Пушкин и Горе от ума 1

1825. Января 11. Приезд на один день И.И. Пущина в Михайловское. (*)
Иван вспоминал потом:
«… вечером пустился из Пскова; в Острове, проездом ночью, взял три бутылки клико (**) и к утру следующего дня (***) уже приближался к желаемой цели.
…вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. … Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату
Я привёз Пушкину в подарок «Горе от ума»; он был очень доволен этою тогда рукописною комедией, до того ему вовсе почти незнакомою (****). После обеда, за чашкой кофе, он начал читать её вслух; но опять жаль, что не припомню теперь метких его замечаний, которые, впрочем, потом частию явились в печати.
Между тем время шло за полночь. Нам подали закусить: на прощанье хлопнула третья пробка. Мы крепко обнялись в надежде, может быть, скоро свидеться в Москве. Шаткая эта надежда облегчила расставанье после так отрадно промелькнувшего дня. Ямщик уже запряг лошадей, колоколец брякнул у крыльца, на часах ударило три. Мы ещё чокнулись стаканами, но грустно пилось: как будто чувствовалось, что последний раз вместе пьём, и пьём на вечную разлуку! Молча я набросил на плечи шубу и убежал в сани. Пушкин ещё что-то говорил мне вслед; ничего не слыша, я глядел на него: он остановился на крыльце со свечой в руке. Кони рванули под гору. Послышалось: «Прощай, друг!» Ворота скрипнули за мной... «
После 25 января (после святок) Пушкин пишет А.А. Бестужеву:
Слушал Чацкого … (*****)
Вот что мельком успел я заметить:
Les propos de bal, сплетни, разказ Репетилова о клобе, Загорецкий всеми отъявленный и везде принятый — вот черты истинно комическаго Гения. (******)
В комедии Горе от ума кто умное действ. лицо?
ответ: Грибоедов.
А знаешь-ли что такое Чацкий. Пылкий благородный [молодой человек] и добрый малой, проведший несколько времени с очень умным человеком (имянно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все что говорит он — очень умно.
Но кому говорит он все это? Фомусову? Скалозубу? На бале Московским Бабушкам? Молчалину? Это непростительно.
Первый признак умнаго человека — с перваго взгляду знать с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.
К стати что такое Репетилов? В нем 2, 3, 10 характеров. За чем делать его гадким? довольно что он ветрен и глуп с таким простодушием; довольно чтоб он признавался поминутно в своей глупости а не в мерзостях. Это смирение черезвычайно ново на театре, хоть кому из нас не случалось конфузиться, слушая ему подобных кающихся?
— Между мастерскими чертами этой прелестной комедии — недоверчивость Чацкаго в любви Софии к Молч. — прелестна! (*********) — и как натурально! Вот на чем должна была вертеться вся комедия — но Грибоедов видно не захотел — его воля —
О стихах я не говорю: половина — должны войти в пословицу.

Покажи это Грибоедову — Может быть я в ином ошибся. Слушая его комедию я не критиковал а наслаждался —
Эти замечания пришли мне в голову после, когда уже не мог я справиться.
По крайней мере говорю прямо, без обиняков, как истинному Таланту —

***

Комменты и вопросы:

(*) В заметках о трех посланиях Пушкина-Отступника мы писали, что целью визита Пущина было стремление друга привлечь если не всего Поэта, то его перо к Общему Делу Республики. Тайники знали, что в 1825-ом будет акция по оставлению государем-императором А1 трона, которое приведет к мятежу 
(**) Три бутылки Clico … Не хило.
(***) Ехал к опальному ночью … Менее заметно
(****) почти незнакомо … Это верно: Пушкин вполне мог читать разные версии Горя, которое в рукописях  частями ходило с 1816 года (начало замысла) под  разными называниями: Горе уму, Горе и нет ума
(*****)  Слушал сам себя
(******)  Грибоедов – комический Гений и истинный Талант. О стихах: половина — должны войти в пословицу. И пошла. А вот о том, что Софья –то ли блудь, то ли московская кузина … (все равно давалка!) = не многия помнят
(*******) Чацкий  - это умный Грибоедов. Все что говорит он — очень умно. Но кому говорит он все это? Фомусову? Скалозубу? На бале Московским Бабушкам? Молчалину? Это непростительно.
(********) и вот заповедь Пушкина, которую мы, увы, РАФ, не включили в наш сводный сборник «Новый Завет и Завещания Пушкина»:
Первый признак умнаго человека — с перваго взгляду знать с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.
При этом Пушкин как репетитор выделяет классические черты Репетиловых:  глупая ветреность вечно кающегося и сознающего свою кромешную глупость, но не допускающего мысли, что всё это мерзость
Не метать бисера перед Репетиловоподобными - это сродни старой пушкинской формуле от 1813г «Бесить  попов  - не наше ремесло»  из поэмы Монах (отрок читал уже Ивана Баркова! … дела…)
(*********)  = недоверчивость Чацкаго в любви Софии к Молчалину прелестна! — и как натурально … В этом сюжете Пушкин видит эпицентр  (метафабулу) поэмы Горя и Ума. Онегин не доверяет любви при круглой глупости лунной Ольги  и … доказывает это на именинах.  Слепой яростно ревнивый Ленской таким даром не обладает и из-за гона верит своему чувству…
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали

***
В приезд Пущина Пушкин работал над 4-ой главой романа Евгений Онегин с эпиграфом    La morale est dans la nature des chose и первой легендарной теперь фразой:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Онегин в этой перевальной предгрозовой главе рассуждает о любви, браке и верности с резюме типа: Любовью шутит Сатана, Да на фиг эта  ТатьянА и Любите самого себя (любым к стати  способом).
Вот что занимало тогда Пушкина…
А кончается тем, что этого урока автора его элегик ЛенскОй не усвоил и был в плену Любви, которой шутит Сатана, тогда как любить по Онегину надо, но лишь самого себя:
XLVIII.
„Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?“
— Налей еще мне пол-стакана...
Довольно, милый... Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!.. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот... какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван. —
XLIX.
„Я?“ — Да, Татьяны именины
В субботу. Олинька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать. —
„Но куча будет там народу
И всякого такого сброду...“
— И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж? — „Согласен“. — Как ты мил! —
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье,
Потом разговорился вновь
Про Ольгу: такова любовь!
L.
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена...26
Мой бедный Ленской, сердцем он
Для оной жизни был рождён.
LI.
Он был любим... по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник на ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок тот, кто всё предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!

Но жалок тот, кто всё предвидит….
Ленской не жалок – не предвидит, он в гоне …
Жалок Онегин …  этот видит все и вся
Жалок Пушкин – он скоро объявит себя пророком

Прим.1
Глава четвертая Пушкин приступил к работе над четвертой главой "Евгения Онегина" в конце октября 1824 г. в Михайловском. Поэт писал эту главу с перерывами, так как в это же время работал над «Борисом Годуновым», «Графом Нулиным» и др. К 1 января 1825 г. была написана строфа XXIII. Последнюю строфу Пушкин написал 6 января 1826 г. Позднее, уже в конце 1826 года, поэт переработал эту главу. Четвертая глава была издана вместе с пятой и вышла в свет 31 января 1828 года. Глава была опубликована с посвящением другу Пушкина - П. Плетневу. Это посвящение впоследствии было перенесено в начало романа

Прим. 2
У Пущина Софья Фомусова, а не Фамусова
Фомусова от Фомы… Иной смысл с дьявольской разницей концепта и схолий

Но об этом потом – первым делом самолеты