Еще жила надежда

Эррак лежал на большом сером валуне и смотрел в небо. Валун был еще теплым (солнце за день раскалило его), и теперь камень медленно отдавал тепло. Соленые волны лизали валун, с тихим плеском огибая его, шуршали галькой, покрывавшей прибрежную полосу.

Это было его любимое место – единственное, где хоть ненадолго отпускала тоска. Пещера, где он прятался от дневной жары, не приносила такого умиротворения, как этот валун, открытый морским волнам – всего лишь давала приют, где можно переждать жару и непогоду. А еще отсюда хорошо смотрелось на звезды.

Когда-то Эррак летал среди них, подолгу кружил и кувыркался в морозной пустоте, наслаждаясь спокойствием и безбрежностью Космоса, полного неизведанных еще троп. Сейчас это казалось далеким сном, и порой его охватывало отчаяние при мысли, что память о путешествиях – всего лишь греза, болезненный бред … что нечего этого не было, а он всегда жил здесь, среди этих скал, песка и ветра, палящего солнца и едких испарений от мелких озер, что цепочкою тянулись за скальным массивом. Тогда он одергивал себя – все это было. Просто минуло слишком много лун и солнц с тех пор, как он попал сюда, и им давно потерян счет.

Здешние места оказались на редкость негостеприимны. Но он и не думал задерживаться тут, хотел лишь немного передохнуть после долгого пути, однако … не смог больше подняться в небеса. Слишком сильна оказалась планета, не пожелала отпускать от себя – в плен взяла коварная беспечного путника.

Радужные крылья – его гордость – поблекли и сморщились. Он еще пытался ими махать, но они не держали больше его, и едва поднявшись над землей, Эррак тотчас падал вниз. Отравленный воздух планеты – плотный, едкий, удушливый – разъедал нежное тело и тонкие крылья.

Рожденный звездными ветрами, как и его собратья, он привык к пронизывающему холоду Вселенной и всегда лучше себя чувствовал именно в космическом пространстве … хотя и влекли его планеты, что хранили тайны, собираемые его племенем и передаваемые изустно от летуна к летуну – так себя именовали они. Не все планеты были добры к летунам, но еще ни одна на его памяти не становилось ловушкой … темницей, которую нет сил покинуть.

Боль обжигала поначалу, но со временем тело уплотнилось, покрылось коркой, и она отступила. Он смог выжить здесь … вот только тоска не отпускала ни на минуту. Воспоминания о звездах-самоцветах, сверкающих облаках межзвездного газа, бесчисленных планетах, где удалось побывать, отдавали горчинкой – возможно потому, что отныне дорога к ним была заказана. Но тяжелее всего были думы о Ней.
 
Ее звали Айлида. Как и он, она принадлежала к племени летунов и, конечно же, любила долгие странствия меж галактик… что казались едва заметными точками издалека и превращались в сверкающие острова вблизи и, казалось, нет им ни конца, ни края. Время не имело власти над летунами, оно словно текло мимо, а они оставались вечно молодыми и сильными, и жажда познания новых миров не ослабевала с каждым прожитым днем, лишь укреплялась – таково было все их племя.

В тот последний путь они впервые отправились порознь и даже повздорили немного – ведь хотелось им повидать разные звезды. Но остыв и признав ссору глупой (а ссориться им почти не приходилось), решили путешествовать поодиночке – впервые за все время, что были вместе. Но встретиться обещали в срок на полюбившейся им планете, что все еще кружила вокруг своей звезды.

Он не знал, вернулась ли любимая из своего путешествия. Как скоро хватится его, поймет ли, что что за беда приключилась с возлюбленным? Да и сумеет ли найти – ведь планета-тюремщица спряталась в облаках газа и пыли. Утомленный полетом, он и не сразу заметил ее, а после обрадовался неожиданному, но такому долгожданному приюту. Как оказалось, зря …

Однако, он понимал, что помощь ему нужна – ведь на дальний путь в одиночку уже не хватало сил. Даже, если он каким-то чудом и вырвется отсюда, долгий путь до планеты, где ждала подруга, не преодолеть.

Но еще оставались силы петь. И он пел, пел долгими ночами, обращая свое лицо к звездам, думая о Ней. Эта была песня без слов, песня-мольба, песня-плач, песня-маяк; уносилась она далеко в космические просторы, где плыла неспешно, огибая планеты, звезды, кометы, ища ту, которой предназначалась.

Он пел каждую ночь, пел упорно, все громче и громче, все отчаяннее и отчаяннее, выплакивая ноту за нотой, и уже не надежда, а боль, тоска, горечь уходили в ночь. Он ждал, ждал очень долго и с каждым уходящим днем все больше терял веру.
Иногда он с ужасом думал, что Она тоже могла не вернуться и, может быть, попав в ловушку, плачет сейчас на какой-нибудь из отдаленных планет и зовет его на помощь, как он Ее?

***

Однажды он совсем отчаялся и перестал петь. Свернувшись в клубок, лежал на камне и слушал плеск волн, но они больше не трогали его сердца. На смену отчаянию пришло равнодушие. Ночь сменяла день, но он больше не поднимал головы, чтоб посмотреть на встающее из воды солнце. Он больше ничего не хотел.

Но надежда еще жила в нем, хотя и становилась день ото дня слабее – крохотная искорка, что вот-вот растает в серой мути равнодушия. И все же она не исчезала.
 
И вот однажды, на рассвете, он услышал ответную Песнь.

***

Встрепенувшись, Эррак приподнялся на своем камне – не только Ее голос он различил в Песне – пело все племя. Никто не пожелал остаться в стороне – от Старейшего до юных, лишь недавно вставших на крыло летунов – все были здесь, словно цепью окружили они планету, и он ясно чувствовал каждого из собратьев. Их голоса сплетались в плотное кружево, от которого дрожал воздух … и Айлида тянула к нему руки.
 
Крепко сжав ладони любимой, он почувствовал струящуюся сквозь нее Силу и понял: все племя, объединившись, отдавало ее Айлиде, чтоб могла она вызволить его из плена. И они поднимались, оставляя под собой и скалы, и море, и опостылевший пляж … вот только бледна была любимая, и испугался Эррак, что, не сумев удержать его, она сама станет тут пленницей – как и он.

Тогда попытался он разжать руки, чтобы не допустить такого исхода – незачем вольной летунье познать всю горечь заточения. Но не отпустила его Айлида, лишь сильнее завибрировала в руках ее Сила, посылаемая соплеменниками … не затем явились они, чтоб отступить, оставить друга в сетях жестокой планеты, и тогда он тоже стал подпитывать ее, пытаясь помочь любимой … пока не лишился чувств.

***

Когда Эррак пришел в себя, он увидел умиротворяющую темноту Космоса – родную стихию, по которой так долго скучал. Целебный холод излечивал глубокие раны, уродливыми отметинами испещрившие тело, потоки лучей от ближайших звезд заливали летуна, и он купался в них, чувствуя, как возвращается к нему утраченное здоровье. Страшная планета осталась далеко позади. Вокруг него кружили собратья, Песня Встречи струилась над ними, и он добавил к ней свой голос.

28 – 31 марта 2018 г. 

Отредактировано 21. 07. 2024 г.

Предыдущий вариант рассказа: http://proza.ru/2015/01/25/2549

Иллюстрация взята из Интернета.