Почему Варгин получил удостоверение в Балаганске?

Над текстом фрагмент электронной копии временного удостоверения адъютанта при штабе капитана Нестерова, арестовавшего Колчака. Полный текст документа таков – «Удостоверение. Предъявитель сего Николай Фёдорович Варгин, действительно есть помошник начальника штаба Западной группы по строевой части, что подписями и приложением печати удостоверяется. Командующий группой Буров. Начальник штаба Синицин.

В предыдущем тексте, я опубликовал фото Николая Варгина, на котором он был снят в Иркутске предположительно в 1920 году. Оригинал фотографии мне прислал по почте России его сын Юрий. Эта историческая находка оказалась совершенно случайной – Иркутское телевидение начало свою историческую миссию в сериале «Забытая киноплёнка», продемонстрировав раритетный документальный киноролик с интервью престарелого капитана Нестерова, арестовавшего Колчака 15 января 1920 года. В России сейчас все стремятся к новым цифровым технологиям, и телевидение не отстаёт от прогресса – даже свои архивы киноплёнок, хранящихся в цилиндрических дископодобных жестянках, оцифровывают. Хотя ещё неизвестно что дольше сохранится – киноплёнка, или «цифра». Были уже и кассеты видеомагнитофонов и диски видеоплееров, которые в виде ненужного хлама пылятся в кладовках, или выброшены на свалку. Но «оцифровка» привела к историческим находкам, до которых без неё никто не докопался бы. Благодаря «цифре» Нестеров, таки, дал своё интервью через сорок четыре года после смерти, и побудил директора ИГТРК Ринчинову Ольгу «покопать» ещё и в Государственном архиве Иркутской области. Там есть фонд Нестерова номер 3344, в который прислал переписку отца с Нестеровым Юрий Варгин. Юрию Николаевичу, самому уже перевалило за семьдесят, и он как знал, что в архиве явно не хватает письма Нестерова к его отцу, и что это письмо захотят показать по местному телевидению. В общем – всё случилось вовремя. Даже то, что я посмотрел передачу «Вести - Иркутск» во время трансляции первой серии «Забытой киноплёнки». Это и дало мне возможность обратиться к Варгину младшему, с просьбой прислать мне фото отца для передачи их в Зиминский краеведческий музей и иркутский архив. В этом архиве, в фонде А.Г. Нестерова, я уже давно всё перерыл, но не нашёл его фотографии, где он бравый капитан того периода, когда предъявил адмиралу санкцию на арест. Там есть фотографии родителей с маленькими детьми, или восьмидесятилетнего старика. И всё это потому, что Нестерова, как офицера царской армии времён 1-й Мировой войны и колчаковской армии, во время репрессий, бросили за решётку и все документы связанные с ним изъял следователь НКВД. А он, к моменту ареста в 1927 году, уже был заместителем командующего Монгольской армией Чойбалсана. Наверняка, если бы Чойбалсан не вмешивался в следственный процесс, Нестерова поставили бы «к стенке». Да и к его освобождению после смерти Сталина, монгольские военные элиты «приложили руку». Жизненный путь его адъютанта Варгина не привёл в сталинские застенки, потому что к революционному 1917 году парню исполнилось только 16 лет, а значит – в царской армии он не служил. И он по стечению обстоятельств, сразу примкнул к красным. А подробнее: Это был смышлёный, образованный и довольно рисковый юноша. Что побудило молодого человека из центральной России ехать поступать в Иркутский университет, не может пояснить даже его сын, но доподлинно известно, что большевики объявили любое образование бесплатным и сняли ограничения по возрасту при поступлении в высшие учебные заведения, и даже вступительные экзамены были отменены. То есть – в царской России студенту должно было исполниться восемнадцать, а в РСФСР, шестнадцати лет было вполне достаточно. Коля Варгин сдал приёмной комиссии необходимые для поступления в университет документы и тут чехи подняли мятеж на Трансибе, возглавив сопротивление Советской власти и втянув россиян в Гражданскую войну. А парень приехал получать бесплатное высшее образование. Раз началась война, то помочь материально родители ему не могли. Какая была перспектива? Ни белые, а тем более интервенты, давать бесплатное высшее образование русским простолюдинам не планировали. И мальчишка решил отвоевать своё право на высшее образование с оружием в руках в рядах Красной гвардии. Но хорошо вооружённые чехи, закалённые в боях 1-й Мировой на Галичине, собрали вокруг себя разрозненные силы сторонников монархии и капитализма, и нанесли Красной гвардии в Иркутской губернии сокрушительное поражение. Но, на этом Гражданская война в Прибайкалье не закончилась – «красные» перешли в ведению партизанской войны, а с ними и Варгин. А что было делать парню? В партизанском отряде, он «стоял на довольствии», а значит – у него не болела голова о хлебе насущном. И этот паёк он зарабатывал, отстаивая свои права. И не только свои. Но, на что надеялись эти партизаны в борьбе с регулярной армией интервентов, а потом и их ставленника Колчака? А там, в европейской части страны, Ленин не сдал врагу ни Москву, ни Питер, а партизанская война отвлекала и войска и ресурсы противников большевиков, и позволяла им выиграть время для создания Троцким непобедимой и легендарной регулярной Красной Армии. И вот результат – 3-я и 5-я Армии большевистских войск сокрушили колчаковцев и чехов на Волге. Развивая успех, они взяли столицу Колчака Омск и обратили его войска в бегство в сторону Иркутска, куда побеждённый адмирал собирался перенести свою столицу. Интервентам, тоже надо было бежать, но они не могли бросить награбленные в Сибири и перевозимые в вагонах по железной дороге огромные материальные ценности. А тут, Колчак проявил патриотизм и запретил вывоз в порт Владивостока похищенное иноземцами русское добро. Он решил, что он тут главный, раз у него золота целый эшелон, а интервенты просто охраняют его железную дорогу. Но, интервенты в это не поверили и поддержали антиколчаковский мятеж частей Иркутского колчаковского гарнизона, возглавляемый «эсэрами». Планировалась в Иркутске «демократия», вроде западной - с капиталистическим строем и западными посольствами во главе. Колчака и арестовали от имени этого «демократического» Политцентра. Арест произвёл капитан Нестеров, который, накануне поддался женским чарам подпольщицы-большевички из руководства доколчаковской «ЦентроСибири», женился на ней, и вступил в РКП(б). Как говорится «шерше ля фам». «Демократия» в Иркутске продержалась две недели. Но, чтобы эсэры пришли к власти, чехи, разбили экспедиционный корпус генерала Скипетрова, высланный по Кругобайкальской железной дороге атаманом Семёновым на помощь оставшемуся верным Колчаку, командующему Иркутским гарнизоном генералу Сычёву.  И что, чехам так нужна была сибирская демократия? Ну, не то, чтобы очень… Чехи дали возможности сбежать из Иркутска командованию западных армий, прихвативших с собой «неплохой навар». К примеру - французский генерал Жанэн, курировавший чехов, как представителей французского Иностранного легиона и обещавший Колчаку неприкосновенность, при проезде за Байкал, отъехал в тяжело гружённом эшелоне после бегства английских, американских, японских и чехословацких миссий, которые тоже не «ушли налегке». А главный «демократ» иркутских эсэров и руководитель Политцентра - Федорович Флориан, издал указ для таможенников Владивостока о неограниченном вывозе через порт всего чего эти «миссионеры» пожелают, за большие заслуги перед Россией. Но, как только важные иноземцы «хлопнули дверью», Нестеров выпустил из тюрьмы главных иркутских большевиков, присовокупил к ним Иркутский гарнизон, которым командовал, как второе лицо после главнокомандующего эсэра штабс-капитана Калашникова. И власть Политцентра была свергнута, а в Иркутск была официально приглашена партизанская армия Иркутской губернии во главе с Даниилом Зверевым. Теперь он был главным во вновь образованной Восточно-Сибирской Советской армии, состоящей из регулярных войск Иркутского гарнизона и местных партизан, а Нестеров стал его заместителем. Это при том, что Зверев вернулся с Мировой войны фельдфебелем, а Нестеров капитаном. Видимо – партийного стажа не хватило. Этот «мутный» Нестеров был у чехословацкого командующего - генерала Сыровы (сурового), как «кость в горле» и генерал попытался разоружить находящиеся под руководством иркутского выскочки части городского гарнизона, но Нестеров с бойцами дали сдачи, так, что мало не показалось. И его арест был отложен до лучших времён. Уязвимость Нестерова была в том, что он был силён в бою, но слаб в политике, а чешское командование было жуликами первой гильдии.  Подловили Нестерова на том, что, миновав Тулун, отступавшие после красноярского разгрома, каппелевцы, рвались к Иркутску освобождать Колчака. Зверев решил дать бой каппелевцам возле станции Зима. Лучшего командующего для такого боя, чем Нестеров, среди иркутских военных, не было. Но, проблема была в том, что в пешем строю, от Иркутска до Зимы надо было двигаться минимум неделю. И тут, политически «подкованные» чехи, предложили красным свои услуги по проезду к Зиме по железной дороге. На первый взгляд, это было очень удобно - можно было перевезти не только личный состав, оружие и боеприпасы, но и две пушки и, даже, два самолёта-разведчика «Сопвич». Однако, политическая обстановка была полна парадоксов – иркутские большевики и командование чеословацкого легиона, стиснув зубы терпели друг-друга, а непобедимая армия Троцкого громила всех интервентов без разбора, начиная от Красноярска и дойдя почти до Тулуна. То есть – иркутское напряжённое перемирие не распространялось на затулунские боевые действия, в ходе которых чехи несли потери в живой силе, артиллерии и даже бронепоездах. А так-как капитан Нестеров военное дело знал хорошо, то он к тридцатому января 1920 года, в предместье Зимы создал мощный укреп-район и его регулярные части гарнизона, вместе с местными партизанами Новокшонова, и прибывшими илимцами и балаганцами, жестко встретили авангард превосходящих сил каппелевцев под командованием полковника Ракитина в районе села Ухтуй. Именно для этого боя и был создан штаб при большевистском войске, а адъютантом при этом штабе был назначен приказом башковитый студент Варгин.  Коварный план чехов сработал в запасном варианте, когда солнце короткого морозного январского дня стало клониться к горизонту. По предварительному политическому плану чехов «сборная солянка» Иркутской губернии должна была «свариться» под ударами лучших воинов скончавшегося под Тулуном Каппеля. Тогда чехи могут заключить союз с каппелевцами и вломить красным в Иркутске «по первое число», освободив Колчака и поделив золото «по-честному». Но Нестеров был «не лыком шит», а мороз к закату крепчал. Тогда в тыл красным ударили с железнодорожного вокзала, якобы, не просто чехи, а чехи, пострадавшие от столкновений с 5-й Армией товарища Эйхе. Ну, «не смог» их удержать от мести, контролировавший станцию Зима полковник Прхал! Ну, вот «не послушались» они его! И попали части гарнизона, прибывшего из Иркутска, в плен вместе с Нестеровым и его штабом, в котором служил Варгин. После победы в Зиме, сменивший на боевом посту Каппеля генерал Войцеховский, руководивший в 1918 году чешским мятежом в Челябинске, а позже вступивший в армию Колчака, отбросил всякую скромность и заявил Прхалу, что ему нужен эшелон, на котором в Зиму прибыли иркутяне. Но Прхал, хоть и был младше по званию и занимал довольно скромную должность по сравнению с Войцеховским, всё-таки был западным европейцем, а не каким-то  там русским дикарём в генеральских погонах! Европейский полковник сказал, что этот эшелон нужен ему самому и чехословацкому гарнизону, охранявшему станцию Зима. И пока каппелевцы грабили Зиму,  истребляли сочувствующих красным местных жителей и спрятавшихся партизан, да хоронили своих погибших в бою бойцов, чехи погрузились в трофейный эшелон и были таковы. Рядовой состав красного войска, напоследок, они отпустили восвояси, вернув оружие.  А командиров-нестеровцев передавали по эстафете. Их место заключения охраняли по принципу убывания ценности статуса нации - словаки, поляки, а освободили идущие в арьергарде румыны. Нестеров и его команда были особо ценными заложниками, используемыми для подписания мирного договора между чехами и командованием 5-й Армии. Договорились на том, что иркутские большевики выпустят чехов за Байкал с десятками эшелонов с награбленным в Сибири добром, и не будут препятствовать эвакуации интервентов на родину, а 5-я Армия будет продвигаться к Иркутску без боёв, занимая станции по мере ухода оттуда иноземцев. За это, чехи передадут золотой эшелон Колчака, по описи, финансистам большевиков, не будут взрывать при уходе инфраструктуру железнодорожных станций, мосты и разбирать рельсы железной дороги, для вывоза за границу. А так же не будут вмешиваться в судьбу арестованного адмирала, даже если ему будет угрожать смертельная опасность. А пока военные политики хитромудрых чехов не отбыли из Иркутской губернии вместе с войсками и «скарбом», Нестеров и офицеры, находящиеся под его командованием, посидели за решёткой. После освобождения оказалось, что при арестованных нет документов, удостоверяющих личность. То-ли, они сами их выбросили, скрывая свои должности и имена от нападавших  чехов. То-ли, документы изъяли чехи, до выяснения обстоятельств и не захотели вернуть. Только, в феврале 1920 года, Варгину Н.Ф. было спешно выдано временное удостоверение в Балаганске. Почему я знаю о спешке, при получении документа? Оно перегнуто пополам, и ещё не высохшая тушь с металлических литеров печатной машинки, отобразилась на противоположной стороне сложенного листа. Это удостоверение заверено подписью командира черемховских партизан Бурова, а не командующим партизанами Балаганска Дворяновым. А ведь, Балаганск был уездным городом, и Зима, да и Черемхово находились в Балаганском уезде. Разгадка в том, что в угловом штампе удостоверения указана должность Бурова – командующий Западной группой Восточно-Сибирской Советской Армии. Но как Буров оказался на тот момент в Балаганске и почему на временном удостоверении не поставлена печать и дата? После поражения войска Нестерова под Зимой, каппелевцы двинулись на Иркутск, будучи уверены в том, что чехи на их стороне, но, к тому моменту командование 5-й Аромии и Сыровы уже заключили выгодный мирный договор, о котором не знал ни Буров, ни Войцеховский. Поэтому Буров даже не догадывался, что чехи будут угрожать каппелевцам, что, при штурме главного города губернии, выступят уже на стороне красных, и бойцам остатков Колчаковской армии останется один путь -  уйти за Байкал. Не знал Буров и того, что Колчак будет расстрелян, при возникновении опасности освобождения его Войцеховским из тюрьмы. Но Буров знал, что, если Нестеров с бойцами боеспособного Иркутского гарнизона не смог победить белых, то плохо вооружённые черемховские шахтёры не будут противнику препятствием. Поэтому, увёл партизан к Балаганску, подальше и от подлых чехов, и от каппелевцев. А в Балаганске находились войска и отступивших из Зимы партизан, и местный гарнизон был довольно значительный, и черемховцы его ещё больше усилили, в чём каппелевцы сами убедились, и отказались от штурма этого города на берегу Ангары. Почему нет печати и даты? Печать командующего партизанской армией была в Иркутске, поэтому планировалось поставить её на документ когда Варгин доберётся до губернского центра. Там же и поставили бы дату выдачи временного документа, который стал бы постоянным. Только, это не понадобилось – по прибытии Николая Варгина в Иркутск, он был назначен на более высокую должность. Но об этом в следующем тексте, над которым продемонстрирую фрагмент ещё одного удостоверения, полученного мной от  сына участника Ухтуйского боя. Я публикую фрагменты исторических документов, а не их полные копии потому, что Ольга Ринчинова, по моей просьбе, передала их в ГАИО и, кому надо посмотреть весь документ, могут обратиться в архив. А для того, кому это не очень важно, хватит и фрагмента, чтобы иметь общее представление об оригинале.