Подпольные записки. Часть 1

Перед глазами были колени в черных велюровых штанах. С налипшими пушинками пыли из светлых микроволосков, белесых течек, то и дело ворующих мой взгляд, и тягучей давящей атмосферой ситуации в которой мы все находились. Я положила руки сверху этих бесконечных рядов ворса, напоминающих мне параллельные тропинки выжженой от пожара лаванды. Ничто более ничтожное не приковывало мой взгляд, чем самые неброские детали. Замутненная траектория взора была украдена мельтешащим фоном - белым кедом, который кричал о стрессе, тресясь казалось в такт разьяренному хард басу, пока второй изо всех сил старался держать осанку хлипкой самоуверенности вдавленным в пол. Наслоенные грязно-серые штрихи выше подошвы на левом ботинке делились тайным дефектом косолапости владельца. Они не были промяты и искажены  временем ношения, но свежеотполированная голографическая наклейка на язычке изделия уже начала свой путь к сворачиванию в трубочку, что говорило не столько о стоимости, сколько об их качестве.
Как забавно каждый раз замечать ответы во вне, куда глубже, чем при прямом общении с инивидом.

Я снова задумалась о белых микрокомках на моих штанах, как о звездах и кометах в движущемся мне навстречу всеобьемлющем космосе. Примеряя роль черного полотна, ака дом-дыра-материя, затягивающего в мягко-липкое для всех обьектов терминальное пристанище и проваливаясь в дереализационные ощущенния, я почти перестала чувствовать обьекты, на которые опиралась моя реальность. Мысль проваливалась в воображение расстворяя окружение как дремучая нега. Как вдруг некто, позволил вторгнуться в мою мантру. И стул подо мной снова стал холодным как  рассудок, вырвав за шкирку всю блаженность момента.
-«Слушай, это  тебе нужно, а не нам!». :- Собрав волю духа и почти не дрожащим от взвинченности нервами голосом, баритон выпалил фразу задрав голос слишком высоко на обощающем их местоимении. Послышалась безнадежность.
Такая попытка вербальной дестабилизации звучала жалко-детской, почти как уставший оскал, и все пресутсвовашие почувствовали это, а потому промолчали вслед, поняв, что вряд ли смогут лучше в эту секунду.
Хотя, сама фраза хороша, и будь я менее зрелой,наверняка могла бы дать ей пройтись по моему намеренью, как бульдозер по хрустящим от треска яблокам, высвобождая сок и плоть, перевоплощающиеся в слезы от неожиданного поподания в ахилесову пяту душевных струн - в этот раз мои защитные мускулы даже не ощутили ноток волнения.
Приятное смокование победы над чужими приемами застявляли мой ум ликовать, усиливая психо-социальный щит вокруг.
Я была в собственоручно смоделированой клетке: сфере разума, божественном вакуме, который заряжался и разрастался изнутри, давая мне безопасно наблюдать за всеми теми псами-демонами, которые не осознавая маштабность собственной жертвы и отключив связь с интуицией, но движимые покорным эго, изо всех сил старались вырваться из ловушки мучений собственного разума отыгрывая травмы - теперь в роли карателя.
Бросаясь на каждого кто по неосторожности выпятил укромное и сокровенное, они извергали одну из впивающихся, подобно хлысту фраз, запомнившихся им кандалами, коими сами были повергнуты однажды. Шрамированый опыт провоцировал выпрыскивать яд боли при возможности – разрешая снова, еще немного, жить не касаясь триггера. Кратко ликуемо-гордые внутри и завистливо подбадривые друг другом, эта их часть личности существовала лишь в стайке подобных, околообоченных и задетых, обугленных под социальными пиджаками.
Робко-вопиющий замах на прикосновение к потерянному источнику личной значимости.
 Стервятники, мусорщики, слабое звено, большинство.
Или стадия роста.
Каждая из этих ролей присутствовала в комнате.
Время шло, я мельком окинула присутствующих на предмет достойных.
 В мечтах о триумфе, они наполняли воздух флюидами слюны из желания и страха, запертые под собственными эмоциями и затертые протоколами поведения, меня окружали лишь  биологические гиены-марионетки.
Местная иерархия кодифицировала закон о неповиновении, включавший все базовые ритуальные пути соединения с тоналем и нагвалем. Нет единению, другому мнению, табу ритуалам и практикам. Я ощущала добровольную стадию казни, стоило мне на секунду допустить только мысль о примерке такой жизненной маске.
 Цетадели нужны были души без брони - обличенные в собственную покорность и некчемность пред ступней великой матрицы.
В поисках лучшего, забыв что есть на самом деле свет, подобно звездам, многие из них светили не понимая что отражают лишь сияние чужих. По большей части таких же мертвых изнутри, как и они. Но это как известно, приходит осознанием прошедших тысяч лет, когда назад дороги нет.
Прогнившие глазницы пешек уже непомнили цветов жизни, но из последних надежд оживлялись под намеками света, который проецировал маяк искуственного интелекта. Или заблудших – тоннами прогружающихся ежегодно в побеге за несуществующим. Наивная, мелкоколлиберная  дичь иммиграционной политики.
               
Мне нужно больше воздуха.
 Я вышла на балкон что бы окурить себя обугленной наполовину щепкой сало панто и выкурила сигарету, дабы накормить духов. Выдыхая, я провожала извивающийся танцем дым . Воздух был чист, а ветер спокоен. Он не разносил клубы облочков, а позволял им нежно расстворяться в пространстве, как вальс тысячи молочных балерин, растекающихся в пьесе женственной томной неспешности. Сегодня дождь как никогда был умиротворяющим в скомных каплях затянутого неба. Мой взгляд остановился на одной из бетонных стен напротив, по которой неестественными поддтеками формировались следы деятельности природного очищения. Больше напоминавшие густые струйки крови по контуру.
Кислотный дождь сегодня был скорее демоническим затишьем.
Солнечное затмение и говорящие знаки вселенной вели со мной неоднозначный монолог.