Атомщики ищут защиты

"Ставропольская правда" 30 мая 1995 года

Эхо события
Атомщики ищут защиты
Это гражданское дело, по мнению судей, участвовавших в его рассмотрении, не имеет прецедента в практике судов нашего края. Нетрудно себе представить состояние судьи Промышленного районного суда Г. Рязанцевой, когда ей подали исковые заявления к фирме «Росгосстрах – Ставрополье»  сразу  13 бывших работников Уральского производственного комбината «Маяк», участвовавших в освоении технологии и производстве плутониевой начинки для атомного оружия. Атомщики в Ставрополе? Невероятно, Оказалось, что поселились они здесь в начале семидесятых годов, когда доза радиационного облучения стала для них угрожающей. В крае их проживает около 80 человек, больше всего в краевом центре – 50, из них 15, ставших возмутителями спокойствия, в Промышленном районе.
Сам факт обращения в суд для этих людей -событие. Всю жизнь они прожили в атмосфере сверхсекретности, не могли никому рассказать, даже намекнуть, чем занимались. Сталин и Берия приучили к молчанию, а атомный комбинат был у них под особым надзором.
Шли годы, но тайна «Маяка» и небывалой аварии, происшедшей там в 1957 году, не предавались огласке, хотя за рубежом об этом имели полную информацию. Лишь спустя несколько лет после Чернобыльской катастрофы в печати появились первые публикации о южно-уральской трагедии. По словам В. Мокеева, бывшего начальника радиохимической лаборатории «Маяка», тогда случилась не меньшая беда, чем после взрыва атомной бомбы в Хиросиме и Нагасаки, и если бы не мужество ликвидаторов аварии, её последствия были бы ещё большими. Среди них были и те, кто живет сейчас на Ставрополье. Под давлением общественности власти, наконец, вспомнили об этих людях. 20 мая 1993 года был принят Закон Российской Федерации «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации в вследствие аварии в 1957 году на производственном объединении «Маяк» и  сбросов радиоактивных отходов в реку Теча», в соответствии с которым они были приравнены к чернобыльцам.
13 января 1994 года Министерство по атомной энергии России выдало им удостоверения о том, что они имеют право на компенсации и льготы, установленные Законом Российской Федерации № 3061 от 18 июня 1992 года «О социальной защите граждан, подвергшихся радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». 24 марта прошлого года по заключению экспертной комиссии управление социальной защиты населения администрация края вручило им  также удостоверения, что они перенесли лучевую болезнь или другое заболевание, связанное с радиационным воздействием.
В мае 1994 года 17 проживавших тогда в Промышленном районе бывших работников производственного объединения «Маяк» написали заявления в фирму «Росгосстрах –Ставрополье» об их бесплатном государственным страховании от риска радиационного ущерба в пределах двухсоткратной суммы размера минимальной заработной платы, предусмотренной статьёй 28 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействую радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». С этими заявлениями к руководству фирмы по поручению своих товарищей - атомщиков отправилась Ольга Антоновна Васильева. Реакция страхователей была категорически отрицательной. Пренебрегая дипломатическими уловками, ей объяснили, что никаких заявлений не примут, так как работники «Маяка» не имеют отношения к Чернобыльской аварии. О. Васильева пыталась убедить ставропольских страхователей в неправомерности их действий. Ей удалось добиться только того, что 23 июня 1994 года было принято и зарегистрировано коллективное заявление, которое было также направлено в Москву в страховую компанию «Росгосстрах».
Ответы пришли почти одновременно и одного и того же содержания. В них был сделан вывод о том, что действие федеральных законов в отношении чернобыльцев не распространяется на маяковцев. Вот такой парадокс: страховая компания… отменила федеральные законы.  И вот только тогда атомщики обратились в суд.
Но, может быть, есть какие-то основания сомневаться, что эти люди действительно были участниками ликвидации ядерной аварии под Челябинском в 1957 году?
С группой бывших атомщиков мне удалось встретиться и побеседовать в квартире супругов Горбатюк. Они рассказали о пережитом, познакомили с литературой о тех далеких годах, показали фотоальбомы. Биографии и судьбы их удивительно похожи. Они не были среди тех, кто в 1945, сразу после окончания войны под руководством академика И. Курчатова начинал сооружение первого в Европе уран- графитового промышленного реактора для получения плутония, но многим из них довелось участвовать в монтаже, пуске заводов, освоении технологических процессов, и они имеют непосредственное отношение к производству советского атомного оружия.
Вспоминает Г.Зверянова, бывший диспетчер радиохимического завода.
- На Южный Урал мы, химики – технологи, физики, инженеры, выпускники университетов и физико-технических институтов, приехали в конце сороковых - начале пятидесятых годов. В то время происходило это так. Вызывали нас в обкомы партии, меня, например, - в Кемеровский, Горбатюка - в Ярославский, и говорили: «Принято решение о направлении вас на особо важный объект. Какой? Об этом не знаем и сказать не имеем права, поскольку это является государственной тайной. Будете работать по специальности»
По прибытии на место мы узнавали о предприятии, где нам предстояло работать. Являясь специалистами,  представляли, какая нам грозит опасность, но, конечно, не в той степени, как это оказалось на самом деле. О том, чтобы отказаться, даже мысли не возникало. Рассуждали так: кому-то же надо делать это важное дело ради создания ядерного щита над страной. Мы расценивали это, как большое доверие.
В течение первых трех-четырех лет выезжать из города не разрешалось. За этот срок каждый из нас заболевал лучевой болезнью, хотя медицина тщательно следила за нашим здоровьем. В тот период технология была несовершенной и слабо защищала от переоблучения....
Да, научные познания и опыт обретались дорогой ценой, ценой жизни и здоровья людей. Атомщики, о которых идёт речь, трудились во всей цепочке основного производства. Г. Горбатюк - главным механиком, В. Цымбалист -начальником смены, А. Дубровка - инженером радиохимического завода, С. Зуева и А. Колбина - в радиохимической лаборатории, С. Савельева -в цехе по производству металлического плутония, В. Мокеев - в радиохимическом производстве и на заводе изотоповя. А. Назаренко -слесарем контрольно-измерительных приборов, О. Васильева - в центральный заводской лаборатории. Все они участвовали в ликвидации аварии  в 1957 году.
Вспоминает Игорь Дмитриевич Горбатюк, старейший среди живущих в Промышленном районе Ставрополя бывших работников производственного объединения «Маяк».
- 30 сентября в воскресенье мы с товарищами у нас дома отмечали день рождения жены. Примерно в 16-17 часов услышали взрыв, посчитали, что это строители расчищают площадку под фундамент. Продолжали веселье, ни о чём не подозревая. В понедельник вышел на работу и узнал об аварии. Её последствий мы ещё тогда не представляли. В первые сутки после аварии всё шло как обычно. В три часа ночи разбудил стук в дверь. Кто это мог быть в такое позднее время? Тревога сжала сердце. За мной прислали машину, сказали, что вызывает Е. Славский бывший директор объединения, министр среднего машиностроения СССР, кстати, проработавший министром более 30 лет.
Он меня хорошо знал, говорит:
-Ты работал на монтаже комплекса радиоактивных отходов «С», где произошла авария. Посылаю тебя в разведку, расскажешь что там случилось, а потом будешь участвовать в ликвидации аварии».
Строители прорубили дыру в стене. На меня надели противорадиационный костюм, противогаз. Е. Славский говорит: «Ныряй в эту дыру, не бойся,  мы тебя вытащим». А мне было страшно, долго я добирался до очага поражения. В июня 1948 года за два дня до пуска реактора И. Курчатов сделал специальную запись в журнале на центральном пульте,  что во избежание тяжёлой аварии необходимо строго следить за бесперебойной подачей охлаждающей воды. Не уследили, произошёл взрыв, вырвало железобетонную плиту перекрытия, и радиоактивное облако, как считают физики, более мощное, чем после взрыва атомной бомбы, дошло до Свердловска.
Когда выбрался наружу, я сообщил о том,  что увидел  Славскому, который вместе с ведущими специалистами наметил план действий по ликвидации аварии.
После нырка в ядерное пекло, часа три мылся. Иду  через контрольный прибор, а он всё звенит. Пришёл домой, принял ванну. Но разве  отмоешь то, что проникло внутрь организма? Я  и мои товарищи потом участвовали в различных работах по ликвидации аварии.
Министр наградил меня двумя месячными окладами, а главный бухгалтер посчитал, что это слишком большое поощрение и выдал только одну зарплату.
…20 февраля текущего года Промышленный районный народный суд в составе судьи Г. Рязанцевой, народных заседателей В. Гуровой и А. Григорьевой принял решение - заявление тринадцати бывших работников производственного объединения «Маяк» удовлетворить: признать действие фирмы «Росгосстрах – Ставрополье» по отказу в их обязательном государственном страховании неправомерным и обязать провести такое страхование в соответствии со статьёй 28 Закона РФ «О социальной защите граждан, подвергшихся радиационному воздействию вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС». Взыскать со страховой фирмы в пользу возмещения морального вреда по 500 тысяч рублей каждому.
На состоявшемся в апреле заседании  коллегии по гражданским делам краевого суда под председательством Г. Макеевой это решение оставлено в силе.  Юристы страховой фирмы заявили в краевом суде, что с таким решением не согласны и намерены обратиться с кассационной жалобой в Верховный Суд России. Так что в этой истории ещё рано ставить точку. Пока идёт тяжба, ушли из жизни двое обратившихся в страховую компанию бывших атомщиков. Несправедливость больно ранит и подкашивает здоровье этих людей, которые принесли себя в жертву, чтобы закрыть щитом свою родину. Хочется верить, что и она, наконец, воздаст им должное.
Юрий Василенко.
«Ставропольская правда» 30 мая