Право на забвение

За последнее столетие наша наука достигла небывалого развития. Когда полвека назад нашли эти мумии в древней Фрилании, никто даже помыслить не смел, что однажды удастся воссоздать человека, жившего тысячелетия назад. Однако… наука все делает возможным.

Профессор Пиотровский откинулся в кресле, мечтательно разглядывая пробирку с буроватой кашицей.

«Где-то здесь спрятана древняя ОЖЧ».

Перед его мысленным взором древние воины уже шагали плотным строем по планете, все,  как на подбор, рослые, крепкие, здоровые. Именно такими они должны были быть. Именно такими были мумии, найденные в древней Фрилании.

Нынешние достижения профессора были бы невозможны без вековой традиции кмарских исследований. Все эти многочисленные провалы и неудачи на заре науки способствовали  появлению современного метода восстановления живого организма, над которым профессор Пиотровский работал вот уже тридцать лет.

В древней литературе, дошедшей до нас в необычайно сжатом виде, сохранились упоминания о том, что ученые могли восстанавливать целый организм из некой внутриклеточной структуры, но знания были утеряны. Оставалось лишь догадываться, что же это за внутриклеточная структура.  И наши исследователи догадались.

Первые опыты по выделению основной жизненной частицы (ОЖЧ)  проводились практически вслепую и наугад. Как только ученым удалось выделить и расшифровать структуру ОЖЧ, стали предприниматься многочисленные попытки ее восстановить. И вот тут началось самое интересное… и самое ужасное.

 Поговаривают, где-то во льдах Южного Полюса затеряна опытная станция, точных размеров которой не знает никто. Там доживают свой век плоды научных изысканий кмарских исследователей. Их внешний вид определялся глобальными целями, стоявшими перед наукой на разных этапах развития: получить существо, получить жизнеспособное существо, у существа должны быть конечности, органы чувств, элементарные мыслительные способности.

Образцы, не пережившие стадию эмбирона, хранились в засушенном виде в зале Вечной Науки.

 Живые образцы содержались под внимательным наблюдением огромного штата сотрудников станции.

Профессор Пиотровский и сам внес значительный вклад в популяцию обитателей опытной станции. Большинство образцов, переживших стадию эмбирона, либо получались нежизнеспособными, либо погибали в течение нескольких суток. Профессор давным-давно перестал считать тех бесчисленных многоногих, многоглавых, безглазых тварей с хвостами на лбу живыми организмами и забывал о них практически сразу, как только убеждался, что эксперимент пошел не в том направлении.

Во главе нынешнего проекта профессор Пиотровский оказался благодаря своему успеху в разработке молочной породы коров.

В результате Последней Войны были уничтожены все животные на планете, поэтому первостепенной задачей науки стало восстановление сельскохозяйственных животных. Выведенная Пиотровским порода наиболее полно соответствовала описанию коровы, полученному из обрывочных сведений по довоенному сельскому хозяйству: у нее было четыре конечности, одна голова и короткая мягкая шерсть. Из вымени, расположенного на животе внизу, вырабатывалось молоко. Оно было синим, солоноватым на вкус и отлично сочеталось с мясом красного козла, особенно в виде камыша. Камыш – алкогольный напиток, приготавливаемый по старинным довоенным рецептам, получаемый добавлением сахара к молоку и выдерживанием смеси в дубовых бочках. Стакан камыша мог свалить с ног нетренированный организм, но в небольших количествах этот густой фиолетовый, цвета травы, напиток приятно обвалакивал, согревал и дарил умиротворение.

Благодаря этим удивительным свойствам коровьего молока, порода, восстановленная командой профессора Пиотровского, стала одним из основных сельскохозяйственных видов.

Были на жизненном пути тогда еще младшего научного сотрудника Тадеуша Пиотровского и другие яркие достижения. В составе коллектива молодых исследователей он принимал участие в разработке яйценоской породы кур.

Поначалу у них все время получались маленькие шестилапые драконы, плюющиеся огнем. Это продолжалось до тех пор, пока Тадеуш Пиотровский не догадался переставить один участок ОЖЧ. Дракончики начали изрыгать яйца. По крайней мере, это были круглые ярко-желтые объекты, красное «содержимое которых было плотным, а желтая сердцевина – неподвижной», как гласил древний трактат по сельскому хозяйству. Яйца можно было есть сырыми, вареными, очистив от тонкой ярко-желтой скорлупы, и жареными.

В ходе дальнейших корректирующих мероприятий внешность кур приобрела более классический вид: треугольное тело, покрытое плотным оперением желтого или светло-зеленого цвета, венчала небольшая голова с крупным черным или темно-синим листовидным гребнем и коротким и крепким клювом. Четыре хорошо развитые лапы с мощными когтями ловко разрывали живой корм, который так полюбился курам. Длинный мускулистый хвост помогал им перемещаться по деревьям, цепляясь за ветви.

На счету кмарских исследователей уже были опыты по воссозданию человеческого организма, и результатами именно этих изысканий стали наполняться помещения нового сверхсекретного комплекса на территории опытной полярной станции.

Первоначально перед исследователями стояла задача отработки методики воссоздания организма до стадии эмбирона, когда начинают развиваться ткани и органы. На этой стадии все организмы выглядят практически одинаково, и лишь на стадии специализации появляются специфические черты, позволяющие отнести образец к определенному виду.

Отец кмарской науки Астрий Иванов, заложивший основы научного мировоззрения и собиравший по крупицам сведения из уцелевших довоенных источников, так определял науку: «Наука – это страж о двух головах, одна из которых смотрит в будущее, формируя его и стараясь уменьшить его неопределенность, а вторая – в прошлое, стремясь раскрыть его смысл и сделать безопаснее будущее».

Сообразно этому кмарская наука развивалась в двух направлениях: будущего, которое занималось воссозданием живых организмов, и прошлого, имевшего своей целью сохранение найденных ископаемых останков.

Постепенно с развитием кмарской науки исследователи все больше углублялись в прошлое. То, что поначалу казалось дерзким и невыполнимым, становилось реальностью. Кмарская наука смело смотрела в далекое будущее.

В юности молодой Тадеуш долго не мог определиться с приоритетным направлением: он принимал участие в многочисленных раскопках, изучал методы консервации и мумификации. В дальнейшем именно это помогло ему в работе всей его жизни, которую он выполнял сейчас.

До того, как возглавить проект по воссозданию фриланского человека, профессор Пиотровский не имел дело с человеческими образцами, но у него был обширный опыт работы с эмбиронами всех видов, управления характеристиками организмов и глубокие познания в области фундаментальных исследований восстановления гуманоидных форм жизни.

Перед профессором стояла поистине невыполнимая задача: восстановить организм, который был живым тысячелетия назад. Точный возраст мумий так и не смогли определить, однако большинство исследователей сходилось во мнении, что они были захоронены от шести до восьми тысяч лет назад.


*************
- Тадеуш! – резкий пронзительный крик прервал размышления профессора Пиотровского. Распахнулась дверь, и в комнату ворвался вихрь по имени Артур Самоа.

Профессор машинально положил пробирку в ящик стола. Он всегда удивлялся тому, как такой маленький тщедушный человечек может производить столько шума и занимать так много места. В его присутствии в комнате всегда становилось тесно.

Самоа часто работал над теми же проектами, что и Пиотровский. У него был светлый пытливый ум, но отчего-то его голос, внешний вид, манера говорить и передвигаться всегда раздражали Пиотровского. Несмотря на множество научных достижений, он так и не получил научного звания. Когда он врывался в кабинет с очередной гениальной идеей, все бумаги со стола взмывали ввысь. К тому же, у него была отвратительная привычка называть профессора по имени, ведь  когда-то они учились вместе.

- Тадеуш! – снова вскрикнул Самоа, застыв перед рабочим столом профессора и провожая взглядом оседающие на полу и столе бумаги. – Кажется, я что-то нащупал.

Артур работал над расшифровкой вещества, найденного в большом количестве в гробницах Фрилании. Его следы были повсюду: в саркофагах, на одежде мумий, посуде, захороненной с умершими. Профессор считал это направление бесперспективным; по его мнению, это был обычный загрязняющий агент.

Не дожидаясь приглашения, он плюхнулся в кресло для посетителей, стоявшее у стола. Оно жалобно застонало от стремительного порыва Артура.

- Мне нужно провести еще несколько экспериментов, и тогда я буду точно уверен в своих предположениях, - глаза Артура лихорадочно блестели, он весь трясся от возбуждения.

Пиотровский внимательно на него посмотрел. Похоже, он действительно что-то «нащупал». Было видно, как сильно ему хочется поделиться своими находками и как тяжело держать рот на замке.

- И что же ты нашел, Артур? – Тадеуш попытался побудить его к более откровенному разговору. Хоть его и раздражал шумный коллега, он отдавал должное его уму.

- Кое-что очень важное, - уклончиво ответил тот. Он попытался взять себя в руки, но, видимо, не справившись со столь тяжелой задачей, вскочил на ноги как ошпаренный и так же стремительно, как появился, исчез из кабинета, бросив на прощание: «Пока это только догадки».

Профессор Пиотровский продолжал смотреть ему вслед, хотя дверь за ним давно закрылась.

«Мне бы тоже не помешала гениальная догадка», - подумал профессор. Его опыты в последнее время застопорились.

Он вспомнил свой восторг и всколыхнувшуюся, едва не умершую, надежду, когда были обнаружены эти мельчайшие паразиты. Очевидно, они жили в волосах человека, питаясь его кровью. У основания волос исследователи нашли кладки яиц, прикрепленные к волосам клейкой массой. Внутри этого клея сохранились отмершие чешуйки кожи, содержащие в себе ОЖЧ человека.

До этого открытия предпринимались многочисленные попытки расшифровать и восстановить ОЖЧ из клеток с разных участков мумий.

Но проблема заключалась в том, что Основные жизненные частицы, как и все живое, разрушались под воздействием времени. Да, конечно, наука шагнула далеко вперед в сохранении умерших тканей, но восстановить давно умершую ткань пока не представлялось возможным…

До тех пор, пока исследователи не наткнулись на эти непонятные образования у корней волос мумий.

Такие виды паразитов давно вымерли вместе с облысением человечества, однако по сохранившимся письменным свидетельствам был определен принцип их функционирования.

ОЖЧ из кладки паразитов стала основой для восстановления фриланского человека. Раз за разом исследователи под руководством профессора запускали процесс восстановления, отсеивая нежизнеспособные эмбироны и стимулируя рост жизнеспособных.  Профессор потерял счет времени, потраченного на бесконечные попытки достичь положительного результата.

Лишь дважды в ходе эксперимента удалось воссоздать полностью развитый организм: получились небольшие гуманоиды, как две капли воды, похожие друг на друга, пропорционально развитые, с пышными шевелюрами и удлиненными пальцами на руках и ногах. Их волосы оказались необычайно мягкими и приятными на ощупь. Применением стимуляторов роста удалось добиться лишь незначительного увеличения мышечной массы и роста гуманоидов до полуметра. Их кожа, первоначально белая и гладкая, потемнела и сморщилась. Пальцы на конечностях значительно укоротились, став практически неразличимыми.

О цивилизации Древней Фрилании сохранились разрозненные сведения. Основным источником информации были раскопки, при которых обнаружили гробницу, залегавшую на глубине до пятидесяти метров. Гробница состояла из сложной сети туннелей, в центре которой находился круглый зал, пол и стены которого были выложены розовым мрамором. По периметру зала вдоль стен стояли мраморные фигуры, оказавшиеся саркофагами, внутри которых были погребены мумии. В центре располагались сундуки с посудой, золотом, драгоценными камнями.

Все мумии были удивительно похожи друг на друга: с мощной мускулатурой и высокого под два с лишним метра роста.

Надписи, обнаруженные на стенах гробницы, разгадать пока не удалось, но никакая тайна не устоит перед пытливым умом кмарских ученых. Однажды и эта загадка будет разгадана.

Древняя Фрилания располагалась на территории Срединной области Кмарской республики, поэтому никто из соседей не претендовал на сокровища, найденные в гробнице.

Как ученый, профессор Пиотровский старался держаться как можно дальше от политики. Однако, как гражданину, ему казалось, что Кмарская республика значительно уменьшилась в размерах по итогам Последней Войны, и он страстно желал увидеть свою родину снова безграничной и великой. Именно это было одной из причин, побудивших его участвовать в проекте по восстановлению фриланского человека – предположительно крепкого и сильного воина.

В целях безопасности эксперимента воссоздание проходило с ограничением мозговой активности до минимального уровня. Применение стимуляторов роста давало толчок физическому развитию особей, но умственные способности не успевали в достаточной степени сформироваться. Однако в прошлом бывали случаи, когда у подопытных развивалась определенная степень понимания сути происходящего, что приводило к вспышкам насилия.  Поэтому было решено при воссоздании антропоморфных форм жизни ограничивать уровень мозговой активности.

После появления первого карлика профессор предположил, что на какой-то стадии произошла контаминация материала. Несмотря на стерильные условия второго эксперимента, второй организм получился идентичным первому.

Профессор достал пробирку из ящика стола, снова взглянул на нее и положил обратно.

«Что же с ней не так?» - задумался он. - На этот раз обязательно получится: все условия соблюдены, процесс строго контролируется».

Эта попытка будет последней перед длительным замораживанием проекта: слишком много материала было израсходовано для получения опытных образцов.

В связи с этим Высшая Научная комиссия постановила заморозить проект до «совершения технологического прорыва в области воссоздания человекообразных форм жизни», что лично для профессора Пиотровского означало полный провал. Он возлагал большие надежды на эту третью, финальную, попытку. Оба карлика были умерщвлены, один высушен, другой заморожен с целью сохранения его тканей для дальнейших исследований в далеком будущем. Мумии Древней Фрилании законсервировали до лучших времен. Единственным еще функционирующим объектом амбициозного проекта оставался гуманоид, заточенный в инкубаторе…

«Нам нужен прорыв, гениальная догадка…» - думал профессор, засыпая в кресле. Древние могучие воины стояли плотным строем и вопросительно заглядывали ему в глаза.

*************
- Тадеуш! - оглушительный крик заставил профессора открыть глаза и резко дернуться, отчего он едва не свалился с кресла.

Артур Самоа с сияющей улыбкой стоял у стола профессора. Солнечный свет лился сквозь не задернутые с вечера шторы. День был в полном разгаре. Пиотровский зевнул и начал тереть глаза, прогоняя сонливость. Артур буквально подпрыгивал от нетерпения.

- Как ты можешь спать!? – возмутился он.

- Очень хорошо, - пробурчал профессор. – Мне некуда спешить. Проект вот-вот заморозят, и все мы снова разбредемся по своим институтам.

- А вот и нет, - торжествующе произнес Артур. – Я готов показать тебе результаты своих опытов. Мне как раз пригодится твой кар… - Артур осекся, - твой образец номер три.

 - Ты его уже видел? - потухшим голосом спросил Тадеуш.

- Нет, еще не видел, - ответил Самоа, - но я, кажется, понял, что  это были за мумии и в чем смысл найденной гробницы.

- Даже так? – оживился Тадеуш. Он почувствовал, как в нем вновь пробуждается дух исследователя и жажда познания. Но ему почему-то казалось, что догадка Артура ему не очень понравится.

Артур схватил Тадеуша за рукав и длинными запутанными коридорами потащил в инкубационную.

Тадеуш внутренне подготовился  к предстоящему зрелищу, однако, одно дело – ожидать, а другое – увидеть и поставить, наконец, жирную точку.

За стеклом инкубатора покоился «образец номер три» - карлик, идентичный первым двум. Его грудь медленно вздымалась в такт дыханию. Он мирно спал без малейшей надежды на пробуждение.

Профессор почувствовал зависть к этому странному созданию, находящемуся в состоянии глубочайшего сна. Он не мог отвести от него взгляд, хотя давно изучил каждую его черточку.

- Видимо, мы где-то допустили ошибку…- внезапно произнес профессор. – Возможно, нам не стоило ограничивать их мозговую активность? А что, если именно она контролирует их внешний вид? - он задумался. – Быть может, мы воспроизвели тех паразитов, что жили у корней волос фриланского человека, а под воздействием наших стимуляторов роста они приобрели такую форму?...

- Не бывает таких огромных паразитов! – гневно воскликнул Самоа. – Какими тогда должны быть организмы, на которых они паразитируют?

- Не знаю, - неуверенно пожал плечами Пиотровский.

Артур шагнул к профессору, схватил его за плечи и развернул лицом к себе.

- Перестань сейчас же, - твердо сказал он. – Ты же руководитель проекта! Откуда этот пессимизм? Если ты не можешь что-то понять, это не значит, что здесь нет никакого смысла. Мы все делали правильно, и я тебе это докажу.

Он снова взял профессора за руку и извилистыми коридорами куда-то потянул.

У профессора не было ни сил, ни желания возражать против такого фамильярного обращения, он потерял ощущение реальности происходящего. По пути Артур непрерывно говорил.

- Помнишь то вещество, над которым я работал? Я назвал его артсам – по первым буквам своего имени – Артур Самоа.

- Мне казалось, в тебе нет ни капли тщеславия, - удивился профессор, хотя и слушал вполуха.

- Я тоже так думал, - согласился Артур. – На днях сдох Альфред, мой самый перспективный и старый лабораторный грызун. Я уже собирался уходить, когда обнаружил его бездыханное тельце. Не представляешь, как я расстроился. В него было вложено столько труда… В-общем, я случайно разбил пробирку с артсамом, и часть вещества попала на мертвого грызуна. Я не стал ничего убирать, оставил все как есть. Наутро я обнаружил, что мертвый Альфред увеличился в размерах раза в четыре. Я провел еще несколько опытов и убедился, что дело именно в артсаме. Вот мы и пришли.

Артур внезапно замолчал, и профессор, убаюканный рассказом, встрепенулся.

Они стояли перед крепкой дубовой дверью, обитой железом. Профессор никогда не был в этом крыле здания. Он недоуменно озирался по сторонам.

- За дверью находится Зал Вечной Науки, - пояснил Артур. – Конечно, сам зал находится на Полярной Станции, а это, скорее, кладовая, но хранящиеся здесь образцы не менее ценны, а потому уровень безопасности высочайший. Без тебя я не смогу туда проникнуть.

- А зачем тебе туда проникать? – настороженно спросил Тадеуш, чувствуя, что прежний однокашник хочет ввязать его в какую-то опасную авантюру.

- Не мне, а нам, - Артур приблизил свое лицо вплотную к Тадеушу. – Ты ведь хочешь узнать, что это за мумии, карлики, загадочное вещество из гробницы, и как это все связано? Без этого последнего эксперимента мы не будем знать наверняка. А у тебя, как руководителя проекта, есть необходимый допуск.

Тадеуш попытался высвободиться из цепких объятий Артура, объяснить, что у него нет никакого допуска, он никогда не был за  этой дверью. Он даже что-то промямлил, но Артур твердо ответил:

- У тебя есть допуск, я узнавал, так что, будь добр, положи ладонь в это углубление, - Артур показал небольшое углубление в форме солнца в центре двери.

Где-то глубоко внутри под наслоениями страха, разочарования и горечи поражения профессор почувствовал пробуждающуюся надежду, огонек неутомимой жажды знаний. Он решительно накрыл ладонью солнце.

Дубовая дверь грозно заскрипела и медленно поехала влево, открывая вход непрошенным гостям.

Бывшие однокашники шагнули внутрь.

От двери тянулся длинный широкий коридор, который терялся где-то вдали. Справа и слева от коридора из стен торчали рядами по шесть штук блестящие металлические поручни, рядом с каждым из них была прикреплена табличка с длинным номером.

Артур и Тадеуш  переглянулись и, как по команде, одновременно вздохнули, пытаясь скрыть друг от друга разочарование от увиденного.

- Я же сказал, что это всего лишь кладовая Зала Вечной Жизни, - произнес Артур, первым пришедший в себя.

Он достал из кармана бумажку с нарисованным от руки планом.

- Не отставай, - скомандовал Артур и решительно зашагал вперед.

Профессор едва поспевал за удивительно широким шагом своего тщедушного спутника. После десяти минут такой «прогулки» у него рябило в глазах от блестящих поручней и сверкающих впереди подметок Артура. Профессор попытался сконцентрироваться на подметках. Головокружение усилилось, к горлу подкатила тошнота.

Тадеуш налетел на Артура, когда тот внезапно остановился у одной из табличек.

- Здесь, - хрипло произнес Артур, кивнув на поручень. – Они запрограммированы на отпечатки ладоней тех, у кого есть допуск. Открывай.

Тадеуш послушно схватился за поручень обеими руками и осторожно потянул на себя: из стены медленно пополз саркофаг. На дне глубокого ящика покоилось маленькое, лишенное влаги и оттого ставшее еще меньше тельце образца номер один. Пиотровский профессиональным взглядом подмечал изменения, произошедшие в облике образца с их последней «встречи»: потемневшая после применения стимуляторов роста кожа потемнела еще больше, став темно-коричневой, щеки запали, на месте глаз зияли черные впадины, от пышной шевелюры на обтянутом пергаментом кожи черепе остались редкие волоски.

- Ничего экстраординарного, - констатировал профессор. – Обычный высушенный образец, состаренный стимуляторами роста.

- Пока да, - загадочно прошелестел Артур. Он достал из кармана лабораторного халата мензурку, до краев наполненную зеленоватой жидкостью, откупорил ее и обильно полил ею все тельце.

- Артсам? – догадался профессор. До него постепенно начинало доходить, для чего они забрались в этот длинный странный вытянутый зал. – Он увеличится в размере, как и этот твой грызун?

- Очень на это рассчитываю, - самодовольно улыбнулся Артур. – Все должно быть подтверждено экспериментально. Идеальной чистоты эксперимента здесь, конечно, нет: образец был прижизненно загрязнен стимуляторами роста. Но, - развел руками Артур, - работаем с тем, что есть. Предлагаю немного подождать, - произнес Артур, усаживаясь на пол. Тадеуш последовал его примеру.

- Это ведь не совсем законно? – неуверенно спросил профессор. – То, что мы делаем здесь. Кто-нибудь увидит открытую дверь…

- Насколько мне известно, дверь закрывается автоматически, - успокоил его Артур.- Кроме того, у тебя есть необходимый допуск в этот зал. Неважно, что ты о нем не знал. А этот высушенный образец… - Артур усмехнулся, - есть еще два образца. Этот все равно был бесполезен, валялся бы еще не один десяток лет на дне ящика.

Профессор Пиотровский задумался. Самоа тоже стал на удивление молчаливым. В звенящей тишине было слышно лишь скольжение стрелок наручных часов профессора и легкое гудение вентиляции.

- Что мы имеем в итоге? – нарушил тишину Пиотровский. – Предположим, нам действительно удалось восстановить неких гуманоидов, проживавших на территории Древней Фрилании: крошечного роста, с неразвитой мускулатурой, в волосах которых обитали кровососущие паразиты. И по какой-то неведомой причине перед захоронением они обрабатывали мумии особым веществом.

Профессор сделал паузу, ожидая, что Артур захочет что-то уточнить, но тот упорно отмалчивался, лишь едва заметно кивал головой в знак согласия с доводами Пиотровского.

- Если артсам действительно вызывает рост мертвой ткани, зачем все это? Чтобы произвести впечатление на потомков, которые случайно найдут захоронение? Или это какой-то ритуал, связанный с их представлениями о загробной жизни?

- Я думаю, это тщеславие, - подал голос Артур. – Ты ведь помнишь эти мумии: величественные, высокие, плечистые люди – настоящие завоеватели – те, кем им всегда хотелось быть. Утоляли желание быть великими хотя бы после смерти.

- Ты испытывал артсам на живой ткани?

- Неоднократно. Никакого результата. Видимо, они были никудышными учеными, - презрительно скривил губы Артур.

- Необязательно, - возразил профессор. Артур удивленно на него посмотрел. Профессор улыбнулся внезапно посетившей его идее. – Возможно, они были величайшими фальсификаторами со своеобразным чувством юмора.

- Хм, - хмыкнул Артур, – моя версия нравится мне больше. Кто поверит в карликов-шутников?

- Ну да, - согласился профессор. – История – это не то, что происходило на самом деле, а то, что мы о ней думаем В любом случае, правды никто не знает, мы можем творить историю сами.

- Что-то мы заболтались, - проворчал Артур, медленно поднимаясь с пола. – Пора посмотреть на результаты эксперимента.

Профессор, кряхтя, тоже стал подниматься.

В саркофаге произошли разительные изменения. Исследователи имели некое представление о том, что увидят, но все же ахнули в унисон от восхищения. Маленькое высохшее коричневое тельце превратилось в двухметрового желтокожего атлета – он едва умещался в своем ящике.. Конечно, это тоже была мумия, и она очень напоминала тех тысячелетних воинов из Древней Фрилании. Стимуляторы роста оставили свой неизгладимый след: образец номер один выглядел гораздо старше своих древних сородичей, его конечности были беспалыми.

Профессор не мог оторвать взгляд от этого неведомого создания. О чем они думали, когда делали все это? О чем подумают жители Кмарской Республики, когда узнают обо всем? Как изменятся учебники по истории, когда станет известно, как на самом деле выглядели великие воины Древней Фрилании? Не лучше ли оставить все как есть, согласиться с провалом грандиозного Проекта и вернуться в свой родной институт, чтобы снова заняться элементарными исследованиями?  Пусть груз этой ответственности ляжет на плечи следующих поколений, когда будет принято решение о достижении очередного этапа научного прогресса и возобновлении Проекта. Профессор принял решение, осталось лишь уговорить Артура.

- Что будем делать со всем этим? – спросил профессор, кивнув в сторону саркофага.

- Предлагаю закрыть и забыть, - неожиданно ответил Артур. – Я не хочу быть тем, кто изменит историю и станет причиной разочарования миллионов. Он может лежать здесь еще много лет, никто о нем и не вспомнит.

- Решено, - обрадовался профессор и толкнул поручень.

Саркофаг медленно пополз обратно в стену, пряча свое содержимое до наступления лучших времен.