Рациональность страха

Колесо совершает круг-круг-круг. Ожидает меня испуг-пуг-пуг. Хороша детская присказка. Откуда я родом, а как известна она! Ой, высоко, прелесть. А надёжно, ты погляди, не скрипит даже. И ни духоты тебе, ни сквозняка. Система кондиционирования!

А я вздымаюсь всё выше, выше, выше! Это же леса вдалеке! А вон – какая массивная! – гора... А так и не заметишь на земле. Насмотрелся так, что глаза подсыхать стали, моргнул. Лёгкость! Ну, воспарили и спустились. Спасибо, колесо!

Устал донельзя, придётся лежать снова на скамейке, долго спать, а потом вернуться. Невесело, что уж поделать, а надо, я за это деньги получаю. А как колесо рухнет или остановится, дадут больше. Может, рискнуть? А нетушки, жизнь дорога ещё. Затормозить, да других жалко, совесть-матушка волнуется.

Разве быть беде сегодня? День проходит, нет беды. Два проходят, нет беды. Стабильность! Играют в треугольники, пора снова за работу браться. Круг за кругом колесо Сансары крутит, это всё душонка шутит, ых! Смотри-ка, дети пританцовывают, тоже нравится. Задорно, как ни взгляни!

А вот что-то и похолодало. Ничего, добродетели и среди людей имеются, недаром потомки Изначальной цивилизации. Принесли мне и одеяльце, и плед, и одежонку, тепло теперь будет, как бы ни спариться, не хватало ещё простудиться.

Первые морозы, последние морозы, таяние, цветение десятки сотен, тысяч лет. Колесо померкло с годами, а я туточки, весь цвету и пахну. Этому парку уже с тридцатник. Мне досталась доля ежедневно испытывать его аттракционы. Почему колесо манит меня? А потому что цикл за циклом. Доля всех вечных (или около того, бессмертие конечно надумали, но факт есть факт: служить императору Вселенной каких-то восемьдесят тысяч лет назад, а теперь бывший титулованной особой слоняется по Земле, ожидая возвращения владыки. Во дела!).

А я их всех пережил, и этих переживу! И до возвращения доживу!

Колесо накренилось, а моя кабинка рухнула наземь. И не разбились! «Так высота метра 2, вы максимум синяки заработали», – заработали мы... тело испортилось. Хотя труд-то у меня умственный, во как, голова в порядке и ладно. Остальное заживёт. До свадьбы, как водится.

Чего бояться, пока в комфорте и в достатке? А нечего! Живи и расслабляйся. Отпуск, чтоб ему пусто было. Разве ж пользу приношу, бумажки зазря отчётами марая? В старости до смерти что ли исписывать тонны буду? Во обрёк себя, так обрёк!

Одно дело путешествовать, жизненный опыт пополнять, а тут круги наматывай себе да наматывай. А отказать – себе дороже выйдет, в психушку попаду, не выпустят: тысячелетиями сидеть буду. Бежать как белка не получится. Сиди и сиди. Круг!

Надо ж было сущее терпение выработать, чтоб с утра до ночи (хорошо хоть не на хлебе и воде) смотреть на ближние виды, дальние-то давно ещё под застройку пустили, закатное солнце в жилые дома прячется.

Долины встречают меня широтой, а я их – вкусной булочкой с кремом. Пассажиры такие забавные попадаются: одни от страха трясутся, другие песни напевают, а третьи... пару-тройку десяток... сотен раз, бывало, свою пищу на интерьер (да что уж греха таить, и на меня!) вываливали, потом ходи отмывайся, кабинки-то сотрудники почистят, а мне водоёмы ищи по округе. Благо, что пруд со старины остался, остальные осушили под парковки, а он один-одинёшенек бултыхается, плещет, волны разносит от катамаранов, красота! Им бы пруды вернуть, парковки вечно пустые стоят, а пруд бы двигался. Я б сам его чистить ходил, да не пустят никуда ещё. Лично! лично инициативу проявлю по благоустройству, надо мне, понимаете ли, надо!

Горы сворачивали, а нет бы заповедник развернуть, ломать не строить, ломать-наука каждому дана, а ты создавать научись своё, придумай и за дело своими руками. Вон как я, колесо – мой им подарок. Высокое! Круглое! А кабинки прелесть! Роскошь!

Жаль, чудеса инженерии угасли тысячелетия назад, тогда бы и мой талант оценили. Да и в безвестьи кануть тоже не бессмыслицей в таком состоянии кажется. Всем расплата за грехи прошлого пришла. Немыслимая вечность, до чего себя довели.

Но что при гибели! Потерять жизнь. Недопустимо, владыка вернётся, вернётся, но мир другой. Предпочтительнее совершенствовать его, а не рушить, чтобы новое возводить; так он и сделает, из текущего конфетку! Хотя как там, в космосе, поди совсем распоясались без правителя! Нет, на Земле-то спокойно, а ведь столичная ж планета, какое противостояние должно быть за право на неё... А может, и некому вовсе бороться...

Ну, с горем пополам, ой, поясница! Нет, ты смотри, больше ущерба, чем этот работник наболтал. Не одни синяки мучают теперь. Всё, разваливаюсь. В поликлинику бы, да документы где взять, я ж родился давно, кто поверит в древность и принадлежность. Хватило того, как над именем по-конски ржали. А другие вовсе как чайки: усмехнулись и упорхнули.

Безобидные мы создания, Коготелмы, не для битв рождены, а в битве и сгинули. Обидно это всё, обидно. Что-то и на душе тоскливо стало, тоскливо. Сейчас бы курочки жареной. Восстановление бы и пришло.

Я снова встретил рассвет. Давай кружиться вновь. Горки тебе, страшилки, зеркала. Неймётся мне, но это из-за погоды, сегодня магнитные бури явно! Солнечный щит выстроить не успели, приходится мучения принимать постоянные.

Сыграю в тире. Настрелялся и первое место занял. 132 очка! Пока на втором месте 119 заработали. «А приз?» – «А вы здесь работаете. Спасибо за помощь!» – и так всегда... И не нужен именно мне этот мишка. А вот тем ребятам мишка желанный был, а не получат они его, а получили бы, до чего осчастливились, запрыгали от счастья, а будет пылиться на складе. Ненужный и бесполезный, не приносящий никакой пользы.

Вот бы катастрофа какая случилась. Ох, о чём только думаю, о чём только помышляю... В очередной раз очередное нудное, как будто заняться нечем больше.

А действительно нечем, ведь не выйду отсюда, ни один Железный Дом не примет, да и распечатывать его было бы нечем, последние наши устройства заглохли ещё тысячелетия назад, расположение Домов тоже неизвестно стало, как там под землёй всё поменялось! Наверное, поменялось, я до конца не уверен, что и вовсе кто-то жив остался.

Мало нам трудностей вышло, подкинули ещё: американские горки с проржавевшими вагонетками. Опоры вон еле держатся, все трещат, скрипят, дрожат...

Всего одна маленькая поездочка. Вечереет, тускло. Мы разгоняемся. Быстрее! Разворот! Тревожно! Вправо! Треск! Ряд вагонеток разворачивается, совершает круг и с грохотом и невыносимыми криками от ужаса и резкой, скорой, мучительной и... финальной боли. Мертвы. Я жив. Они мертвы. Я доехал до начала, они завершили жизнь. Мертвы.

Мертвы! Они застлали всю землю. Мёртвыми телами. Бездыханно, недвижимо. Вприпрыжку, словно заяц, сбегающий от хищников, направляюсь прочь отсюда. Сглазил, из-за меня, от моих слов, как будто мало было...

Я рухнул на траву, на грязь, содрал в кровь кожу, такую нежную и... окровавленную... Ещё немного, чтобы сбежать из этого ада. Карабкаюсь на кованый забор, уже не жалея ни одежды, ни своего тела, лишь бы укрытие найти.

Уже достаточно далеко, а меня хватают за шею, скручивают руки. Шевелюсь, а не выбраться! Бесполезно, вечное рабство, теперь мне претит этот мерзкий визг детей на карусели, семейный тошнотворный смех. Меня довели! Проклятье!

Даже тучи сгустились в мою поддержку – так разрази же их гром! Унылый труд. Сажают снова в кабину, льёт дождь. Слёзы, дожили, теперь льют слёзы. Даже не позволяют покинуть место, только сидеть здесь и следить. Как будто в мире более делать нечего. Только беспомощно колыхаться на сквозняке, обдуваться и медленно превращаться в прах. Всё же было стабильно, всё текло... как кровь! Нет. Они не избавят меня от жажды к свободе. Он придёт, воспрянет, как из мёртвого дерева вдруг пробиваются новые ростки. Надежда возрождается. Может, и не надежда вовсе умирает последней, а тело...

Единственно верное решение – так можно вытерпеть – загубить парк. И будет свобода. Я всегда находил себе место, но не думал, что темница окажется ровно там, где другие ищут себе развлечений.

Я долго страдал от людей и от своей цивилизации. Но ясно одно: свою жизнь посвящал и, полагаю, буду посвящать другим... Насколько эгоистично это бы ни было. Пусть зависть не терзает меня, путь обида не посягает на мой покой. Это сложный путь. Но и камень, лежащий на дороге, не всегда легко сдвинуть.

Руки начали трястись, не ухватиться, дрожь расползается по телу мурашками, вот-вот рухну и плашмя, по полу. Не должен я здесь существовать. Страшно, я уже и так подпортил себе жизнь, что дальше будет, не понимаю, зачем в это влез, вот зачем, жил бы себе знакомо, без изменений, а там чего и подвернулось, но нет же...

Моя опора, единственная опора, земля, и та из-под ног уходит, везде вокруг опасно стало, будто на меня нацелились, а двигаться нельзя, я в яме, до верха не дотянуться, потолок недосягаем.

Страх ранее из-за угла глядел пристально, а сейчас передо мной стоит, изучает, разглядывает, слабости выискивает. Куда уж там. Волна за волной летит, норовит в очередной раз с ног сбить, мало как будто мне. Достаточно уже.

Теперь время уходить. Колесо совершает круг-круг-круг. Ожидает меня испуг-пуг-пуг. Выламываю сиденье, выталкиваю обломки стекла, когда нахожусь на высоте, целюсь в движущуюся махину, а смысла нет! Как будто ни одно действие не имеет смысла, как будто...

Нет этого «будто». Всё наяву, всё живое. Обломок дряхлого сиденья просто рухнул наземь, только и всего. Всё. И без того рыхлое сознание, состояние пошатнулось безвозвратно. Большего ждать и не в силах.

На другой месяц объявили о закрытии парка. Можно сказать, закончилось веселье. Но зато воцарился и на нашей улице праздник! Вновь скитания, скитания – там и другие, наши, тоже скитаются. Смерть Коготела, разразившаяся неожиданно, подкосила всех без разбору, мир погрузился в отчаяние – отдалённые и ближние планеты повержены в хаос – как души наши, на сём служба хранителю, однако, не завершена, я должен служить, ибо наша связь облачена проклятьем, возможно, и сам он был не рад, что также навеки затерян, но ведь его явно знают, ему поклоняются, чего и сам он не хочет, я знаю это, я знаю... Как теперь не знаю своего будущего, в которое верил.

Меня одолел не страх, одолело меня отчаяние, довело до противоречивых действий. И в этот раз придётся стереть себе память. И начать заново? Снова? Всё же нет, хватит с меня. Будь я даже последним инженером Империи Коготелм, нет смысла.

Так, я решил найти самую высокую гору поблизости, сколь бы долго не пришлось пройти. Питаясь какими-то ресторанными объедками, вновь в лохмотьях, пробираюсь через обильные леса. Охота даётся легко, это радует. Животные из Красной книги пробежали, последние, как и я, в скитаниях.

Гора, как же я устал, но гора стоит того. Та самая, что открывалась мне из кабинки. Руки в грязи, немеющие, в синяках и порезах. Ещё чуть выше и пройти... Да! Это оно, действительно оно. Окидываю взглядом просторы: слева берёзы, а средь них пшеничные поля, справа вдали творение человеческой цивилизации – город. Я рухнул, опёршись на ствол и продолжив смотреть. А по центру река, такая полноводная река, что вмиг затеряюсь. Извилиста, похожа на сеть вен.

Из последних сил тянусь к краю, подползаю ближе... и ближе... и ближе... несколько раз падая лицом в сырую землю. Оглядываясь назад в слезах, ложусь вплотную, обнимая эту землю. И толкаю себя вперёд, к самому краю, чтобы перевеситься всем телом. Я обязательно дождусь его прихода. На том свете... Ух ты, закат!

Я упал... Удар... И корчусь от боли, но уже вскоре мир замирает, а впереди меня только тьма, тихая долгая тьма...