Жена

Илья стоял перед распахнутой настежь дверью.

«Почему терпел? Почему сразу не ушёл от неё? Да... как вам сказать. Тут ведь всё не так просто и... Что моя жена не любит меня, я ведь не сразу осознал. Понимаете? Можно сказать, сейчас только и пришёл к полному пониманию. И, да, мне понадобилось долгих 6 лет, чтобы разобраться в этом. А когда разобрался, оказывается, уже поздно. К этому времени я уже просто не мог уйти от неё.

Почему не мог? Ну, во-первых, я сильно к ней привязался за это время. Всё-таки, 6 лет — это срок! Во-вторых, дети. Их у нас уже... двое. А в-третьих, уходить-то мне некуда. Разве что к маме. А жить с мамой в моём возрасте... Это, я вам скажу, ещё то удовольствие...  Мне ведь уже сорок. Да, да! Сорок. А вы думали сколько?»

С кем разговаривал Илья? Да ни с кем. Сам с собой.

Да, вот так (мысленно разговаривая с самим собой) думал Илья, когда жена выталкивала его из квартиры.

А Илья, конечно же, не хотел уходить. И всячески сопротивлялся.

Его вещи Глафира уже выставила из квартиры, а вот самого Илью никак не могла. Сил не хватало.

— Да уйди же ты, наконец, — в бессильном отчаянии требовала Глафира, безрезультатно упираясь мужу в спину, — ну, сколько ещё ты собираешься мучить меня?

— Я не мучаю, Глашенька, — оправдывался Илья, стоя спиной к жене, перед распахнутой настежь дверью. — Я люблю тебя. И детей наших люблю.

При этом Илья, широко расставив ноги и обеими руками упираясь в дверную коробку, думал, мысленно разговаривая с самим собой.

Так получалось, что думать Илья начинал только в ситуациях, насыщенных тяжёлыми драматическими переживаниями. В иных случаях мыслительный аппарат Ильи бездействовал. И когда всё было тихо и спокойно, или даже радостно, Илья думать не умел.

По-видимому, в спокойной и радостной обстановке в мозгу Ильи срабатывал какой-то предохранитель и отключал способность думать. 
А сейчас всё было иначе. Илье было страшно. Поэтому предохранитель не срабатывал, мозг скрипел, Илья думал, а Глафира никак не могла его вытолкнуть.

Чего она только не делала. И кричала, и ругалась, толкала его, пихала, стучала кулаками по его спине. Даже все его вещи собрала в чемоданы и вынесла к лифту. Без толку. Илья был как огромный диван, застрявший в дверях.

Сам Илья был уверен, что жена рано или поздно устанет и оставит его в семье. Но Глафира как будто прочитала эти его мысли.

— Если ты рассчитываешь, что я отступлю, то ты ошибаешься, — запыхавшись, тяжело дыша, произнесла Глафира. — Не успокоюсь, пока не выгоню тебя.

В этот момент Илья почувствовал, что и его силы на исходе.

«Ещё минут пять, и я не выдержу, — думал он, — и тогда Глафира выпихнет меня из своей жизни навсегда. И надо этого не допустить. Потому что вернуться будет очень трудно. Можно даже сказать — невозможно. И чтобы этого не допустить, нужно уже сейчас что-то придумать. Придумать что-то такое, чтобы она передумала меня выгонять!»

На шум из соседних квартир выходили жильцы. Им было интересно. Но, увидев на раскрасневшемся лице соседа напряжённую умственную работу и поняв, что происходит что-то из ряда вон выходящее, уходили обратно. И продолжали наблюдать за происходящим в дверные глазки.

«Вспоминай свою жизнь с Глафирой, — думал при этом Илья. — И найди в этой жизни что-то, что для Глафиры очень важно».

Воспоминания большим потоком лились на Илью и сразу же порождали в его сознании те или иные мысли.

«Будем рассуждать логически, — думал он, — за всё время нашей совместной жизни, я ей не изменял. И изменять не собираюсь! Не рукоприкладствовал. Слова грубого ни разу не сказал. Стал отцом двоих её детей. Разрешаю ей тратить деньги на что угодно. В воспитание детей не вмешиваюсь. Считаю её главной в доме. Воспринимаю её не иначе как заботливую домохозяйку, которая любит меня безусловно. И поэтому обязана меня обслуживать и ничего не требовать взамен. Это плюсы. Теперь минусы».

На какой-то момент Илья почувствовал очередные удары и толчки, которыми сзади награждала его Глафира.

Это Илью нисколько не смутило, и он стал думать дальше.

«Итак, — рассуждал он, — с плюсами разобрались. Теперь — минусы! Какие же есть у меня минусы, то бишь недостатки? Господи, так просто и не вспомнишь».

Очередной толчок и удар по спине улучшили его память.

«Вспомнил, — подумал он. — Я всё вспомнил. Итак, по порядку. Прихожу домой после работы, поем, лягу на диван и смотрю телевизор. По дому ей не помогаю. По магазинам не хожу, мусор не выношу. Все выходные, а также и отпуска, провожу с друзьями, которых у меня много. Всю свою зарплату трачу почти на себя. Жене отдаю немного. При этом зарплата моя вот уже шесть лет не растёт. И я по-прежнему сменный мастер с зарплатой в тридцать тысяч чистыми в месяц.

Так, так, так. Что ещё из минусов? Пожалуй всё. А сегодня её терпению пришёл конец. И она меня выгоняет. И у меня нет иного выхода, как придумать что-то такое, что заставило бы её взглянуть на меня иначе и простить мне все мои недостатки. Мне надо придумать что-то, чтобы моя жена увидела во мне серьёзного, перспективного мужчину, которым бы стала дорожить».

И неизвестно, чем закончилась бы вся эта история, если бы очередной сильный толчок в спину и мощный удар не придали мыслительной способности Ильи ускорение. И в разы не увеличили бы его коэффициент полезного действия. В результате чего Илья не просто придумал что-то, а придумал, как он сам был уверен на тот момент, нечто по истине гениальное.

Вот что значит работа мозга в экстремальной ситуации.

— Ты не можешь меня сейчас вот так просто взять и выгнать! — радостно закричал Илья. — Не можешь!

— Не могу? — удивилась Глафира, не останавливаясь и продолжая стучать, пихать и толкать мужа в спину. — Это почему же, интересно знать?

— А потому что меня сегодня назначили начальником цеха! — радостно прокричал в ответ Илья.

Конечно же, Илья соврал. Ничего такого не было. И никто его никем не назначал. Тем более начальником цеха. С какой стати? Но Илья всё рассчитал правильно.

«Она должна увидеть мой потенциал, — подумал он, — и понять, что я ей не мальчик для битья, которого можно вот так запросто вышвырнуть из своей жизни. И я ещё на многое годен! И что всё это время я не просто так продавливал диван, ел, спал и смотрел телевизор, а всё свободное время проводил с друзьями. Всему была причина. И, как показало время, я всё делал правильно!»

Илья не ошибся. Это известие произвело на Глафиру впечатление и заставило её остановиться. Она перестала толкать и пихать Илью и повернула его к себе лицом.

— Повтори, что ты сказал, — тяжело дыша, потребовала Глафира.

Илья понял, что он победил.

— Вчера, — спокойно и рассудительно ответил Илья. — Приказом генерального по заводу, меня назначили начальником нашего механического цеха.

— Тебя?

— Меня.

— А Олег Геннадьевич?

— Отправлен на пенсию?

— А его заместитель? Как его? Семён Карлович?

— А я тебе не говорил?

— Нет.

— Странно. Неужели не сказал?

— Не испытывай моего терпения. Что с Семёном Карловичем?

— Семён Карлович под судом.

Глафира немного подумала.

— Внеси вещи обратно, — сказала она. — Закрой дверь. Я жду тебя на кухне. Надо поговорить.

Илья так и сделал.

— Рассказывай, — приказала Глафира, когда муж пришёл на кухню и сел за стол напротив неё. 

Илья рассказал, что месяц назад Семён Карлович был пойман с поличным, при попытке продать дорогое заводское оборудование. Которое заблаговременно вместе с сообщниками вывез с завода. Конечно же, Илья врал. И ничего этого не было.

«Но у меня нет сейчас другого выхода, — думал он, — это не просто ложь. Это ложь во спасение».

— Теперь они все дают показания, — спокойно завершил свой рассказ Илья. — А Олега Геннадьевича, за то, что недоглядел, отправили на пенсию.

— А тебя — на его место?

— А меня — на его место.

— Почему тебя? Прочему не Макара? Ведь он старший мастер, а ты сменный!

Прежде чем продолжить врать дальше, Илья немного подумал.

— А Макар теперь тоже под подозрением, — сказал Илья. — Не внушает доверия. Слишком уж старался проявить себя в работе. Вот начальство и думает теперь, что даже если Макар прямого отношения к хищению не имеет, он в любом случае что-то такое знал. Понимаешь? Знал и молчал!

— А ты?

— А что я? Я, ты же знаешь, не карьерист. Вперёд никогда не лез.  Начальству глаза не мозолил. На совещаниях всегда молчал. Вот и оказался вне подозрений.

Прежде чем продолжить, Илья сделал серьёзное лицо и тяжело вздохнул, глядя на сковородку, в которой были котлеты. И на духовку, в которой томилась запечённая курица. 

— Генеральный так прямо и сказал, — задумчиво-торжественно продолжал Илья. — Такие, как Вы, Илья Спиридонович, в наше время редкость. Никому нельзя доверять. А Вам, говорит он, можно.

— И назначил тебя начальником цеха?

— Назначил, — спокойно ответил Илья. — А чего ему? Если больше некого. Ещё сказал, что в будущем именно меня видит на своём месте.

— Тебя?

— Меня?

— Когда? Когда сам проворуется?

— Да что ты такое говоришь, Глафира? — возмутился Илья. — Сплюнь сейчас же.

— Да шучу я, шучу, — произнесла Глафира. — Это что же получается? Получается, что теперь твой оклад будет 100 тысяч.

«А вот об окладе я не подумал, — подумал Илья. — А Глафира знает, сколько зарабатывает наш начальник цеха. Я ей сам об этом рассказывал, когда случайно увидел его расчётный листок. Ладно! Месяц продержусь, а там видно будет. В крайнем случае, ещё что-нибудь придумаю».

— Получается, что так, — спокойно и уверенно ответил Илья. — Сто тысяч. Плюс премии. В среднем, думаю, тысяч триста в месяц будет.

Глафира задумалась. В этот раз думала она долго.

«Наконец-то, заживём по-людски, — думала она. — Потому что только моих 70 тысяч на четверых недостаточно. Теперь можно подумать и о том, чтобы квартиру эту поменять на что-нибудь получше и побольше».

Много, о чём подумала, мечтая, Глафира. Наконец, очнувшись от своих мыслей, она с интересом посмотрела на мужа. 

— Господи, да ты же, наверное, есть хочешь, Илюшенька? — спросила Глафира.

— Не плохо было бы, — ответил Илья. — Я ведь, ты знаешь, как с работы вернулся, так ещё и... не ел ничего.

— Извини, что так получилось.

— Да ладно.

— Я ведь не знала, что ты...

— Брось. Не стоит. Я сам виноват. Надо было сразу тебе сказать.

— Тебе что, курочку или котлетки? Я сегодня и то, и другое приготовила.

— А давай и то, и другое.

— А хочешь, я тебе сейчас ещё что-нибудь приготовлю?

— В следующий раз, Глашенька. Сегодня обойдусь курочкой и котлетками.

Месяц Илья как сыр в масле катался. Но пришла пора расплачиваться за всё. Это был день получки.

— Что это? — поинтересовалась Глафира, когда Илья положил перед ней на стол тридцать тысяч.

Илья никогда не приносил в дом больше десяти тысяч в месяц. И теперь рассчитывал, что таким образом он сможет оттянуть неизбежное. Увы. Не получилось.

— Не ты ли говорил, что у тебя теперь оклад сто тысяч? — спокойно начала Глафира, убирая купюры в карман халата. — Плюс премии.

— Так это, — начал оправдываться Илья. — С планом в этом месяце не получилось. Вот и остались без премии.

— Бог с ней, с премией. Оклад где?

Илья в ответ молча пожал плечами.

— Дай угадаю. За невыполнение плана тебе снизили оклад до тридцати тысяч?

— Точно! — изумлённо произнёс Илья. — А как ты догадалась?

— Да вот, — ответила Глафира, — угадала как-то. Сама не понимаю, как. А могу ещё кое-что угадать. Хочешь?

— Очень хочу.

— Я думаю, что и в будущем твой цех план давать не будет? Угадала? И поэтому твоя зарплата выше тридцатки не поднимется? Точно?

— С кадрами проблема, Глашенька. Токарей нет. Фрезеровщиков нет. Был один шлифовщик и тот...

— Дай угадаю. Уволился?

— Переманили. Пообещали более высокую зарплату, вот он и...

— Ничего страшного, — спокойно сказала Глафира. — Справимся.

— Я обещаю, что через год всё нормализуется. Я подниму цех на должную высоту и…

— Я тебе верю, Илюшенька.

— Веришь?

— Верю, — радостно улыбаясь, ответила Глафира. — Ведь я люблю тебя. И я твоя жена. А значит, должна тебя поддерживать и в период неудач.

— И ты не пожалеешь, Глашенька, что поддерживала меня в этот трудный для меня период.

— Я знаю. Но у меня будет к тебе одна просьба. Я сейчас не очень хорошо себя чувствую. Не мог бы ты вынести мусор?

— Мусор вынести?! — радостно воскликнул Илья. — С удовольствием. Сколько угодно. Хочешь, я теперь всегда буду выносить мусор в нашем доме.

— Нет-нет. Это не мужское дело. Тем более, что ты у нас теперь начальник цеха. Только сегодня.

— Бегу! — радостно закричал Илья, схватил мусорное ведро и выскочил из квартиры.

Известно немало случаев, когда мужья идут выносить мусор, а обратно не возвращаются. В данном случае всё вышло по-другому.

Илья вернулся очень быстро, а вот обратно в квартиру его уже не пустили.

***
А минут через тридцать Глафира выкинула с балкона третьего этажа и чемоданы с вещами Ильи, которые почему-то были не закрыты.

— Ты не можешь меня вот так выгнать, Глафира, — кричал Илья, собирая вещи, выпавшие из раскрывшихся чемоданов. — Только не сейчас!

— Не могу? — удивлялась Глафира, стоя на балконе. — Интересно, почему это? А-а! Дай угадаю. Тебя назначили генеральным директором? Да? И теперь твой оклад миллион в месяц?

— Не говори ерунды. Разреши мне подняться, войти в квартиру, и я тебе всё объясню.

— Нет уж. Объясняй оттуда, где стоишь. В чём причина? Почему я не могу тебя выгнать сейчас?

— Во-первых, не забывай, что ты всё ещё моя жена.

— Это я скоро исправлю. Во-вторых, что?

— А во-вторых, — закричал Илья, — потому что я плохо себя чувствую.

— Насколько плохо?

— Вот ты смеёшься, а мне осталось недолго. Максимум год.

«Год продержусь, — думал при этом Илья, — а там ещё что-нибудь придумаю».

— Посмотри на меня! — продолжал кричать Илья. — Посмотри, посмотри. Неужели ты сама не видишь, что мои дни сочтены? Неужели в тебе нет и капли жалости?

— Жалость есть. И я тебе сочувствую.

— Сочувствуешь? И всё? Но этого недостаточно.

— Чего ещё тебе надо?

— Только одного. Пусти меня обратно.

«Может, повезёт, и она меня пустит, — думал Илья. — И тогда я вообще могу на работу не ходить. Буду у неё как сыр в масле кататься. Год! А там посмотрим».

— А я тебе за это буду помогать по хозяйству, — кричал снизу Илья. — В магазин ходить, в квартире убираться. А?

— Нет! — кричала сверху Глафира.

— Почему нет?

— Учитывая твоё состояние, я не могу заставлять тебя помогать мне по хозяйству. Это выше моих сил.

— Ну, тогда разреши мне просто у тебя жить и ничего не делать. Мне ведь немного осталось. Год и всё.

— Нет.

— Но почему?

— Мне будет слишком больно видеть, как ты на моих глазах уходишь. Я не готова замечать, как с каждым днём ты становишься всё дальше и дальше от меня. Извини.

— Так если я буду с тобой, я, наверное, выздоровею.

— А если выздоровеешь, тогда тем более ты мне здесь не нужен, — сказала Глафира.

«Не сработало, — подумал Илья. — Ну и ладно. Поживу пока у мамы, а там что-нибудь придумаю. В крайнем случае, найду себе другую Глафиру».

На этом разговор был окончен. Глафира ушла с балкона в комнату. А Илья собрал свои вещи и пошёл в сторону метро.

© Михаил Лекс, автор рассказа (29.08.2023)
Опубликован впервые на Дзен.Канале: «Как стать счастливым?»
Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории.
Благодарю, #МихаилЛекс #РассказыДзен_mleks