49

Павел Петрович слова супруги принял спокойно, не стал спорить и отговаривать. Может, и блеснули глаза недобрым, но Глафира Никтична предпочла не обратить внимание.

Но она всё же добавила заготовленную речь про здоровый деревенский воздух поздней осени.

- Конечно, дорогая. Оставайтесь ещё на несколько месяцев. Вы - деревенская женщина, городская суета вас утомляет.

Глафира Никитична с облегчением кивнула головой. Оказалось всё гораздо легче, чем она предполагала.

Семь месяцев носила ребёнка, а муж даже не догадывался. Никто не догадывался. Даже отец ребёнка. Правда, для этого приходилось потуже затягивать корсет. Так тяжко было иногда, что казалось, она задохнётся или лишиться чувств. Особенно на балах. И когда она кружилась в танце, весело улыбалась кавалеру и щебетала что-то женское-глупое, больше всего на свете ей хотелось попросить оставить её в покое. Желательно одну и в её покоях, где она сможет, наконец, освободить свой живот от безжалостного плена.

Никто не должен знать. Она всё сделает сама. И отъезд мужа в столицу пришёлся очень кстати.

- В феврале я к тебе приеду. Обещаю, - этими словами она попрощалась с Павлом Петровичем и заперлась в своём имении. Оставшимся соседям объявила, что нездоровиться и не принимает.

Занялась поисками повитухи. Баба должна уметь держать язык за зубами. И, хоть большинство из них умеет это делать, в своём случае Глафира Никитична должна быть уверена.

Нужную бабу сама ездила в город покупать. Выбирала тщательно.

- Сделаешь как надо, как сыр в масле будешь кататься, ляпнешь кому - сгною.

- Поняла, барыня, - сказала баба спокойно и с достоинством.

Бабка Катя. Всю жизнь живёт с ней, как сыр в масле катается. Так и не решилась её продать. И не потому, что скажет кому-нибудь там, у новых хозяев, а.… сама не знает почему. Как будто боится, что захочет узнать, что тогда случилось, а спросить будет не у кого.

Родила она поздно ночью, в бане. Всю дворню прогнала кого куда. Обо всех подумала, никого в усадьбе не оставила. Два дня рожала. Если бы не палка в зубах, как у лошади удила, кричала бы на всю деревню.

Бабку Катю предупредила заранее: «Мне не показывай и девай куда хочешь. Я не хочу знать».

Так до сих пор и не знает.