чувство она была помещена под домашний арест. Для этого ей выделили каюту на спардке, которая, случись что, предназначалась для лазарета. Вот и случилось. У каюты выставляли «охрану» из нашей братии, из практикантов. Боялись за рецидив, что она ещё раз может совершить что-то подобное, но всё было тихо. Для её охраны выбирали ребят постарше. Нам, молодым, явно не доверяли.

Мне врезалась в память одна незабываемая картина. Стояла лунная ночь. Наш танкер остановился напротив Гибралтарского пролива. Мы шли дальше, на север Испании, и поэтому решили передать Тоню на сухогруз, который направлялся уже на Родину, в Новороссийск, — так требовало пароходство. Спустили всё тот же бот, на него сошли она и трое матросов, с боцманом во главе. Они отчалили от борта. На фоне полной луны сухогруз смотрелся силуэтом, с мерцающими огнями на борту. Он казался мне таким чужим… А наш бот скользил по волнам, с каждой секундой всё более растворяясь в пространстве, как будто исчезая в четвёртом измерении. Я тогда не мог знать, что наблюдаю пророческую картину…

Добилась ли она того, что хотела, трудно сказать… Но из пароходства она вылетела, визу закрыли на долгие годы. А работать в обычном кафе? Ни о том мечтала. Сбылась ли её мечта повидать дальние страны? Наверное, но то, что по своей глупости ей пришлось пережить, в её программу явно не входило, а впечатлений от пережитого ей хватило потом на всю оставшуюся жизнь, хотя ей, этой жизни, всего пять лет оставалось.

На самом обычном перекрёстке Новороссийска её собьёт пьяный водитель. Это и есть судьба — можно пройти огни и воды, а умереть случайно, потому что какой-то кретин не опохмелился вовремя и сел за руль с трясущимися руками… В глазах рябило… Почти ничего не видел… Это и есть жизнь, и она далеко не в цветочек…

                Июль 2024г.*)