Сказ о мертвой поэтессе

I

Я напишу вам сказ о мертвой поэтессе.
О той, что, в пепел превратясь, смогла живее стать,
И в стихотворном оживляющем процессе
Она не смела, никогда не смела врать.

И, несмотря на возраст и природу,
Она всегда терзала душу, вынимала искренность.
Сейчас, глубокой ночью в летнюю погоду,
Я расскажу тебе, как слово вызвало зависимость.

Еще ребенком я читать училась и зубрила
Стихи «у лукоморья дуб зеленый».
Сидела, плакала и Пушкина корила:
«На что же сдался мне твой кот ученый!»

Наивное и легкое дитя тогда играло
Во мне. Внутри же созревало нечто.
Ко мне пришла литературная вдруг дама,
Когда стихов наслушалась «о вечном».

Я стала думать и подолгу наблюдать за небом,
Я стала солнце, листья изучать.
Я и за завтраком, и за обедом
Все думала, как же умнее стать?

Как видеть то, чего другие видеть все не могут?
А, может быть, я вижу это все уже?
Нужно попробовать, вдруг руки мои смогут
Изобразить хотя бы грань искусства, встать на рубеже?

Взяла перо я мысленное в руки,
Воздвигла я себя на пьедестал
И стала вдруг писать в моменты скуки,
И появился к творчеству запал.

Не сразу поняла я, что великим человеком,
Тем более писакой, поэтессой,
Стать можно далеко не сразу, только веком
Проверить может это Господин Всеведущий Профессор.

Я слоги, рифму изгибала и чернила,
Я издевалась над словами, языком.
Родную речь я, кажется, тогда забыла,
Хотела возгордиться тем, как говорю, о ком.

II

Но в юности все стало вдруг понятно -
Вся гордость, скука испарилися из глаз.
Везде я стала видеть вдохновенья пятна,
Хотя остановить пыталась я их сотни раз.

И строчки, мысли побежали все за мною,
Они преследуют меня и ночью, днем.
И не могу я спать, хотя я комнату закрою.
И комната пуста. Вот только здесь вдвоем

Сидим мы - я и вдохновенье. Мы с ней как братья.
Оно так по-семейному терзает, мучает меня.
Ворочаюсь я снова на закате
И думаю, и мыслю в пламени огня.

III

Взрослея, поняла я, как была слепа, -
Я музу свою много лет не замечала.
Я думала про многих: «Та самая она, та!»,
Но снова начиналось все сначала.

Я напишу им парочку стихов, создам идеи
А, может, прозу напишу об их мечте,
Но не было ведь в этом и ни тени,
Ни тени настоящей музы в высоте.

Когда заметила ее в ничтожной близости,
Я, слезы проронив, дышала лишь беспомощно.
Здесь ничего мне не поможет, никакие хитрости.
Мою музу обнять невозможно…

Ее целуешь осторожно телом.
Она же, отстраняется и, уходя,
Все держит, держит душу под закрепом.
Она кричит мне все: «Нельзя, нельзя!»

Я не настаиваю, я ее лелею,
Я на коленях перед ней стою.
Я словно в клетке, я, подобно зверю,
Хочу на волю. Плачу и молюсь…

И в бездне оказавшись музы глаз
Я чувствую ее объятья дружбы,
Что заставляют вновь меня упасть
И клясться - я других ничуть не хуже.

Мой муз, мужчина, видит женщину во мне.
Он продолжает мои губы целовать.
Я вся сгораю, плавлюсь я в огне,
Ведь он целует так, что хочет убежать.

Я разговариваю с ним и замечаю,
Что я веду беседу будто с пустотой.
Наш диалог, сквозь пальцы протекая,
Вдруг намекает мне, что вовсе он не мой.

Природа женщин заставляет во страдании
Остаться, наслаждаться и, трудясь,
Всю отдавать ему себя в отчаянии,
Колени истереть и превратить их в грязь.

Он вдохновляет, что же я могу поделать?
В его губах все нежные цветы на свете,
В его губах электрошокер, это мелочь!
Вот снова вспоминаю о его плечах в куплете…

В объятьях края маленького города,
В лучах луны, где звезды за бортом,
И в бесконечности заблудшегося холода
Здесь живет моя муза, здесь ее дом!

Она далекой близостью заманивает пальцем,
Она так привлекает и терзает всю меня,
Что хочется навеки стать скитальцем,
Искать на всей планете ее взгляд вулкана и огня.

Я разрываюсь постоянно на кусочки, части
И снова заставляю повторять все это вновь.
Мне кажется, что скоро, скоро, скоро будет счастье.
Вот это мертвой поэтессы настоящая любовь!..