И снова …. «Oh, when I saw her standing there!»*
Красотой любого покоришь
Негой сладкой насмерть напоишь
Рок влечет к тебе. Того желаю сам!
Лишь увижу, что стоишь ты там.
Не успев полюбить, я уже жаждал ее, как жаждет воду, павший в горячий песок пустыни, странник. Я алкал ее, как желает берега, одинокий моряк, бедствующий в Океане, «без кормила и ветрил».
Как в жерле вулкана кипит лава, так и моя страсть наливалась силой, и её брызги уже выплёскивались через край. В душе я вопил! Я желал ее, но, не выработав плана, не знал, как и что предпринять. Конкретно. Я не знал, не по причине скудоумия, а от неумения и непорочности души своей и тела.
Но страсть, рожденная раньше любви, жаждет жертвоприношений.
Я подскочил к роднику, раньше Агнесс и, отбросив шляпу, встав на колени, зачерпнул ладонями кристально-холодную воду и охладил лицо и волосы. Вторую пригоршню я выпил залпом.
На том берегу, на тропинке ветви кустов поспешно прошуршали по одежде, и к роднику вышла Агнесс.
Увидев меня, она не удивилась, а приветственно замахала рукой, радостно воскликнув: «Э-Эль!»
В ответ я взялся за поле шляпы, снял её, и отвёл правую руку в сторону. Шагнул влево и улыбнулся ей. Потом приложил шляпу к сердцу и, полуприсев, на левой ноге, чуть склонил голову и подал туловище вперед.
Потом, разведя руками по сторонам, поклонился ей.
Опуская шляпу вниз, слева направо, чиркнул фетровым полем по траве. Потом, надев шляпу на голову, выпрямился, и ударил правой ногой оземь два раза.
- Приветствую Вас, принцесса Агнесс! - произнес я и, довольный собой, подбоченись, замер.(Как я это сделала? До сих пор не знаю. Хотя всему виной просмотренные по десятки раз фильмы про мушкетеров. Наверное).
- О, - удивленно донеслось с другого берега, и Агнесс восхищенно захлопала в ладоши.
Однако, «принцесса» не заставила себя долго ждать и приветствовала меня реверансом.
Она отступила правой ножкой на шаг в сторону. Потом, потупив взор, отвела назад левую руку и, чуть подогнув колени, присела. Её руки поднялись вверх до уровня груди.
После этого Агнесс выпрямила колени, откинула туловище чуть назад и, перенеся вес тела на левую ногу, грациозным движением развела руки по краям. Развернув кисти ладонями вниз, она опустила руки по швам и, одновременно, подтянула правую ножку к левой.
Мы стояли по разным берегам и зачарованно смотрели друг на друга. По - доброму, как давние знакомые. «Как ты?»
- «Маюсь без тебя. А ты?»
- «Я скучаю».
Она протянула мне руку. Наши ладони соединились, скользнули к запястьям и сомкнулись. Я потянул ее на себя, девушка оттолкнулась от своего берега, и перепорхнула ко мне. Без лишних слов, я подхватил её и прижал к себе.
Она защитилась, поставив между нами, свои, согнутые в локтях, руки.
- О. Подожди. Ты, что? Нельзя. Не здесь. Ты что? Люди кругом! – заговорили защитные девичьи рефлексы и страх перед следующим шагом.
- Где? Здесь никого нет! – отвечали мои инстинкты.
- Погоди. Ну, погоди, - повторяла она, пытаясь вывернуться из объятий.
- Вот, нетерпеливый какой!
Я откуда-то знал, что если я её отпущу, то врядли потом поймаю. Даже, несмотря на сбывшееся желание. А упускать Агнесс мне не хотелось. И поэтому я не отпускал. Тем более её щеки залились восхитительным румянцем.
- Выпусти!
- Нет.
- Отпусти! Кому говорю? – сопротивление нарастало и становилось принципиальным. - Закричу!
- Кричи, - настаивал я.
--------------------------------
- Я. Я не могу без тебя… жить, - выбилось из моего пересохшего горла.
……………………………………………………………………….
Мне… и в дожди без тебя сушь….
…………………………………………………………………………
Мне. Мне и в жару без тебя стыть. Мне и Москва без тебя - глушь.**
Интонация, а главное, искренность слов ослабили ее сопротивление. Она поежилась и прошептала: «Ещё». И доверчиво опустила голову на мое плечо
Я, припав лицом к ее волосам, пахнущим душистыми травами, прижал к ним свои губы и медленно выдохнул, нагревая волосы своим дыханием.
Потом задумчиво продолжил: «Мне без тебя каждый час - год, если время мельчить, дробя. Мне даже синий небесный свод(!)…. кажется каменным без тебя»**
Я закончил, а где-то вдалеке, эхом, появилась мелодия новорожденной песни группы «Затмение».
(На-на-на, на-на. На-на. На. Хей!
На-на-на, на-на. На-на. На. Хей - Хей!
На-на-на, на-на. На-на. На. Хей!
На-на-на, на-на. На-на. На. Хей!)***
--------------------------------
Мы посмотрели друг на друга, потом на небо. За время наших «игрищ» синее летнее небо затянулось тучами и стало серым, непроницаемым. Каменным.
- Эти стихи.... твои?
- К сожалению, нет. Николая Асеева
Я ослабил объятья, но не отпускал.
Она тоже перестала вырываться и внимательно изучала моё лицо.
Что было в моих глазах? Увы, кроме страсти, а сейчас и грусти, наверное, ничего не было. Ни ума, ни рассудка. Но она стоила того, ибо она была до такой степени воплощением женского начала и такой притягательной силы, что не желать её, было, как не дышать.
Я набрал воздуха, чтобы сказать еще, может, самое главное
- Молчи - молчи, - прикрывая ладошкой мой болтливый рот, пропела она. - Я еще ничего не решила.
- Почему? Я хо..., хо..., - задыхаясь от волнения, заикался я.
- Вот, – она приложила свой холодный палец к моим горячечным губам, и мне показалось, что они зашипели, как шипит уголек, угодивший в воду.
Её лицо было обращено ко мне.
- Один поцелуй, один, - взмолился я, не в силах видеть на ошеломляюще близком расстоянии ее упругие, чуть припухшие, будто налитые, губы.
-У-у, - отрицательно ответила она, но как - то неубедительно.
Мои руки напряглись и ее ребра обмякли, нет, не хрустнули, а обмякли. Её руки переместились мне на спину. Сопротивление было сломлено.
Я прижал Агнесс к себе и ощутил её всю: и бугорки, и впадинки. От нетерпения и волнения по её телу пробежала легкая судорога, и она неловко вздрогнула. Моя плоть взбунтовалась, рванулась наружу, но не смогла пробиться через лабиринты тканей. И только лица были обнажены и незащищены.
Первыми слились и проникли друг в друга наши взоры. Её глаза, лукаво улыбаясь и путая мои мысли, полузакрылись. Постанывая от истомы и желания, ее губы приоткрылись и приблизились к моим, а мои губы потянулись к ее губам.
Разгоряченные и страждущие упоения они соединились, но, не удержавшись, скользнули друг по другу, причмокнув в спешке. Исправившись, губы жадно схватились и слились в долгом поцелуе. Её руки обвились вокруг моей шеи. Пальцы утонули в моих волосах.
Это был хороший поцелуй. Сладкий поцелуй. Поцелуй от души, который завершился тяжелой, но приятной одышкой.
Я потянулся во второй раз.
- Нет, нет, нет, - гибко освобождаясь из моих объятий, проворковала Агнесс.
Уже не спрашивая, я поймал ее губы и впился в них со всей своей силой и страстью. Она не сопротивлялась и тоже ответила новинкой – легкими поигрыванием своего язычка с моим. От губ я скользнул к её щеке, потом под мочку уха и спустился к гладкой шее. В районе сонной артерии, лаская, одними губами, я чуть прихватил её тонкую упругую кожу. Она глубоко вздохнула и томным, срывающимся голосом прошептала: «Эль, Эль, я прошу тебя, не сейчас».
Пригубив основание ее шеи. Я распахнул объятья.
Она сразу же отступила на один шаг.
- Вот ты какой? - прищурив глаза, притворно возмутилась она
- Какой, такой? – озабоченно спросил я.
- Хищник! – засмеялась она.
Я, загадочно улыбаясь, попытался сделать шаг навстречу.
Она вытянула перед собой руку ладонью вперед: «Мне пора. Мой добрый рыцарь, набери, пожалуйста, воды, - и ногой, слегка, подтолкнула в мою сторону пустое ведро. – Охладись».
- С превеликим нашим удовольствием, Ваше Высочество.
Стараясь не взбаламутить тину и песок, я осторожно просунул край ведра под струю родниковой воды.
--------------------------------
Хабри-Эль, – вкрадчиво произнесла Агнесс, - на полпути, между Полли и Халлисте, на ржаном поле, что слева от дороги, стоит одинокий высокий дуб. У того дуба, в восемь часов вечера, я назначаю тебе свидание. Пусть сердце ведет тебя.
Сказала она и мне показалось, что щеки ее покраснели.
От услышанного я обалдел, и раскрыл рот.
- Эль, ведро, уже полное, - смеясь, проговорила Агнесс. – Палун, подай его мне.
Я протянул ей ведро, даже, не заметив, как часть воды выплеснулась мне в сапог. Но на полпути одумался и предложил свои услуги по доставке ноши до места. Она разрешила, но только до внешней границы кустарников. Там и расстались.
--------------------------------
Расставшись, я отступил в заросли кустарника и, не оборачиваясь, поднялся по склону вверх. Меня переполняли фонтаны чувств, фейерверки эмоций. Я был вне себя, и мне, даже, показалось, что я, перекувыркнулся от счастья через голову.
Она! Выбрала! Меня! Сама. Я – счастливчик! Она будет моей. Будет! Это - чудо!
Я остановился на вершине друмлина, повернулся, посмотрел на соседей.
Они, как ни в чем не бывало, копались в поле. У приметного ведра стояли два парня. Черпая воду кружкой, они пили, оживленно болтая о чем-то. Агнесс среди халлистян я не наблюдал.
По полю, в сторону дороги, пылила машина.
Я прикрыл глаза и начал фантазировать: «Так, теплый вечер. Нет, лучше ночь. Да, ночь, обязательно, ночь. Не холодная, но и не душная. Я и Агнесс. Стог сена и луна. Или звезды, много звезд. В общем, луна или звезды. Но стог - обязательно. Что? Колко? Знаю, что колко. Но теплый запах сена, сплетаясь с возбуждением, добавляет нотки чего-то первобытного, а значит лишенного всяких условностей. Рядом черным пятном - раскидистый клен. Черт! Дуб! Через его густую крону пробиваются лунные лучи. И почему-то невдалеке взбрыкивают стреноженные кони. Кра – со – та.»
Конечно, я так не думал. Я так представлял. А мысль была простая, как апельсин: я, она, и что подстелить. Уж простите за грубость. Ничего не могу поделать, что есть, то есть - юношеская гипер, так сказать, активность.)
В общем, под впечатлением, я «врубил пятую скорость» и на одном дыхании проредил метров двести.
На второй двухсотке я начал задумываться и так задумался, что встал, опершись на черенок тяпки.
И пошел во мне задушевный разговор.
- А как это делается? А что я умею? А ведь ни у кого не спросишь.
Засмеют. Типа «такой балшой, а не умеищь».
- Можно подумать, сами мастера.
- Но они - это они, а я - это я.
- Ладно, определимся на месте.
- Вот этого я не люблю.
- Но и не ругаю.
- Не люблю за то, что суюсь в пекло без предварительной подготовки, без глубокого обдумывания и заслуженно получаю по башке. Потом думаю – нужно было остановиться, подготовиться, прояснить обстановку?
- А как ее прояснить, не определяясь на месте?
- Авантюрист.
- Сам пижон.
- А уважаю за то, что есть смелость ворваться в бой и, с налету, уклоняяся от ударов и неожиданных ситуаций, опрокинуть противника и победить. Хотя от души скажу, метод весьма опасный и крайне рискованный. Рассчитан на везение. Зато развивает интуицию, реакцию, имеет фактор внезапности.
- Ладно, - сказал я сам себе примирительно, - пока один, пока отвечаешь только за себя – рискуй головой, но когда будешь командовать людьми, без подготовки - ни шагу!
- Как говАривал мой Отец: «Стоп» - сам себе думаю, но за ручку телеграфа не берусь». Главное – не торопиться, – резюмировал я.
На третьей двухсотке я «сдох» и остаток грядки домотыжил на «бреющем полете». Кое как.
--------------------------------
После недоеденного ужина, я стремглав кинулся в отряд. Там, снявши и разбросав по сторонам рабочие штаны и рубашки, я побежал умываться.
Во дворе меня радостно приветствовал умывальник, звонко брякая сухим языком по оцинкованному железу. «У, собака!» – негодующе, выругался я и, громыхая, подхватил два пустых ведра. Скрипя рычагом колонки, я наполнил ведра холодной водой. Одно вылил в поскучневший умывальник, другое оставил у колонки.
Обычно, я моюсь, как все пацаны, быстро и наспех. Ладно, пусть не все, но за редким исключением. Здесь же я промыл до скрипа и грудь, и шею, и уши и прочие ладошки и подмышки. Даже, зубы почистил, (чего никогда вечером не делал!). Одним словос, не умылся, а помылся.
Оставшейся водой я решил ополоснуться. Приказав первому попавшемуся соратнику: «Лей!», я наклонился и тут же получил от «соратника», окатом, полное ведро холодной воды.
- А-а! – заворчал я. – Я же просил просто лить, твою так!
В ответ - зубоскальство моих «доброжелателей».
- Э-эх! «Ха-ха»,- передразнил я и, накинув на плечи полотенце, побежал по двору. – Всё. Цирк уехал!
Обтёршись и кое - как высушив волосы, я сорвал с веревки стиранную полосатую футболку и заскочил в дом. Там оделся, причесался и, даже, не взглянув в зеркало, (Зачем? И так привлекательный), «навострил лыжи» на свидание.
«Пролетая» мимо командира выпалил:
- Яна, я в кино и на танцы, в общем туда – сюда
- Не рано ли? – посмотрев на часы, удивилась Яна.
- Не-а.
- Ребят-то подожди! А фильм – то какой?
Я тормознул. «Точно. А какой?» - Э-э-э.
«Не промахнись, Асунта!» – невозмутимо и в тему, произнес, Пецар.
- Хе – хе, - подзадорил Режик, а Семеныч заговорщически подмигнул.
Одноклассники лениво тянулись и не торопились заходить в дом. Не то, что переодеваться. В общем, бодяга замешивалась надолго, я же был, как пружина.
Сами понимаете, что мои адреналины и прочие гормоны фонтанировали и формировали вокруг меня тонкое возбуждающее облако. что, проходящие мимо, девчонки, озирались по сторонам и расширенными ноздрями, настороженно и томно, вдыхали мои возбуждающие флюиды.
- Встретимся у ДэКа! - крикнул я на прощанье, и скрылся за кустами акации.
___________________________________________________________
*) Песня группы «The Beatles» - I Saw Her Standing There, диск «Please please me» 1963г.
**) Стихотворение Н. Асеева «Я не могу без тебя жить»
***) см. «Жил-был я. Кн1. ч2. гл6. Клоога»
http://proza.ru/2015/08/08/1761
Жил-был я. кн2. ч2. гл4. Влюблённый камикадзе
© Copyright: Ибрагимов Анвар, 2024
Свидетельство о публикации №224072301102
Свидетельство о публикации №224072301102
Рецензии