не прощает

Она увидела его сразу. Не только потому, что он был высокий, отчего всё время ссутулился, а потому что сразу поняла – это он. Сердце безошибочно узнаёт такие вещи. Наверно он мог не заметить её, она ничем особенным не выделялась, но он тоже заметил. Так началась их история.
Они принадлежали к разным компаниям, но иногда пересекались, так как жили в одном районе. Было понятно, что между ними что-то происходит. Возможно, их сердца знали больше, чем они сами, по крайней мере её сердце всегда выходило из берегов при нём. Он был «плохим» парнем, но старшеклассницы любят «плохих» парней, в этом она оказалась не оригинальной. Их отношения были странными, они не были парой, но окружение считало их парой, в которой каждый по своим причинам не хотел признать очевидное. Молодые и глупые. Счастливые и беспечные.
Он приходил внезапно. Они не договаривались о встречах, но она всегда ждала.
В тот вечер он также пришел неожиданно. С другом. Навеселе. Это её разозлило. Они повздорили. Он ушёл. Через несколько дней она узнала, что в тот вечер случилось страшное, такое случается с «плохими» парнями. В тот вечер он убил человека, того самого друга. Оба были пьяны. Убийство по неосторожности. Драка. Страшная в своей нелепости трагедия.
В тот день её жизнь сломалась.

Всё, что было после, с трудом можно было назвать жизнью. Она окаменела. Не умерла только физически, но внутри произошёл атомный взрыв, не оставив ничего живого. Мысль, что в тот вечер она могла пойти с ним или как-то его задержать и тогда не случилось бы трагедии, уничтожала её день за днём, накрыв радиоактивным пеплом всю её последующую жизнь. Для неё настала ядерная зима. Страшнее этого было только то, что она не умерла.
В то время, не знавшее персональных компьютеров, интернета и мобильников, можно было общаться с человеком или лично, или посредством писем, или по стационарному телефону. В тот вечер он исчез из её жизни и никаким образом нельзя было установить хоть какую-то связь. Просто исчез. Как говорили знакомые на 8-12 лет в зависимости от решения суда. В шестнадцать эти цифры равны катастрофе.
Она прошла все пять стадий принятия неизбежного, но так и не приняла его. В таком возрасте это невозможно, нет опыта, нет сил, только незаживающая рана. И боль. Она до сих пор видит, как он уходит, привычно сутулясь, стоит только закрыть глаза. Уходит, чтобы никогда не вернуться.
Тогда она узнала как время становится врагом и перестает что-либо значить. Вставала утром, шла на учёбу, что-то делала или не делала, но это была не она, а просто её тело.
Время не щадило.
Боль не проходила.
Однажды она вынула из почтового ящика письмо со странным штампом. Сердце забилось так, что она чуть не потеряла сознание. Долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Потрясение было таким сильным, что только прочитав половину письма она осознала, что это не то письмо. Ей писал однокурсник, который ушёл в армию после первого курса. Они дружили пока учились и он написал ей из армии. Она рыдала как ненормальная, потому что это было не то письмо. А она отчаянно ждала другое. Оказалось, она всё время ждала другое.
И однажды оно пришло.
То письмо, которого она так ждала. Она снова почувствовала, как жизнь потекла по её венам. Странно. Она совсем не помнит ни слова из того письма, но отчетливо помнит его запах. Даже сейчас, через столько лет, она помнит этот запах. Почему она помнит только это. И помнит как начала дышать. Как появилась надежда. Она знала, что сделает всё, чтобы исправить свою оплошность. Она пройдет с ним вместе по этому трудному пути. Она поможет. Теперь уже никогда не станет просто смотреть, как он уходит. Догонит. Не отпустит. Не отдаст никаким бедам. Она сильная. Она точно знала, что у неё хватит сил, потому что этот путь выбрало её сердце. Она снова начала жить. Жизнь обрела смысл. Ядерная зима отступила.

То было время, в котором она была настоящей. Они переписывались. Эта была связь. Его письма она хранила в своём ящике, ей не пришло в голову их прятать. Это был её ящик. Но однажды письма исчезли. Из её ящика. Их мог взять только один человек. И он, нервно дергая лицом, вынужден был признаться. Он сделал это, потому что «не потерпит, чтобы она угробила свою жизнь». Он не вернул их. Сказал, что разорвал в клочья, она не сразу поняла, что даже это не самое страшное. Она же всегда знала, что нельзя читать чужие письма и тем более их забирать. Поэтому не прятала. Но она ошиблась. Тот человек решил, что можно. Она кричала ему в лицо, что он ничего не сможет изменить, потому что не запретит им писать, жить и чувствовать. Но видимо что-то такое он всё-таки смог, потому что больше писем не было.
Она ждала. Но писем не было. Или он умудрялся их перехватывать, или сам что-то написал тому парню – она не знает этого до сих пор. Но писем больше не было. Ни тех, что она уже получила, ни новых. И это было невыносимо. У неё не осталось адреса. А когда она, наконец, поняла, что писем не будет, не осталось и сил, чтобы что-то предпринять. Она снова разучилась дышать и провалилась в темноту.
Связь оборвалась.
Вор, укравший их письма, украл больше, чем исписанные листы бумаги. Он украл эту хрупкую живую связь – путь, который выбрало её сердце. Каким бы этот путь не оказался впоследствии, это был её выбор. Даже если бы он её разрушил, это был бы пройденный путь. Путь, который к чему-то привел. Так должно быть. Так правильно. Но этот путь у неё украл человек, который решил, что имеет право уничтожать чужие письма.
Другого пути у неё не было. Другой надо было придумать. Увидеть. Оправдать. На это ушли годы, прежде чем её сердце смогло откликнуться на новое чувство и проложить другой маршрут. Нет, она не сожалела о новом пути, просто так и не придумала, что делать с тем, который оборвался…

Всё начатое должно быть завершено. Чтобы идти дальше.
Всё незавершенное таким и останется.
Её настоящая жизнь не отменит того разлома внутри, который оставила та прерванная история.
В этот разлом снова и снова проваливается её сердце.
Нет способа её завершить. Она его не знает. Как и не знает способа устранить этот разлом, в который продолжает падать время от времени. И когда такое случается снова, она приходит, садится на самый его край и ждёт…
Ждёт…
Она не знает чего. Может быть того, что на этот раз вмешается тот, кто всем управляет – единственный, кто имеет право вмешиваться, тот, кто всё создал. И позволит ей простить себя за то, что всё так вышло. Вот только человека, трусливо, тайком укравшего их письма, она не может простить.

Здесь, на краю своего разлома, она снова и снова не прощает его.
Не прощает снова и снова.
Не прощает.