Гл. 5. Вы летите из Домодедово

Ольга свернула на служебную парковку и остановилась. Ниссан Федора притормозил и даже мигнул правый поворотник, но потом машина, словно одумавшись, рванула вперед, и Ольга выдохнула, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Ей нужна помощь и просить её не у кого. Нельзя никого ни во что вовлекать. Никто не должен ничего знать и даже догадываться. Нельзя. Ни истерик. Ни выяснений отношений. Ни слёз. Ни разговоров по душам. Нельзя поплакаться маме. Нельзя пожаловаться отцу. Дети? Рано им разрушать веру. Сашка вообще не должен ничего знать. Ей нужно подумать. Одной. Такое она могла рассказать Надьке, но её-то и нет. Вдруг защипало в носу, захотелось ткнуться подруге в плечо и пожалеть себя. Но Ольга выпрямилась и повернула ключ зажигания, ткнула пальцем в монитор смартфона и на бодрое Наташкино «Доброе утро, Ольга Викторовна!» проговорила:

– Наташ, а что у меня сегодня?

– Ничего. Я всё раскидала. Всем позвонила. Всех предупредила. Все встречи перенесла… и вас мы сегодня не ждём. – В динамике звякнула чайная ложка, потом скрипнуло кресло, и помощница, явно смотрящая сейчас в окно, расстроено протянула:

– Не ждали.

Ольга невольно усмехнулась и успокоила.

– Не ждали и не ждите. Но два «но». Первое – работа должна продолжаться. Второе – для… – женщина помедлила, подбирая слова, и продолжила, – моей семьи я на выезде.

– На каком? – Наташка растерялась окончательно.

– Не тупи, милая, у тебя было расписание на сегодня. Вот и следуй ему. Мне сбрось тоже, я должна быть в курсе где я и с кем встречаюсь в это время. Мне не звони. Мне нужно побыть одной. Как-то не получается это с момента…

– Я поняла, Ольга Викторовна. Я всё поняла. Для семьи – вы работаете в поте лица. Для всех остальных – вы в трехдневном отгуле по случаю бракосочетания, согласно действующего законодательства.

– Трёхдневном? – Ольга шумно вдохнула и спросила. – Наташ, как на счёт командировки на три дня для моей семьи? Если в течение часа придумаешь и замотивируешь необходимость лично моего присутствия где-нибудь в тьмутаракани и практически немедленно, то будет тебе премия.

– Переговоры в БелГПИ? Верхний уровень. Витебск?

Ольга ошарашенно пялилась в монитор телефона, слушая как ассистентка бойко настукивает по клавиатуре.

– Вот. Самолёт через пять часов. До аэропорта два часа. Мне самой позвонить… семье?

– Нет. Не нужно. Уж это я как-нибудь сама. Позвоню из «аэропорта после регистрации». – Хмыкнула Ольга. – Спасибо, Наташ, прости, но подарок из Витебска я тебе не привезу.

– Я переживу. Отдыхайте. Вы «летите» из Домодедово.

Ольга кивнула и отпустила сцепление, трогаясь и возвращаясь домой за вещами в мифическую командировку и предупреждением о ней родителей. Мама привычно ойкнула и засуетилась, собирая дорожный перекус и Ольга так же привычно начала отказываться, но уступая и забирая пакет с бутербродами и пару яблок. Отец встал в дверях, хмуря брови и опираясь на трость обоими ладонями вдруг произнёс:

– Кроха, не обижайся, но в твоё отсутствие никаких фиктивных мужей ночевать здесь не будет. Надюшка наша. Нашей Наденьки частичка, а вот он… не мужчина. Был бы им, то и был бы отцом и никакого фиктивного брака не было бы. И Наденька может быть была бы с дочерью.

Оля кивнула, соглашаясь с отцом. Обняла его. Маму. И вышла.