Альтруистка Часть 1 Глава 8

После смерти Филиппа, Олимпиада перестала куда-либо выходить из своей комнаты. С одной стороны, отец, обеспокоенный такой странной и внезапной смертью друга своей дочери, настоятельно попросил её побыть, - возможно, временно, - под родительским надзором.

- Давай понаблюдаем, - мягко предложил ей Алексей Петрович, понимая всю тяжесть потери, которая постигла его дочь. В доме избегали говорить о возможном заражении, и уж тем более об эпидемии, пока Оля сама однажды не посетовала:

- Я же сидела у него в изголовье, глаза в глаза, дышала с ним одним воздухом. С другой стороны от меня лежал больной Феликс… Почему я не заразилась и не ушла вслед за ними?!

- Перестань, не гневи небо, - мягко урезонила дочь Ирина Фёдоровна. - Каждому в этой жизни даётся своё: будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется…

- Откуда эти изречения? - встрепенулась Оля с какой-то мукой в глазах. - Я знаю, вы их не сами придумали!

Ирина Фёдоровна вопрошающе взглянула на мужа. Тот отрицательно покачал головой.

- Это удивительное и необъяснимое явление на самом деле имеет место быть не так редко, как нам кажется: бывает, что человек сидит у постели заразного больного, но сам не заражается. Не все лекари и могильщики погибли во время чумы в Западной Европе в 14 веке, хотя и имели непосредственный контакт с телами больных и погибших. Соприкасались с их жидкостями и тканями. Я уверен, что и сегодня найдётся много инфекционистов, которые подтвердят мои слова. Думаю, что этому есть какое-то научное объяснение, к которому человечество обязательно придёт в будущем.

Избавленная от необходимости дежурить в госпитале, Оля, казалось, совсем потеряла импульс жизни. Если бы у неё была хоть какая-то ежедневная обязанность, которая поднимала бы её на ноги, ей было бы, наверное, на что опереться в захлёстывающем океане её горя. Но после гибели Феликса, экономки Горюнов, а также некоторого числа смертей в городе, которые показались Шишкиным подозрительными и произвели на них самое удручающее впечатление, пристально следили теперь не только за дочерью, но и за эпидемиологическими сводками.

Ответственные лица долгое время не делали никаких заявлений, отчего ожидание становилось мучительным. Чего опасаться и избегать? Каких-то продуктов? Можно ли ходить на рынок? Если нет, то как добывать съестное? В доме Шишкиных старались соблюдать спокойствие, тщательно мыть руки и использовать только    кипячёную воду, но напряжение, воцарившееся во многих домах, не обходило стороной и их семью.

Только Оля казалась ко всему равнодушной. Встанет, почистит зубы, наденет красивое платье, приготовленное мамой накануне; затем матушка придёт и подолгу причёсывает дочку, осуществив, наконец, свою давнюю мечту. Олимпиада не сопротивляется, позволяя делать с собой любые манипуляции, на все вопросы отвечает только «да» и «нет», ничего более не добавляя.

Ирина Фёдоровна старается быть деликатной и во всём услужить Оле, которая только с виду кажется отрешённой застывшей глыбой. Никто не догадывается, что внутри Олимпиады взорвалось всё, что только могло взорваться. Её внутренний вулкан треснул, заливаясь кровяной лавой, отшумел, отгромыхал и потух, засыпанный мёртвым пеплом. Её душа задохнулась под толстым слоем серой пыли и осталась погребанной под ним навсегда.

Олимпиада сидела перед распахнутым в сад окном, но не видела ни деревьев вишни, робко и словно виновато скребущихся в раму своими тоненькими веточками, ни кустов магнолии, распустивших свои великолепные цветы, которыми никто не наслаждался, ни пары играющих между собой зимородков, хотя не любоваться ими было невозможно. Яркими ультрамариновыми и золотыми вспышками носились они туда-сюда, затеяв резвые салочки.

Про этих птиц Оля уже слышала однажды. Вроде бы мама рассказывала за ужином. А, может, и отец… Погружённая в оцепенение, Оля не помнила ни дат, ни деталей событий, - всё будто во сне.

- В прошлом, - звучал голос, - перья зимородков ценились так же высоко, как драгоценные камни, шёлк и специи. Их вместе с золотом и жемчугом вывозили из Римской империи в качестве трофеев. В Китае тоже широко охотились на этих птиц. Ремесленники декорировали ими ювелирные изделия, веера и ширмы. Перьями зимородка обшивали одеяла так, что те становились похожими на морскую гладь.

Зимородки были сейчас единственными существами, движения которых улавливали зрачки Олимпиады, - в остальное время глаза были словно погашенные и неподвижно смотрели в одну точку, либо  бессмысленно блуждали в каком-то ином измерении. Девушка вдруг нашла горькое сравнение между собой и птицей, попавшей в силки браконьера. Её не убили, зачем-то оставили жить, при этом сняв весь защитный жизненно-важный покров, заживо содрав кожу. Когда был Филипп, он один заменил ей весь мир, и после его нелепой, дурацкой смерти, в которую Оля отказывалась верить всем своим существом, она осталась одна, в её мире воцарилось одиночество, в которое она не хотела никого впускать. Люди пробовали прийти ей на выручку, но она закрывала дверь перед самым их носом.

День изо дня Оля прокручивала в голове события последних месяцев. Она прожила за это время жизнь, равную, наверное, нескольким годам. Она уже и забыла, что за жизнь у неё была «до», и потому не могла, не хотела в неё вернуться.

«Когда же это случилось? - тихо беседовала Оля сама с собой, шевеля бескоровными губами. - Мне нужно проникнуть в этот процесс до конца. Понять, где мы допустили ошибку, и как эта гнусная бацилла попала к Филиппу. Один за другим заболели члены его семьи, поэтому можно сказать наверняка, что это что-то заразное. Теперь по времени: остальные умерли позже… может ли это означать, что именно Филипп принёс бациллу и передал её Феликсу и Марии Николаевне? А, может быть, наоборот? Но какое это сейчас имеет значение!? Имеет, чтобы понять, сколько времени бацилла может находиться внутри тела человека, не заявляя о себе. Назовём это «тайным состоянием»…

Если переносчиком были именно Филипп, то почему я не заболела? Сколько раз ты был рядом со мной, Фил, совсем близко, я чувствовала твоё дыхание, ты прикасался ко мне… Пожалел меня, да? Как тот Ромео, который выпил всю склянку яда, а Джульетте ничегошеньки не оставил!

О, это я во всём виновата… Зачем только я потащила Фила в порт, в этот притон, полный неизвестной заразы?! Как только поняла, что это не сулит ничего хорошего, надо было сразу уносить оттуда ноги. Но я хотела… А чего, собственно, я хотела? Накормить обитателей этого притона, дружков Пинга? Это омерзительно, но мне… нет никакого дела до них. Может быть, они тоже уже в могиле, - и я не буду, ломая комедию, сокрушаться по ним. Более того, я признаю, насколько они все были мне противны: и тех, кто лежал в другой комнате в опиумном экстазе, и толстяк… Какие страшные у него были язвы на руках! Он чесался, не переставая! Почему он так чесался?.. Ах, да, в больнице мне говорили, что опиумные наркоманы могут испытывать мучительный зуд. Может быть, зараза попала в организм Фила именно там, в этом отвратительном месте, где сальные, потные и, возможно, больные тела постоянно перетасовываются друг с другом и обмениваются своими выделениями. Что несут они с дальних берегов? Что унесут отсюда, чтобы передать через местную портовую девочку богатому англичанину или бедному матросу, которому на рассвете тоже уходить в рейс?

Слишком много нитей, - тысячи, миллионы нитей, - которые спутались в адский клубок! Я не могу отыскать в нём ни начала, ни конца!

Слышала, что несколько врачей из Кантонского госпиталя тоже погибли, но местные власти пока молчат, не в состоянии дать объяснений. Сколько ещё будет трупов перед тем, как примутся какие-то меры?.. Впрочем, всё равно. Возможно, завтра это будет отец, или их повар, или матушка, или сама Оля.

Очень может быть, что вирус в госпиталь занес Пинг, - и всё, бацилла поползла от одного рта к другому, начертила невидимую траекторию от пальцев к пальцам, - её было уже не остановить. А потом коллеги-врачи возвратившись в родные деревни на Цинмин и там в самом тесном и дружном кружке радовались совместному времяпрепровождению.

Вместе с тем, Филипп мог получить бациллу и много раньше, когда гуляли они по Кантону, позабыв обо всем на свете, кроме объятий и лёгких прикосновений губ! Ведь просила же тебя, глупый, не трогать эту больную крысу, но куда уж там! Ходят слухи, что новый вирус возник где-то в далёких степях, в стаях грызунов, которые в природе составляют среду, благоприятную для зарождения различных эпидемий. Заболевшие животные сначала бесконтрольно заражают друг друга, а затем, якобы через укусы крысиных блох, - заражаются и люди. Даже если слово эпидемия пока не звучит, отец, тем не менее, уже поручил всем домашним быть готовым сняться с места по первому зову. Я не хочу никуда уезжать, я должна остаться здесь, чтобы ухаживать за могилой Филиппа!»


Продолжить чтение http://proza.ru/2024/08/02/772