PPPS или О Первых Бабочках

Ну и наконец-то. Обещанный палиндром. То самое сорок четвёртое примечание к Имени для Бури про «…первых бабочек на этом изначальном индейском континенте…»

Итак…

О Первых Бабочках

И как положено, вначале эпиграф:

«Когда уже было создано множество цветных и выпуклых вещей, а также холодных и звонких, Бог подумал, что хорошо было бы их оживить, чтобы земной шар знал, что является пространственной полнотой, а его тональность – дрожью ожидания»
Станислав Лем

А теперь – поехали.

Признаться, миф про Первых Бабочек индейцы немного по-другому рассказывают,  но они мне не в указ. Я-то по специальности понтифик, а значит, и сам полное законное право имею всякие такие теургические мифы озвучивать – учился как-никак. Высшее образование, диплом. В дипломе так и написано: инженер-понтифик (игностики, будут вопросы – обращайтесь).

Ну…, нет, если уж совсем пунктуально, то написано «строитель мостов», но это по-русски, а вот на латыни это как раз то самое pontifex и означает. Да-да, и римский папа на самом деле тоже строитель мостов. То есть нас двое как бы: я и Римский папа. Соответственно и Папе тоже всякие мифы можно.

А если уж совсем метафизически махнуть, то строитель вообще самая первая профессия всего нашего биологического царства: то, что мы называем скелетом как раз и есть работа первых, ещё одноклеточных зодчих.

Ну а если насчёт индейских мифов именно, то у меня и перед индейцами, и уж тем более перед римским папой преимущество неоспоримое. По праву первородства. Точнее, по праву месторождения (места рождения). Дело в том, что индейцы за многие тысячи лет странствий многое уже изрядно подзабыли да поперепутали, а мне известен сам оригинал – то есть, собственно, та самая история – дело-то как раз в наших краях было, на амурских берегах, и потому лишь вода Амура да янтарь Тартарского пролива и помнят те славные деньки.

И даже Ктулху – хоть, вроде, и хтонический, хоть и обитает со мной по соседству – в Море Смыслов, то есть в Охотском – и тот подвирает во многом.

А вот Чёрный дракон…

Многоликий Велес, ты – в ком жива память ещё Ваала, божественный пастырь Елисейских полей Ирия, что в кроне Древа Мира, сюзерен титанов Тартара, помнящих рождение мира, и ты же солнечный пёс Симаргл-Переплут, трёхголовый Янус-Гермес-Локи, вечный Амур, Amour ;ternel…

Беспечный Велес – бог-дракон, Великий Змей
круги реальностей сплетает в лемнискаты,
и бесконечно сквозь причудливых теней
родятся новых дней рассветы и закаты

Снит свой волшебный чудный сон драконий бог,
мечтает мир, и Рагнарёк ему по фигу
Я выдох твой, я – вырванный листок
Мир – ты неписаная Велесова книга

Амур – он мне поручителем. Ведь и сами индейцы родом как раз с наших мест. Не всем составом, но алгонкины с атабасками – точно. Генетика – такая наука, что против не попрёшь. *

А если кто никогда не слыхал названий этих двух народов, то про могикан и апачей уж наверняка большинство в курсе. Так вот могикане как раз из алгонкинских племён, а апачи – из атабаскских.
А наши нивхи, нанайцы, ульчи, орочи, удэгейцы и другие нативные народы берегов Амура это потомки тех, кто остался здесь.
Палимпсест амурских берегов. Родина Чингис-хана и прародина индейцев.
Нет. Насчёт слонов не знаю.

И хоть первый разведчик одного моих корней здесь, на Дальнем Востоке (то есть, в Муравии, про которую бабочка вспоминала) появился аж в 1731-м году, к сожалению, увы, сам я не нанаец.
Искал местные корни, тем более и одно из прозвищ моих оленный человек, но…
Чистокровный русский. Истинный.
Беломорские поморы, донские казаки, астраханские волгари, оренбургские татары…
Польский корень есть, герба Шренява, в России аж со времён Василия Тёмного…
Черногорский корень – в России гусарит со времён Великого сербского исхода…
Слыхал, француз некий, оказачившись, затесался – из военнопленных 1812-го…
Ну и ещё я коренной еврей по месту рождения – потому как родом из Еврейской автономии…
А вот нанайского корня – нет. Не повезло.

Ну…, что ж…

Но зато у меня есть другой козырь, джокер даже. Я ведь как черногорец по прямой отцовской хромосоме из Югославии происхожу, а значит, самый главный индеец социализма Гойко Митич (он же Чингачгук, он же Текумсе, он же Оцеола, он же Виннету) мне соплеменником доводится.
Так что кому как не мне? Понтифик с берегов изначальной родины индейцев, состоящий в прямом родстве со всеми великими индейскими вождями – подозреваю, подобным стрит-флешем на руках мало кто в этом мире козырнуть ещё может.
Путь шамана – моё всё.
…

Ага… Как всегда свернул куда-то не…
Ладно…, зачну ещё раз…

Итак…

О Первых Бабочках

У нас почему-то по умолчанию в головах сидит, что великие дела велики изначально. И что начинаются они обязательно как-то по-особенному. Под фанфары, с речами торжественными, словами, исполненными глубокого и направляющего смысла.

А ни фига.

 «Поехали» – сказал один русский мужик, буднично – как будто педаль сцепления отпустил, – и человечество впервые шагнуло за границы колыбели.
Другой мужик, американский – тот долго первую фразу подбирал, и репетировал долго, и даже сказал её почти без запинки, наступив левой ногой на поверхность Луны (хм…, может, потому и с запинкой, что с левой?). А потом, когда и правой наступил, сказал вторую: «Да, слой грунта здесь тонкий и рыхлый. Я могу легко расшвыривать его ногой». И эта фраза уже намного точнее, созвучнее в тот момент прозвучала, как мне кажется. Так как-то очень по-хозяйски, по-фермерски.
Вот примерно так же и с Большим Взрывом – только очень уж неправильно его назвали, потому как случилось всё очень тривиально, и я бы даже сказал, житейски.
Помнится, кто-то из философов-материалистов в минуту провидческого инсайта даже высказал гипотезу, что возможно «вначале и было Слово... Однако, судя по тому, как развивались события дальше, Слово было непечатным».
Ну…, примерно.
А что…, с кем не бывает?

А-а-пчхи!!!!!!!!

Сколько там восклицательных знаков у меня напечаталось…, э-э-э… восемь?
Ну да, я примерно столько тогда и насчитал. Бог чихнул.
Да, вынужден разочаровать почтенных ревнителей заветов священной старины и великих предков, никакой не Большой Взрыв. Единственное, чем могу помочь сейчас – когда всё уже окончательно прояснилось, – помочь тем, кому уж никак невмочь без Больших Букв, так это подсказать другое – более точное и вместе с тем не менее пафосное название: Большой Чих. Можно даже тоже с восемью восклицательными знаками. Тогда вообще фундаментально звучать будет:

Большой Чих!!!!!!!!

Ну как? Круто же, да?
А первым словом, прозвучавшем в новорождённом мире, было «блин»:

А-а-пчхи!!!!!!!! Блин!

Нет, а что здесь ещё скажешь?
Тут же ещё и момент такой – самый, блин, неподходящий: Он сам с Собой в кости играл, а тут как раз Элохиму куш – три шестёрки выпали. Люцифер аж позеленел**, так разозлился на весь Белый Свет – тот в тот момент как раз с Чёрной Тьмой и Светотемнотенью расстроился.
Кстати, и я тоже тогда расстроился.
Да. И в такой напряжённой ситуации – нате. Совершенно некстате.

Звёзды во все стороны полетели, туманности, галактики… Сириус с Канопусом тут же свару затеяли…
Апейрон творился несусветный: кругом кучи эфира понавалены, флогистона, теплорода…, да ещё и решимо всё позамусорили…
И ведь субботник не организуешь никак – до субботы-то ещё вся неделя, почитай – день-то только первый.
И до-олго потом всем Его Аватарам пришлось последствия этого чиха разгребать…
Все пахали как пчёлки (пчёлки – это такие сакральные существа в Божественном Семействе – вроде родовых тотемов): Эйн Соф, Элохим, Адонаи, Элои, Элион, Саваоф, Шадаи, Цваот и даже Шемхамфораш. Как рабы на галерах.
И даже Тетраграмматон – записной счетовод и буквоед, послал всех на четыре буквы и засучил (э-э…, будем считать, что рукава, да?)
(Ну а Люцифер, понятное дело, и без мироустроений всяких занят был – сидел, по описи дела принимал)
Вот, читал, пишут, «Дух Божий носился над водою» …, «ношашеся…», ага. Да нет же, всё не так совсем было. Не видели, а пишут *** (экзегеза – пажить-нива моя природная!).
Не носился – метался!
Да, тот ещё вопрос безответный: попробуйте получить всю таблицу для Менделеева, когда изначально по условиям задачи только ртуть, сера и соль?
Поневоле алхимиком станешь.

А четыре стихии, а?

Шеф-то наш бессребреником оказался – у Него кроме чашки (хоть и с голубой каёмочкой), монетки (одного-единственного несчастного неразменного рубля (увы, дореформенного ещё)), посоха походного (Он его заодно по аскетизму быта ещё и как шест для пахтания первичного Океана (то есть, РНК-бульона) использовал), да столового ножа (мельхиорового – единственная, кстати, стоящая вещь, и то каким-то Мельхиором в будущем по случаю дня рождения Сына подаренная, – с пожеланием чтоб вокруг ладно и смирно было, а то в те лихие времена даже Сыну без ножа – никуда) и не было с Собой ничего…, а стало-то: вода, земля, ветер, огонь!
И как же прекрасны были эти юные тогда ещё элементали!
Да ещё к первым четырём стихиям медные трубы для завершения магической защитной пентаграммы Земли от всяких монстров – но, правда, эту элементаль Он подарочком человечеству большим сюрпризом на потом припас, поэтому прошу меня не выдавать!

Что интересно, как отходы основного производства по ходу дела и металлы главные самозародились: свинец – тишина, золото – молчание, серебро – речь, олово – слово.
Ну, это тогда – отходы, а потом они такую силу взяли, что себе даже один из ярусов мироздания под собственную независимую сефироту обустроили.

А склеить вместе все три измерения? Это ж не как сейчас – пошёл в магазин и выбирай себе суперклей какой хочешь. Фига.

Ой! Что ж я так вперёд-то забежал?! Про первую фразу же забыл! Которая после «Блин» прозвучала.
Я «Да будет цвет» имею в виду. Да – именно, цвет. И, кстати, я ещё неправильно знаки препинания расставил – в оригинале фраза звучала так:
— Да. Будет цвет.
Ну посудите сами – какая могла быть тьма, если света не было? Ну? То-то. Поэтому-то и:
— Да. Будет цвет.

И цвет появился. Точнее, два цвета: чёрный и белый. Красиво так – белый квадрат на чёрном фоне. Как дверь в новый мир. На счастье я даже фоточку успел сделать – правда, одну всего – фотоаппараты в те древние времена только плёночные были. Негатив, к сожалению, у меня потом просеялся где-то, но рассказывают, один мужик его всё-таки нашёл и даже картину с него написал. Сам не видел, но говорят, очень похоже.

А третьим был зелёный. Правда, некоторые отдельные личности утверждают, что не зелёный, а вовсе красный. Так вот, врут. Ну…, не врут, но заблуждаются и в ереси своей упорствуют. А суть в том всего лишь, что они на всё это дело с другой стороны смотрели, вот и…
Красный-то – это всего лишь изнанка зелёного. Вроде правой руки света.
Но, как ты зелёный ни крути, всё равно супрематизм как основа мира. Прав был Святой Казимир.

Кстати, и вся эта флора – все эти цветы потому. Священные поэтому. Роза мира, роза ветров, лотос светоносный … Вершина эволюции. Мы, типа – животных, а они – растений.
Вот… Ну а дальше уже все эти металлы, стихии и прочие сефироты.

Хорошо хоть, с  плоскостью проблем не было: Икса с Игреком-то быстро меж собой сладили, перемигнулись – и ну в стожок – то ли иголку какую искать, то ли точки над ё расставлять (они мне про ё потом объясняли что-то, но я так не понял – уж сильно путано как-то, нудно, да и на крёстном допросе всё в показаниях сбивались), а вот с третьей координатой… – ой, помнится, и помучились…
Которая И Краткая. Да, изначально казалось, просто всё – вроде ведь как все три – и все И…, – да…, просто… вроде…, – а вот никак не слипались в общее целое. Похоже на ёжиков – их и вдвоём-то трудно вместе сложить, а уж втроём…
А всё эта самая краткая И – как третьей вставится, так такая в результате хрень выходит – просто стыдно глядеть!

Долго-долго Бог их втроём складывал, мучился, аж вспотел – пока Декарта не вызвали и тот не объяснил, что это просто такая своя особенная система координат у некоего очень самобытного народа из далёкого светлого будущего, однозначно указующая направление их уникального и особенного пути – и потому, чтобы всем в том же направлении случайно не отправиться, в данном конкретном случае лучше всё же не сакральную кириллицу, а ординарный латинский алфавит использовать.

Кстати, как и в случае с четырьмя первыми вещами: звездой, кругом, квадратом и треугольником. Вот именно в таком порядке. По идее вчетвером они должны были Вселенной форму придать, но по факту тоже какая-то очень двусмысленная фигура получалась, да ещё и с настолько ясно просматривающейся вселенских масштабов осью зла, что…
 — Ох, ну, просто сплошное непотребство, – по этой-то причине и здесь Декарт свою любимую латиницу сумел пропихнуть. Да. Протекционизм как раз тогда и зародился.
А жаль – Ойкумена лучше всего звучит на койне.

Во-от…

И наконец из стохастических волн Первопричинного Прибоя вся в ажуре квантовой пены нам явилась она…
чистая, никем не топтаная, нежна-девственная ещё…
Хи. Как стыдливо она прикрывалась своими бесчисленными ладошками, места всякие свои причинные да тайные, интимные…
О-ох…
Бог тут же сказал строго, — Ша! Охальники. Не портьте мне тут ребятёнка мыслями срамотными, а то ещё вертихвосткой вырастет.
И быстренько покрывалами тайн наготу её всю прикрыл, материй зеркальных, флёров да паволок разных поверх накинул.
Правда, не помогло – как раз вертихвосткой и выросла, той ещё: каждого из нас наверняка, да и не раз, думаю, до мозга спинного пробирало – как она томно и чувственно изгибается, когда по ней ступаешь. А уж куда завести иной раз может…
Зато, правда, уж если когда взглянется ей какой путник, засимпатеет ей – того и ладошкой ласково тайком погладить может – и ласка та невинная её сладостней любой утехи плотской.
Небось, и с вами похоже случалось, а? Бывает так, притомишься в пути, присядешь где…, на лавочке…, иль на пенёчке, ноги вытянешь гудящие (вытянешь – а не протянешь) – и так вдруг на душе усладно да любо станет, так в теле истомно да неженно…, песенно даже… э-э-э…, вот как вроде когда сделал дело великое, огляделся вокруг – и будто все горизонты земные укротились взгляду твоему окоёмному… – и на ладони твоей вседержащей – весь мир малым зёрнышком – сей, сеятель небесный…

Что тут скажешь…? Да, доброй девчонка выросла, ласковой – если и к ней с приветом.
Ну, кто с приветом, те знают, сеятели.
Но причинные места так и остались скрытые все – не зря Отче постарался.
Найти б когда хоть одно, а? Заветное…, комору тайную…
Полог Божий может где прорехой нечаянной…? Аль координаты меж собой швом склеились неплотно…
Эх, каких только начал тропок нехоженых там ни есть, в какие только страны неведомые, неведОмые…

Да. Ради такого чуда, что с Пространствой приключилось, не зря всё же с плоскостью той так мудрили долго…, не зря ей всё третью координату пятой ногой вставляли.
Хотя для решения сего вопроса коллаборацию Бог Себе в помощь мощную собрал, сплошные лбищи сократовские: тот самый Декарт вышеупомянутый, Эйлер и Флексагонный комитет в полном составе, Лобачевский с Риманом, Банах с Тарским…, – эх, нет, без своей записной книжки (смартфонов тогда не было ещё) уже не вспомню сейчас всех. Одно скажу: коллектив звёздный.
Нет, можно было, конечно, и в двух измерениях всё оставить, – уж поверьте жителю утра двадцать первого, для большинства нас за глаза бы хватило, но… о-ой…, уж слишком уж плоско…
Просто-таки уж-уж, плоско-плоско – особенно с этой их буквой Ё.

И юмор такой же.

Нет, Игреку вообще одного измерения было достаточно – лишь бы было куда туда-сюда, – ну и закурить, разумеется – но, к счастью Икса, хоть вроде Игреку и левым сапогом, хоть и тоже, – та ещё дура, но эта её вечно-философская фраза, вот эта: а поговорить…, и взгляд такой, будто и вправду что-то там розовое и пушистое – непознаваемое увидела…

А так как всем тоже хотелось поглядеть, что же это за такое розовое…, воленс-ноленс.

Кстати (нет, как раз не к стати, а как минимум к кинемати) с этой-то сакральной фразы «а поговорить» и вся философия началась. Платон, помнится, когда услышал, как выскочил из ванны, как побежал с криком, а всё-таки она вертится!... тся!... ся! Эхом в ещё несуществующих горах.
Или я что-то путаю?

Но в любом случае горы тогда срочно пришлось организовывать, потому что эхе негде было жить и она всех задолбала. Озвена, чтоб её – долбала, пока и на неё укорот не нашёлся – великий сэр Макс, известный по эхам специалист.
И вот с тех времён, кстати, как раз и пошло: умный в гору ни-ни-ни.
Зато, когда горы воздвигли, и Рельеф весь как-то подсобрался, как будто мышцы поднакачал – весь спортивный такой сразу – любо дорого.
Не то что раньше – такой бесхребетный, всё сиднем лежал как тюфяк.

Но самым судьбонесущим событием в том горостроительстве стало то, что по ходу дела ещё и асимптоту изобрели – прямую, к которой вечно хочет прильнуть соответствующая кривая. И никак не может...
Amour ;ternel… вечная любовь… une vie d'amour…
Красивая мелодия, да?

Правда, это только потом мы поняли, какое же грандиознейшее дело сотворили.
А тогда просто двинули миросозидать дальше. С умными этими, значит, которые совсем не альпинисты, надо было что-то решать срочно, а то бы вконец обленились. То есть надо было для них срочно занятие найти. Да не какую ерунду – умники ведь, а побожественней чего.
Ну, раз побожественней, то всё понятно: пришёл черёд составить в одну колоду карты науки (помните же: которые наука, умеющая много гитик).
Составили. А потом ещё и окропили их, значит, святой водой на удачу: и стали они с тех пор окроплённые…, или краплёные? Не помню, как правильно.
Главное, что Богу теми картами до сих пор не наскучило с учёными в преферанс играть.
Потом, правда, на той колоде сколько неповинных голов несчастных гипотез топор мясника Оккама посёк! Эх…!
А ведь они так хотели жить…
К счастью, Вселенная безразмерна и места хватает всем гипотезам.

Хорошо, с неальпинистами разобрались. Зато другой проблемой пришлось заниматься – с антиподами. Для кого горы как раз само то.
С этими, которые в гору, другое приключилось – слегка крышей поехали. Начали причину искать – грешили поначалу на кислородное голодание. Ан нет, всё гораздо хуже оказалось. На наркотик они подсели – иксусство называется. Экспериментировали ребята.
Причём наркотик не натуральный, а сплошная синтетика – сами они его нахимичили.
Нет, в целом не страшно, пациенты вменяемые вполне, – так, придуряются слегка только. Но вот то, чем занимаются – полный неадекват.
Спрашиваешь такого – что это, мол, ты здесь сотворил за непонятно что – а он в ответ только гневится да криком лютым в ответ, — прочь, дескать, плебей, ничего ты в высоком иксусстве не понимаешь.
Ну…, не знаю, может, и правы они были, убеждая всех, что их усство есть икс, то есть непознаваемое, но как по мне, икс их всего лишь та самая горизонтальная координата, которая даже вместе с игреком плоская ниже некуда.
Нет, руки мы не сложили, пытались лечить, но… – бесполезно. Потом только – когда в формуле того наркотика разобрались, поняли – оказывается, ребята тупо в рецепте напутали – пару букв местами переставили.
Жаль только, пациенты лечиться не захотели.

Ещё вопрос сильно муторный был: долго решали, какой же игровой движок главным в новой вселенной сделать.
(Нет, что в основе должна быть именно игра и так понятно было – и Сам у нас лудоман завзятый, да ещё и голландец один надоумил – типа, поэтично – типа, люденс – к людям в рифму).
Но вот какая игра определяющей реальность должна стать? Большой Игрой?
Карты уже отпадали – их ещё раньше под научные игры отдали, да и азартные они чересчур для ситуации, когда вся Вселенная на кону, поэтому большинство склонялось к шахматам. Но вот вроде и игра не чета картам – простенькая совсем, но и здесь на пустом месте незадача возникла, неразрешимый вопрос: в какие цвета клетки на поле раскрасить?
Чёрные и белые? Серебряные и Золотые? Красные и Синие? Розовые и Голубые? Серые и Серые? Ондатровые и Выхухолевые?
А может, вообще радикально: серо-буро-малиновые?

Да…, квадратура шахматной доски – она ещё похлеще квадратуры круга оказалась.
Не просто война алой и белой розы, а вообще всех цветов друг с другом. И хоть с самого начала подразумевалось, что здесь именно супрематистов надо на первые роли двигать, но Мондриан Малевичу всё равно вызов на дуэль прислал.
А тут же ещё и Климт со своим золотом носится – да никто так и не купился, Кандинский с целым рулоном чертежей, шотландские кланы войну затеяли…
Вместо простой шахматной доски такое полимино!
Нашлись и такие даже, кто начал партии за цвета организовывать: прасины, венеты, русии, левки. К счастью, Главный вовремя раскусил, чем это дело может кончиться и строго так заявил:
— Лучше иметь дочь проститутку, чем сына политика.
Вот так в Аду появились первые поселенцы.
Хотя следует отдать должное и некоторым фанатам монохромии.

Вот что было делать с тем маленьким, но очень упорным дзюдоистом, который устроил одиночный пикет прямо у самого уха Господня и оглушительно скандировал «just blue! juste bleu!»?
Другой адепт ультрамарина похитрее был, по ночам зомбировал – тот, пока все спали, синей фирменной ручкой воздух вокруг раскрашивал: проснёшься спозаранку – и на тебе: heure bleuе!
Ну и…, результат вы сами видите над головой – пришлось им небо вместо холста подарить. Одному – дневное, другому – утреннее.
Зато уж как всех бригада архимедовых отделочников достала –  троица шабашников: Фодерберг с Вороным и Пенроуз! Сидят посреди всего этого бардака и:
— Э, хозяева, какой паркет квартира класть будем?
Хотя…? Думаете, вопрос зряшный? Зря. От тех цветов вся дальнейшая диспозиция зависела: какого цвета Добро, а какого – Зло.

Но…, ладно, как-нибудь, но к консенсусу пришли бы.

Но когда посреди ещё нераскрашенного шахматного поля как джинн из бутылки вдруг материализовалась мощная рыжебородая фигура, отрекомендовавшаяся нульсторонним профессором Станиславом Сляпенарским, и, приватизировав все имеющиеся у нас запасы краски, одним махом раскрасила игровое поле в пять цветов – красный, синий,  зелёный,  жёлтый  и пурпурный – причём так, что каждая из закрашенных областей граничила с четырьмя другими, – а фигура к тому же ещё и очень авторитетно заявила, что это-то как раз и есть единственно правильный вариант будущего поля боя, все окончательно пали духом.
Ещё и Господь маслица на трамвайные рельсы подлил, сказав, что Сляпенарский этим самым своим одним махом обрушил самые азы геометрии Мироздания.
Один только Мёбиус оживился и, взяв под локоток новоявленного пророка, повёл его куда-то в сторонку. Клейна за компанию зачем-то с собой позвал. Нет, почему Клейна, понятно – у него за пазухой всегда бутылочка заветная-бездонная припасена, но зачем они с собой ещё и три бублика прихватили? Разве ж из бублика выпьешь?
Или всё же выпьешь? Эх, я тогда так и не спросил, а потом уж поздно было – больше мы ни Клейна, ни Мёбиуса, ни Сляпенарского не видели.

А Вселенная между тем застыла в ожидании первого хода в Большой Игре.

Так бы она в ожидании не только застыла, но и застудилась окончательно, но на этот раз, к счастью, явился уже не daemonium ex utrem, а deus ex machina.
Deus;ом оказался один толковый малый, англичанин какой-то, – точно, англичанин, да, – правда, говоривший почему-то на современном английском с ужасающим акцентом и страшно коверкая многие слова (вот он – наглядный результат нынешней системы образования).
В общем, выскакивает он из машины (импортная модель, называлась, по-моему, Zeitmaschine) да как вскричит (естественно, с акцентом):

«Весь мир – театр!»
О. — Сказали все.
Ага. — Сказал Господь.

И понравилось единогласно. И стало отныне так, слава масконам нам.
А какие-то дурачки, я слышал, Большой Игрой политику называют. Ту самую, про которую Вседержитель так неприлично, но очень точно выразился.
Ну…, да, получается, именно дурачки, по-другому не скажешь.
Кстати, Небесная Канцелярия вначале хотела таких даже и в Ад не принимать, а просто на атомы распыливать без следа – но Господь Бог оказался более гуманным (извините за тавтологию) или просто более рачительным хозяином, и постановил всех политиков (особенно пожизненных) перерабатывать на удобрения для тех самых цветов, с которых и началось всё.
Помню, как я был растроган этим высоким примером истинной гуманности: действительно – чтобы совсем уж не в пустую землю топтали – чтобы смысл у них в жизни был.

А Добро и Зло так и остались немаркированными – с тех пор только опытным путём и можно их распознать****.
И само поле так пустым и осталось – хоть в лилу играй (хотя можно и в го, если изнанка не интересна). Не стали в цвета раскрашивать.
Точнее, нет, цветов как раз там потом появилось очень много – но уже настоящих. Живых.
Откуда?
Так я же упоминал уже про политиков. Потому что удобрения.
И как только и с цветами и с игрой определились, всё пошло и поехало. Как образно (хоть и непонятно) выразился один из приглашённых на предпремьерный прогон гостей,

«Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали красные и синие;
В зелёных плакали и пели…»

Зато на том пустом пока месте новая проблема нарисовалась.
Вопрос-то в чём главный?
Нет, понятно, как корабль назовёшь, так он и поплывёт, но и ещё кое-что имеется.
Фундаментальное – то есть проблема двоичного кода. Бинарной оппозиции, то есть.
Что есть Ноль, понятно – Он Самый и есть как точка отсчёта, – как метко заметил один из участников цифрового конклава, «Ноль» можно получить и на выключенной аппаратуре», а вот что ему в противовес пригрузить коромыслом?
Опять же, нет, понятно, что раз Люцифер партию продул, то ему и водить, но то дела житейские, на основы Вселенной влияния не оказывающие. Здесь что-то поглобальней требовалось, чем коммунальные склоки.
Претендентов в повестке было два: линия или круг. То есть единица или число Пи.
Пи, естественно, изначально в фаворитах ходило – прямых-то в мире не так уж и много, в основном всё больше кривое.
Хотя и фанаты единицы сложа руки не сидели, пытались свою прямолинейную кандидатку к делу приспособить, но… кроме нечастных пяти гиппократовых луночек…, увы.
А вот сторонники Пи и не напрягались особо – в их-то математике квадратура круга как раз на раз вычислялась.
Но, как это ни дико звучит, победила всё-таки единица – и представляете, только лишь потому, что ноль и круг по форме одно и то же. Дескать, гордыня, грех смертный… – нам не помог даже греческий алфавит, вот же: О-мега, о-микрон. Но… нет, верх взяли поклонники одноклеточных.
А всё равно, увы им, всё оказалось совсем не так аддитивно, как предполагалось в самом начале. Так что пусть себе пока тешатся – подождём, «выиграна война, но не мир».
Кстати, были и другие интересные предложения: не ноль и единица, а круг и угол, чёрный и белый. Хотя…, может быть..., вернее было бы взять за антитезу это самое «может быть» и… и…, к примеру, какое-нибудь «кто его знает»…?

А следом за числами естественным образом перешли…, что, думаете, к словам?

Нет, конечно. Есть же универсальный алгоритм: сделал дело – можно и поговорить.
Вот следуя ему и пришлось решать вопрос, сколько и каких полов должно быть во Вселенной. Полов – в смысле половых полов, а не полов половых.
Новоутверждённые числа как раз и стали определяющим фактором. Точнее, цифры: ноль и единичка.
Причём, как ни фантастически сие звучит, он – ноль стал символом женского рода, а она – единичка – мужского.
То есть выборщики крючкотворно подошли к вопросу с позиций чисто формальной похожести, а не глубинного содержания.
Да, как раз тогда и родился бюрократизм. И заодно прочие всякие половые перверзии – разные непонятки гендерной ориентации.
Учёные всё мудрят, дескать, как? Не наследуется же? Вроде ж вымереть уже давно должны – а не вымирают.
И не догадываются, что всё бюрократы проклятые виноваты.
Кстати. А вот если бы вместо единички число Пи было, то и вопрос сам собой бы отпал. И бюрократизм бы никому жить не мешал.
А почему пола всего два? Да потому что в то время и чисел никаких больше не было – бинарное же счисление: Инь да Ян.
Хотя известный академик Айзек долго всем доказывал порочность подобного решения – на Святую Троицу кивал, на трёхмерность пространства. В доказательство он даже трёх ёжиков умудрился вместе сложить, что как вы помните и у Самого давеча не получилось.
Да так ещё складно ёжики у него срослись, как будто так и задумано изначально – аж прям залюбовались все.
И было с чего – идеальный шар просто. Можно сказать, живое триединство, святая троица Числа Пи.
Но…, нет. Бюрократы сказали – нет. Раз виза поставлена…
Айзек только махнул рукой обиженно и ушёл писать роман, сакраментально сказав напоследок, что «против глупости сами боги бороться бессильны».
Зато те три айзековских ёжика стали потом главным символом Дао: тем самым знаменитым знаком инь-янь-тень.

А мне лично обидно другое было, что не послушались меня, когда эталонную меру выбирали. Как я ни доказывал, что идеальным вариантом будет гекзаметр, нет… – руками машут, – куда, дескать, такая верста коломенская…
Метра, типа, хватит.
Ну. А теперь мучаются с Вселенной, меряют неизмеримое.
А гекзаметром-то, а? Гомер бы как по гуслям грянул, как душой бы развернулся…
И всю б гекзаметром моим объял – одной своей поэмой.
Ладно, кто старое помянет…

Проехали. Дальше – больше. После секса совершенно логично перешли к словам.
Главный Босс, помнится, мотался куда-то, к Зевычу какому-то, консультировался, потом к какому-то Жорику, тоже что-то перетирали.
Потом Жорик Зевычу стрелку забил, чуть до войны лингвистической не дошло – хорошо, Вседержитель вовремя вмешался и полюбовно решил.

Резюме:
Оказалось, не только порядок и последовательность, а ещё и метилирование. Оказалось, не просто эвфемизм, а метафора.
Люцифер потом жаловался, дескать, на него валят, а это всё евреи виноваты.
А вот нет. Не только евреи. Потому как Главный потом ещё и к Костику мотался. Тот как бы не совсем.
Оказалось, ещё круче. Оказалось, метаметафора. Оказалось, надо так: «Человек это изнанка неба = Небо это изнанка человека».
Кстати, слово «человек» я тогда как раз первый раз и услышал.
Слово, правда, на тот момент мне так себе показалось, но почему-то запомнилось.
Но всё это ягодки, как обнаружилось, впереди нас ждал ещё и орешек – и совсем не знаний.

Гомеостатическое Мироздание такое гомеостатическое…
Уж как мы его ни упрашивали:
Дорогое Гомеостатическое Мироздание…, ну пожалуйста…
Нет, упёрлось.
Да, понятно – автором-то Сам Творец. Он же по специальности «мосты и тоннели» учился, ему всё эти премудрости ПГС проще таблицы умножения. Вот и воздвиг.
Да и бригада строителей – профессионалы как на подбор, не подкачали: Корбюзье, Райт, Гауди, Нимейер, Гропиус, Ван дер Роэ.
(Эх, как же мы потом жалели, что на момент строительства Вавилонской башни те каменщики ещё не родились…)

Так что Мира Здание бронебойно крепким и устойчивым оказалось, такая фундаментальнейшая пирамидища – бульдозеристом не сдвинешь. Сплошная статика, гомеостаз и вечный покой.
Величественная. Монументальная. Но такая траурная в своей монументальности…
Безразличная гнетущая статуарность.
Его уговариваешь – а оно бычится, под дитя-индиго канает. Стоит на своём – и ни шагу вперёд.
Люцифер всё умничал, Воландом прикидывался – типа, l’autisme это, le trouble autistique. Eine tiefgreifende Entwicklungsst;rung, die als Autismus-Spektrum-St;rung diagnostiziert wird. Ага. Так все и поняли.

Да… Вот такое оно было, Время Оно…, чтоб ему.
Нет, Время хорошее, славное даже. А уж какое весёлое…
Проблема в том, что оно всё ещё было Оно. То есть среднего рода.
А значит, и никакой потенции – ни на йоту. Как это правильно…, забыл. Нет, не метросексуал – то же самое примерно, но по-другому как-то… О! Вспомнил: асексуал.
В общем, фригидное от рождения, увы.

То есть вроде бы с Гомеостатическим Мирозданием всё наоборот: то стоит, это наоборот, не идёт, но по факту результат одинаковый – стрелки всё время одно и то же время показывали. Сколько ни смазывали – ни в какую. Стоят. Вроде и масло было самое свежее, и нож не хлебный…
Что странно, кого-то наоборот – как раз то отсутствие потенции и возбуждало: уж таким ужом вертелся вокруг них один идальго с острыми усами – и сам вертелся и само время во всех позициях искрутил, дон жуан.
Мне даже показалось, что секундная стрелка на часах во время одного из его пируэтов как будто чуть дёрнулась.
 (Кстати! Вы ж Оно и сами увидеть можете – на картине одной. Правда, само время на часах неверное указано прочему-то – видать, художественный вымысел).
И было у меня такое предчувствие, что раскрутит всё же тот дон жуан наше индифферентное Оно, заведёт фригидное, но… чуть-чуть не успел.
Потому как посмотрел-посмотрел Сам Строитель на Свою недвижимость, махнул рукой и только вздохнул сакраментально, — «О, время, твои пирамиды…»
Вот, умеет же он одной фразой самую суть выразить, в самую точку попасть. И в Мироздание, и в Оно. Именно о том все и толковали.
И сказал что раз стоит и не стоит, то и не стоит – Он уж как-нибудь Сам потом. Попробует Себя в психоанализе.

А нам дал отмашку на отдыхать после трудов праведных. Типа, раз суббота, то и шабаш.
Ну, мы и…, люди ж внушаемые, богобоязненные, раз приказ – под козырёк.
Эх…, и сколько ж чего мы там начудили…, вы бы это увидели…
Понимаете, здесь ведь не то, что прочитать, здесь даже не пощупать – это ж эфир: тут не вкусовые пупырышки чмокают, а вибриссы души трепещут.
Да, всё верно. Метафора – она одна лишь и есть главный проводник понимания.
Увы, увы, жаль, жаль.
Хотя…, Что я, в самом деле?
Сотворение мира же ещё впереди, ещё сами увидите.

И ещё одно увы – я, к сожалению, далеко не всё отстенографировал – главный виночерпий Квасир постарался и мёд поэзии очень уж поэтическим оказался, да и усов у меня нет – всё точно по адресу,  – поэтому, да, лишь отдельными эпизодами в памяти осталось. Фрагментарно.

Хватало всяких групповых манифестаций и шествий: особенно запомнились почему-то две весьма занятнейшие компании.
Колоритнейшая группа лиц семитской национальности, возглавляемая неким старцем по имени Абрам, водила хоровод посреди персонально для них созданной пустыни. Очень-очень долго водили – все уехали, а они, говорят, ещё полста лет хороводили.
И другая – не менее самобытная компания – но уже явно выраженной арийской наружности, –  она, вооружённая плакатами, где на каждом была изображена буква И краткое, и скандирующая «Мы  пойдём другим путём», дружно прошествовала мимо меня куда-то в направлении конца света. Нет-нет, в то время он ещё совсем рядом был – Вселенная же ещё только-только расширяться начала. Так что они быстро к общему столу назад вернулись.

Но всё равно, как то обычно и бывает, общее сборище постепенно распадалось на группы и группки по интересам.

Ламарк с Дарвином всё насчёт игрового движка к консенсусу прийти не могли…, всё спорили, что круче: шутеры, аркады, варгеймы, стратегии…
Эх, седина в бороду, а туда же…, геймеры.

Федька камергер и кунгфуист Цзы, помнится, всё гадали по Книге Перемен, рвали глотки до хрипоты, а время от времени ещё и рубашки друг на друге (ох, и горячие юнцы – и Федька, и Цзы), каждый на свой лад трактуя выпадающие гексаграммы: блажен, кто посетил, или ну такое счастье нафиг.

Рвал на груди (к сожалению, не собеседницы, а только своей) рубашку страшно усатый (из запорожцев, наверно) мужик по имени Фридрих: h;r auf den Mann! Ich bin Zarathustra!
А его элегантная vis-a-vis mme de B. (О, Симона, stuck in the middle with you, я хочу быть Артом Шеем, я хочу быть твоим Жан-Поль Сартром!), улыбалась и отвечала пылкому казаку: desole cher ami, cherche la femme en tout.

На самом краю неба, балансируя на самой грани расширяющегося пространства, маячил какой-то здоровяк, ругался лесенкой и ловил штанами облака – а те, совершенно голые, с хохотом носились вокруг.
Потом видел одно из них – уже изловленное и уже в штанах, пристыженное оно сидело возле костра, а здоровяк ему что-то нравоучительно втолковывал о принципах социалистического быта.
И как я подозреваю, с тех самых слов-то и эволюция облачная пошла (раз в штанах – то и ноги выросли) – многие из них теперь аж даже в хранилища данных эволюционировали.
Такими темпами, глядишь, через пару тыщ лет и до третьего ангельского чина – престолов поднимутся.
Да…, вот что слово поэтическое подчас делает...

А другой поэт довольно-таки святотатственно пристал к Священной Корове и всё допытывался у неё:
 «И почему в глазах коровы отражаются окошки, которые ей вовсе не нужны?»

Два весьма прелюбопытнейших мужичка на ужасной смеси итальянского и блатной русской фени до хрипоты спорили про имя какой-то Розы: как я понял, итальянец утверждал, что у Розы имени нет, а русский в ответ убеждал, что Розу зовут Мира.
Признаюсь честно, ничего не понял. Одно из двух: или не мужички это вовсе, а два каких-то великих-великих философа или ребята просто вдатые были.

Ещё почему-то вспоминается глас (весьма, правда, пьяненький уже глас) кого-то из архангелов:
«А, впрочем в чем был замысел Эйнштейна? Он так же как и я перевернул стакан, не изменив конструкции кронштейна!»

Другой архангел (точнее, серафим) втолковывал что-то очень важное тётке в белом и с короной на голове; ангельского я не знаю, но на всякий случай для истории по буквам записал: тхатс тхе эффект оф ливинг баквардс, майнэ кляйнэ мэд медхен!
А та, бесподобно грассируя глазами, отвечала ему на чистейшем английском кокни, i'm in love with a psychopath…

Вообще, я бы там в особенности три главные референтные группы выделил: поэты, философы и фантасты.
Из поэтов Черубину де Габриак прекрасно помню, хоть и оставила она после себя впечатление некой двойственности. Пьеро какого-то в «белом венчике из роз»…, кого-то изысканно притворявшегося жирафом…

Ещё одного неоднозначного гражданина, гонявшегося по райским кущам за Плутархом с криком «бог Пан жив!»
Ставшую потом в Эдеме Главной Садовницей Анну, – ой, и рукастая ж девка – у неё даже из мусора цветы дивные прорастали.

А вообще, как ни странно, из этой весьма неорганизованной, можно сказать, празднорасшатанной братии немало потом весьма высокопоставленных чиновников Небесной Канцелярии вышло. К примеру, хотя бы тот же Председатель Земного Шара. Или Главный Ревизор Ада – этого строгого носатого итальянца вообще стоит запомнить – большинству, думаю, рано или поздно с ним придётся и лично познакомиться.

И даже этот, который жирафом притворялся – и тот карьеру завидную сделал – Главой Пятого Рима по итогу заделался.
Кстати, почему именно жирафом?
Да всё просто: жираф-то – большой, ему видней. Дело в том, что притворщик сей, как потом оказалось, тоже, как и я, не только у Квасира причащался, тоже не сложа руки сидел – стенографировал для истории. Я, кстати, знаком с теми записями – он мне как-то потом, уже в двадцать первом веке давал на вычитку – ну и…, делая скидку на авторский (тем более, поэтический) взгляд, кое-что – да, довольно точно запротоколировано.

Но поэты – те сами как бы из эфира материализовались непрошено – как духи Слова и Речи, а вот за философами Вседержитель даже специально корабль посылал.
Такие чинные все из себя, благовоспитанные по трапу сходили…
Умы. Умищи!
А уж сколько слов умных говорили – все вначале даже перепугались не на шутку, решили, что маги какие-то великие пожаловали, колдовать начали. Мерлины с Гэндальфами.
Как потом грустно сказал кто-то из толпы, в испуге глядевшей на разнузданный философский шалман, и почему этот корабль не назвали Титаник?

Вот фантасты – с ними всё просто было – те конвент тут же созвали. Масоны, видать.
Ну да, точно, масоны. Великих мастеров каких-то выбрали: отца мыслящего океана, он же коммунистический комитет коллективного разума, он же Литературная Електронная Машина***** (Пан Станислав, снимаю шляпу) и фрау-мадам Урсулу (Ах, помнит ли она апрель в Париже? Я до сих пор влюблён в эту волшебницу-девчонку!)
Декреты стали издавать, строчили пачками:
«Об учреждении Великого Кольца», автор законопроекта И. Ефремов;
«Об учреждении Академии», автор А. Азимов;
«О признании марсианина Смита богом», автор законопроекта Р. Хайнлайн;
«О праздновании Дня триффидов», автор законопроекта Д. Уиндем;
«Об учреждении заповедника гоблинов», автор законопроекта К. Симак;
«О сдаче Марсианских Хроник в архив Футурологического конгресса», авторы законопроекта Р. Бредбери и всё тот же С. Лем;
«О праве каждого андроида на персональную электроовцу», автор законопроекта Ф. Дик;
«О подписании вечного мира с саламандрами», автор законопроекта К. Чапек…

Долго я ещё мог бы перечислять, но, думаю, для понимания картины хватит – и так понятно: одно слово – творческие люди. Э-э-э…, два слова.

А потом всем конвентом расселись на обочине и  пикник устроили. Место популярное – у самого Лукоморья. Под зелёным дубом.
Душевно так посидели…, песни пели, помнится…, «сидели три сфероида…»

Странно. Вроде и интеллигентно всё было, но как раз после того пикника один из приглашённых бардов и сочинил балладу «Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след».
И Кот Баюн с тех как раз пор очень странно стал улыбаться, причём ещё и зачем-то сменил фамилию на Чеширский.
А жена его – Шрёдингера (имя немецкое такое) с тех пор вообще ходит ни жива ни мертва.
И как мне потом рассказали два братца из этой фантастической гоп-компании, на Земле потом долго после их достославного конвента на том самом месте лукоморского пикника коммунистические субботники устраивали.

Нет, всё бы ничего, но Кольцо Всевластья потеряли. Искали мы его с Фродо, искали… Эх, обидно…
Был там среди них даже один инопланетянин – хотя сам этот инопланетянин убеждал всех, что он простой советский (это слово я не понял) палеонтолог и якобы зовут его Иван.
Понятно, что никого ему обмануть не удалось – фантасты вам не кагэбэшники какие-нибудь, за нос не поводишь.

Причём, судя по всему, собрали наших гоп-фантастов со всего миру и из всех времён всей их великой компанией – парочка тёток даже в шкурах, модницы. Самые первые сказочницы. Матриархи. Как мне объяснили, дамы эти из неандертальцев – новых людей, то есть.
То есть, как следует из названия, тех самых хомо новус, которые и есть вершина нашей последующей эволюции. А почему они наоборот – самые из всех ранние, мне ещё одна какая-то фантастическая дама объяснила, рассказав историю про изгнанников в плиоцен.

И вот только тогда я догадался, откуда у древних появились сказки про Драконов (откуда средний слог возник, не знаю – правильнее, вообще-то, дронов) Сингулярности, говорящих животных, волшебных палочках и прочих чудесных вещах.
И в связи с чем, кстати, полностью согласен:
«Чем дальше в будущее, тем интереснее наше прошлое!»

Да, признаться, Бог субъективен – Абсолютно. Философы, фантасты и поэты. Как раз эти-то три категории вымышленных существ Господь особенно почему-то привечал. Частенько баловал даже. Сахарок там, морковка…, ну…, иногда, правда, и веником доставалось.
«Даже самые странные люди могут когда-нибудь пригодиться», — объяснял Он про них.
Развлекали они Его чем-то. А чем…?
За многими Он даже записывал в тетрадку Свою заветную.
А зачем, не говорил. Улыбался только. Грустно, правда, улыбался. Но обнадёживающе.
А как-то раз зачем-то совсем не в тему прочитал:

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»
Моя заветная тетрадь – и та когда-нибудь порвётся
И стаей белые листки всех мировых интерпретаций
Мечтами смертных воплотятся
Разъяв реальности тиски

Цитируется по:
Заветная тетрадка: Избранное / Бог. — Ад: Издательство Наркомхоза Райской СФСР, 1000000000 г. после К. С. — ; с.
 (Извините, ISBN не помню)

Кстати, если у кого есть желание ещё что из той книжки почитать, то она в Вавилонской Библиотеке имеется. Нет, не в Вавилоне. По адресу Туманность Орла, Столпы Творения, Шестиугольник № 140025101964, Полка № 21. Она там одна стоит – не промахнётесь.
Если что, у главного библиотекаря спросите – Хорхе его зовут. Скажете, от меня.

Ой, забыл совсем!
Перед тем, как читать начнёте, разверните книгу перпендикулярно Главной Оси Вселенной (транспортир с собой возьмите – чтобы точно на девяносто градусов, –  прям до секунды точно!)
А то там бесконечное число страниц – ни фига не найдёшь нужную. А если перпендикулярно повернёте, то и знак бесконечности на попа встанет и превратится в обычную восьмёрку – и нужный стих сразу первым выпадет.

Так вот. Вернусь к тем стихам. Как я сказал, строчки были совсем не в тему, но какой-то мужик по имени Эверетт (или Хью? Нет, не помню) почему-то назвал их новым словом в науке и даже записал на память.

Да, странного народу там хватало.
Философы, фантасты и поэты…
Не у всех, как я догадываюсь, после того курултая сохранилась в головах адекватная картина мира.

Но хуже всего случилось с Жилем и Феликсом: оба сошли с ума. Шизофрения…
Всё пытались, болезные, бежать куда-то – как два диких номада, всё кричали хором: ризома, ризома!
Хотя, нет, хуже всего было то, что Господь с явным интересом к ним прислушивался и одобрительно качал головой.

И только один странный человек, зачем-то постоянно щуривший глаза, сидел скромно маленьким буддой в одиночестве под Древом Познания и потихоньку шептал себе что-то под нос.
И я бы не я, если б…: да, конечно, чуть-чуть подслушал, даже записал кое-что:

«Вместе с хозяином дома
Слушаю молча вечерний звон.
Падают листья ивы…»

Ах, да. Был ещё и большой Будда, но он как всегда сидел в лотосе и нирвану принимал, и потому как действующий субъект не считается.
Так что лишь один – и только. В оке бури, а вокруг…

Помните? Напишется потом…, за миллиард лет до Сотворения…: смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий!
А над… Красотища!
Небо – а в нём…!
На Востоке – драконы в Небе парят, на Западе – киты в закате купаются!

Да, Свет уже тогда на стороны разделился, в отличие от консервативной Тьмы. Что, кстати, весьма любопытно и показательно.
Правда, Юг с Севером чуть позже появились: Индра с Варуной уж и асуров с дивами успели поделить, а вот Кубера только-только Гиперборею на радость кириллических поклонников координаты Й строить начал…******, а Яме так и вообще делать было нечего пока – грешники-то ещё на свет не появились.

Но то на Небе. А вот на самой Земле тот ещё был священный вертеп, –  хоть как ни назови: хоть Бедлам, хоть Вифлеем, а один фиг, получался Кащенко. Но…, знаете ли…, на халяву-то, под небом из бесплатного вайфая…
А если кого результат не устраивает…
Что ж, попробуйте сами, когда так с кондачка всё. Но… не зря говорят, Бог – анархист самый наипервейший, у Него, когда аврал да штурмовщина, душа поёт, а когда на авось – так самый цимус.

Тем более что ещё и друган Его наипервейший Цзы подначивал. Нет, не тот, который кунгфуист, другой, который Лао. Который, помнится, потом себя родил.
Так вот Лао всё Его убеждал, что «когда в стране много запретительных законов, народ становится бедным, …когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников». Тацита в помощь позвал, – и тот в ту же дуду: «чем ближе государство к падению, тем многочисленнее его законы». Вольтер в другое ухо: «многочисленность законов в государстве есть то же, что большое число лекарей: признак болезни и бессилия»…

И подумал Вседержитель и сказал…,
«Великий человек…? Великий человек все делает по правде, но никогда не будет опираться на законы».
И ещё подумал Шеф…, подумал, подумал… и…, что? Думаете, закон об отмене законов издал? – Э, нет, ни фига подобного. Нет, Он сказал, да, о…
Никто ничего, правда, не понял: что – да, кто – о? Но с тех пор так и пошло – дао.
Удобно, кстати. Хочешь – в горы иди, хочешь – кривыми окольными тропами. И даже на координату Й.

Да, славные были деньки! Семь дней, которые потрясли мир! И гордо реющий флаг нового мира с легконогой изумрудной улиткой Богомира Стоводного! Двенадцатицветные радуги – салютом!
И – Фёдор! Вдохновенный и вырвавшийся наконец-то из лап оппонента:

«Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир!»

А сколько ещё великих строк тогда в первый раз прозвучало!
Я, конечно, не всё сейчас с налёта вспомню, но пара фраз в душу запала навечно, прям купиной неопалимой, эти, к примеру, вот: «бесцветные зелёные идеи яростно спят» и «глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка».
Волнующе очень, помнится, прозвучали они тогда. Так, знаете ли, будирующе, так, знаете ли, внушающе энтузиазмно, так, знаете ли, всветляюще надеждно на то, что всё у нас с этой начхательной Вселенной получится…

Эх… наверное, для вас, читающих по прошествии стольких эонов сии строки «смысл этих фрагментов древней Поэзии тёмен», но мне очень хочется верить, что они и сейчас «все же глубоко трогают сердце».

А «дыр бул щыл», а?!
Всего три слова – а какой же с них великий и могучий язык своё начало взял!
Да не только он, понятное дело – все языки оттуда пошли. Хей-тара! Тере-дере-дере... Ху! Холе-кулэ-нэээ…

Да-да. Не с Вавилонской башни вовсе. В Вавилоне другое случилось – до падения башни каждый человек языки всех народов знал.

Ещё, помнится, с Фёдор Михалычем (нет, фамилию не помню, помню, что тоже бородатый – а почему помню: так закусились они как-то с Отцом под зубровку вдрызг…, «заплетённые в две бороды, все в берёзовых щепках воды…») по поводу одного проекта консультировались; цитирую из стенограммы:
«тварь ли я дрожащая или право имею…»
Ой, нет, не отсюда – это то место, где Фёдор Михалыч зачем-то адвоката себе требовал, а я про другое. Вот. Нашёл нужное:
 «…человек есть на земле существо только развивающееся, следовательно, не оконченное, а переходное».
Я только не понял, причём здесь человек, если муравья лепили?
Может, метафора?

Вообще-то много их таких было – и бородатых, и не очень. А уж когда длинноволосые влезли: Анна-Мария-Маргарита… Лилит-Ева-Елена-Анжелика… Афина-Афродита-Артемида-Гера-Юнона (отличительная особенность – у всех таких в передней части две какие-то парные странные выпуклости присутствовали – так и тянуло в ладони взять почему-то, э-э-э…, короче, длинноволосые вообще всё окончательно запутали, но к счастью, заставили бородатых спрятать всё-таки все концы в воду.

В принципе, на то и Бог как раз рассчитывал – так, чтобы не одному ему в ответе, так, чтобы солидарная ответственность на всех. А то неохота, знаете ли, когда все шишки на одну голову…, – в общем, разложили все яйца по разным корзинам – и бородатым, и длинноволосым. И Шалтай-Болтай как вселенская метафора утвердился единогласно и единоначально. Мета-метафора.
Или метабола? Мета…
Да-да, точно. Бола!

И ещё помню, как радостно хлопала крыльями (я бы даже сказал, крылышкуя золотописьмом) Богова любимая питомица Большая Космическая Сова (она же первичная Курица, она же четвертичная Попугая, Она же Птица-Жар, она же Чайка вольная, она же белая Лебл…, блин, в общем, все Райские Птицы – да, совы всегда совсем не то, чем кажутся)…, одним словом, эта лупоглазая птица рух больше всех хлопала.
Потому как столько яиц зараз – и все её! Божественная Кукушка, чтоб её…, шлёнда.
И один только Жаворонок (он же Гога…, ой, он же Ворон-Сокол-Орёл-Павлин-Петух, он же Сказочная Птица Пёстрокрылый Бюльбюль, хотя данный персонаж уже и из области чистой фантастики)…

А потом первый раз на свет родился Феникс…
Он взлетел выше всех голов и птиц, мелькнул огненным сполохом и исчез.
Остался только огненный сполох как роспись и умеющие видеть прочитали её:
 «Проба Пера. Феникс».
А на землю с неба как раз перо и упало, и я его подобрал.

(Кстати, был там ещё и Додо, но он уже и тогда был не совсем птицей)

Ну а дальше, думаю, все помнят: день первый, второй…, на шестой Он муравья создал – по образу и подобию. И сел отдыхать. Это уже на седьмой день было – когда гости уж все разъехались, слава Богу.
И тут, гляжу, затосковал Он вдруг. Ни с того ни с сего. По глазам видно даже, запечалился.
…
Смотрел Он вокруг и видел, как чудесно благоуханно было всё в случайном творении Его. Ничто не смущало придирчивого взгляда Творца, ничто не тревожило Душу Мировую.
Окинул Он взглядом фибоначчиевую чистоту арочных сплетений Небесного свода Вселенной и декартовую ясность вертикалей колонн Мироздания, окружающих Его, а потом вспомнил, какие же здоровские и просторные получились у Него Пажити Земные на первом этаже…, там, в зелёном Малхуте, в самом центре Мира …, и такие идеально и совершенно завершённые…
Ладно всё. Любо. Лепо.
Вот только чего-то не хватало.

Эх, — сказал Он.

Да…, что-то как-то имплицитно всё …, неконгруэнтно как-то…, — оценил Он всё с позиций базовой Абсолютной Логики, взгрустнул и с тоски полез в шкафчик за бутылочкой специально припасённого…
Ой. Нет. Пардон. Хроноклазм.
Короче, Он вздохнул ещё раз:
— Эх…, чёртова семантика! (да, уважаемые, нам логики Абсолюта понять невозможно, – ну при чём здесь семантика?)
Хотя и согласен, чего-то точно не хватало.
Нет, не чего-то, – понятно, чего. Не хватало времени.

Нет, блин, боюсь, меня как всегда неправильно поймут. Уточню: для Самого времени вообще нет, Абсолют Он: для Того, Кто всегда, нет понятия когда.
Вот только снова опасаюсь, что в очередной раз объяснил мутно. Так что если до кого так и не дошло, то вы лучше у Него Самого спросите, ладно?
Только не дай вам Бог, в тот момент времени влезть, когда у Него три шестёрки выпадет. Не дай Бог! Это значит, ближайший эон Люциферу водить придётся. А он ле-ени-ивый… и потому расстраивается очень.
Но я отвлёкся.

Не хватало времени – это в буквальном смысле. То есть времени в том смысле, в каком мы все его понимаем, в смысле физическом – как эвфемизме для процесса взаимодействия материи с пространством. Или эвфеминизме? Э-э… эвфеноменизме, может? Извините, я вечно эти термины путаю.
Короче, Статика Болотная. Отстой Полный. В смысле, застой. И хоть бы одна падла эволюционировать начала! — Сказал Господь, посмотрев в сторону совершенно безмозглых и потому пустых оранжевых скафандров орангутангов, в послеполуденной дремоте уткнувшихся мордами прямо в грядки изумрудного салата.

— Эх! Человеко, блин, образные – безобразные! И что с той эволюции, когда и через миллион лет их потомки точно в таком же салате мордами своими дрыхнуть будут, – провидчески добавил Он.
Да. Без вариантов, – хоть снова садись в нарды играть. Но, опять же, с кем? Снова Сам на Сам?
…
К Альбертушке, что ли, сгонять? Партейкой в кости перекинуться? – мелькали у Него в голове шальные мысли.
И это хорошо, говоришь? Ну-ну, — сказал Бог.
А Бог в ответ только досадливо пожал… (будем считать, что плечами, да?)
И ещё одно Его из Себя выводило (и ведь никак не выйдешь – иначе принцип безотносительности нарушишь). Вот красота эта неописуемая…? Лепота? Кому она? Для кого всё это чудо дивное?

Храм Природы: соразмерность и взаимная взвешенность, тончайшее совершенство композиции, золотое сечение и разумность замысла в каждой детали…
Красота… – она ведь не сама по себе, красота – она только когда в глазах. Только в процессе.
А процесса-то как раз и не наблюдалось…
Ведь даже муравей! Тот, ради которого,  собственно, и…
Тот, которого по образу и подобию…
Э-э…, а ещё носит гордое имя насекомого…, тоже мне, Linguamyrmex Vladi.
Вот у Капицы, а? — вспомнил Бог, — И сам учёный, и мальчонка у него какой умненький вырос, Серёжа, – а тут?
Бог скептически посмотрел на муравья, — М-да…, по образу…, – ни фига себе, свет Мой, зеркальце.
И ведь не скажешь, что кривое – Сам отливал, — самокритично расстроился Господь.
Да так в расс-троенном состоянии и остался.
Муравей же Бога даже и не заметил – муравью приходилось усердно трудиться, строя себе новый дом – и потому в поисках подходящего стройматериала смотрел он больше на землю, чем в небо.
Первый пахарь – землю собственным рогом рыл, так сказать. Чёрный, пыльный, уставший…
Не комильфо…, – грустно вздохнул Бог.
Разве такой поймёт?!
Э-эх. Животное ты, животное, — ещё раз грустно вздохнул Он.
Понимаете…, Бог же и создал муравья, разумом наделил лишь за ради и именно, только для – чтобы было кому показать. Похвастаться.
Ну а кому ещё? Кто ещё кроме разумного способен понять красоту*******?
Для того и лепил его, блин, старался: чтобы было кому видеть весь вот этот божественно красивый лад мира.
Он же – Творец. А любому творцу очень-очень нужны зрители. Без них он не триедин, а потому не полон.
Да. Знаете, как тяжело быть непризнанным гением? А я знаю.

 «Но…, как перевести, как выбить из трухи –
и флейты цвет, и вязкий звук ткемали…?»

Хотя, признаться, и Сам Он никак понять не мог, чего же такого не хватает во всей этой божественной пасторали? Почему, хоть и божественная, но божественность её – с маленькой буквы?!
Где – Ци? Прана – где? Кундалини-и-и…! — Воззвал Он ко всем уголкам Ойкумены.
Куда там – даже эхо промолчало.
Бездарь! Бездарь! Кретиническая гёделевская неполнота********! — не выдержав, возопиял Он к небесам.
Небеса в ответ сочувственно ухнули.
…

Муравей сидел на ладони Творца.
Муравей старался не показывать что ему скучно, но разве от Всевышнего скроешь?
Бог вспомнил, как давеча взял малого с собой имена тварям земным раздавать – порадовать детишку  хотел, Дурак Божественный.
А у того фантазии хватило только на то, чтобы всем этим милым зверушкам (представляете, даже кольчатым червям, красавчикам!) видовые названия на латыни дать.
Чувствуете разницу? Между именем и названием?
Э-эх, Linguamyrmex ты Vladi, ё-моё…, модулор витрувианский…
И случай, Бог-изобретатель, – вспомнил Он вдруг строчки, так западущие когда-нибудь в душу Его.
Эх…, спасибо, конечно, Саня, но насчёт изобретателя ты, видать, как-то того…
И снова вздохнул Бог.
И вздохнув приставил ладонь к земле и сказал, — Беги. Рождённый ползать…
И муравей побежал (спаси и сохрани, наконец-то отстал папаша), забот у него и без Бога хватало.
А вот времени на всякие глупости не было совсем (о чём как раз я выше и говорил).

Муравей побежал, а грустный и совсем уже падший духом Господь в полнейшей безнадёге присел на траву муравлёную под Древом Познания, прислонился к Древу тем, что у Него спиной считается и устало прикрыл глаза (а вот глаза самые натуральные).

И тут-то как раз Его и осенило! – Ну, что скажешь? Хоть и Бог, но, оказывается, ещё и гений к тому же.
Нет, яблоко с Древа Познания (Дрeва Рaйскаг;) упало Ему на голову совершенно случайно*********, но в остальном Он всё Сам.
И как-то после этого падшего яблока Он так странно заулыбался…, что я как-то за Него даже немного беспокоиться начал.
Шепчет Себе чего-то, как колдует будто:

«Упадут сто замков и спадут сто оков,
И сойдут сто потов целой груды веков, –
И польются легенды из сотен стихов
Про турниры, осады, про вольных стрелков…»

Рождённый ползать, говоришь…? Ну так Я тебе ужо…, — бормотал Он Себе под нос (будем считать, что под нос, да?)
И рече Бгъ…, ой! Не-не-не!
Рече…, как же. Нет, всё проще было. Бысть. S;ло проще. И красивше.
Он простёр руки (да, руки, сам видел) через все пространства, реальные и мнимые, и…, Он простёр руки через все времена, оные и иные, и…, Он ссадил с плеча Явь и достал из кармана Навь…

«…и были там зрачки, ресницы…, мечты, красавицы…, и птицы…, и чьих-то лиц портрет летучий…, звезда, цветок, счастливый случай…
И натюрморт: частиц, крупиц, вещей, плодов… и слов… пейзаж…, шальные нимфы, пляски, пляж!
…
И край озёр, чья амальгама впрок хранит пространство…»
...
Чу!
Всплеском шторма выпорхнул из рук «приобретая форму
Сам воздух вдруг!»

И вот тогда я их в первый раз и увидел…

Кобальт, оранж, изумруд, роз, лазурь, амарант, кармин, ультрамарин, аквамарин, индиго, электрик, алебастр, бирюза, аргента, лаванда, хром, киноварь, меланж, лилия, фанданго, терракота, перламутр…, уф…, сбился.

Перебор.

— …
— Что? Да, считал.
— …
— И я «до середины».
— …
— Ну да, да…, была…
Жёлтенькая…, так бы и застыл в её янтаре…
 Я…, я просто называть забоялся, – чтоб в фаворитизме не обвинили.
— …
— В первый раз, да. Я даже и имени-то ни одной из них не знал.
Да и батя сказал, да строго так, что имя бабочки – рисунок, нельзя произнести его**********.

Это, чтобы понятно было, мой диалог такой с Владом вышел. Голос этот труженик, видите ли, обрёл. В общем, передаю слово будущему главному герою всемирной истории.

— Мне…? Э-эх… Ладно.

Да, батя так строго-строго и сказал. Но только зря Он за них переживал – у меня от вида бабочек вся латынь из головы вылетела, хоть я и Lingua по фамилии.
— Крылья любви, — вот что я сказал.
А Батя сказал, — ну, слава Мне, наконец-то и первая метафора родилась.
И ещё добавил, что трёхочковый, конечно, Лакоффу, но лично Он всё равно ставит на старину Зевыча. Благочиннее, типа.
Батя вообще иногда как-то очень мутно выражается. Старенький Он у меня***********.
Но я уже привык. Да и не слушал уже.
Не до Бати здесь, когда столько бабочек кругом.

А бабочкам пока не было никакого дела до муравья, – их манил цветок, единственный пока в мире************, совершенно случайно проросший на поляне под Древом Познания из какого-то залётного семени среди сора (в принципе, грунт там рыхлый, легко расшвыривается ногой), оставшегося после гостей, только этим утром осознавший, что такое свет и сейчас любяще и бездумно раскрывавший Солнцу свои лепестки. Изначальный, первый, бледненький и ничем пока не приметный, ещё не знающий, что он и есть та самая роза ветров, что ему и суждено стать Розой Мира.

Бесконечно-цветной хоровод кружился вокруг него, постепенно становясь всё шире, шире, движение его увлекало за собой всё, что поблизости, а потом всё что подалести…, а потом уж закружилось и всё Мироздание вокруг…, одним чудным мгновеньем мелькнули эра протонная, лептонная… и ночь первый раз сменила день, а тьма свет.

И был вечер, и было утро: день седьмой. (Короче, апостолы всё поперепутали, как я погляжу)
Хотя…, нет, это же как считать.
Если ночь только первый раз наступила, то и день, получается, первый только закончился. То есть как поперепуталось изначально, так и дальше путаница пошла.

Но в те благословенные времена никого наши теологические диспуты не волновали, и Вселенная просто пробовала на вкус это новое, такое волнующее и пьянящее ощущение времени. И кружилась, кружилась, кружилась...

Кто-то, помнится, так потом тот времяворот описывал:
«Летит дух к югу, поворачивает к северу – кружится, кружится дух и возвращается на круги своя».
Ну…, почти точно – вот только те круги своя всё шире и шире становились, превращаясь в «сферу, центр которой повсюду, а окружности нет нигде» – как выразился другой очевидец событий.
А я по-простому скажу, — очень красиво было.

Ветер перемен: И Цзин, довольно замурчав, начала перебирать пальчиками сквозняков собственные страницы, выбирая подходящую настроением такому судьбоносному случаю трёхстрочную хокку, кунгфуист Цзы, риторически вздохнув, по-конфуциански пожал плечами, выравнивая скорости – ветра и своих мыслей, чтобы снова обрести состояние покоя; Гомеостатическое Мироздание, издав непонятный вздох сожаления (Эх, Малянов, Малянов, уговорил, чёрт красноречивый…), осыпалось позолотой и каменьями, оползло линейными вертикалями вниз, – и наконец-то ожило, кривясь эшеровскими лабиринтами и разрастаясь постструктуралистско-мёбиусовской ризомой придорожной инфраструктуры (стоянки, мотели, трактиры…, в общем, всякой заманухой четвёртого измерения чувств) вдоль дорог неисповедимых путей Дао… (да, Дао уже с большой буквы), и даже Время Оно…, — Ого, — огокнул Творец, — семнадцать тридцать одна уже! Пошло, родимое…, поехали, значит…

И как всегда не в тему но всё равно загадочно добавил, — один маленький шаг человека…

И усмехнувшись, добавил, вспомнив что-то лукавое…,

«Вдруг мотылёк, оконный старожил,
мне оказал беспочвенную милость:
взлетел, подлец, и крылышки сложил,
и жизнь моя – сложилась…»

А кто-то невидимый тихо шептал ему в рифму, как будто тоже благословлял кого-то…,

«Бабочки полет
Будит тихую поляну
В солнечных лучах…»

И Бог тоже шептал, видно, боясь спугнуть,
— Ах вы аттрактушки мои родные. С Богом вас, со Мной, многогрешным… Поехали…

А муравей ничего этого не слышал, – у него, неспособного оторвать взгляда от многоцветного хоровода, бессовестно и безбожно кружилась голова…
«Раскрыты крылья – манускрипты, свитки, книги…»
Муравей учился читать.

А Бог оторвал взгляд от бабочек, посмотрел на муравья, всё понял насчёт безбожно (разве ж от Всевышнего скроешь?),
ухмыльнулся в бороду и сказал, — Ладно, Адам. На первый раз отпускаю тебе грех многожёнства*************.

И стало так. И увидел Бог, что это хорошо.
Так начался наш мир.
…

Ну а теперь…
Звёздочки. Тринадцать штук, из которых одна двойная, одна тройная, а одна – даже четверная.

* «против не попрёшь»

А если кому документальное подтверждение насчёт индейской прародины на Амуре, то пожалуйста – можно почитать исследование The dual origin and Siberian affinities of Native American Y Chromosomes , в интернете оно есть.

** «аж позеленел»

Кстати, будьте свидетелями: первый документально зафиксированный цвет в перворождённом чёрно-белом мире был зелёный. Не красный – прошу запомнить. Надежда, а не война.

*** «Не видели, а пишут»

Эх, если б вы знали, сколько ещё таких неточностей я понаковыривал у этих, так сказать, свидетелей Иеговы. К примеру, так порочащий всех бесов и чертей следующий их пассаж:
«тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».
Да-да, вы не ошиблись – именно она, родная – бестселлер всех времён: Книга Бытия, 6:2-4.
И, главное, хором все и в один голос: и Енох, и Книга Зоар.
Енох – тот даже по именам назвал распутников (интересно, кто же стукачком-то поработал?):
«Семъйяза, их начальник, Уpакибаpамеел, Акибеел, Тамиел, Рамyел, Данел…»
Категорически заявляю: никаких официальных обвинений Высшей Инстанцией не выдвигалось, все доказательства прелюбодеяний исключительно косвенные, результаты же генетических экспертиз (проведённых, кстати, именно человеческими исследователями) однозначно утверждают, что и никаких демонов в генеалогии человекообразных обезьян вида Homo sapiens обнаружено не было – исключительно батяня Адам насеял (Адам – человеческий псевдоним Linguamyrmex Vladi).
А вот я-то как раз правду знаю. Знаю, что вся эта фейковая шумиха ради одного только была затеяна – чтобы своих собственных распутников прикрыть. Нет, до уровня оппонентов не опущусь, по именам прелюбодеев, суккубиц наших обрюхативших (ах, как рыдали опозоренные и брошенные Ишет Зенуним и Аграт-бат-махлат!), называть, конечно, не буду.
А вот детишек назову – личности они ныне публичные и и у нас их все по именам знают: Демон Максвелла и Демон Лапласа.
Потому как край наш чёртов народ гуманный населяет – не извергли в мир плотский исчадьев тех людских, в Аду пригрели, образование дали – так что девчонки теперь у нас здесь на первых ролях: которую Максвеллой кличут, Главным Адским Энергетиком работает, а которую Лапласой – та вообще Главный Советник на Самом Верху – у сами знаете Кого. Главный Вселенский Эрудит.

**** «только так и можно их распознать»

Сложно, да. Ну а что? С правдой и ложью, проще, что ли? Фига с два. Там вообще другая система координат, если в нутре покопаться. Правда – она же не истина, а то лишь, что справа от говорящего находится. А то, что слева тогда…?
Увы, математика в этих раскладах совсем никаким боком, сие феномен психического свойства в основополагании.
К тому же, когда люди друг с другом спорят, они же друг к другу лицом: право одного – лево другого.
Потренируйтесь ради интереса, попробуйте отличить правду от левды. Вот-вот. Такое, сколько знаю, ещё ни у кого толком не получалось.
А если случайно кто вдруг всё-таки разницу ту разглядит, то такой когнитивный диссонанс у прозревшего случается, что в мозгу у нейронов даже конформация инверсирует.
То есть, если по-научному, шарики за ролики заходят.
Правда – она же правдой потому лишь, что правшам удобней взять, ежели что. А у левшей наоборот.
Нет, правши – левши, понятное дело, вовсе не в физическом смысле, это семиотика сферы смыслов совсем других…, или сефиры…?
Кстати, на эту тему однажды очень метко заметил Альберт, закадычный напарник Господа по игре в кости, костоправ известный… (Или костолев…? Нет, не помню), короче, вот:
 «Благодаря тому, что сегодня теория относительности удовлетворяет вкусам читателей, в Германии меня называют немецким учёным, а для Англии я являюсь швейцарским евреем. Если же дойдёт до моего очернения, то характеристики поменяются местами, и для Германии я стану швейцарским евреем, а для Англии — немецким учёным».
Нет, с другой антитезой, той, которая повдоль лонгируется – по ходу движения, всё же попроще, но и здесь тоже свои проблемы имеются – ведь многие вперёд только задом ходят.
Сколько раз с такими сталкивался: грудь на амбразуру выпячивают, вдаль выглядывают соколом, тычут куда-то и кричат: вперда, вперда!
Глянешь, а там, блин, задда.
Хотя, конечно, с теми, кто ходит как шахматный конь, ещё пакостней.
Да, трудно – даже сейчас, когда мы в основном всё больше в логиках плоского мира маневрируем, а что с нами будет, когда в объёмном придётся диспозиции выстраивать? Не дай Бог, попадёшь на перекрёсток какой-нибудь люденовской морали, где никакой компас не поможет, и… где тут сверхда, где тут низда…?
Ну а о ситуациях, когда на горизонте событий овеществляются ещё более радикальные термины из того же рифменного ряда, имеющие следствиями столь же неоптимистичные исходы, я лучше не буду, а то расстроюсь.

***** «Литературная Електронная Машина»

Правда, Филип Дик ноту протеста подавал – негоже, дескать, чтобы андроиды с нами как с электроовцами, но фантасты упёрлись как бараны и всё-таки выбрали.

****** «Кубера только-только Гиперборею на радость кириллических поклонников координаты Й строить начал…»

Кстати, когда я в очередной раз авторский надзор на том объекте проводил, среди зевак приметил и одного дюже люто-бородатого из компании Й-фанатов – без каски на стройплощадке шлялся, самовольно причём – не проинструктированный даже насчёт охраны труда – видно, из анархистов злостных самых.
Со стройплощадки я его, понятное дело, погнал, а вот путаные фанатские объяснения насчёт того, с какой стати он тут бродит, запомнил:

«Короли Бетельгейзе 
на полюсе строят дворец. 
Я – на дальнем посту. 
Я борюсь против брахикефалов»

Проверил – каску на него даже примерил – нет, не врёт, и вправду, совсем не из брахикефалов, раз не налезла, –  видно с головой у дядьки действительно что-то не то.
Но – техника безопасности, – сами понимаете, раз без каски, то я его, понятное дело, на стройку не пустил – и он так и ушёл, «повторяя неслышно, Non nobis, Domine, non nobis».

******* «способен понять красоту»

Глаза..., кое-кто утверждает, что устройство глаза настолько сложное, что в процессе простого приспособления и естественного отбора живым организмам просто не хватило бы всего времени существования Вселенной для их появления. Так вот ошибаются они. В самой постановке вопроса – потому как именно ради глаз и была вся эта Вселенная создана.
Ради наших глаз всё и было задумано, хоть и случилось случайно. Но, к счастью, у Бога так всегда – когда случайно, то значит, так и задумано.

******** «Кретиническая гёделевская неполнота»

 Вот не понимаю, как можно так выражаться в отношении Курта Рудольфовича? Ругается, а Сам всё время гёделевской метрикой пользуется, а*?
* Кстати, а себе я до сих пор простить не могу, что с Куртом Рудольфовичем так и не удалось ни разу пообщаться. Надо же! А ведь рядом стояли, почитай, на одном и том же месте – стоило лишь в нужную сторону оборотиться.
Обидно. Ведь был он у нас в Хабаровске, был. Но…
Эх, слегка лишь мы с ним разминулись. В 1940-м он по Транссибу как раз и через Хабаровск, и через мою родную деревню ехал – проездом в США, – а я, блин, только через четверть века в той деревне родился. Вроде и мелочь…, а вот поди ж ты!
Одно слово – случай!

********* «на голову совершенно случайно»

Слыхал, кстати, потом Он ещё раз – уже сознательно эту шутку с яблоком какому-то мужичку подстроил*.
Элохим с Люцифером говорят, смешно было, только спорили сильно – как семантически правильней эту ситуацию пропозиционировать: дать по мозгам или настучать по голове.

* Тут же вот ещё в чём соль: яблоко, как вы, надеюсь, помните, с Древа Познания**.
Получилось, что с Богом та же примерно история произошла, что и с Адамом с Евой в каноническом библейском описании: дошло до них, что мир вовсе не бесполый, что они – мужчина и женщина. Со всеми вытекающими. Вот.
А до Бога дошло, что муравей – он не просто какой-там муравей. Он – мальчик. Дошло, что не чего, а кого же такого эдакого всё-таки муравью для комплектности не хватает.

** На всякий случай всё-таки проясню насчёт этого легендарного Древа.

Растёт оно на Янтарь-Камне – горе посередь Буян-Острова, что у самого Лукоморья из Вод Тартарских высится.
О. Теперь, получается, надо про географию вначале пояснить, что ли…?
Ой, нет, у меня ещё в планах на сегодня кучу примечаний рассортировать надо. Поэтому, увы, придётся только чеховские ружья по стенам сего зеркального лабиринта развешать – а уж стрелять… – увольте, уж сами как-нибудь.
Эх, братца бы моего учёного сюда – вот он бы вам такую канонаду устроил – ни одного зеркала целым не оставил. Мне, было дело, он как-то шутки ради даже обе Арканы – и Старшую и Младшую на его ветках развесил, – причём, чёрт побери, совпало! В том смысле, что я потом и с Демоной Лапласой консультировался, и со Скарапеей – и обе эти мудрые девахи в один голос те его таротные выкладки верифицировали как строго научные.
Но вернусь.
Понимаете, из всей этой географической неразберихи точные координаты имеют только Воды Тартарские, иначе зовомые великой бездной Гуйсюй: 49°19;00; с. ш. 141°13;00; в. д.
И точная этимология Янтарь-Камня задокументирована ещё – я сам при том присутствовал и знаю наверняка, что это именно Железный Роджер идею насчёт него подкинул.
Дальше Янтарь-Камня к рассвету сам я не был ни разу, но заслуживающие доверия люди рассказывают, что следом за ним на восток лежат другие ещё земли: Кунашир, Парамушир, Хоббитшир…
И всё. Вся точная информация.
А вот всё остальное…
К тому же все эти топонимы такие по сути своей универсалии, что хоть что про них скажи, хоть в чём-то, но былью окажутся.
Тот же Янтарь – как его только ни называют – кто горами Рифейскими, кто горой Меру, кто Харе-Березайти. На Алтае имя ему Алтын-Туу. На юге Куньлунь. На дальнем западе Янтарь то с Олимпом, то с Парнасом, а то и с Араратом путают. А в русском народе помнят под именем Алатырь-камня.
Бесконечная рекурсия…, непрерывность парков садов расходящихся тропок...
Неисповедимы пути Господни – про неё, зеркальную, сказано.
Неисповедимы пути мыслей Человеческих – сказано про нас, бесконечных.
И квантовая пена океанских волн вокруг Острова Буяна: Туле, Атлантида, Эльдорадо, Авалон, Гиперборея, Агартха, Швета-двипа, Тебу, Шамбала, Шангри Ла, Беловодье…
А ещё Острова Блаженных, Ирий Радужный, Вальхалла, Дильмун, Поля Иару, Элизиум – Поля Елисейские, Эдем – Сад Райский…
А в полях и садах тех всё цветёт и даже камни – и те – живые.
Да, даже и у камней есть там свой собственный садик. Небольшой такой, можно даже сказать, лапидарный, но очень-очень интересный. Причём камни там просто живут, а вот некоторые прагматики его Райским психологическим опросником считают – как бы тестом таким на совместимость с Небом.
Дело в том, что камни те вечно движутся, непоседы – да ещё и очень любят в прятки играть – и потому разглядеть одновременно все их может только тот, кто к воспарению душой способен.
Вот таких как раз в Раю только и берут в космонавты.
И потому камни те зовутся Космическими Силикониями.
Но я, наверное, отвлёкся что-то?
И встречают всякого в Рай входящего четыре существа дивных и пречудных, первостихийно сущностями сотворённых: Орёл Небесный – если с Юго-Востока идёшь, Лев Огнегривый – если с Юго-Запада, Дева Прекрасная – когда с Северо-Запада путь твой лежит, и Исполненная Очей Священная Корова – когда ты с Северо-Востока в Рай входишь.
Помните же, да? Вопрос тот, «и почему в глазах коровы отражаются окошки, которые ей вовсе не нужны?»
Вот странный же человек, правда? Ну разве непонятно, зачем? Конечно же, чтобы те окошки светились!
Такой он – Рай. Вроде и всего лишь остров, но такой безбрежный.
Но бесконечней всего Мировое Древо: все зеркала глаз Вселенной смотрят на него.
Оно уходит в Небо Осью Мира как Радуга бесконечности – и каждое имя его как цвет-цветок:

шафран, малахит, фиолет, пурпур…, аметист, венге, беж…, махагон, скарлат, хром…, шампань, умбра, темпера, коралл, сапфир, янтарь, цитрон, циан, сепия, палисандр, бургунд…

И под каким-нибудь из названий его знают все, я думаю: Древо Жизни, Дерево Сфирот, Дерево Фусан, Дерево Ирий, Иггдрасиль, Ашваттха …

Что тут говорить, когда даже мой лучший друг и чрезвычайно прагматичный пёс Шарик исповедует Дао Баобаба, – трансцендентно характеризуя его как нечто совершенно неописуемое.
В принципе, Древо Познания это по сути своей то же самое Мировое Древо – его отражение.
Нет, немного не так сформулировал. Правильнее – взаимоотражение.
Древо Познания относится к Древу Жизни так же, как Дерево Бодхи к Ашваттхе, а Лоэрадр к Гласиру.
Как Ирий Змеиный и Ирий Птичий. Как Дерево Жо и Дерево Фусан. Как Дерево Клипот и Дерево Сфирот.
Живёт в корнях Дерева того Змея Скарапея, подруга Велесова, свили в кроне его Птицы Две гнездо общее…
Листья его зелёные, плоды его алые. А может быть, и наоборот.
И висит человек на том дереве, и конь под тем деревом стоит.
И человек это разный и всегда другой. Всегда. И конь. Когда-то его зовут Блед, когда-то – Сивка-Бурка.
Но есть ещё и Тенистое Дерево, Путь Шамана, только о нём как-нибудь в другой раз.

********** «имя бабочки – рисунок, нельзя произнести его»

Кстати! Это ведь не поэзия никакая, это документально запротоколированная фраза Самого!
А теперь вспомните моё примечание № 46, где я цитировал двадцатую главу Исхода:
«не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно…»

Я вот сейчас Влада послушал, да и задумался…, а не напутали ли чего наши апостолы?

Может поэтому мы, ведомые каким-то внутренним изначальным синтаксисом (трёхочковый Хомскому?), так часто к своим подругам не по именам обращаемся, а называем всякими лапочками, белочками и прочими эвфемизмами? Может, и не сюсюкание то вовсе, а…
И ещё одно вспомнил, вот это, типа французское: чего хочет женщина, того хочет Бог.
Ой, и подозрительное же изречение с неясной этимологией...
Устами женщины говорит Бог…, ну да, ну да. Со всем последующими вытекающими.
Да не правда ни фига! Я сам видел – он дедушка и с бородой! Вечно в облаках витает…, э-э-э… на облаках сидит.
Но всё равно, чую…, ой, чую, – хотел что-то намекнуть Отец Небесный чаду своему той Своей фразой, да чадо сильно непонятливым оказалось.

*********** «Старенький он у меня»

Кстати, Влад правду сказал – и в правду старенький. Если, конечно, подобный временной эпитет можно к Богу применять – потому как нет ничего более относительного, чем Абсолют.
Ну вот как насчёт возраста Бога: как можно правильно сосчитать годы Того, Кто явился в самый последний момент существования этой Вселенной и тем дал ей начало?

Э-э-э… нет…, да…, нет, всё-таки, – да.

В общем, сохранилось у меня в записных книжках кое-что с тех времён. Господь Чайке своей на сон грядущий сказкой рассказывал. Той, которая, когда вечером засыпает, Совой становится.
Так…, интересно показалось. Что Он там ей в ухо шепчет.
Не знаю, в тему ли, но…, в общем, вот:

«…Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом,— словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли... Уже тысячи исков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно.
... тела живых существ исчезли в прахе, и вечная материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну. Общая мировая душа — это я... я... Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую жизнь в себе самой я переживаю вновь…»

Но что это было? Может, чтоб спалось слаще, сказку какую на ночь своей любимице рассказывал?

************ «единственный пока в мире»

Нет, ничего я про Лотос не забыл. Да, был и Лотос – но пока не появилась Роза, он существовал всего лишь позой, а не цветком.
А вот как только она распустилась, он тут же Будду из себя вытряхнул и тоже цветком себя осознал.

Кстати, Розочке Лотос тоже понравился. Она как его увидела, лепесточками прям аж зарозовела вся и тихонько так (только я один и услышал), прошептала, — О…, ом мани падме хум…

************* «отпускаю тебе грех многожёнства»

Уважаемые бабочки***! Как видите, первым был всё-таки муравей, – как видите, научный факт**, никуда не денешься. Я как абсолютно незаинтересованный свидетель подтверждаю: честно-честно!
Но. Не стоит забывать одну народную мудрость, которой, кстати, ровно столько же лет, сколько и самому этому миру – её, между прочим, как раз в первый раз Сам и сказал, когда муравья на ладони рассматривал.
А сказал Он, что первый блин почему-то всегда комом.

И я бы посоветовал всем муравьям не забывать об этом.*

* И прошу прощения за столько много звёздочек. Аж тринадцать, не считая одиночных. Много, да. Как в созвездии Скорпиона. Но ведь, согласитесь, когда пишешь о Самом, нумеровать как-то не очень приличествует ситуации, самой сутью своей требующей пиетета и придыхания.
В самом-то рассказе я все приличия соблюл, церемониально описано и со всем должным набором челобитья  – ни один иерарх церкви амикошонством не попрекнёт, потому и портить благочиние текста низменной вульгарностью цифр побоялся.
Хотя…
Как всем известно, ангелы по-арамейски не очень хорошо понимают. Я бы даже сказал, вообще ни бум-бум. Как, впрочем, и на всех других языках. Они, я заметил, с самого падения Вавилонской башни в этом отношении безбожно тупят.
Поэтому лично я бы всем молящимся (да-да, уважаемый ребе Йоханан – и никаких исключений для иврита) порекомендовал всё-таки в качестве универсальной лингва-франки при обращении к небесам только два варианта: или музыку, или математику. Как понтифик вам говорю: только волновой и корпускулярный.

Поэтому и нумерация, думаю, никак Всевышнего бы не оскорбила. Он вообще необидчивый, в отличие от Его земных адептов. Ему лишь бы искренно.
К тому же Он-то как раз полиглот, в отличие от всяких чинуш ангельских.

** Но и опять же! Может, муравей был и первым, но главной силой прогресса именно бабочка стала!
Это же как раз в честь той самой первой бабочки ту силу так и зовут: Ева-люция.
И не зря – как сейчас помню, какую как-то Ева люцию муравью устроила.

*** Уважаемые бабочки! Поверьте: то, что примечание в вашу честь идёт по счёту тринадцатым, есть никакой не злой умысел, а всего лишь случайнейшее совпадение!
Правда, всё, что было случайным в День Творения, стало закономерным впоследствии, но тут уж я вообще не при делах – это уже к Создателю.

P. S.

В общем, как бы ни было, спасибо, Бог. Ты – классный художник.
Ладно, ладно – гений, что скрывать.
Я в восторге.