Святое не трогать

Ему было десять лет, когда началась война. Родители погибли на фронте, а тот поезд, на котором его везли в эвакуацию, разбомбили фашистские самолёты. Почти все дети погибли, а он выжил. Очнулся в какой-то канаве, присыпанный землёй, встал и пошёл в неизвестном направлении. Вот в таком состоянии и нашли его бойцы красной армии. Сначала не было возможности оставить мальчонку с мирным населением, на пути встречались только смерть и разруха наших деревень и сёл, после того как там похозяйничали немецкие солдаты, а потом и привыкли все к пацанёнку, так он здесь и прижился, сыном полка.

Командиры ругались, чтобы мальчик не ходил в разведку, но он всё равно без спроса туда убегал. Много пользы приносили такие его самовольные побеги, и всё равно для него это так и осталось запретом до конца войны. А ещё любил он ходить по следам наших снайперов, издалека учился всем премудростям снайперской «работы». Если его замечали советские бойцы, то словесной трёпки он получал предостаточно, потому что это было очень опасно. Но один снайпер тайком брал его с собой, на свой страх и риск, а когда закончилась война, то ни в каком документе не было написано, ни одна живая душа не знала, что этот подросток умеет стрелять лучше многих взрослых мужиков.

И всё-таки его определили в детдом, до родных краёв он не доехал после войны, на чужбине поступил потом в техникум, здесь работал, здесь женился, здесь и старость встретил в глубоком одиночестве. Жена давно умерла, так и не родив ему наследников, а он не ушёл к другой, ибо любил её до беспамятства. Иногда он жалел, что не убили его на фронте, к чему такая жизнь? Любимая женщина его покинула, родни никого, да ещё и на великие праздники нельзя пойти к памятнику воинам-освободителям и возложить туда цветы. Время повернулось на триста шестьдесят градусов, даже не верилось, будто это не сон, а горькая реальность. Дальше больше. Дошло до того, что начали сносить эти «святые» памятники, и сразу же стало шалить здоровье, кто может такое спокойно перенести? Только тот, кому всё равно, этот даже обрадуется.

Однажды он приехал на электричке в лес, дело было осенью, хотел пособирать грибочков. Он запомнил, как в детстве они ходили в лес всей семьёй по грибы и ягоды. Уже и не щемило в груди от воспоминаний, всё внутри перегорело, остался только пепел. А вот «отблески» войны по сей день жили в его сердце, старик часто воспроизводил в памяти лица боевых товарищей, он так по праву их называл, догадываясь, что вряд ли кто дожил до этих дней.

«А может и правильно, хоть не увидят то, что я вижу». – думал он, заглядывая в корзинку, в которой уже лежало пара десятков крепких грибочков. Решил передохнуть на поваленном дереве, а через несколько минут услышал лёгкий хруст валежника.

«Медведь? Нет, не он. У того шаги тяжёлые, а этот как будто крадётся. Не иначе человек? Но почему скрывает своё присутствие»?

Не так далеко от того места, где старый фронтовик сидел на сухом дереве, стояла дача видного чиновника, а совсем рядом, в кустах, засел какой-то мужчина, одетый в кепку и чёрный спортивный костюм. Ветеран с любопытством наблюдал за незнакомцем, а тот, в свою очередь, ничего не подозревая, долго наблюдал в бинокль за дачей начальника администрации. Затем бросил бинокль в сумку и так же быстро удалился, будто его тут и близко не бывало.

Ветеран посидел ещё минут пятнадцать, прислушиваясь, и понял, что это обыкновенный снайпер, который изучает жизнь своей будущей жертвы, а если замаскировал сумку в кустах, дабы с ней не светиться лишний раз, значит, сегодня или завтра тот начальник прикажет долго жить.

Ветеран был уверен, что в этой сумке также припрятана и винтовка, а когда проверил, то тут же убедился в собственной правоте.
В этих местах мало кто появлялся, желающих побродить по лесу, часто охрана с этой дачи гоняла любителей природы, вот поэтому народу и не хотелось неприятностей, у толстосумов денег много, они выкупят любое своё преступление.

А старику уже было всё равно, он давно ничего не боялся, сумку пенсионер прихватил с собой, с биноклем и винтовкой. Нет, в полицию не отнёс, забрал себе, ещё сам не осознавая зачем. Была у него потайная дверь в небольшую кладовку, туда и спрятал найденный «трофей».

Прошло несколько лет, мэр разрывается по телевизору, что надо убрать пару памятников ВОВ, зачем они нам, мол, мы другая страна. Ветеран кривился от этих речей и усиленно тёр грубой ладонью в области сердца. Он знал, как побольнее отомстить мэру, памятники всё-таки снесли, а это была последняя капля.

«У меня в сумке хватит патронов, чтобы отомстить вам за каждый памятник». – думал он, поднимая голову на небо и слезящимися глазами подолгу смотрел в бездонную синеву, вроде заранее просил прощение у высших сил, надеясь на их понимание.

«Со скотами и отношение должно быть скотское».

Чтобы убить сына и дочь мэра, то ничего не стоило. Вечно пьяные и вечно под наркотой. Воспитанные в нацистском духе и не пропустившие ни одного шествия с факелами и фашистской свастикой, для этого ездили в соседнюю страну. Откровенно призывали молодёжь присоединиться к новому движению и убивать всех, кто станет на их пути или хотя бы, кто рискнёт даже словечко против промолвить. Поговаривали, что братец с сестрицей не раз сбивали насмерть пешеходов, находясь «под кайфом», но им за это ничего не было. Потому что папа у нас мэр города, у него – жуть, как много денег и связей.
А теперь они оба лежали на асфальте, окровавленные и безучастные, где-то на краю города, потому что у них была пьяная вечеринка на берегу реки, возвращались назад на мотоцикле уже под утро, а ветеран их подстерёг.

Мэр сначала не понял почему убили его детей, всё валил на «соперников», мол много таких, кто мечтает сесть в его кресло. Все знали, как мэр любит своих ненаглядных детишек, после случившегося его долго не видели в обществе, даже думали, будто ему такое не перенести. Перенёс, поседел, изменился, теперь его тень и то выглядит краше, чем он сам, но жажда мщения заставила его жить, а также ни в коем случае не оставить собственный пост. Только для кого? И кому теперь это надо? Бесцельно.

Но всё было тщетно, никаких следов, а это просто сводило с ума несчастных родителей.

Премьер-министр в этой стране была дура дурой, злая, как змея. Именно по её инициативе были снесены ещё два дорогих сердцу ветерана памятника. И ей он тоже знал, как отомстить. Премьер-министр давно разошлась с мужем, у них родился единственный сын, теперь это взрослый детина, нигде не работающий, зато мамины деньги учились в престижном университете. Этот не был пьяницей и наркоманом, но настолько весь пропитался духом нацизма, что лично бы убивал всех ветеранов, стремящихся возложить венки и цветы всем этим дурацким, никому не нужным памятникам, которые уже давно надо было снести к такой-то матери.

Вот с ним дела у ветерана обстояли посложнее, поскольку детина не очень большой любитель пьянок и всяких запойных вечеринок, то поймать его было весьма затруднительно, да так, чтобы и никакая камера не смогла зафиксировать мужчину на этой территории города. Соседи по подъезду у пенсионера, в старом довоенном доме, хорошие, двух глухих и подслеповатых старух не стоило опасаться. Эти точно ни за кем не следили и никого не подслушивали, дабы потом донести куда следует.

Хорошо, что у маминого сынули имелась девушка, у неё он появлялся два раза в неделю. После свидания молодой человек не успел дойти до своей машины, а из окон пятиэтажки, где жила его зазноба, совсем не видна та парковка, на которой поставил свой транспорт сынок премьер-министра.

Да, это было настоящее горе, теперь маленькая страна была похожа на пчелиный улей, но в ней находилось очень много жителей, которые были довольны таким исходом событий. Перекрестятся, правда, мол, всякое подобное убийство ничем нельзя оправдать, а как иначе отомстить этим зажравшимся начальникам за их преступления перед народом, если власть и закон – это тоже они.

Вот тогда-то и догадались, что связывает мэра и премьер-министра, последняя тоже проживала в этом самом городишке. Да, они оба, в два горла орали, чтобы немедленно были снесены памятники ВОВ, за ненадобностью.

Словосочетание-то какое, за ненадобностью. Знали бы деды наши, что будет потом…

Но ветеран был в курсе ещё об одном секрете премьер-министра, скажем так, очень дорогом её сердцу секрете, молодом любовнике. Она и сама ещё не считалась старой, но любовник был вдвое моложе. Его привлекали её деньги и положение, а она не хотела об этом думать, потому что была влюблена в него до умопомрачения. Ветеран понимал, что кое-что злющей бабе не перенести, а если и перенесёт, то с тяжёлыми последствиями. Какое такое? Потерю любимого, какое ещё. А раньше сын.

И ветеран его убрал, про себя подумав: «Ничего личного, парень, только порядочный не будет связываться с той, что в матери ему годится, не будет поддерживать её бредовые идеи и фотографироваться на фоне сносимого памятника».

Кстати, премьер-министр скрывала эту связь, не однажды говорила коллегам, что это наговоры и происки врагов, стеснялась, всё-таки она премьер. Но когда убрали молодого любовника, то сразу стало понятно, что она лгала. А иначе, почему именно его убили? Народец-то трууудно обмануть.

Да, верно, она не смогла дальше занимать пост премьера, убийство двух дорогих ей людей подкосило её насовсем, а со временем наша дамочка попала в психушку.
Потом наступило затишье, ветеран сам напомнил всем о недавних событиях, на торце здания администрации написал краской:

«Минус четыре памятника – минус четыре человека. Всё справедливо».

Мэр другого города тоже собирался подать заявку на снос памятника ВОВ, но пока приостановил такой опасный процесс. Жить всем хотелось, особенно боялись за детей. Так чего не жить счастливо и не воспитывать новые поколения по настоящим, а не выдуманным событиям нашей истории, а ведь когда-то все национальности Советского Союза стояли плечом к плечу против общего врага, что же случилось теперь?

Всё компенсируется со временем, каждый ответит за свои поступки. И хорошо, если лично ответит, а не за него – его же дети или внуки. Но час расплаты обязательно наступит.