Мемуары Арамиса Часть 389

Глава 389

Д’Артаньян, размышлял, какой способ предпочесть, сразу ли отправиться морем, или доехать по суше до Бари. Он решил выбрать второй вариант. Как человек военный, он привык обращать внимание на все мелочи, поэтому он обратил внимание на юношу, который следует за ним неотлучно, явно выполняя функции шпиона.
Тогда капитан решил немного покататься по улочкам Лиона. Несколько раз резко изменяя направление движения, он неизменно замечал, что этот юноша следует за ним.
— Это ещё что за фрукт? — сказал он себе. — Занятно!
Заехав в небольшой закоулок, он притаился в тени. Едва лишь юный всадник выехал из-за поворота, д’Артаньян окликнул его.
— Мне кажется, юноша, вы слишком скромны! — сказал он. — Вы так долго едете за мной, что мне думается, у вас есть ко мне какое-то дело. Между тем, было бы проще обратиться ко мне ещё сто миль тому назад. Если у вас есть вопросы, я, возможно, отвечу на них. Итак, я слушаю.
— Я еду просто так, сам по себе, — ответил Огюст де Трабюсон, ибо это был он.
— Стало быть, наши цели попросту совпадают? — спросил д’Артаньян. — Ну что же, такие совпадения бывают. Скажите же мне, куда вы направляетесь? Если цель нашего путешествия одинакова, мы можем ехать вместе, как простые попутчики, если же ваша цель не совпадает с моей, мы расстанемся там, где наши дороги расходятся.
— По какому правы вы задаёте мне подобные вопросы? — спросил Огюст.
— По праву человека, за которым вы шпионите, и которому это чрезвычайно не нравится, — ответил капитан.
— Я свободный человек и могу ехать туда, куда считаю нужным, и не намерен спрашивать разрешения ни у кого, — дерзко ответил Огюст. — Также я не собираюсь раскрывать цели своего путешествия первому встречному.
— Вот как? — ответил д’Артаньян, и его левая бровь приподнялась, выражая всю иронию, которую он вложил в этот вопрос. — Боже, каким я стал гуманистом! Двадцать лет назад я бы попросту вызвал вас на дуэль и проткнул шпагой вашу грудь, избавив землю от вас. Пять лет назад, я проткнул бы вам оба плеча, и тем самым избавился бы от вас, уложив в постель на две недели. Нынче же мне попросту жаль вас, юноша, и если встреча с вами создаёт мне проблему, то это лишь проблема умственная, которая состоит в том, как поступить с вами, чтобы не убивать вас и не калечить, но помешать вам шпионить за мной. Что ж, я сам скажу вам, куда я еду. Я собираюсь в Марсель. Если вам по пути, предлагаю ехать вместе.
— Я предпочитаю ехать в одиночестве, — ответил юноша.
— Как угодно, считайте, что я вам поверил и, следовательно, верю, что больше не увижу вас, следующим за мной, — ответил капитан. — Но имейте в виду, если выяснится, что вы предпочитаете ехать не сами по себе, а следовать за мной на расстоянии двухсот шагов, мы снова обсудим эти обстоятельства, и тут уже я не ручаюсь, что дело не дойдёт до стычки.
После этого д’Артаньян пришпорил коня и поехал лёгкой рысью в южном направлении.
Проехав два квартала, д’Артаньян переехал на соседнюю улицу и повернул коня обратно и поскакал, переходя на галоп. Проехав три квартала, капитан резко свернул, вернувшись на прежнюю улицу, после чего повторил свой приём, заехав в узкую закрытую улочку и затаившись.
Через некоторое время он вновь увидел Огюста, который ехал следом за ним, и, потеряв капитана из виду, остановился в нерешительности, гадая, куда мог скрыться д’Артаньян.
— Итак, юноша, вы не хотите быть со мной откровенным, — громко сказал д’Артаньян, выезжая из своего укрытия. — Я могу поступить одним из следующих способов. Во-первых, я считаю, что вы нарушаете моё право путешествовать без сопровождения шпионов, поэтому я могу вызвать вас на дуэль и, разумеется, убить. Во-вторых, я могу оторваться от вас, запутав следы. В-третьих, я могу не обращать внимания на вашу наглость. Все эти варианты мне не нравятся, к тому же я спешу, у меня нет времени искать секундантов. Поэтому я выбираю четвертый вариант. Мы будем сражаться здесь и сейчас, немедленно, не слезая с коней. Защищайтесь, наглец!
После этих слов д’Артаньян пришпорил коня, направив его на Огюста. Юноша едва успел выхватить шпагу и направить её в сторону д’Артаньяна. Капитан проехал мимо, ловко увернулся от шпаги Огюста и сбил с него шляпу своей шпагой.
— Первый раз я пожалел вас, юноша, — сказал д’Артаньян, — защищайтесь лучше.
Повторив свой маневр, он выбил шпагу из рук Огюста.
Тогда он соскочил с коня, носком сапога подбросил шпагу побежденного и протянул её Огюсту рукоятью вперед.
— Я два раза не использовал возможность убить вас, юный шпион, но теперь мы будем драться всерьёз и пешими. Спускайтесь с коня и покажите мне, что вы мужчина, — сказал он.
Огюст соскочил с коня, взял шпагу и попытался немедленно использовать её против д’Артаньяна.
— Нет, так дело не пойдёт, — сказал д’Артаньян, с легкостью парируя удары Огюста. — Проткнуть вас, всё равно, что нанизать цыплёнка на шампур. Это слишком просто, поэтому несправедливо и по отношению к вам, и по отношению ко мне. Вы будете убиты, а мне после этого будет стыдно! Держите же вашу шпагу крепче, иначе вы её лишитесь. Всё становится серьёзно!
После этих слов он проделал один обманный выпад и снова выбил шпагу из рук Огюста, после чего наступил на неё ногой.
— Юноша, вы – мой пленник, я требую, чтобы вы назвали своё имя и цель вашего шпионства за мной, — сказал он. — На правах побеждённого подчинитесь моему требованию, или же мы будем драться снова, после чего мне придётся похоронить вас в безымянной могиле.
— Меня зовут Огюст де Трабюсон, — ответил юноша. — Вы виновны в том, что мои родители исчезли неизвестно где, и я намереваюсь выяснить, где они, отомстить вам и освободить их.
— Что ж, — ответил д’Артаньян. — Вы в своём праве. Я забираю вашу шпагу. Если вы ещё раз попытаетесь шпионить за мной или препятствовать мне в выполнении приказов Короля, я заберу вашу жизнь. Поверьте, мне не хочется этого делать, но вы не оставляете мне выбора.
— Ваше путешествие делает паузу, рекомендую вам придётся задержаться в Лионе и выбросить из головы идею преследовать меня, а я еду дальше, — сказал он.
— Будьте вы прокляты! — воскликнул Огюст.
— Это сколько угодно, — ответил д’Артаньян и, вскочив на коня, возобновил свой путь.
Проехав на своём коне несколько шагов, д’Артаньян услышал знакомый звук взводимого мушкетного курка. Он стремительно пригнулся к шее коня и оглянулся. В этот момент раздался выстрел, пуля просвистела над самой головой капитана.
— Вот, значит, как? — воскликнул капитан. — Да вы никак не уймётесь, как я погляжу! Что ж, если вы так хотите путешествовать со мной, я беру вас.
После этого д’Артаньян стремительно подъехал к Огюсту и схватил его лошадь за уздечку.
— Я беру вас в плен, и вы поедете со мной, — сказал он. — Не советую сопротивляться. Я не пощажу вас, поскольку вы и без того уже отняли очень много времени, а я очень спешу. Молитесь, чтобы эта задержка не оказалась роковой для моих друзей.
После этого д’Артаньян продал второго своего коня, а также коня Огюста.
— Эти деньги оплатят ваши дорожные расходы, господин Огюст де Трабюсон, — сказал он своему пленнику.
На нанятом быстроходном судне в тот же вечер д’Артаньян отплыл к острову Крит. Своего пленника он поместил в отдельную каюту и нанял специального матроса, чтобы он присмотрел за ним, ни в коем случае не допуская его побега из отведенной ему каюты.

Между тем Рошфор пытался уговорить коменданта крепости-порта Грамвус вступить в переговоры с комендантом крепости Кандия и добиться возвращения Атоса и Портоса.
— Мы не воюем с Османской империей, и слава Господу! — возразил комендант. — Вашим друзьям не следовало прибывать к берегу, контролируемому из крепости Кандия, и, тем более, не следовало добровольно заходить внутрь этой крепости. Если турки их задержали, это их дело. Я полностью сочувствую вам, но силы наши таковы, что мы лишь радуемся тому, что туркам не приходит в голову выгнать нас с острова.
— Неужели дело настолько плохо? — спросил Рошфор.
— В нашем противостоянии установился некоторый паритет, и если бы мы предложили обмен пленными, я полагаю, переговоры могли бы быть успешными, — ответил комендант. — Но требовать односторонних уступок мы не можем. Нас не поймут.
— Быть может, мы можем вернуть их, заплатив выкуп? — спросил Рошфор.
— Это вполне вероятно, — согласился комендант. — Полагаю, что соответствующее предложение уже ушло от них на материк. Но турки жадны, за двух дворян они могут заломить такой выкуп, который вам будет непросто собрать.
— Насколько я знаю, оба этих дворянина достаточно богаты, — ответил Рошфор.
— Тем лучше, но турки могут узнать об этом и соответственно увеличить выкуп, так что их состоятельность может сыграть с ними злую шутку, — ответил комендант. — Но это, вероятно, единственная возможность для их возвращения во Францию, так что попробовать стоит. Но я смогу дать вам более дельный совет, если вы объясните мне причину того, что они направились туда, а также причину ваших волнений.
— Они направились для переговоров, поскольку им сообщили, что герцог Бофор жив и может быть выдан Франции на условиях, которые и предполагалось обсудить, — ответил Рошфор. — А волнуюсь я потому, что уже сутки от них нет никаких известий. Если бы переговоры происходили, и они могли бы распоряжаться собой без ограничений, они возвратились бы и известили меня о ходе переговоров.
— Герцог Бофор жив, вы полагаете? — с недоверием спросил Грамвус. — Если бы вы мне сообщили, что Луна состоит из сыра и что по этому случаю завтра ожидается сырный дождь, я удивился бы этому меньше, чем известию о том, что герцог Бофор жив. Герцог – человек такого рода, что будь он жив, он проявил бы себя. Спрятать Бофора среди пленников так же невозможно, как невозможно спрятать золотой луидор между страниц книги или кинжал в подушке – вы тотчас же обнаружите его. Ваши друзья понапрасну отправились туда, их заманили для каких-то целей. Дай Бог, чтобы этой целью было получение выкупа.
— Вы предлагаете что-то худшее? — с тревогой спросил Рошфор.
— От турков можно ожидать решительно чего угодно, — ответил Грамвус. — Их географическое положение таково, что на их территории всегда кто-то посягает, а они вечно посягают на соседние территории. По этой причине они привыкли использовать дипломатию всех видов, от прямого обмана, до обмана тройного, если вы понимаете, что это такое. Кроме того, они подозревают в обмане всех, с кем ведут переговоры. Когда ты говоришь с турком, он заглядывает тебе в глаза, и ты думаешь, что его интересуют твои мысли. На самом деле он уже успел скользнуть взглядом по вам и определил, насколько вы сильны и насколько серьёзно вооружены. Если же вы начнёте торговать с турком, он безошибочно определит вашу платежеспособность, так что цена, которую он запросит за товар, будет определяться не тем, во сколько ему самому он обошёлся, и какую прибыль он хочет извлечь из сделки, а только тем, сколько вы способны за него заплатить, при условии, что вы в нём нуждаетесь ровно в такой мере, которую он определил, сделав свои наблюдения. Вы ещё не знаете, согласитесь ли вы на его условия, а турок уже знает это лучше вас.

Атос и Портос действовали по ранее согласованному плану. Портос, вооружившись металлической пластиной, ожидал знака для того, чтобы начать взламывать дверь, а Атос, вооруженный другой пластиной, обмотав руку поясом приготовился действовать ей как тесаком, хотя и не острым, но достаточно увесистым, так что он мог бы при известной ловкости даже противостоять шпаге нападающего. В левую руку он взял один из вывороченных из пола кирпичей.
Когда стражник отворил двери со словами «Обед!» и вошёл в двумя тарелками в руках, Атос ударом кирпича свалил его на пол и затащил бесчувственного бедолагу в камеру.
— Безобразие! — воскликнул он как можно громче. — Мало того, что нас незаконно задержали, так ещё и кормят всякой бурдой, какую настоящему дворянину и католику зазорно брать в рот! Я требую коменданта! Немедленно приведите сюда коменданта!
На крики Атоса два других стражника, дежурившие в коридоре каземата, поспешили войти в камеру, направив третьего за офицером. Атос отбивался от двух стражников, защищаясь дверью как щитом, но, поскольку, у стражников были в руках кривые турецкие мечи, силы были не равны. Спасало лишь то, что двоим стражникам было очень несподручно сражаться одновременно в узком дверном проёме.
В этот миг Портос принялся выламывать дверь соседней камеры. Через минуту дверь поддалась, и Портос, набросился на стражников сзади. Не ожидавшие такого нападения стражники получили серьезные увечья, после чего немедленно сдались. Портос разоружил их, затащил в камеру и связал обоих их же собственными ремнями, а во рты в виде кляпа забил их турецкие шапки. После этого друзья, вооруженные турецкими мечами, направились к выходу из подавала, служившего казематом.
— Надо захватить коменданта, я знаю короткий путь, следуйте за мной, Портос! — воскликнул Атос.
Сокрушая на своём пути растерянных турецких солдат, Атос и Портос ворвались в кабинет коменданта крепости. К счастью, комендант в этот момент находился у себя, где приступил к обеду.
— Ни с места, вы наш пленник! — воскликнул Атос. — Если не будете сопротивляться, останетесь живы.
— Сдаюсь, — ответил комендант, который понимал по-французски.
Впрочем, если бы он и пытался сделать вид, что не понимает французского языка, вид двух разъяренных французов, вооруженных турецкими саблями, говорил сам за себя. Попытка воспользоваться оружием, находящимся в кабинете, была бы обречена на провал.
Таким образом, Атос и Портос стали обладателем высокопоставленного пленника и его весьма значительного арсенала.
Портос задвинул толстую железную задвижку на дверях кабинета коменданта и позволил себе отдохнуть.
— Господин комендант, — сказал Атос с улыбкой глядя на обильно уставленный явствуй стол. — Не прерывайте своего обеда. Кстати, мы с Исааком тоже проголодались, поскольку наш обед нам пришлось пропустить.
— Угощайтесь, пожалуйста, — пролепетал комендант.
— С вашего позволения ножи и вилки я приберу от греха подальше, — сказал Портос и протянул коменданту раскрытую огромную ладонь, на которую комендант с трепетом положил столовый нож и вилку.
— Бонапети, господин комендант, — сказал Атос.
— Благодарю, — ответил комендант глухим голосом, опустив лицо почти к самой тарелке.
— Сотрапезников необходимо знать по имени, — продолжал Атос. — Как зовут нас, вы, вероятно, осведомлены. Я – маркиз де Ла Фер, мой друг – Исаак Барбье, а как прикажете обращаться к вам, господин комендант?
— Я Ахмед-Паша, — ответил комендант.
— Ахмед-Паша? — воскликнул Атос. — Тот самый Ахмед Челик? Это, стало быть, ваша дражайшая супруга Оливия Челик заманила нас сюда обманом? Наше близкое знакомство очень кстати!
— Совершенно кстати, — подтвердил Портос, отправляя в рот огромный кусок морского окуня. — Ваш повар заслуживает всяческих похвал! Попробуйте халву, Атос!
— Я не ем сладкого, — улыбнулся Атос.
— Позвольте вас заверить, господа, что я не поддерживал идею Оливии, — сказал Ахмед Паша.
— Думаю так, дорогой комендант, в особенности вот в этой части её письма, — ответил Атос. — Вы читаете по-французски, надеюсь?
— Да, читаю, — подтвердил Ахмед-Паша.
— Тогда прочтите это письмо, — сказал Атос и вручил коменданту письмо Оливии. — Нас пригласили на переговоры, мы прибыли с белым флагом, а нас подло арестовали! Стыдитесь, Ахмед-Паша. Прочитайте это письмо, после чего мы обсудим остальные вопросы.
— Я говорю по-французски, но не умею читать письма на французском языке, — ответил Ахмед-Паша. — Тем более – рукописный текст.
— В таком случае я прочитаю вам это письмо сам, — сказал Атос и принялся читать.

«Графу де Ла Фер.
Граф! Вы принимали ранее большое участие в судьбе герцога де Бофора, как нам известно. Сейчас его считают погибшим при ночной вылазке в крепости Кандия. Нам стало доподлинно известно, что герцог не погиб, а всего лишь был контужен, вследствие чего он попал в плен в армию Османской империи. Он хорошо содержится, но жизнь его в постоянной опасности. Те, в чьих руках находится его жизнь, не намерены просить за него выкуп, поскольку они не нуждаются в деньгах. Но они готовы освободить герцога де Бофора и предоставить ему возможность вернуться во Францию живым и невредимым на условиях, которые могут быть изложены только вам лично при встрече. Не трудитесь брать с собой деньги, сколько бы вы ни взяли с собой, их будет недостаточно, чтобы освободить герцога. Не трудитесь также приводить с собой войска, если на переговоры явится кто-то кроме вас и одного сопровождающего вас человека, герцог де Бофор немедленно умрёт, и за вашу жизнь мы также не ручаемся. Переговоры состоятся лишь в том случае, если вы прибудете в крепость Кандия один, либо в сопровождении только лишь одного слуги или товарища. Вы прибудете на шлюпке, если к острову приблизится иное судно, оно будет потоплено пушечными выстрелами из крепости. Мы понимаем, что это условие тяжёлое, но другого пути у нас нет.
Наше предложение исходит из дружеских чувств к вам и к герцогу де Бофору, но мы не можем назвать себя, не навлекая беды на себя и на герцога, поэтому все дальнейшие переговоры будут вестись лишь устно и только с вами, граф. Вас встретит на берегу турецкий офицер. Сошлитесь что вы прибыли по письму от Ахмеда-Паши.
Друзья герцога и ваши».

— Итак, авторы письма назвали себя нашими друзьями и друзьями герцога де Бофора, — продекламировал Атос тоном судьи дворянской чести, кем он и считал себя в эту минуту. — Меня подло обманули, обнадёжив тем, что герцог де Бофор, то есть Принц крови, внук нашего Короля Генриха IV, спасся вопреки слухам о том, что он то ли погиб, то ли пропал без вести, то ли попал в плен. Мне предложили прибыть в одиночестве, или же в сопровождении только одного моего друга или слуги. Я взял с собой соседа-дворянина, и мы прибыли, соблюдая все условия переговоров представителей государств, не находящихся в состоянии войны. Захват парламентёров в мирное время – это дипломатический скандал. Если вы думаете, что следствием такого вопиющего нарушения прав дипломатии не может быть война между нашими государствами, вы ошибаетесь. Я не только маркиз де Ла Фер, я в прошлом представитель Франции при дворе Короля Карла Английского, отца нынешнего Короля Карла II. Я – кавалер двух Орденов Подвязки, один из которых получен мной во Франции, второй – в Англии из рук самого Короля Карла I. Две недели назад наш Король Людовик XIV собственноручно подарил мне одну из парадных шпаг Генриха IV. Вы понимаете, что это значит? Моё исчезновение не останется незамеченным для Его Величества. Вы стоите на пороге новой войны, войны с одним из сильнейших и величайших государств Европы. И всё это – в угоду одной из ваших жён, при том, что этот ваш брак с ней следует признать незаконным, поскольку её первый супруг, насколько я знаю, жив. Если по вашим законам мужчине разрешается иметь несколько жён, то и по вашим законам женщине иметь несколько мужей не разрешается ни при каких обстоятельствах. Эта женщина – чужая для вас, господин Ахмед-Паша. Вы остаётесь комендантом вашей крепости, но вот останетесь ли вы живым комендантом, это зависит от того, пожелаете ли вы остаться порядочным человеком, или отвергнете это наше предложение. Если вы выберете путь порядочного человека, вы освободите нас и дадите нам возможность покинуть негостеприимный остров с его негостеприимной крепостью, где нам была предложено для проживание отвратительное помещение и где нас пытались накормить отвратительной едой.
 На лице Ахмеда-Паши сменилась целая гамма чувств, после чего черты его лица заострились, губы сжались, глаза прищурились, а взгляд стал жёстким и холодным.
— Понятия чести у вас и у нас не совпадают, — ответил Ахмед-Паша. — Мы признаём ваши права жить по вашим правилам, но мы не признаём ваши попытки навязывать ваши правила нам. Возможно, какой-то француз на моём месте попытался бы спасти свою жизнь, пойдя на условия, выдвинутые захватившими его пленниками, и возможно также, что он считал бы, что это очень благородно с его стороны. У нас взгляды иные. Мы не боимся смерти от руки врага, мы благословляем такую смерть. Вы можете убить меня прямо сейчас.