Междействие 9. Лица из прошлого

18+. В главе присутствуют сцены насилия и жестокости



Земля, СССР, Москва. Район «Богородское Урочище». 16 февраля 2342 г. Богородский ОВД №2 (ул. Бойцовая, 22А)



- ... Капрпенко! – крикнул куда-то в коридор начальник отделения капитан полиции Илья Сазонов, тридцатидвухлетний богатырь, бывший космодесантник, еле умещавшийся за маленьким столом. – Обновилась оперативная сводка? Что там по району нового?

Сам капитан скучал, - переписывался по Сети с одной двадцатилетней красоткой из далекого марсианского города. Поэтому за обстановкой он подрядил наблюдать своего заместителя.

В кабинете уныло жужжала чудом пережившая зиму муха. Стены были украшены флагами РСФСР и ФОМЗ, ссылками на «Закон о полиции РСФСР» и другие законы и подзаконные акты, активной картой Москвы, фотографиями хилликийских преступников с пометками «Нейтрализован», «В розыске», «Ликвидирован». Ну и конечно горящий красным плакат «Повышай качество обслуживания населения!» и «Советская полиция – дочь и слуга народа!»

- М-да… Слуг всего четверо, зато господ до хрена! – изрек Сазонов, как мудрый философ. – Карпенко, ну что там?! Есть новости?

- Никак нет, тащ капитан – отозвался Карпенко. – Единственное происшествие, что вчера задержали карманного вора, а ночью двух пьяных бродяг. И то соседи, из «Первого»... Все гуриассийской национальности… Роботы вернулись, по «пустышке»* тихо. Новых МСПЭ* не выявлено!

- Спасибо, лейтенант Очевидность! – проворчал Сазонов. – То есть опять болта пинаем?

- Так точно, тащ капитан!

Огромный Сазонов, разминая ручищи, встал из-за стола, сотворил виртуальную боксерскую грушу и со всей дури саданул по ней. Виртпрограмма показала результат, которым бывший космический боец остался недоволен:

- Старею! Уже не та сила!

Отделение №2 находилось в относительно незаселенной области Богородского урочища, и количество жителей здесь было невелико, и те, в основном, вдоль Ивантеевской улицы и возле Подбельского озера, где находился летний курорт и рыбхозяйство. Утихли новогодние волнения, когда КГБ и части Внутренних войск стальной гребенкой прошли по всем «заброшкам» пяти кварталов и вскрыли несколько разбойничьих гнезд, где вдали от народа хилликийские дворяне-рабовладельцы держали в подвалах рабов и рабынь в цепях,грозя им голодной смертью. Тогда головы послетали во всех учреждениях, начиная с исполкома и заканчивая старым начальником отделения, майором Жбановым. Кого-то обвинили в сговоре с пришельцами и отправили под суд. С тех пор отделение №2 расформировали… и тут же сформировали заново, оснастив двумя десятками патрульных ботов, тремя новыми машинами и строго наказали контролировать пустой жилой фонд. Так что львиную долю времени полицейских занимал именно контроль за киберпатрульными, которые летали по пустым домам и изучали, не завелись ли здесь еще какие-нибудь паразиты, мучающие людей.

Сазонову, который и сменил на своем посту отправленного в отставку майора Жбанова, было скучно. Уже неделю ничего не происходило… Стоп! А вот, кажется, сейчас и произойдет!

Илья Иванович с интересом наблюдал, как к нависающему, будто летающая тарелка, над крышами восстановленных «хрущевок» полицейскому отделению подлетело кибертакси, из которого вышли три человека хилликийской национальности. Молодая пара, молодой парнишка лет двадцати –двадцати пяти на вид, в щегольском костюме, пальтишке, и с завитыми усиками, и еще более молоденькая дамочка, лет шестнадцати-семнадцати на вид, в длинной курточке, шляпке и длиннющем темно-синем платье, волочащемся по снегу. Причем, дамочка, несмотря на свой молодой возраст, была с очень круглым животом. Беременная что ли? Недавно вышла ссылка поправка к Семейному закону Федерации, по которому брачный возраст у гуриассийцев понижался до пятнадцати лет. Это при том, что «возраст согласия» для остальных граждан Федерации так и остался на уровне шестнадцати. Вот охота этой девчонке самой мучиться, когда репроцентры есть? И с ними – полная пожилая темнокожая дама с платком на голове, в длинной шубке из искусственного меха. Мужчина и женщина почтительно ведут негритянку к лифту, держа под руки… Это несмотря, что беременная барышня сама еле на ногах держится, скользя по февральскому снегу. Пожилая негритянка очень расстроена, на лице ее слезы… Что-то случилось!

- Мужики, у нас, похоже, дело! Потерпевшие гуриассийцы идут! По коням! – рявкнул Сазонов, направляясь к дверям кабинета. – Пуго, встреть граждан! Похоже, будут заяву писать!

- Здравствуйте! Мы рады приветствовать вас в Отделении внутренних дел района Богородское Урочище! – встретил хилликийцев приятный женский голос местного искусственного интеллекта на русском и хилликийском языках. – Пожалуйста, выберите в виртуальном меню, какой вопрос вас интересует. Или дождитесь оперативного дежурного.

- Добрый день, граждане! – поприветствовал посетителей подоспевший молодой сержант Винсент Пуго. – По какому вопросу?

Поглядеть на посетителей вышли и лейтенант Карпенко, и единственная женщина младший сержант Хоанг Линь, уроженка Вьетнама, коротко стриженная темноволосая девушка азиатской внешности.

- Добрый день, господа! – вышел вперед молодой мужчина с закрученными усами, в старомодном костюмчике, с галстуком-лентой на воротнике, будто шагнувший сюда из какого-то старинного романа. – Могу ли я видеть начальника участка? У нас очень важное дело! У нашей няни отняли ребенка!

- Понятно, «уголовка», статья 241 УК РСФСР, - сходу классифицировал сержант. – Товарищи, у нас криминал! Быстро проходите к начальнику, все ему расскажите, где, кто и когда!

- Боевая тревога, хлопцы! – воскликнул Карпенко, и в одну секунду его темно-синяя форма превратилась в легкий боевой скафандр с серпом и молотом на груди. – Михалыч, ждем данные и ориентировки! Хоть какое-то дело! Ребят, машина номер «один»! Тащ капитан, на всякий держи на связи РУБОП! Может, похитителей целая шайка! И оповести дежурного КГБ по городу!

- А то ж я сам не знаю! Так, проходите, граждане! – позвал их в свою обитель здоровяк Сазонов. – Давайте быстро и по существу! У кого ребенка похитили, когда, кто и при каких обстоятельствах?

- Может, не стоило приходить, тревожить господ полицейских?! – Пожилая негритянка в платке утирала слезу, а молодая беременная женщина гладила ее по плечу.

- Нет, мы не можем больше видеть, как ты плачешь в этот день! – сказала добрая будущая мамочка, сама утирая слезки. – Мне уже рожать скоро, если бы мое дитя вот так бы отняли от меня, я бы с ума сошла! Мы тебя любим, матушка Мире! Господа полицейские обязательно во всем разберутся!

- Мы уже достаточно взрослые и можем помочь тебе! – согласился молодой мужчина. – Попробуем, вдруг найдут! А я напишу в киллибурских газетах про эту злодейку! И в куалийских тоже!

В этот момент из пола выросли три грибовидных кресла. Молодая мамочка и пожилая дама наложили на себя религиозный знак, а мужчина вздрогнув, оказался смелее и усевшись, торжествующе позвал остальных. Хотя тут же встал и, как галантный кавалер, помог усесться дамам.

- Давайте перейдем к делу, граждане! – прервал богатырь Илья мыльную оперу наяву. – Кто отнял? Когда, при каких обстоятельствах? Фамилия, имя, место проживания предполагаемой злодейки? Это в районе случилось?

- Понимаете.. – Негритянка наконец собралась с силами. – Сегодня по нашему календарю день рождения моей доченьки…

«Тетеньке лет шестьдесят, не меньше…» - подумал про себя Сазонов. – «Поздние роды? Очень поздние, едрен нейтрон! Или здесь какая-то фигня творится…»

- Поздравляю, - сухо ответил капитан полиции. – Это к делу не относится… Когда и кто у вас ребенка отнял?

- Проклятая госпожа Муна! – воскликнула негритянка. – Исчадие ада в нашем мире, злая и жестокая распутница! В аду у дьявола ей место, а не среди людей!

- Когда случилось? При каких обстоятельствах?! Сегодня? Вчера?

- Тридцать три года назад!

- Твою...! – Сазонов бросил фотонное перо. – Карпенко, отбой! Нет, можете за хилликийским пивом слетать! Что-то припозднились вы, граждане! А хотя… Вы когда прилетели на Землю?

- Мы прилетели около полутора солнц назад, - ответил за пожилую Мире молодой человек. – Позвольте представиться, я Гасперо Жю Краст, баронет, дворянин Третьей ступени, к вашим услугам! Это моя супруга, Живере Жю Краст, в девичестве Жю Аутси. – указал он на смущенную беременную женщину, обнимающую и гладящую расстроенную негритянку. А это моя матушка-кормилица Мире.

- Документы, пожалуйста… Гражданка Мире кем вам приходится? – переспросил Сазонов, не очень-то еще разбирающийся в хилликийских родственных обозначениях. – Ваша родственница? Теща? Наемный работник?

- Ну, почти… Мире – моя рабыня, доставшаяся мне от отца. Это моя старая няня, но она мне как матушка! Мы ее и называем матушкой!

- О как! – Капитан Сазонов воспринял информацию с каменным лицом. – Ясненько! Линь, принимай посетителей! Так, граждане дворяне! Вы пока пройдите в третью комнату. Заполните документы… А мы пока с вашей няней побеседуем!

- Это обязательно? – спросил молодой рабовладелец.

- Строго обязательно! Новый закон от пятнадцатого января сего года! Дворяне должны заполнить особую анкету!

- Господин Гасперо, я боюсь одна! – Невольница схватила за руку мужчину.

- Не бойся, няня, мы скоро придем! – успокаивающе погладил ее по плечу «хозяин Гасперо».

- Все расскажи господину офицеру! – наставительно сказала беременная женщина, тяжело поднимаясь со стула. – Не бойся!

Сазонов, собиравшийся уже произвести задержание двух рабовладельцев, засомневался… Не встречал он еще таких добросердечных отношений между угнетаемыми и угнетенными. Может, спектакль господа разыгрывают? Да нет, не похоже…

Когда господа вышли, капитан решил проверить свою гипотезу и начал с наскока. Он тайком включил под столом «правдоскоп», - прибор, под излучением которого врать было невозможно, и сказал:

- Так, гражданка Мире, ничего не бойтесь! Вы в безопасности, вас охраняет наше государство! Если вас удерживают силой, вы можете написать заявление на своих хозяев, и мы немедленно арестуем их, а потом разберемся с вашим делом. Уполномоченного дежурного КГБ по городу все же надо известить... Это их зона ответственности.

Гипотеза Сазонова подтвердилась. Услышав про возможный арест своих молодых хозяев, заплаканная негритянка вовсе не обрадовалась, а выпрямилась, посмотрела на капитана с ненавистью и даже стукнула своим коричневым кулачком по столу:

- Арестуете?! Моих хозяев?! Моего мальчика и его беременную жену?! Да какое вы имеет право?! Мы пришли к вам за помощью, по настоянию моего молодого хозяина, а вы?! Не позволю! Господин Гасперо, мальчик мой! Живере, дочка! Не ходите туда!

- Так, спокойнее, спокойнее, гражданочка! – Илья Иванович поднял ладони. – Просто у нас действует закон: всех рабовладельцев, кто добровольно не отпустил своих рабов, проверять особенно тшательно. Вполне возможно, что вас же удерживают силой или шантажом, лишают личной свободы, или причиняют вам телесные повреждения и побои. И ваш труд наверняка не оплачивается по трудовому соглашению! У нас это противозаконно. Или не надо арестовывать их? Расскажите тогда, как вам живется у ваших хозяев? Ваши права нарушаются? Напоминаю, что по закону Федерации вы по определению свободный человек! У нас рабство – уголовное преступление.

- Да что вы понимаете?! – продолжала кипятиться потерпевшая. – Хозяева тоже разные бывают! Есть мерзавцы, которые издеваются над невольными людьми, вроде графов, вроде злодейки Муны! А есть очень приличные господа! Мой Гасперо на меня не то, что руки, - голоса ни разу не поднял! Я с младенчества нянчилась с ним и выкармливала его! Он мне, как сын! И жена его, Живере, - очень добрая и приличная девочка! Она родит со дня на день! Нет, я за своих хозяев весь ваш участок на воздух подниму! Вот папаша Гасперо, его светлость граф Кинс Ул Жю Краст, - тот часто потчевал меня железом по спине! На него бы я написала! Да вот только Бог его прибрал к себе, покой ему небесный! И господин Гасперо теперь – один из наследников, вместе с братом. Не дам арестовывать своих хозяев! Или меня с ними арестовывайте тоже!

- Хорошо-хорошо, гражданочка! – рассмеялся Сазонов, удивленный, с каким темпераментом рабыня заступается за господ. – Но свободу-то они вам не дали?! Хорошие детки-то?

- А на что она мне, свобода-то? Куда я пойду? Так-то я при доме, при молодых, буду их ребеночка нянчить! Да, господа мои и отпускали меня, когда революция была, в аккурат под куалийский Новый Год, да я умолила меня оставить. Видите мою шубу, как у господ? Это они купили мне, мои детки! А знаете, сколько у меня нарядов, украшений, чулок? Да у молодой госпожи столько нет! Не нужна мне ваша свобода!

- То есть, претензий к вашим хозяевам у вас нет? – переспросил капитан. – А паспорт они вам выдали?

- Вот, конечно… - Мире покопалась в своей сумочке, достала беленькую ветхую книжицу с кучей печатей. – Вот! Подданная Хилликийской королевы Мире я! Простите, господин мой, я еще очень плохо читаю!

- А фамилию вам не присвоили? У каждого человека должна быть фамилия!

- А на что рабу фамилия? – искренне не поняла Мире. – Я по фамилии своих хозяев живу!

- То есть они вас все-таки ограничивают в правах? – вцепился в документ въедливый Сазонов.

- Так они меня сюда и привезли! Я-то не хотела... Но только тоска меня взяла о моей доченьке, потерянной, и я уже не выдержала, взмолилась о помощи! Госпожа Живере вместе со мной разрыдалась, а ведь у нее малыш уже под носом! Взяли они меня под руки и сказали, - поехали, матушка Мире, в куалийскую полицию, там разберутся! Сами посудите, господин офицер, если бы у них совесть нечиста была, разве бы они в полицию меня повезли бы? Уж после революции-то?! У меня господа – молиться на таких господ! И не смейте их обижать!

- Хорошо, понял… Линь! Опросила? Давай сюда наших дворян… Редкий случай – ЛЛС* горой стоит за своих хозяев!

- Заместитель уполномоченного дежурного КГБ по городу Москве капитан госбезопасности Макаров, - услышал Сазонов по спецсвязи. – «Богородка», прием? Что у вас случилось?

- Начальник Богородского ОВД №2 капитан Сазонов! У нас тут дело по вашей специальности, товарищ капитан госбезопасности! У меня на приеме трое инопланетных граждан гуриассийской национальности, двое молодых дворян и одна ЛЛС. Причем, за своих хозяев на амбразуру готова! Пришли писать заявление на какую-то «госпожу Муну», столичную дворянку первой степени, которая тридцать три года назад отобрала ребенка у ЛЛС..

- Дворяне пришли писать заявление вместе с ЛЛС? – удивился Макаров.

- Так точно… Я слышал про молодых гуриассийских аристократов, которые помогают своим рабам, но никогда не видел!.

Пока Сазонов беседовал с представителем госбезопасности, в кабинет вернулась молодая дворянская чета. Пожилая няня обняла молодых людей, спросила, не обижали ли их полицейские, хорошо ли с ними обращались, особенно с тяжело дышащей беременной Живере.

- Интересно девки скачут… Они в адеквате вообще? – вежливо поинтересовался уполномоченный КГБ. – Тридцать три года назад, это вообще до установления контакта с гуриассийской цивилизацией? Если потерпевшая является ЛЛС, то мы ничего сделать не можем! Это даже не в нашем правовом поле. Даже не федеральная планета, а по их законам такие экзерсисы аристократов являются законными, к сожалению… Или эта «госпожа Муна» здесь, на Земле?

- Нет, я тут, между делом, прошерстил списки проживающих гуриасийцев. Никакой Муны не значится, - ответил Сазонов. – Тем более, дворянки первой степени.

- Тогда объясни им покорректнее, что подобное дело просто не в нашей компетенции. Это им к своим властям надо... Ладно… Я уже вылетел к вам… Гуриасс сейчас на первых полосах везде, горячее местечко… Пока я лечу, вруби связь на «громкую», я тоже послушаю... Буду у вас минут через пять.

- Добро! – ответил Сазонов. – Граждане, я извиняюсь, но мы ничем помочь здесь не можем. Мы оперативники, на «земле» работаем, по району! То, что произошло тридцать с лишним лет на вашей планете, это не в нашей компетенции. Я вызвал уполномоченного КГБ, но и он, боюсь, не сможет помочь. Если только этой вашей Муны нет сейчас на Земле. Но в списках прибывших на нашу планету она не значится, говорю сразу! Как появится – приходите сразу, примем эту Муну, как родную!

- Мы понимаем это! – ответил молодой дворянин. – Но я слышал, что вы можете написать портрет разыскиваемого лица по памяти, по капле крови и даже по волоску! И сделать его таким, каким бы оно выглядело сейчас, спустя тридцать лет! Мы бы попробовали поискать дочь нянюшки по портрету.

- Фирне! Ее зовут Фирне! – моляще протянула руки старая кормилица. – Помогите найти мою доченьку, если она еще жива!

- Прошу вас, помогите, пожалуйста! – взмолилась беременная дворянка. – Мы больше не можем видеть, как наша нянюшка плачет!

- Ладно… - согласился Сазонов. – Попробуем. Все равно другой работы нет. Успокойтесь, товарищ Мире! Сделаем, что сможем.

- Капитан, спроси пока, к какому роду относится эта Муна, мать ее, и спроси про обстоятельства дела, - попросил по связи уполномоченный КГБ.

- К роду приматов, товарищ уполномоченный! – гыгыкнул начальник Богородского ОВД.

- Очень смешно, товарищ капитан! Только напоминаю, что приматы, - это не род, а отряд. И мы все к нему относимся! Фамилия этой Муны как?

- Да понял я, товарищ Макаров! Сделаем! – ответил блюститель порядка районного масштаба. – Гражданка Мире! Вы помните, к какому семейству или фамилии относилась эта ваша Муна?

- Как же, помню, господин офицер! – вскинулась негритянка. – Муна Жю Стакхлис! Она была моей второй хозяйкой, после того как ее батюшка маркиз Гаррау Жю Стакхлис подарил меня ей в личное пользование.

- «Стак-хлис…» Записал… И сколько вам тогда было лет?

- Мне сейчас пятьдесят два… - Мире с выражением испуга на лице принялась сгибать и разгибать пальцы. – А сколько же было? Я не умею считать такие большие цифры…

- Я посчитал! – пришел на помощь Гасперо. – Девятнадцать!

- А из-за чего все произошло? Расскажите обстоятельства дела! – попросил капитан Сазонов.

Няня Мире начала рассказывать... По ее словам двадцатилетняя госпожа Муна, черноволосая злая распутница и капризная, избалованная сестра трех братьев возжелала провести ночь с рабом Хуло, который был венчанным мужем Мире. Очень он был красив! Тот, как честный муж, отказался, - ведь он любил только свою молодую жену, и у них к этому моменту уже родилась дочь, маленькая Фирне. Но злая и избалованная Муна в принципе не признавала отказа. К тому же молодая Мире была очень красивой, и злая Муна позавидовала ее красоте. Тогда она из зависти нажаловалась отцу на Хуло, что тот смущает рабов анархистскими речами, и тот продал его куда-то к дьяволу на рога. А испуганную Мире, которая осталась без мужа, в одну из ночей Муна приказала выволочь во двор, привязать к столбу и приказала избивать ее плетью, пока дышит. По словам Мире, она тогда вынесла почти сотню ударов и лишь Божьей милостью не умерла. А чтобы страдания женщины были сильнее, Муна приказала принести плачущую малышку и держала ее за ногу над бочкой с водой, угрожая утопить. Прямо перед истязаемой матерью... И приказала заклеймить Мире, как … неприличную женщину, чтобы она никогда не вышла замуж.

Когда же полуживая Мире потеряла сознание от боли и несмолкаемого жалобного младенческого крика, ее отволокли на конюшню, сковали железом и там держали почти две поры, на хлебе и воде. А потом ей сказали, что ее малышку Муна продала куда-то в деревню. Вскоре, продали и Мире… Она сменила четырех хозяев, пока не оказалась в семье Жю Краста.

Это было похоже на какой-то средневековый дикий сериал для домохозяек, и злодейка в деле фигурировала показательная, стопроцентная, даже гротескная, как из кино. Вот только это была жизнь! Работающий «генератор откровенности» не оставлял сомнений.

Молодой дворянин Гасперо во время этого рассказа держал свою нянюшку за руку, а его супруга разрыдалась, обняв Мире за плечи.

- Так, гражданочка, вы бы вышли пока, вам в вашем положении волноваться нельзя! – забеспокоился Сазонов. – Пройдите в коридорчик, водички попейте из кулера, социальное видео посмотрите... Знаете, граждане, я в десанте раньше служил… Вот сижу и мечтаю сейчас! Мечтаю, чтобы наш БДК* «Юрий Долгорукий» оказался бы около вашей планеты, чтобы отдали нам приказ десантироваться… И мы бы все эти дворянские гнездышки да усадьбочки разнесли к едрене бабушке! Не против вашего народа высказываюсь, а против паразитов, мучающих людей! У нас тоже в прошлом прецедентов хватало… Вон, вокруг Москвы множество старинных особняков да усадеб осталось, да особняков олигархов разных… Те, что разрушены, восстанавливают… Наши люди ходят, умиляются, охают на старину… В этих усадьбах в девятнадцатом веке людей мучили, пороли и женщин насиловали, детей продавали, как щенков, а мы в двадцать четвертом ходим и восхищаемся! Посносить бы все нахрен, оставить только те усадьбы, чьи хозяева с крепостными по-людски обращались. И вот их и назвать памятниками старины, памятниками нормальным людям. Извиняюсь, лично мое мнение, как гражданина!

- Но, господин офицер, ведь не все знатные люди такие! – покраснел от стыда и возмущения молодой Жю Краст. – Да и потом, многие дворяне сами за отмену рабства и даже крепостничества. У нас в восточной части страны вообще уже почти не осталось рабских хозяйств! Только в западной, богатой плодородными землями еще встречаются такие вопиющие случаи…

- Ну да… Вас послушать, так у рабов в ваших краях жизнь просто райская! – съязвил Сазонов. – Ну, подумаешь, всю семью распродали! Подумаешь, ребенка в бочке утопить хотели! А в основном-то просто райское житье! И непонятно, чего в нашем районе освобожденные рабы то и дело пытаются у нас в районе своих хозяев ножиком почикать или на столбе вздернуть?! Наверное, в благодарность за райскую жизнь! А у Муны этой только по словам вашей няни состава на четыре статьи с отягчающими!

- Между прочим, господин офицер, мы с мужем отпустили на свободу все десять душ, которые у нас были! – обиженно заметила молодая дворянка. – Мы тоже против издевательств над людьми! И, более того, мы считаем, что рабы ничем не отличаются от дворян по своей природе. Хотя, наше старшее поколение и говорит, что «черное сословие» от природы глупо и ограничено.

- Вот! У вас, чтобы оправдать свои злодеяния, хозяева уже расово-биологическую базу подводят под свои злодеяния! А там и до фашизма недалеко! Это вот вы такие, прогрессивные… Товарищ Мире за вас заступалась… А другие из дворян скажут, что рабы – это животные, и давайте их дальше эксплуатировать! А, кстати… Вы почему вашей Мире фамилию не присвоили и в реестр не зарегистрировали… Хотя нет, вижу, зарегистрировали… «Няня Мире»! Так не годится, граждане! Должна быть фамилия! Должен быть полноценный трудовой договор…

- Тащ капитан, уполномоченный КГБ прибыл, - сообщил лейтенант Карпенко.

- Добренький всем денечек! – На пороге возник молодой черноволосый курчавый мужчина в коротком черном плаще из биоматериала, похожего на кожу. – Уполномоченный капитан госбезопасности Макаров. По хилликийски, - представитель нашей куалийской Тайной Канцелярии! – Он быстро обменялся с рукопожатием с приставшим с места Сазоновым. – Так, граждане, я в курсе дела! Вы мнемографию сделали? Обязательно сделайте, и получим фотографии и вашей Муны, и вашей дочки. А мы эти фотографии отправим на вашу планету, в посольство, в Киллибур... Там один наш толковый товарищ работает, всю эту дворянскую тусовку, как свои пять пальцев знает. Глядишь, чего и выгорит! Может, и Муну эту товарищи найдут… и потолкуют с ней от души!

- Правильно! – с жаром поддержал его Гасперо. – А я напишу во все газеты, какая злодейка эта Муна! Все молодое дворянство нас поддержит! Я вам даже больше скажу: на нашем поколении рабство в Хилликии закончится!

- Вот это правильно, товарищи! – поддержал Макаров. – Мире, похоже, повезло вам с хозяевами! Но паспорт вашей … работнице вы все равно сделать, как положено! И трудовые отношения оформить по закону!

- Так она не хочет! – синхронно ответили молодые супруги.

- Не хочу! Я домашняя iklite, а не какая-то там гулящая на свободах! – строго сказала Мире.

- Ладно, с этим после, - остановил споры Макаров. – Давайте ближе к делу!

- Товарищ Мире, вы согласны пройти мнемографию? Нужно ваше согласие!

- Ой! А это не больно? Как прививка, да? – испугалась Мире.

- Нет, вообще не в тему... Мы вам посветим на голову специальными лучами и восстановим те события. И заодно скопируем у вас из воспоминаний облик и Миры, и вашей дочки. И еще нам понадобится какая-нибудь маленькая часть вашего тела. Волосок, ноготь, кусочек кожи, кровь…

- Волосок! – воскликнула Живере. Она достала из своей сумочки маникюрные ножнички и аккуратно отстригла прядку седых волос у Мире. – Вот, такие подойдут?

- Вполне. Тогда, если вы согласны, подпишите здесь и здесь… Карпенко, проводи гражданку..!


Через полчаса все вновь собрались в кабинете Сазонова. На настенном гала-экране они смотрели на мнемозапись ужасного качества, с помехами и рябью. Все-таки прошло тридцать с лишним лет. Молодую будущую мамочку Живере Сазонов и Макаров в кабинет не пустили, - зрелище не для беременных!

- Нет, госпожа! Не надо! Пощадите мою девочку! – послышался с экрана громкий истошный женский крик. То были воспоминания бедной Мире.

На экране горели факелы, лаяли какие-то животные... Была видна огромная кирпичная стена, поросшая мхом… А напротив (земляне видели сейчас события прошедших лет глазами несчастной невольницы) стояла совсем молодая смуглая стерва с узким точеным лицом и немного крючковатым носиком, с пышными черно-смоляными длинными волосами, заплетенными в огромную косу, в длинном платье с блестяшками, с жемчужной диадемой на голове. Это и была злая Муна, исчадие ада злая и жестокая хозяйка.

И эта молодая смуглянка с торжествующим видом держала сейчас за ножку кричащего и отчаянно машущего ручкой полугодовалого ребенка над деревянной бочкой, полной воды. Она демонстративно поплескала воду другой рукой и крикнула:

- Ну что, рабское отродье, искупать твоего щенка? Как думаешь, всплывет?! – И она сделала вид, что роняет малыша в воду. – А ну-ка тащите сюда тавро! Сейчас помечу тебя, как шлюху!

Жалобный крик ребенка доносился через десятилетия, призывая на помощь всех добрых разумных существ Вселенной. Мире плакала, спрятавшись в ладони, глядя на собственный ужас тридцатилетней давности. Гасперо, красный от стыда за представительницу своего сословия, гладил свою няню за плечи. Пришедшая сюда вьетнамка Линь принесла страдалице успокоительное и сама пустила слезу. Лишь Сазонов и Макаров, сидящие за монитором ноут-туба, сохраняли мрачное спокойствие. Работа у них была такая, циничная и к сантиментам не располагающая...

- Красивая, стерва! – кивнул Сазонов на торжествующую стерву Муну.

- Да… Еще красивее бы в тюремной криокамере смотрелась бы, - ответил уполномоченный КГБ.

- Ага… Или у стенки, - согласился капитан полиции. – Перед расстрелом…

- Не наш метод… Ну-ка вырежи этот фрагмент! Увеличь! Вот и портрет преступника! Теперь пусть программа состарит ее на тридцать три года. Только учти, что это не землянка, а гуриассийка, там люди стареют быстрее.

- Был бы это человек! – сказал Сазонов. – Вот! Прошу любить и жаловать!

Перед ними вместо молодой смуглянки со стервозным взглядом появилась злющая дама с крючковатым носом, пухлым лицом и двумя подбородками.

- Думаешь, такая тетя-крейсер с вампирской харей? – спросил Макаров. – Кола только осинового не хватает!

- Программа создала, - пожал плечами полицейский. – Ну, надо думать, если столичная богатая дворянка, то наверняка не голодала за эти годы. Замуж вышла, наверное, родила, может, и не одного…

- Сделай несколько вариантов разной степени окружности хлебальника, - попросил Макаров. – И фамилию допиши.

- Может, уже и искать-то некого, - размышлял вслух полицейский. – Там, я слышал, тридцать три года, это большая часть жизни. Она могла за это время выйти замуж, сменить фамилию, овдоветь, снова выйти замуж, опять сменить фамилию и благополучно сдохнуть, чего я ей и желаю!

Следом на экране появилось лицо молодого темнокожего человека. Тоже из воспоминаний рабыни Миры.

- Хуло! Мой Хуло! – Негритянка закусила платок, в который плакала. – Где ты, милый мой венчанный муж! Жив ли ты?!

- Эврика! – Сазонов аж подпрыгнул на своем живом кресле. – Мы пошлем ориентировку в Киллибур нашим товарищам, они распространят ее с подписью: «Разыскиваются для выкупа!» И предложить за них хорошие деньги. Рабовладельцы ведь любят деньги! Пусть они их нам продадут, а мы их увезем на Землю. И искать их не надо, их хозяева сами приведут!

- Прикольно, - скептически заметил Макаров. – Хоть и наивно… Во-первых, надо знать психологию рабовладельцев... Некоторым просто нравится владеть людьми, чувствовать над ними власть. Второе – хорошего специалиста в своей отрасли хрен отпустят. Либо за очень большие деньги… Так что твой предполагаемый рабовладелец скорее всего постарается задрать цену раза в полтора-два. Мы же для них сверхбогачи! И третье… Где деньги возьмете, товарищ капитан?! Боюсь, государство к этой затее скептически отнесется.

- Сами соберем! В Нете организуем сбор, выложим историю, предоставим все отчетные доки… Насобираем золотую гору, пусть подавятся! Я ради этого месячную зарплату положу, и тринадцатую тоже.

- Подумаем, как вариант… - пообещал представитель госбезопасности.

- Ты видишь, господа куалийцы уже деньги собирают на выкуп! – с воодушевлением сказал плачущей няне Гасперо. – Клянусь, господа, я тоже положу свое месячное жалование!

- Да погодите вы деньгами швыряться! – остановил благой порыв Макаров. – Найти еще надо!

Компьютер искусственно состарил изображение мужчины примерно на тридцать с лишним лет. А потом на экране появились изображения спиралей ДНК с пометками, и рядом проявилась фотография младенца. На нее «наехала» фотография Хуло и фото младенца изменилось… Бедная няня сорвалась со стула к столу:

- Фирне! Доченька! Это моя Фирне! Она, как живая!

- Успокойтесь, товарищ! Изменяем фото… С корректировками…

Фото младенца превратилось в изображение худощавой тридцатилетней молодой темнокожей женщины с черными волосами средней длины.

- Вот так она по идее должна выглядеть сейчас, ваша дочь, - сказал Сазонов.

На бедную матушку Мире это подействовало сногсшибающе, в прямом смысле этого слова, -бедная женщина лишилась чувств и упала в обморок. Если бы не биокресло, она рухнула бы на пол.

- Ё-моё! – сорвался с места Сазонов. – Линь, оказать помощь! Карпенко, вызывай «Скорую»!

- Не надо! – Мире пришла в себя, руки ее дрожали. – Господа, прошу вас, не сочтите за труд, напишите мне портрет моей доченьки на бумаге! Я заплачу, если надо!

- Не надо никаких денег, народу служим бесплатно! В смысле, за зарплату! Карпенко, отставить «Скорую»! Распечатаем сейчас… Е-мое пока не прилетели к нам гуриассийцы, я и подумать не мог, что буду информацию на бумажных листах распечатывать! Начальство расщедрилось, для таких случаев целую пачку прислало. А вообще-то, граждане, осваивайте цифровые носители информации!

- А мне скинь, капитан, в современном виде, без архаики, - попросил Макаров. – И видео это… Прославим эту Муну на весь свет и товарищам вышлю. Если руководство разрешит, выложим в Гала-Тьюб.

- О-кэ! – кивнул Сазонов. – А я еще предлагаю открытое письмо написать этой Муне и опубликовать в тамошней прессе. И денег дать, чтобы выпустили. Они ведь там деньги любят? Вот и хай подавятся! Так сказать, привет от советского трудового народа!

- «Казаки пишут письмо турецкому султану?»

- Ага! Точняк! И хай та гнида подавится от радости, коли еще жива! Все готово, граждане! – Сазонов протянул темнокожей гуриассийке листок с фотографиями.

- Ну вот, нянюшка, а ты говорила, что ничего не выйдет! – обрадовался Гасперо.

Сазонов хотел сказать еще что-то насчет паспорта и трудового договора, но вдруг из коридора раздался женский панический крик:

- Ой! ОЙ!!! КАЖЕТСЯ, НАЧАЛОСЬ! МАМОЧКИ! МАМОЧКИ!!! Я БОЮСЬ! МАТУШКА МИРЕ! Не оставляй меня!

- Господь! Моя девочка! Госпожа! – вскочила всполошенная негритянка. – Спасите! Госпожа рожать начала!

- О, Господи! – перепугался молодой муж. – Живире, дорогая! Я здесь!

Сазонов и Макаров вслед за гуриассийцами вскочили с кресел. Быстрее ветра в коридор рванулась младший сержант Хоанг Линь. А там прямо на полу лежала, держась за живот барышня, которая, судя по внешнему виду, готовилась сразу на Страшный Суд..

- Муж мой! Помогите мне! Матушка Мире! Ой, как больно! Ой, умираю!

- Так пропустите меня! - подоспела к Живире вьетнамка. – У меня есть сертификат оказания медицинской помощи, в том числе и принятие родов!

- КАРПЕНКО, ВЫЗЫВАЙ «СКОРУЮ»! – рявкнул капитан Сазонов…




ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *


«Пустышка» - жаргонное обозначение незаселенного жилого фонда.

МСПЭ – места скопления преступного элемента.

ЛЛС – лицо, лишенное свободы.

БДК – большой десантный корабль