Фаталистка

Минут за пять до окончания четвёртого урока, перед большой переменой, в главном коридоре слышно интенсивное людское движение, невнятные реплики. Доминировал громкий звук шагов, который можно было опознать. Тяжело и твёрдо ступая на пятки, учительница литературы Ангелина Викторовна широким шагом перемещалась из конца в конец школьного коридора с какой-то целью. После звонка стало известно, что намечается небольшой торжественный обед по поводу дня рождения Ангелины Викторовны. Всех пригласили в учительскую на поздравление.
 
Собралось человек восемнадцать, что немало, учитывая небольшой коллектив элитной школы. Это были женщины разного возраста, но преобладали дамы под пятьдесят. Имениннице исполнилось сорок пять, почти молодёжный юбилей. Мужчин среди учителей не было. Хотя в школе работали отдельные представители сильной половины человечества, но они предпочитали не афишировать своё наличие и при любом удобном случае буквально испарялись из учебных кабинетов.
 
Столы сдвинуты, стулья расставлены, разложены салфетки и одноразовая посуда, большие пироги, фрукты, тортики и даже бутылочка с коньяком (возможно, не одна, но это запрещено законодательством). Оживлённо расселись по местам, разложили подходящие кусочки, что-то налили в чашки и стаканы. Поздравительное слово взяла директор, сказала много приятного, прошлась по профессиональным достижениям, указала на славные перспективы, пожелала крепкого здоровья. Секретарь подала огромный букет разнообразных цветов, и администрация удалилась в свои кабинеты, чтобы не сковывать пиршество трудового коллектива. Потом были выступления коллег, хохмы и приколы, вручение подарков, подъедались пироги и тортики. И вот тут произошло нечто неожиданное. Кто-то из присутствующих предложил:

– Едим, едим, а имениннице мало внимания уделили. Ангелина Викторовна, расскажите о себе, не все знают отдельные грани вашей жизни.

– Да что рассказывать, всё же на виду.

– О личной жизни расскажите, – засмеялись.

Ангелина Викторовна, широкая, весьма сутулая, с короткой стрижкой под Марину Цветаеву, охотно возглавила длинный стол и с большим подъёмом начала повествование.

– Все вы знаете, что я пришла в коллектив несколько лет назад. Ушла из мокрушинской школы, и главная причина была в том, что я потеряла мужа. Он умер от рака, – последовала мхатовская пауза.

Кое-кто даже поднял глаза от тарелки и посмотрел пристально в лицо Ангелине Викторовне – неужели плачет? Вообще-то, в коллективе хорошо знали эту подробность жизни, Ангелина Викторовна достаточно часто величала себя вдовой, когда необходимо было получить какие-то преференции.

– Я поднимала одна двух сыновей, да вы это знаете, они учились в нашей школе, сейчас в вузе, с переменным успехом. А теперь я полностью отдаюсь работе. Литература – это источник моих душевных сил, особенно тема любви! – Ангелина Викторовна опять сделала паузу. Продолжила:

– Ученики так и говорят: вы, Ангелина Викторовна, рассказываете о любви, как поэт! Все уроки – любовь, любовь. Да, для меня как человека это главная тема.

Близкая подружка именинницы подбросила шутливую реплику:

– Любовь в литературе – это прекрасно. Хорошо бы и в жизни.

– А мы знаем, как вас прозвали ученики – секс-символ общего образования!

– Да, шутят, – Ангелина Викторовна добродушно улыбнулась.

Тут можно отметить, что большинство присутствующих дам были одиноки. По разным причинам. И вопросы любви стояли остро.

– Я не могу пожаловаться на жизнь: меня любят. Не могу и не умею жить без любви. Я многое о ней знаю. Представьте, мне признавались в любви не только взрослые мужики, но и молодые парни, даже мои ученики! Мальчишки добивались отношений! Поэтому у меня большой опыт.

Тут трудовой коллектив синхронно взглотнул и, видимо, должен был удивиться, онеметь и позавидовать. Так оно, возможно, и произошло. Вслух никто ничего не сказал. Прозвенел звонок на урок, и все кинулись по коридору в свои кабинеты.

Но слова Ангелины Викторовны не прошли незамеченными. Возвращаясь домой в конце рабочего дня, учительница математики спросила у учительницы  химии.

– Послушайте, а как вы поняли слова Ангелины? Или я ослышалась? Она что, своих школьников имеет в качестве любовников?
 
– Да, смешно! Я с удовольствием посмеялась! Наверно, они приходят к ней на репетиторство, и тут-то всё и происходит! А родители оплачивают!

– Чушь какая-то! Разве это возможно? Они же дети.

– Для кого дети, а для кого мужики.

– Мне кажется, это ненормально.

– Господи, подумаешь. Им уже по семнадцать-восемнадцать. Вполне.

– Но ведь… она учитель. Всё это потом вываливается в сеть? Уверена, знают многие ученики, может быть, даже родители.

– Что вы как маленькая. Подумаешь, любовники. Родители помалкивают. Там, поди, ещё очередь стоит.

– Ужас! Нет, я устарела. Ангелина ни разу не молодая и не красавица.
 
– Ольга Андреевна, разве это главное? Другим берёт.

– Да-а, в моих глазах она очень сильно потеряла. В общежитии с сыновьями, не одна живёт. Это как же?

– Успокойтесь, какая разница. Обучает на дому любви. У меня подруга по старой школе вышла замуж за своего ученика. Разница почти двадцать лет. Кстати, дурак дураком, но ей очень хотелось замуж. Так и живут: он учитель физкультуры, она там же преподаёт. Двое детей.
 
Ольга Андреевна, расставшись с приятельницей, шла под дождём и думала о давнем, почти забытом, произошедшем много лет назад. Теперь уже в живых нет той прекрасной молодой женщины, учительницы истории, Тани, Танюшки, Татьяны Александровны. Её любимой подруги. Им было по тридцать. И вот среди учителей возник странный слух о том, что отличник, медалист и романтик Мишка Саврасов неотлучно сопровождает Татьяну Александровну домой. И их отношения не платонические.

Учительницу истории любили все: умница, красавица, спортсменка. Артистическая натура, оригиналка, всегда по моде, мини-юбка зашибись! Упрямая, резкая спорщица. На школьных вечерах она всегда была ведущей, в экстравагантных вечерних нарядах, которые шила сама. Ольга Андреевна с улыбкой вспомнила и тугие высокие перчатки до локтя, и единственную крупную клипсу на правом ухе, каблуки десять сантиметров. Татьяна Александровна могла закрутить самые безумные мероприятия по предмету, и ученики шли на любые жертвы, чтобы всё состоялось и непременно на высшем уровне. Шумные исторические КВН-ы, инсценировки, походы на археологические раскопки. Да, у Татьяны не было семьи, она пропадала в школе. И вот любовь ученика. Никто не обсуждал и не осуждал. Но ведь Татьяна это тщательно скрывала. Собственно, Ольге Андреевне это стало точно известно только после смерти Тани.
 
Закончился учебный год, прошли выпускные экзамены, вручили аттестаты. Мишка поступил в университет. В конце лета Татьяна уехала на курорт, а уже осенью исхудавшая и тонкая, как тростинка, она постоянно подлечивалась. Сначала голосовые связки, потом спина. Рано утром, поднимаясь по лестнице, Ольга Андреевна столкнулась с ней и школьным психологом Галей.

– Вот ты сколько весишь?

– Шестьдесят один. Что это с вами?

– А Таня пятьдесят шесть. Это мало.

– Я столько весила в десятом классе.

– Ей надо провериться, а не спорить.

– Послушайте, я уже не ребёнок, сама разберусь со своим здоровьем.

К Новому году она уже не могла вести уроки стоя, страшный диагноз подтвердился во время операции в феврале. После уроков, как на вторую работу, подруги летели к Танюшке, чтобы поболтать, разговорить, помочь улыбнуться. Она жила в семье родителей, её окружали заботой, но душа рвалась в школу, к ребятам. В эти мучительные месяцы Таня ни разу не упомянула Мишку. А был ли мальчик?

Как и полагается учителю, всё судьбоносное у него происходит на каникулах, чтобы не мешать учебному процессу. Татьяны Александровны не стало в конце марта. Горе семьи и друзей, безумные похоронные хлопоты, десятки учеников в комнатах и на кладбище. А Мишки не было. Да про него никто и не вспоминал.

В начале лета позвонила Танина бабушка и попросила забрать в школьную библиотеку книжки по истории. Поехали втроём. Конечно, бабушка очень их ждала, хотелось вспомнить внучку, поговорить, утешиться. Тогда впервые они увидели, где, собственно, жила Татьяна: а жила она с бабушкой в пригороде, в частном доме, помогала по хозяйству, в огороде. У Татьяны была своя маленькая девичья половина, отдельная от бабушки. Зашли в её комнаты, чистые, выбеленные известью. Вдруг бабушка сказала:

– Белила стены она сама вместе с Мишей.

– Миша приходил?

– Да он, почитай, жил у нас. Вместе ремонт делали, шторы вешали, уроки выполняли. Танечка всегда готовила что-нибудь вкусное, пекла, рубашки его стирала.

– А как родители Миши?

– А что родители? У нас тут порядок, никто не пьёт, не курит. Они вместе на уроки едут, с уроков вместе. В магазин.

С крыльца вход в кухоньку, совмещённую с прихожей. Дальше угловая низенькая комната, на каждой стене по два окошка в кружевном тюле. Диван, книжный шкаф, стол. Пол закрыт пушистым ковром.

– Я так ничего и не трогаю, как при Тане. Мать приходит иногда, посидит, пыль вытрет. Так и стоит комнатка. Да вот книги жалко. Может, они нужны кому? Таня их очень любила.

Книг немного, история Древнего мира, хрестоматии документов, сборники научных статей. Всё вынули и увязали стопками. Бабушка попросила попить с ней чаю с домашними пирогами. Конечно, опять о Тане.

– Она же не сразу в университет поступила. Конкурс был очень большой, не прошла. А ведь за книгами сидела день и ночь. Я уж беспокоилась за неё. Потом работать пошла в больницу санитаркой. Кто-то позвал её в школу, вожатой. Она обрадовалась! Все дни в школе и в школе. И уж потом к экзаменам так готовилась! Хотела стать учителем. И поступила. Она и студентка была первая, общественница, за профсоюз отвечала. С начальством знакомая, на телевидении выступала. Её к вам позвали работать как лучшую учительницу, она мне рассказывала! Да и не могла она быть не лучшей. Только лучшей. Вот и семьи не было из-за школы. Она всё потом-потом.

Собрали вязанки книг, уложили на заднем сидении.

– Танюшу-то у вас хоть вспоминают? – тоскливо спросила бабушка.

Обняли её за плечи по очереди.

– А как же не вспоминать…

Долго ехали молча, а потом слова Гали:

– Вот почему лучшие уходят так рано? Таких, как она, не хватает как воздух.

– Хорошо хоть Миша встретился, хоть немного любви.

Но однажды Миша объявился. В конце шумного школьного праздника, который по традиции заканчивался танцами, в полупустом фойе Ольга Андреевна наткнулась на невысокую фигурку паренька.

– Миша?

– А я вас, Ольга Андреевна, жду.

– Что ж потанцевать не поднимешься в зал? Там есть наши студенты.

– Я только вас хотел увидеть.

– Да я уже домой.

– Можно провожу?

- Конечно!

Ольга Андреевна была Мишиным классным руководителем и начала разговор о выпускниках: а Влад где? А Сашка? Девчонки ещё замуж не выскочили? Честно сказать, она не подумала о Тане, что было – быльём поросло. Но Миша твёрдо прервал:

– Я хочу поговорить о Татьяне Александровне. Мне нужно.

Ольга Андреевна испугалась. Она совсем не чувствовала себя в праве обсуждать прошлое.

– Тани нет уже целый год. Можно, я буду называть её Таней? Я не пришёл с ней проститься. Мы уже не были в отношениях. Она категорически отказалась. Был какой-то курортный роман, то ли шофёр, то ли шахтёр. Мутная история. Я-то не возражал, как она хочет, так пусть и будет, сопротивляться бесполезно. У неё на этот счёт была своя теория. Хотелось хотя бы дружбу сохранить. Но нет, взбунтовалась. Почему, дурак, перестал звонить, хоть иногда видеть? Обиделся, видишь ли, со своими чувствами носился. А она умерла. И тот мужик для неё так ничего и не сделал! Ведь мне было ясно, что с её характером, умом какой шахтёр! Вот она и умерла. Как будто жить не захотела… Простить себе я это не могу.

Ольга Андреевна хотела спросить – почему не попрощался напоследок? – но не посмела.

– Миша, тут ведь не всё так просто. Таня уезжала в приподнятом настроении, с надеждами. Мы отвозили её в аэропорт, смеялись, брали обещания, что нужен курортный роман! Я о ваших отношениях не знала.

– Тоже отдельная история! Категорически всё скрывала. Я уже не был школьником, мне восемнадцать. Но нет! Как будто её это унижало…

– Слушай, но учитель – это особая штука. Должен, должен, должен. За этим страхи, предрассудки. Если ты учитель случайно, и то сколько разных самозапретов. А Таня ведь не случайно. Максималистка.

Миша просветлел лицом и не заметил, как заговорил о любимом человеке как о живом.

– Да, отчаянная учительница! Говорит, думает только об этом! Куча планов, идей, каждый ученик – целая поэма. Интересно!

– Не все мужчины выдерживают. Каждому хочется, чтобы он был на первом месте. А Таня вот такая. Я, например, в шахтёра не очень верила. Послушай, ведь она интеллектуалка, ей нужен достойный собеседник. Я, например, ей казалась весьма простой, с размытыми представлениями. Таня любила говорить о школьниках: «Они меня боятся!». Ну что хорошего в этом? Я, например, ненавижу людей, которые заставляют меня бояться. Они слабаки, по-другому не могут. А Таня обижалась, учителя нужно бояться, иначе какая эффективность.

– Я её понимаю! В школе привыкли историю задвигать куда подальше. История учит мыслить, поднимает личность. Таня требовала знания, систему рейтинга придумала, баллы подсчитывала. Ведь ребята действительно считали её лучшим учителем!

– Яркая, притягательная. Настоящая личность! Много ли мальчишкам надо, чтобы влюбиться.

Миша промолчал.

– У Тани умер отец, когда ему было тридцать. От рака. Когда заболела Таня, семья так и подумала – наследственность. На самом деле, я в этом не очень разбираюсь. Она поехала на курорт, где принимала радоновые ванны, повышенный фон радиации. Родители думают, что это спровоцировало. Что же касается Тани – она очень хотела жить.

Ольга Андреевна не смогла дальше говорить. До последнего дня, до последнего часа Танюшка сохраняла ясность ума. Так получилось, что за несколько часов до смерти они все вместе сидели за столом: надежды, планы… А потом она стала терять сознание, и мама попросила их идти домой. Помогли донести до ванной, которая была наполнена тёплой водой, и ушли. Утром мама позвонила: «Танюши больше нет».

Они шли рядом с Мишей и молчали. Теперь Ольга Андреевна поняла: его терзало страшное чувство вины перед любимым человеком, поэтому он нашёл её. Может ли она помочь? Вряд ли.

– Мы любим говорить – судьба. С одной стороны, это фикция, жизнь не повторяется, она многообразная, с каждым человеком происходит то, что происходит. Какая тут судьба? А с другой стороны, вот спряталась где-то поломанная клетка, и запущен часовой механизм – когда рванёт? Так, наверно, и действует судьба.
 
– Вот и сорвал спусковой механизм. Ума не хватило…

Они давно стояли и молчали у перекрёстка.

– Ну что, пора.

Миша кивнул и сделал шаг в сторону. И вдруг:

– Ольга Андреевна!.. Хотел сказать всё-таки… А она любила меня. До последнего. Мне её мама письмо передала… Но всё равно отказалась. Почему?

Что же ответить?.. Больше Мишу она не встречала. Он был где-то в стране, как-то работал, вот и всё, что известно.

Дождь закончился. Ольга Андреевна встряхнула зонт: «Да, вот где судьба. Если её не понять и не принять? Амбиции, ложные цели? Погоня за респектабельностью?». Она невольно поставила рядом Таню и Ангелину Викторовну: гигантская разница! А может, и нет? Ангелина прёт напролом своей бычьей природой, кто её остановит! И правильно делает? Какая разница, ученик или нет, им хочется любви. Если кого-то душевно зашибёт – добавит жизненного опыта. А разве ты сама, уважаемая, не влюблялась в мальчишек? А они в тебя? Было ведь, было. Правда, запрещала себе и бровью повести, хотя помнила потом годами. Поэтому сидишь над тетрадками, и в голове только задачки такие, задачки сякие – вот и вся любовь. Такая судьба.