Очкарик

И вообще, дружить и общаться нужно москвичам с москвичами.
Если ты, допустим, не москвич, а из какого-нибудь подмышенска, то и постой в сторонке:слушай и смотри, как общаются москвичи.
И не вздумай открыть свой подмышенский рот, чтобы не омрачать прекраснодушный фон высоких отношений.
Москвичам надо немного; просто время от времени снисходить, стараясь не зажимать нос от всякой провинциальный вони, и одаривать всякое говно с неправильной харей, своим вниманием.
Ну я, конечно же шучу, так как сам крепко дружу и приятельствую со многими москвичами, и это очень милые и добрые люди.
Без тени снобизма, высокомерия и идиотской значимости, и отдельности.
Да и сам я, седьмая вода на киселе:мой родной дед по отцу, был москвич.
Ну это неважно, я хочу рассказать о другом, как говорится от обратного.
Видать Бог мне дал качество" безразличия", и я никогда не признавал всяких отдельных группировок, землячеств и коренности.
 И как мог, боролся, чтобы этого не было в лагере.
В первую очередь:видеть в человеке человека, а потом разберёмся.
Благо, мне с годами и по определённому статусу можно было сказать веское слово, к которому прислушивались, хоть и не всегда поддерживали в душе, но со скрипом соглашались.
Вспомнил один эпизод.
 Приходит этап в карантин, и мы с товарищами идём знакомиться с вновь прибывшей публикой.
Пока сидели, пили чай и общались, я сразу обратил внимание на одного молчаливого паренька, примерно такого же возраста, когда я сам попал впервые в систему.
Он был, какой-то чистенький и не помятый, что было странно, так как после столыпина (столыпинский вагон) сложно было выглядеть по-человечески.
Говорил мало, но по глазам считывалось, там есть что сказать.
Было видно, что он себя чувствует неуютно в кругу разных людей, волею судеб и росчерком приговора судей, собранных в одном месте.
Дороги у всех были разные, и маловероятно, что они когда-нибудь встретились, даже если и жили бы в одном городе.
Некоторые из этих людей давно потеряли человеческий облик, и не только внешне, но и внутренне:растоптав в душе человека, и превратившись в насекомых.
Но в основной своей массе это были обычные мужики, потерянные, угрюмые и по своему несчастные, учитывая длительность срока.
Я сознательно не пишу о рецидивистах и профессиональных уголовниках, для которых тюрьма-это их дом.
А этот был-случайный  пассажир в вагоне курящих и чифирящих.
Он то и дело поправлял очки с большими линзами, съезжающими к переносице и доставал чистый носовой платок, чтобы протереть линзы.
Родом он, как оказалось из Москвы, с Ленинского проспекта, и что самое удивительное, он жил в соседнем доме, где когда-то жил мой близкий друг, Костя Седой (Горшунов), которого убили уже много лет назад.
Когда их всех раскидали по разным баракам, я часто с ним виделся. Мы жили в отделении больницы, на территории лагеря, но у меня был практиктически беспрепятственный доступ во все отделения, а также "здоровую" зону, куда поселили моего нового знакомого.
Я частенько заходил к нему в гости, чтобы пообщаться:попить кофе и поговорить на разные темы:от Бунина до Параджанова, от Ходасевича до Мунка.
Ершистый и быстрый на слово, он скоро нашёл себе кучу врагов и мне неоднократно приходилось вписываться за него, чтобы  ему не сломали хребет, в прямом и переносной смысле слова.
По жизни он не придерживался воровского хода, хотя и уделял в общак по возможности.
Не стремился завоевать к себе симпатию и уважение, но я видел:его уважали мужики, в отличие от "блатных ".
Приведу один разговор:
-Вася, зачем ты за этого очкарика постоянно вписываешься?-От него же один головняк (проблемы):
-Ну я же тоже очкарик ,и от меня когда-то в своё время, так же болела у "блатных" голова:
-Ну ты сравнил!