Любовь от боярыни Морозовой до 17г. ,часть 7

Посвящается моей
                Помощнице Б. М.
               
               

                РОЗЕНА Л. В.      
 ТЕКСТ ПОВТОРЯЕТСЯ НА САЙТАХ: ИЗБА - ЧИТАЛЬНЯ; ДЗЭН КАНАЛ "ЧУДАЧКА"; ИЗДАТЕЛЬСТВО РИДЕРО


               ЛЮБОВЬ ОТ БОЯРЫНИ

        МОРОЗОВОЙ ДО РЕВОЛЮЦИИ
         
              СЕМНАДЦАТОГО ГОДА
 

Любовь священна. Мы родимся только для любви. Живём только для неё. На любви стоит мир. Если не будет любви, не будет ничего... Любить человека, любить людей – величайший дар Божий.
                (Писатель Иозеф Томан).



                Екатеринбург 2021
                Ридеро

      
ББК 84(2Рос=Рус)6-5
Р96
                Все права защищены. Никакая               
ISBN 978-5-00550-07532
                часть этой книги не может быть               
                воспроизведена в той или иной форме
                форме  без письменного разрешения
                владельца авторских прав
               
               ЧАСТЬ 7

-Ну, так мы всё-таки приступаем к рассказу или идём гулять? – нетерпеливо спрашивает Владимир.
-Сначала к рассказу, а потом гулять! – призывает Верочка. Он смущается.
-Итак, о старообрядцах. Неужели интересно Вам, молодой, красивой барышне, слушать о делах давно минувших дней?
-Конечно, интересно. Хочу всё знать о Ванечке. Ведь его мама была  когда-то из Ваших...
-Ну, так и быть... А может, Вы всё-таки сначала что-нибудь поиграете? Безумно люблю музыку.
-А Вы разве не умеете? Сыграйте, что-нибудь сами.
-Как Вы играете, я не смогу!
-Хорошо, тогда играйте ещё лучше! – улыбается она. И вновь смущает его своими милыми ямочками, появляющимися при улыбке.
-Да, достанется Вашему Ванечке от Вас! Ух, как достанется, - забормотал он.
Владимир сел за фортепьяно и стал исполнять сонату Скрябина. Вдруг, обернувшись, увидел её с широко распахнутыми глазами, побледневшую, осунувшуюся, очень красивую, у него закружилась голова от безумного желания обнять её, покрыть поцелуями. Он усилием воли взял последний аккорд и ринулся к ней. Обхватил, стал целовать, лицо, глаза, плечи. Она стояла, словно зачарованная, не понимая, что происходит? «Почему он, а не Иван целует её?». Вот он касается её губ, она робко отвечает на его поцелуй. Он всё более привлекает к себе, расстегивает её блузку. Она становится напряжённой, её сотрясает дрожь. Бледнеет, в голове мелькают путаные мысли: «Сейчас она будет принадлежать ему. Но кому, Володе, Ване? Нет, нет, Володе! Он рядом, ласковый... милый...». Находясь в его объятиях, тихо умоляет:
-Не надо, ну, не надо... какой же ты, - затихает.
Он шепчет ей:
-Забудь своего Ваню, не терзай меня, я не могу без тебя жить, понимаешь? Сжалься, стань моей!
Вдруг по её телу пробегает молния, прожигая её, она приходит в себя: «Что он бормочет? Как это забыть Ваню? Нет, я не хочу его забывать, он так не поступал со мной! Я сказала ему: «Нет!» и он понял. Мне надо забыть тебя, Володя! Но как же всё-таки томительно находиться в объятьях мужчины! И почему я себя веду, словно последняя блудница? Он мне тоже нравится? Неужели сразу двух мужчин вмещает мое сердце? Нет, это какое-то наваждение! Когда же оно кончится? Нет, я не должна, не должна, не хочу быть похожей на мою злосчастную прабабку! Она была слишком смелой и дошла до безобразного конца».
-Нет! - кричит она громко, - Нет! Нет!
-Ну почему нет? - вкрадчиво шепчет он.
«Почему нет? - вдруг думает и она сама, - Он любит меня! Почему «Нет?». А как же Иван? О, Матерь Божья, спаси, меня, я погибаю! Верни мне разум, волю, я не могу сама разрушить это бесовское наваждение! Я так устала сопротивляться им! Они оба, первый наглец и потом этот Володя, просто затерзали меня. Я стала сумасшедшей, не понимаю, что происходит со мной! Помоги мне, Матерь Божья! Спаси от него!».
Когда его горячие руки жадно заскользили по ней всё ниже, ниже, она вдруг порывисто сбросила их с себя и, задыхаясь от борьбы с ним, с самой собой, закричала:
-Володя, милый, зачем ты мучаешь себя и меня? Я ни за что не уступлю, ты же знаешь, люблю другого. Но даже с ним, самым дорогим для меня человеком, на такие отношения я не пойду. Успокойся. Ты мне очень дорог... как друг. Хочешь, пойдём гулять, хочешь, посидим здесь, и ты расскажешь мне то, что обещал. Только не это! Нет!
-Ну почему, почему? Ты же тоже любишь меня!
-Я так воспитана, помнишь, что мефистофель говорил Маргарите в опере «Фауст» Гуно? «Ты до свадьбы не целуй его». Я прекрасно помню, что с ней потом произошло... Не обольщайся, мне даже немного смешно, когда же это я успела полюбить тебя?
-О, Вы, как всегда, правы. Можно на ты? – произнёс он, со странным присвистом, - а то я уже путаюсь... То так, то иначе...
-Можно, - отозвалась она, облизывая губы в волнении, поняв, накал влечений подходит к концу. Она обязана хранить себя для Ивана и положить конец этим терзаниям.
-А не думаешь ли ты, что Ваня давно забыл тебя и сейчас тоже умоляет какую-нибудь куколку о благосклонности?
-Не думаю, он однолюб, весь предаётся своему чувству и уже ни на кого из женщин не смотрит. Иное - разнузданность и грех!
-Прости меня, дорогая! Но если б ты знала, как мне плохо! Я уже не сплю по ночам... О, зачем ты так совершенна?! Ты будешь всегда сводить мужчин с ума своей красотой, и они будет слетаться к тебе, как осы на мёд! Плохо будет твоему Ванечке!
-Не будет плохо, я его люблю! – произносит она в отчаянии.
Внезапно он бросается перед ней на колени, целуя её туфельки, со словами:
-Прости, прости меня! Я надоел тебе, но неужели ты не можешь меня полюбить тоже? Я не хочу брать тебя силой... Я же чувствую, вижу, я тебе не безразличен! Меня тебе не обмануть. Скажи, да, ну, скажи! Если ты хочешь денег, вот тебе мой чек в банк на пятьдесят тысяч. Если этого мало, я выпишу тебе на сто, сколько хочешь, только не отталкивай меня! Ну что тебе стоит сделать меня счастливым? Ты видишь, перед тобой не юнец, я видел достаточно женщин, ни одна не могла устоять перед деньгами. Я всегда покупал их, самых знатных, самых красивых. Но это были другие женщины. Тебя я не покупаю, люблю. А деньги дарю, хочу доставить тебе удовольствие. Я прошу от тебя только немножечко любви. Поцелуй же меня вновь, как только что целовала! Неужели даже этого для меня ты сделать не хочешь? Ну, кто твой Ванюша передо мной! Я тонок, воспитан, образован. Ты не сможешь жить с эдаким медведем. Тебе хочется играть на фортепьяно, ты любишь читать стихи, ходить в картинные галереи, мы это начнём делать с тобой вместе. Он вечно будет занят торговлей, я же свободен. Мы можем с тобой объездить весь мир, наслаждаться всеми прелестями жизни. Я познакомлю тебя со многими замечательными людьми. Ты будешь царить в их салонах, как первая светская красавица. Захочешь, уедем в Петербург, только моргни, я всё сделаю для тебя! Хочешь, достану золотые черевички от самой царицы? Помнишь Гоголевскую «Ночь перед Рождеством»? Не молчи, скажи хоть слово!
-Успокойся! – она уже окончательно пришла в себя, поняв всю опасность их обоюдного пребывания вместе в таком состоянии. - Ну, поцеловал девушку от переизбытка чувств, с кем не бывает! Да и я тебя тоже целовала... Всё нормально, мой друг! Мы сейчас все целуемся по братски, и девчонки и мальчишки. Чаще всего при встречах и расставаниях. Ещё, кажется, апостол Павел сказал: «Приветствуйте друг друга целованием». Вот, только не знаю точно, а не апостол ли это Пётр? Недаром говорят: «Девичья память короткая», - не помню! – она старалась заговорить его, отвлечь от безумных желаний, боясь их нового натиска. Ведь всё это самообман, наваждение, кратковременная слабость. Он показался ей в минуту затмения близким, но этого не может быть! Хотя она тоже живой человек, и может наделать глупостей, но что будет потом? Потом она поймёт, - не любит его, и никогда не любила... Поэтому надо быть настороже и не расслабляться. Правильно сказала ей та женщина: «Береги свою девственность для будущего мужа! Здесь находятся только псы - блудники. Они не способны любить!». Ванечка при моём отказе вёл себя достойно. А этот всё скулит и скулит, словно пёс, лишившийся хвоста. Разве это мужчина?! Спасибо Тебе, Господь, Ты спас меня от позора!».
В наступившей тишине раздался его приглушённый голос. Он звучал надрывно, словно лопнувшая струна у музыкального инструмента:
-Хорошо, останемся друзьями. Но если когда-нибудь ты будешь нуждаться в моей защите и помощи, только свистни, я, как Сивка Бурка, примчусь к тебе и постараюсь вытащить из любой опасности. Вот тебе мой адрес, спрячь и не пренебрегай им на будущее.
-Ты можешь вытащить меня из опасности? Вытаскивай тогда скорее! Я очень соскучилась по дому, матушке, помоги мне с ней встретиться! Она ведь может умереть от горя – дочь исчезла. Боюсь, и Ваня узнает, с каким красавцем я общалась, с ума сойдёт! Володенька, дорогой, ну помоги же мне!
Он нахмурился, ничего не сказав в ответ. Тогда она поняла, он почему-то не может этого сделать. Или не желает с ней расставаться сам, или не должен нарушать чьих-то указаний, данных относительно неё. Надо тогда схитрить, прикинуться, что ей здесь тоже нравится, не стоит больше говорить о женихе, у него всегда глаза из орбит выпрыгивают, когда он слышит о её Ване. Ведь он так старается ей понравиться. А она всё одно и то же: «Ваня, да Ванечка!». Следует делать вид, что ей не безразлично его общество, она ценит его. Но делать это тонко, чтоб его и саму себя не заводить! Не выходить больше бурно из берегов. И она произнесла:
-Дружок, а ведь мне ничего не надо, здесь совсем даже неплохо! Ем, сплю, читаю, отдыхаю, играю на фортепьяно. Всё тихо и спокойно. Уже даже забываю своих. Я не волнуюсь из-за денег. Меня прекрасно обслуживают. Вижу перед собой удивительного человека, тебя! Наслаждаюсь твоим обществом. Ты прав, мы можем с тобой говорить о музыке, искусстве. При этом ты так умён, образован, начитан, что я просто диву даюсь!
Она окинула его взглядом и увидела, герой её сник, сжался, стал маленьким, жалким, некрасивым! Верочка невольно подумала про себя: «Мы, женщины, умеем делать с Вами, что хотим! Можем до героических высот поднять, а можем превратить в ничтожество. А вы этого не понимаете! Вон, как величаво передо мной ходил, а оттолкнула, и в себя перестал верить... Сдулся. Ну, теперь буду держать тебя на крепком поводке и подальше от себя. Иначе не выйти мне отсюда целой, невредимой. Как же я устала от всего этого кошмара – не прошеных ласк чужих мужчин! Где же ты, Ванечка, почему не вытащишь из этой мышеловки? Но, всё-таки, чтоб Владимир окончательно не скис, и это не сказалось на мне жутким образом, надо его иногда немного подбадривать».
Владимир казался ей умученным, опустошённым. «Где же тот сокол, что ранее не ходил по земле, а летал по небу?». И вдруг Верочка совсем растерялась, не разумея, что сказать, дабы сгладить напряжённую обстановку? «Буду делать вид, что ничего не случилось, всё как прежде». И уже без напряжения и надрыва спросила его:
-Давай немножко погуляем, а потом ты мне всё расскажешь про своих. Как тебе моё предложение?
-Согласен, идём, - отозвался он безжизненным голосом.
Он медленно встал со стула, прошёлся немного по комнате, держась обеими руками за голову и быстро метнулся во двор. Верочка не понимала, как ей поступить – оставаться на месте или выйти за ним? «Пусть он всё-таки окончательно успокоится, придёт в себя, а там будет видно. Сейчас с ним идти опасно». Он не вернулся за ней назад. Она обрадовалась, осталась в комнате, зажгла лампу и уселась дочитывать Анну Каренину, хотя совершенно ничего из прочитанного не понимала. Строчки прыгали взад и вперёд, а перед глазами стоял Владимир, жадно припавший к ней с бурными ласками. Ей стало мучительно больно, при воспоминании об этом. Сейчас хотелось всё соскоблить с себя, смыть следы его поцелуев. Но они оставалось у неё внутри, как осенняя грязь, прилипшая к чистой обуви...
Когда она поняла, он более не вернётся, то встала перед иконами и стала молиться, благодаря Бога, за своё очередное спасение... Она уже ненавидела себя за то, что отвечала на его ласки. Бросившись на диван, стала беззвучно плакать. Ей было стыдно за своё поведение.
Много позже, когда совсем стемнело, она закрылась в комнате и стала исполнять на фортепьяно «фантазию экспромт» Шопена... Звуки реяли в воздухе, бились о стены, подбадривая и успокаивая сами себя. Когда же всё умиротворится и успокоится, когда, когда? Они как бы жаловалась – терпение не бесконечно! Звуки торопливого Шопеновского рубато стали согревать её душу, заполняя нежностью, надеждой... Они уже нашёптывали ей: «Успокойся! Всё не так безнадёжно...».
Затем она забралась в постель, сжалась в комочек, и вновь стала горько рыдать над своей необычной судьбой... Верочка казалась себе маленькой, слабой, не защищенной. Как плохо, что она рано лишилась отца! Сейчас бы он помог, искал бы, нашёл и расправился со всеми её мучителями. А теперь она одна, и совершенно беспомощна. Что же делать? Не век же ей слушать здесь Володины бредни? Осмыслила, сегодня она ещё смогла кое-как удержать ситуацию в своих руках. А завтра, не смотря ни на что, он поступит с ней так, как захочет сам, просто затерзает, разрушит. И это ещё не всё. От этой связи у неё может появиться ребёнок, и даже не один. А что будет делать она, Верочка, приплетясь, опозоренная, домой к одинокой матери, да ещё с таким привеском? Детей иметь хорошо, но от законных мужей, иначе и мать, и дети будут очень несчастны. Тогда дядя её со свету сживёт, а мать умрёт с горя. Далее, незаконнорожденным детям не будет никакой возможности выбиться в люди, утвердиться в этой жизни.
Вспомнилось, как получилось у поэта и дипломата Тютчева с юной подругой его дочери. Он был женат, а эта девочка стала его тайной любовницей. Сколько горя вытерпела она и их общие дети из-за этой любви! Она умерла от переживаний в молодом возрасте. Мир не простил ей незаконной связи с поэтом, а в скором времени погибли их затравленные дети... Нет, что ни говори, женщине приходится в таких ситуациях хуже. Мужчине – ещё одна «бранная» победа и восхищение в обществе, а женщине вечное презрение и позор... Веселятся оба, расплачивается одна. А люди всегда будут рады позлорадствовать на чужой счёт! По сути, все они непонятно чем сами занимаются, но ловко скрывают это, дабы другие не кинули в их след камень!
На память пришёл случай с возлюбленной другого - английского поэта Лорда Байрона. Его полюбила прекрасная женщина – замужняя леди Каролина Лэм. Она не скрывала своего чувства к нему. (Бедные женщины, влюбляются в поэтов за их прекрасные стихи, не выяснив при этом, прекрасные ли они люди?). И что ж из этого вышло? Поэт осмеял и предал её. Свекровь леди Лэм заставила сына бросить жену, сказав при этом: «Флиртуют зачастую все, но умные скрывают это от посторонних глаз. Выходит, она глупа и следует её оставить, ибо тебя будут все презирать!». И леди Лэм, пылкая, тонкая, жалостливая женщина зачахла вдали ото всех, заклеймённая бесчестьем. Муж её очень любил, понимал - она оступилась. Но кому до этого было дело? И когда она умерла в одиночестве от позора и горя, супруг почувствовал это, находясь вдали от неё. С ним стало плохо... Схватившись за сердце, он едва произнёс: «Её уже нет на этом свете!».
А может быть ещё и такой вариант, если она не сможет убежать, останется здесь: Володя натешится, а потом... Потом уже все они беспрестанно будут над ней измываться, кому пожелается. Сотворят из неё «подругу». Тогда она уже вообще перестанет быть человеком, личностью. Её раздавят, разотрут, она станет безвольной рабыней...
Как же быть? Как же быть! Она пока не в состоянии сама выбраться отсюда! Даже Ванечка, любящий её, не сможет никак ей сейчас помочь... Но позже уже будет поздно... Однако нельзя раскисать, опускать лапки, смиряться с таким положением! Надо взять себя в руки, и искать, спешно искать все возможные варианты для побега отсюда. И делать это надо быстрей, иначе её ждёт гибель. Эти люди безжалостны. Но куда бежать? Она даже ещё не знает, где она? Они её долго возили.
Возможно, она находится вдалеке от Москвы? А может, совсем близко? Сон не шёл. Она лежала в постели с открытыми глазами и всё думала, и думала... «Бедная, бедная, забубенная моя головушка! - она уже догадывалась, женские чары её также сильны, как у её далёкой прабабки Жанны Ламотт, - Но я вовсе не желаю повторять трагедию её жизни! - с горечью думала несчастная девушка. - Нет, нет, нет, я не хочу идти по пути клеймёной графини!».
Поэтому матушка Ивана Сергеевича была неправа, считая, невеста, выбранная её сыном, принесёт их дому бесчестие и позор. Несчастная Верочка, попавшая в такую сложную ситуацию, решила: «Всё, хватит этих игр с огнём! Я уже обожглась и поняла, добром это не кончится! Или я немедленно убегу отсюда, здесь оставаться нельзя, или покончу с собой, если кто-либо захочет ко мне прикоснуться! Она читала у отцов Церкви, если девушке грозит бесчестие, лучше выброситься из окна и погибнуть, чем допустить насилие над собой! Приняв такое решение она, наконец, немного, успокоилась...(с.1)24
                *************