Грустная сказка

    Жил-был мальчик, очень грустный мальчик. Да и как ему не быть грустным, ведь он в свои семь лет уже пять раз лежал в больнице. Из них три раза в реанимации. Он уже забыл, как это гулять по улице: он видел улицу только в окно да когда его на носилках выносили из дома в скорую и из скорой в больницу. Да ещё, когда его выписывали с ремиссией из больницы, мама выводила его во двор больницы, сажала на скамейку и вызывала такси. А так только четыре стены, книги, телевизор и телефон. Хорошо он хоть читать научился.
    Жизнь у него была – страшнее не придумаешь. Ещё ничего лежать в общей палате – там хоть посещения разрешены, общаться можно с другими больными, читать книги, смотреть телевизор, говорить по телефону. А вот в реанимации даже если не лежишь под кислородной маской, - ни посещений, ни телефона, ни книг, ни телевизора.
    Только лежишь и считаешь облицовку потолка: девять пластин по вертикали и пять по горизонтали, да еще можно в соседнюю палату через стеклянную стенку заглянуть. Даже в окно не выглянешь, так как лежишь ногами к двери. Только медсёстры, санитарки, да врачи посещают. Остаётся только мечтать, да витать в фантазиях. Ни на что другое не было сил. И главное – не было надежды на выздоровление. Возможна была только краткая ремиссия, а потом снова ухудшение, а в конце – смерть.
   Но маленькая надежда всё же была и её использовали: прямое переливание крови и пересадка костного мозга от моего родного кровного старшего брата. А ещё кислородная палатка. Это был настоящий хрустальный гроб: его раздели, искупали, протёрли спиртом, одели в холщовую рубаху и положили в ящик с постелью, закрыли стеклянной крышкой.
   В ящике был воздух с чуть-чуть большим содержанием кислорода, чем снаружи и с чуть-чуть большим давлением, и он там лежал, как спящая царевна, в хрустальном гробу. Надолго, конечно, но ему помогло всё это. Будет жить, а там придумают новые лекарства и новые средства.