Чудо-транспорт лисапед

Окончив 1-й класс на «отлично», я вместе с мамой отправилась «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Ну, а если точнее, то к бабушке, в Орловскую губернию, в Глазуновский район. Именно там, в 5 км от истока Оки располагалась мамина и бабушкина Малая Родина – деревня Очки (с ударением на первом слоге).
Позволю себе небольшое отступление, дабы рассказать читателю, откуда произошло столь неординарное название.
Всем нам известная река Ока, являясь крупнейшим правым притоком великой Волги, несёт свои воды от истока до устья аж 1500 км! И у самой Оки немало притоков – это и река Москва, и река Клязьма и др. Глубина её варьируется где-то от 3 до 8 метров в районе Рязани, до 10 метров между Рязанью и Коломной (возможно, я не досконально точно указываю метраж, но аптекарская точность в данном случае и не нужна), ширина же до 2,5 км (в месте впадения Пры).
Но это там, далеко, Ока большая и полноводная. А в месте своего рождения – это маленький родник, бьющий из земли и тонким ручейком убегающий вдаль. Здесь это ещё не величественная Ока, а малышка Очка. И деревня, находящаяся недалеко от истока, её, речушки Очки, деревня. Вот так и получила моя деревня своё замысловатое название. По крайне мере, так рассказывали старожилы.
Кстати, в 1996 году исток Оки был признан памятником природы, освящен епископом Русской Православной Церкви Паисием и очень красиво благоустроен: ручеек из тонкой трубы стекает в сложенные чашей ладони, изящно вырезанные мастером из дерева. Здесь вы найдете и часовенку, и скамеечки, а вход к истоку охраняют сказочные герои. Будете рядом, не поленитесь, найдите время, чтобы заехать и насладиться красотой местности и прохладой кристально чистой воды родника.
А я вернусь к своему повествованию.
Итак, я в деревне. Впереди целое лето, и первый его месяц я проведу не только с бабушкой, но и с мамой, потому что у нее отпуск. Чего еще желать 8-летнему ребенку? Ну разве только велосипед?
Эх, чудо-транспорт "лисапед" -
Попа едет, ноги - нет!
Об этом чудо-транспорте мечтали почти все советские мальчишки и девчонки. Но, к сожалению, купить его в годы моего золотого детства было не так-то просто: и стоили велосипеды недешево (около 50 рублей советскими деньгами), и в продаже их практически не было. В городах выручали пункты проката – в то время имели место такие интересные конторы, где можно было взять за определенную плату во временное пользование практически все: от пылесоса до пианино. Но и там с велосипедами, особенно в летний период, особенно с детскими, была напряженка.
Есть на свете чудеса – это я теперь точно знаю. И вот именно в то июньское утро далекого 81-го года одно из чудес свершилось: бабушка принесла в дом радостное известие – соседи продают внучкин велосипед. У меня сердце остановилось – какое решение примет мама?
- Да, возьмем, конечно, - сладким бальзамом лились мамины слова на моё сердечко, - пусть Ирка катается.
«Но Ирка не умеет!» - запротестовали мои тараканы.
Мама посмотрела на меня и уверенно произнесла:
- Научишься.
«Ничего себе! – тараканы разом выпали в осадок – Она нас слышит, что ли?»
- Научишься, - еще раз повторила мама, и они вместе с бабушкой отправились за двухколесным конем.
А пока они ходят, я сделаю ещё одно небольшое отступление – расскажу нынешнему поколению о том, какие велосипеды были у моих сверстников. Ни про какие горные, шоссейные, ВМХ мы слыхом не слыхивали.
Малыши рассекали на трехколесных, потом на «Бабочках», а тем, кто уже пошел в школу, родители (или бабушка с дедушкой на день рождения) покупали двухколесный «Школьник». Причем для мальчиков он был обычно с высокой рамой, а для девочек – со скошенной. Открою и такой секрет: если девчонки без проблем ездили на «великах» с высокой рамой, то для мальчишек ездить на «девчачьем драндулете» было ниже их достоинства. Был ещё «Орленок», кажется, тоже с высокой рамой, но он не особо сохранился в недрах моей памяти.
А вот и мама с бабушкой – идут, улыбаются, а между ними поблескивает рулем, пусть и бэушный, но теперь уже мой велосипед. «Школьник», со скошенной рамой желтого цвета и такими же крыльями. Я с замирающим сердцем смотрела на это чудо техники.
- Ну, чего стоишь? – донесся до меня голос мамы, - Садись, поехали.
Я подошла к велосипеду, взялась руками за руль, перекинула ногу через раму и… и всё, стою и смотрю на матушку. Страшно ехать-то! Особенно если ни разу этого не делал.
Мама, кажется, меня поняла. Она подошла и взялась правой рукой за сиденье сзади:
- Не дрейфь, держу, поехали!
«Он сказал - поехали, он взмахнул рукой…» Ну что ж, поехали! Я нажала на педаль, закинула пятую точку на сиденье и.. и вот с этого момента вроде что-то началось.  Еду! Точно еду! Держу руль, кручу педали, и тут за спиной голос мамы:
- Всё! Бросаю!
Естественно, мама чисто физически не могла долго за мной бежать. Во-первых, моя родительница вовсе не была стройняшкой (нет, когда-то была, безусловно, но это было до моего появления в её жизни, а с моим рождением у мамы исчезла и талия, и миллионы миллионов нервных клеток), во-вторых, если хоть слабеньким, но всё-таки спринтером, она ещё быть могла, то стайером уж точно нет.
Слово «бросаю» пушечным выстрелом ударило в мой мозг и рикошетом отдало в головной отдел страха.
- А-а-а! – завопила я, руки как-то сами мгновенно бросили руль, и я тут же вместе со «Школьником» влетела в придорожный бурьян, только заднее крыло на прощание как-то скорбно сверкнуло в лучах июньского солнца. Отделалась легким испугом.
Попытка номер два.
Держу руль, закидываю ногу через раму на педаль, мама держит за сиденье, отталкиваюсь… Всё отлично – еду! И тут опять, как гром в ясный июньский полдень:
- Бросаю!
Мама бросает придерживать велосипед, я бросаю руль – резкий поворот, переднее колесо ныряет в кювет, а я с воплем лечу через руль опять в те же пышные лопухи, густой изгородью выросшие вдоль проселочной дороги. Да ещё вперемешку с пустырником и лебедой – словно специально для меня, этакая природная подушка безопасности. Отделалась уже не совсем легким испугом и сбитыми локтями.
Попытка номер три, четыре, пять… пятнадцать – без изменений. Мамино «Бросаю!» звучало как призыв «Сдавайся!» - руки вверх и сальто-мортале через руль: хорошо если в лопухи, а пару раз моим пристанищем послужила «подушка безопасности» из молодой крапивы. Ну что сказать, если честно? Бодрит! Но оптимизма не прибавляет. От слова «совсем».
Мама, бегая за велосипедом, потеряла тогда килограммов семь в весе, наверное, и пару миллионов нейронов точно. И сдалась. Она на самом деле очень сильно устала.
А я не сдавалась. Я вновь и вновь садилась на своего железного коня.
Надо сказать, я с детства очень упертая в своих желаниях: если мне что-то «стукнуло в голову», я расшибусь, но достигну желаемого. Потому что, если смогли другие, смогу и я. А если до меня никто не смог, значит, я буду первой. Таков мой девиз по жизни.
Медведи в цирке на мотоциклах катаются! А уж человек тем более всё сможет, если очень захочет. А я очень хотела научиться ездить на велосипеде.
И я поехала! Без посторонней помощи, сама поехала!
Но сложен и тернист путь к успеху. Много неожиданных препятствий поджидают нас на этом пути. В тот день таким неожиданным препятствием явилась на моем пути к успеху «коровья лепешка», предательски затаившаяся в местами разросшихся на тропинке побегах спорыша. И угораздило же тебя, буренка, подложить мне такую «мину»! Я сразу и не поняла, что вообще случилось, как вдруг переднее колесо пошло юзом, велосипед резко вильнул в сторону, к забору, и мы вместе с ним завалились на бок, причем я как-то умудрилась сесть одновременно и в крапиву, и на колючую проволоку (благо, нижний ее ряд не был натянут, а свободно провисал между бетонными столбами к земле).
Это было больно. Моя филейная часть опять покрылась волдырями от крапивы. Пикантности, довольно жесткому на этот раз, приземлению, безусловно, добавила колючая проволока. Но ещё больше было обидно! И я разревелась. Нет, никто не побежал ко мне с носовыми платочками, бинтами и антисептиками. Мы вообще не имели привычки жаловаться, когда падали. И не знали, что такое Банеоцин, Пантенол, Мирамистин и прочая дорогущая фигня, которую нам сейчас втюхивают и в аптеках, и с экранов телевизоров. У нас была зеленка и стрептоцид – но это дома. Домой из-за какой-то разбитой коленки или содранного локтя бежать было неохота. Да никто никогда и не бежал. Потому что лучшим средством от всех ран был самый что ни на есть обычный подорожник – сорвал, поплевал, вытер об себя (типа пыль стер) и прилепил к … Да куда было надо, туда и лепили. Помогал безотказно.
Вот и я – поревела немного, потом намотала сопли на кулак, пришпандорила к ранкам листики подорожника и вновь вывела велосипед на дорожку.
Скажете, так не бывает, но именно этот «полет над гнездом кукушки» стал решающим в тот вечер: я, наконец, обуздала своего двухколесного друга.
Кстати, освоение этого чудо-транспорта моим старшим сыном Вовой было не менее увлекательным и кувыркательным. Но об этом расскажу позже, дабы не нарушать хронологию лет.