История жизни, 8-9 глава

VIII.


Розали ушла из дома, а Жанна испытывала дискомфорт при беременности
своего времени. Она не чувствовала в своем сердце никакого удовольствия, ибо я знаю,
он хотел быть матерью, потому что слишком большая нагрузка на горе был полностью ее
парализован. Он ждал своего появления без детского любопытства,
все еще опасаясь, что может столкнуться с еще большим количеством
новых несчастных случаев.

Весна наступила совершенно незаметно. Древесный цвет все равно был бы безлистным, поскольку
холодный воздух, но влажная руохикоисса перекрывает грань, где
осенние листья, гниющие, начали уже восстанавливать жизнь в желтом цвете
вдова листьев. Поля, дворы домов, страны и поля люэннейллы
поднимающаяся влага, аромат закваски на вкус. И немного зелени.
кончики травы розово-коричневые, напоминающие о земле и великом дне.
солнечный свет.

Крупная, крепкая женщина из руумийнен сняла отель "Розали плейс" и "поводок"
баронесса, его однообразная, как кэвелилляэн, улица куяннетта,
где отпечатки его тяжелых ног постоянно оставались влажными и
локайсен К.

Папа обошел восприятие Жанны, в которое теперь было трудно войти и
которое когда-нибудь заболеет. И тетя Лизон, которая с тревогой думает о будущем
дела, держащие Жанну секундной стрелкой, час того таинственного,
чего ему никогда не приходилось испытывать, так это ее чрезмерного угнетения.

Так что они гуляли все что угодно, не разговаривая часами, пока Джули,
которую внезапно покорил новичок в верховой езде, каталась на своей лошади
по окрестностям.

Ничто больше не тревожило их меланхоличную жизнь. Барон,
его жена и виконт отправились навестить семью Фурвилль,
с которой Джули, похоже, уже хорошо знакома, хотя и не могла толком объяснить,
как зародилось это знакомство. Еще один торжественный визит
семья проданного Брисвилла, которая по-прежнему скрывается
не вмешивайся в то, что я получаю.

Однажды, на четвертый заход, когда два духа, лорд и леди,
верхом на лошадях подъехали к особняку этупихан, вбежал Жюльен, взволнованная Жанна
из зала раздались крики:

-- Скоро, спускайся через минуту! Мы приедем в четыре типа города. Приходят соседи.
они просто для того, чтобы допросить тебя. Сказать, что я ушел.
но я вернусь. Я привела в порядок свое платье.

Изумленная Жанна спустилась вниз. Молодая, бледная, хорошенькая, печальная
- выглядящая женщина, у которой был взволнованный взгляд, и та блондинка
волосы были неполированными, тусклыми, их не украсил бы солнечный свет.
никогда тикл не подчинялась спокойно своему мужу, который был настоящим великаном,
с большими рыжими усами, похожими на пугало. Затем он
добавил:

-- Мы несколько раз сталкивались с мистером де Ламареном, который сказал
нам, что вы были больны. Мы не хотим больше медлить
чтобы позволить соседям, таким образом, довольно бесцеремонно поздороваться.
Как видите, мы приехали верхом. В остальном я накануне имел удовольствие
отвезти домой вашу мать, мадам баронессу, и мистера барона.

Он говорил чрезвычайно непринужденно, по-дружески, популярно и приятно.
Жанна влюбилась в него. "Ради меня, друг", - подумал он.

Вместо холла это был граф Фурвиль. Когда он был готов
сел, положил свою фуражку рядом со стулом, поколебавшись мгновение,
куда девать руки, положил их сначала на колени, затем на стул
взялся за подлокотник дивана и, наконец, приложил палец к кресту в знак молитвы.

То же самое произошло и с Джули. Жанна была поражена и должна была пощупать его.
Он был выбрит, был красив, статен и приятен в общении
когда это не так. Он сжал кол-во волосатых ладоней, это точно так же, как
просыпается внутри от ее прихода и целует графине руку в ответ на это
щеки калпейдена слегка покраснели, а веки разгладились.

Телефон Джули, и это было мило, как в прежние времена. Его большие
его глаза, эти любовные кувастиметы, были ручными, а
его недавние, еще не начесанные, жесткие волосы были быстро расчесаны
и ароматное масло с эффектом измененной консистенции, чтобы быть превосходным
лайнейкси.

Слева графиня Фурвилль повернулась к нему со словами:

-- Не хотели бы вы, мой дорогой виконт, в четверг отправиться на верховую прогулку?

А тем временем, как Жюли слур:

-- Конечно, мэм.

Он схватил руку Жанны и сказал с нежным сердцем
голос, не очень улыбается:

-- Когда вы пришли, чтобы быть здоровым, поэтому поездку мы все трое вместе
окрестности. Это будет чудесно. Ты хочешь?

И сиролла движением руки приподняла свой костюм для верховой езды, их перетасовала,
запрыгала, как птичка, мягко в седле, в то время как ее муж
неловко попрощавшись с ним, чтобы быть рядом, села, закинув ноги на большую лошадь
на спину огромного, похожего на мифическое существо.

- Когда они скрылись за забором, за углом, - воскликнула Джули.
очарованная:

-- Какие приятные люди! Вот и знакомым, что для нас является
пособие.

Жанна, которая по неизвестной причине, также, тоже, был доволен, ответил:
к:

-- Маленькая графиня очаровательна. Я чувствую, что попала к нему в руки
люблю. Но у ее мужа звериная внешность. Где ты
они познакомились?

Джули хикерси счастливые руки:

-- Я случайно увидел их семью Брисвилль. Мужчина выглядит как
немного недожаренный. Он заядлый охотник, но настоящий
Дворянин.

И ужин был почти счастливым, точно так же, как утраченное счастье
снова появилось бы в доме.

Затем до конца июля ничего нового не произошло.

Когда они затем однажды во вторник вечером сидели в платаанине
у подножия холма за деревянными столами, вокруг которых стояли два бокала для питья и
мехува ас-карахвини, Жанна внезапно воскликнула, и довольно
бледный вцепился в нее обеими руками. Он почувствовал внезапный укол
однако в этой точке укол исчез.

Но через шесть минут он почувствовал новую боль, которая длилась
дольше, хотя и не так сильно. Он доставил столько хлопот Лоисести
, что ее мужу пришлось чуть ли не нести его на руках. Короткая поездка
платанинские корни его комнаты казались ему почти законченными.
конец. Он застонал, хотел сесть и просто остановился.
невыносимое бессилие, тяжесть в животе.

Время еще не пришло, потому что ожидалось, что роды произойдут
только в сентябре. Но поскольку со мной произошел несчастный случай, запрягли
коляску, а старика Саймона срочно отправили за врачом. Это
приблизиться к двенадцати часам и обнаружить пятно раньше времени
послеродовые симптомы.

Когда Жанна легла спать, боль немного утихла, но была ужасной
тревога беспокоила его, щедрая истома была свойственна ей.
природа, чья-то смерть, намек на некое таинственное чувство
тронули его. Бывают случаи, когда смерть только что так близко к нам,
что ее дыхание уже мерзнуть в наших сердцах.

Комната была полна людей. Мать опустилась в кресло и вздохнула
сильно. Барон, с трясущимися руками, пробежал ту ветку, другую,
что было нужно, проконсультировался со своим врачом и осталось только добраться до
велосипеда. Джули ходили взад и вперед, озабоченно хмурясь, но
ум спокойным. И вдовствующая Dentu стоя в jalkopuolella,
встречайте обстоятельства в соответствии с женской внешностью
по крайней мере, в этих вопросах есть опыт, и в этом нет ничего странного
. Поэтому, медицинская сестра, акушерка и "мертвый фронт"
администратор, что нужно предпринять против грядущего мира, я слышу их
первый крик, сначала омойте в воде своих детенышей.
тело, заверни их в первую капалолиину, которую я услышал
почувствуй комфортную разницу в мире между этими последними словами, последними вдохами
увидеть их последний вавахдуксен, выполнить их
последняя пукемисенса, их последняя песемисенская губка и
уксус и они покрывают день ее свадьбы последней простыней, если бы он был
непреклонный, безразличный ко всем рассматриваемым случаям
рождение после смерти.

Кухарка Людивин и тетя Лизон скромно остались на месте.
притаились в коридоре за дверью.

Время от времени их тошнило, слабый призыв. Через два часа после
можно подумать, что все будет продолжаться в течение длительного времени, но до дня
боли рассвете вдруг пошел резко и скоро превратилась просто
ужасно.

И Жанна, стиснувшая зубы, не могла его остановить
хуудахдуксиан, подумай все это время о Розали, которая не пострадала от всего этого.
при всем этом, у которой вряд ли был выбор, которого не было, и от ребенка, ублюдка
ребенок появился на свет с легкостью и таскиттой.

Жалкое, страдальческое состояние души, своей кровью он непрестанно натравливал их
друг на друга, и она проклинала Бога, в которого раньше верила, и была
разгневана провидением за то, что оно оказалось не таким праведным
всех нас и раздраженную преступную ложь тех, кто
проповедует справедливость и умеренность.

Временами боли становились настолько сильными, что идея о способностях в нем
полностью отключился. У него не было сил, жизни и сознания
кроме страданий.

Помоги мне в тот момент, он не мог создать своими глазами Юлиениста. И
во-вторых, душа боли преследовала ее, напоминая ей
с того дня, когда ее служанка, ребенок у него между ног, это
брат маленького существа, который теперь так жестоко вспорол ему кишки,
лежащий на земле джалкопуолин прикоснулся к своей кровати. Он видел по духу
ясно ее мужу все движения, взгляды и слова девушки, томящейся в постели
на полу, и заметил, что сейчас в нем, точно так же, как и в его мыслях
было бы написано в его магазинах, то же самое
да, стайнисайден, то же безразличие, каким был он сам
проявленное той, другой женщиной, с той же легкостью, что
характерная черта ицеккейля - мужчины, которого отцовство просто раздражает.

Но тут Жанну сотрясают страшные по силе судороги, настолько ужасные, что он
думает про себя: "Я умираю, я умираю". И его душе
нужна бешеная ярость, я проклинаю этого человека, бесконечный гнев ее мужа
к тому факту, что это могло ее погубить, и это
неизвестный по отношению к ребенку, который теперь держал его на грани убийства.

Он выпрямился, прилагая максимальные усилия, чтобы освободиться от этого бремени.
 И вдруг он чувствует, что его желудок опустел
на один раз, и его боль утихает.

Медсестра и врач, склонившись, стояли рядом с ним и
заботились о нем. Они что-то вынули, и это заглушило голос,
который он услышал, заставило его вздрогнуть, а затем издать тихий
писк, который проникал только в ребенка, рожденного со слабым произношением
душа, его сердце, все его ненатуральное, жалкое тело
и так же невольно потянулся к рукам своих детей.

Удовольствие от ощущения опасности пронеслось по ее телу, устремляясь навстречу новому счастью,
которое сейчас вырвалось наружу. В одно мгновение он почувствовал себя
освобожденным, спокойным и счастливым, счастливее, чем когда-либо прежде
был. Его сердце, его тело обрели новую жизнь: она почувствовала себя
матерью!

Он хотел увидеть своих детей. У него не было волос и ногтей, потому что
он родился слишком рано. Но когда он увидел, что гусеница
зашевелилась, когда он увидел, что она открыла рот, я услышал, как она жалуется
звуки, когда он прикоснулся к этой сморщенной, растрепанной,
жизнь плода, сила ее непреодолимого наслаждения, и он почувствовал это
он был спасен, обезопасил себя от всего отчаяния и от того, что он сейчас
получил то, что мог любить, не заботясь ни о чем другом.

С тех пор у него была только одна мысль: его детям.
Он стал вдруг фанатичной матери, даже более интенсивным, чем когда он был
разочаровался в своей любви и надежды. Он хотел всегда держать k;tkyen
рядом с его кроватью, и когда потом он встал, СБ
днем через окна, у детской кроватки, качели взад.

Он был очень ревнив кормилица, и когда что мало пить
тварь потянулась за руку кормилицы богатых к своей груди и начал
жадно сосать, потом посмотрел на свою бледную и дрожащую, что рослый и
мирные крестьяне isnaisten, как если бы она хотела, чтобы похитить его
руки его сына и избили, царапая его ногтями, что гости грудь,
этот ребенок так похоть сосал.

Тогда он будет шить для детей, мне нравятся костюмы, украшения на нем
все средства. Его завернули в кариккойхин, а не в облака, и из них
надели красивые шапочки. Он даже больше ни с кем не разговаривал, кроме того факта, что
прервав разговор, вы просите показать что-нибудь красивое капалоа,
куолалаппуа или чрезвычайно искусно подготовленную ленту, и
без каких-либо консультаций то, о чем говорили вокруг, вдохновляло его
значит, где-то была вещь, которая поворачивалась и смотрела на нее долгое время,
чтобы очень хорошо в этом убедиться. И вдруг она спросила:
"Ты думаешь, это украсит его?"

Мама и папа улыбаются этой страстной нежности, но Жюльен,
когда нарушил свои привычки, тем самым потеряв для правителя значение этого
крика, всемогущий тиран появился как следствие этого и неосознанно
завидую маленькому ничтожеству этого человека, тому, кто занял его место
в доме, он всегда нетерпеливый и раздраженный:

"Это дразнит нас, весалла".

Жанна должна была указать на эту степень, на эту любовь к власти, которая
провела всю ночь, сидя за письменным столом кеткьена и глядя на спящих детей.
Когда он в этом увлечен и врачи озабоченно смотрят на него, а
чрезмерный контроль ухудшается, похудел и начал кашлять, поэтому
врач прописал, чтобы его отличали от сына.

Жанна на это сердилась, плакала и молилась, но его просьба не была удовлетворена.
взято принадлежащее ушам. Мальчика в тот вечер забрала няня следующего, и
в ту ночь мать встала с кровати и пошла босиком прижиматься
приложив ухо к замочной скважине, чтобы послушать, как спит ребенок
спокойно, его никто не будил, и он ни в чем не нуждался.

Однажды вы встречаете ее за образом Жюльена, который пришел поздно
домашний ужин семьи Фурвилль, и после того, как он был закрыт
молодая мама запирает свою комнату, чтобы она оставалась в постели.

Крестины состоялись в конце августа. Бароном была Исакуммина, тетя
Мать Лизон в качестве спонсора. Ребенку дали имена: Пьер Симон Поль, но его так и назвали
назначьте Полем.

Сентябрь начинается в тот день, когда вы без шума отправляетесь к тете Лизон. Его
его отсутствие привлекло столько же внимания, сколько и его присутствие.

Однажды вечером, после ужина, в церковь пришел господь. Он был
смущен, как будто ее сердце было тайной.
Долгим, пустым днем после звонка он попросил баронессу и ее мужа
уделить ему несколько минут для приватной беседы
для.

Медленно прогуливаясь, они все трое оживленно рассказывали о большом
аллея головы, тем временем, как и Жюли, оставшаяся одна
Жанна была озадачена, встревожена и расстроена этой загадкой.
тайна.

Когда священник попрощался, сказал Джули, он хочет проводить ее, и они
исчез вместе с церковью стороне, где вечером раздался звонок.

Воздух был прохладным, почти ледяным, и остальные вошли в зал.
Там они все уселись, торкуксисса, когда внезапно вошла Джули.
комната покраснела и выглядела сердитой. Думая, что Жанна
сидя там, она плакала, аппиванхеммиллин:

-- Ты сумасшедший, во имя всего святого, когда идешь на бросок
двадцать тысяч франков этой девушке!

Все были поражены, так что никто ничего не ответил. Воющий от гнева
затем он продолжил:

-- Такой глупой нельзя быть! Или вы хотите оставить нас без монет!

Затем вы находитесь в бароне, который оправился от хеммястиксестана, вступаете в разговор
речь и прерываете его, говоря:

-- Тише! Помните, что вы разговариваете со своей женой в присутствии!

Но Джули в ярости затопала ногами:

-- Мне все равно, мне все равно! Он, кстати, знает очень многое. Это
кража, которая наносит ему ущерб.

Жанна была поражена, растерянно огляделась по сторонам и промямлила:

-- Что такое речь?

Затем обратился к Джули за ней и взял ее в свидетели, просто
как если бы он был деловым партнером, который рассчитывает получить прибыль от этого
также, тоже был кявеллетти. Она тут же рассказала мне о заговоре Розали.
найттамисекси и Барвильо, по крайней мере, на двадцать тысяч франков.
стоимость судна status, пожертвованного девушке. И он продолжил:

-- Твои родители сумасшедшие, просто сумасшедшие! Двадцать тысяч
франков! Двадцать тысяч франков? Они совсем потерялись
его разум! Двадцать тысяч франков, ублюдок!

Жанна слушала его, злилась и удивлялась себе, что
все было так спокойно. Но ему было сейчас безразлично все, чего только нет.
Прикасался к собственному ребенку.

Барон запыхался и не знал, что ответить. Наконец его
мой темперамент вышел из-под контроля и, наступив ему на ногу, она закричала:

-- Думай о том, что ты говоришь! Это уже довольно эмоционально для. Кто виноват,
должно быть, это дало девушке приданое? Кто отец ее ребенка?
Я думаю, вы, без сомнения, хотели бы расстаться с ним!

Жюли, которая была удивлена рвением барона, смотрела на него во все глаза и
продолжила теперь севьисамминским голосом:

-- Пятнадцати тысяч франков должно быть вполне достаточно. У них есть
у всех есть дети до вступления в брак. Безразлично, кто
отец ребенка. Вместо этого, сейчас вы отдадите один moisioistanne, стоимость которого
составляет двадцать тысяч франков, за исключением нас.
возместите свой ущерб, потому что это пожертвование расскажет всему миру о том, что
произошло. Вы должны были хотя бы подумать о наших именах и
о нашем положении.

И он говорил резким голосом, считая это их правом и их словами.
последовательность уверенного в себе человека, по крайней мере. Барон, которого привело в замешательство
это неожиданное свидетельство, сидел перед ним с открытым ртом. И
после нескольких часов этеваммытенского заявления Жюльен пришел к выводу:

-- К счастью, пока ничего не нужно делать. Я знаю мужчину, за которого
эта девушка собиралась замуж. Он хороший мальчик, и с ним может быть
все устроило. Теперь мне потребуется мандат, данный мне самому.

И он вышел, опасаясь, вероятно, продолжения дебатов и
радуясь тому факту, что все замолчали, которого у него не было
принятие знака.

Как только он ушел, воскликнул барон крайностей до тех пор, пока
режим неожиданности и дрожи:

-- Это уже слишком! Это уже слишком!

Но Жанна, которая была создана для того, чтобы удивить отца этим
лицо, внезапно разразилось мелодичным каким-то смехом, как и раньше
когда она смеется, какая-то забавная собранность. И он повторил:

-- Мой отец, мой отец! Ты слышал, как он произнес: двадцать тысяч?

И его мать, которая умела скорее деликатно смеяться, чем плакать, и каждый раз
радовалась хорошему настроению Жанны, так и поступала, вспоминая своего зятя
обострение, его раздраженный хуудахдуксиан и разгоряченный после драки по приезду сюда
дает себе волю тратить девушке деньги, у которой их нет
была у него такая, от смеха дрожь пробирает, что слезы
навернулись на глаза. Тут подхватил смех Паронин, и, как в
старые добрые времена, они хохотали все трое, так что было
прорвало.

Когда их немного успокоило заявление Жанны, я удивился:

-- Странно, что меня это совсем больше не трогает. Я смотрю на него
теперь как на что-то чужое. Я не могу поверить, что я его ваймонсаканец.
Вы видите, я правильно понимаю, что делаю это... это ... these her
ep;kohteliaisuutensa.

И, сами не зная почему, мать и дочь все еще целуют друг друга
с улыбкой и беззаботностью.

Два дня спустя, после завтрака, когда Джули уехала,
на нее наскочил крупный молодой человек, которому было в возрасте от
двадцати двух до двадцати пяти лет, и он был одет
новый синий свитер uutukaiseen, который только что был застегнут., так что
чтобы его можно было подтягивать, а на запястье застегивать исподтишка
через забор, точно так же, как она с утра была бы за кустами
прячась, крадучись вдоль Куйяра в мойсионкату, рука ояннетты, обошла
особняк за углом и приближается к варовину шагами барона и обоих
женщина, которая сидела у подножия платаанина.

Поняв, что их мужчина надел шляпу и наступил на нее, все подпрыгивают.
Загнанные в угол и сбитые с толку. Подойдя достаточно близко, чтобы он мог
слышать его речь, он заикается:

-- Добрый день, господин барон, леди и многочисленное дворянство!

Когда нашелся для него какой-либо ответ, он сказал:

-- Я только что получил его, Дезире Лекок.

Когда этим именем больше не пользовались, чтобы это выяснить, спросил барон:

-- В чем дело?

Это привело мужчину в полное замешательство, поскольку теперь он был вынужден их объяснить.
объясните. Он запнулся, сотворив глаза лакистаан, которые закатились
в его руках, изображавших потолок, попеременно вверх и вниз, и сказал:

-- Я, видите ли, кирк'лорд, разберусь с этой штукой,
это...

А потом он замолчал, опасаясь перегнуть палку и испортить
их дело.

Все еще нет идеи продолжить, барон:

-- В чем дело? Я ничего не знаю.

Потом решился на секунду заговорить и сказал тихим и неожиданным голосом:

-- Это твоя горничная... Дело в Розали...

Как только она догадалась она поднялась Жанна бросила ребенка в ее руках. И
заявление барон :

-- Идите все сюда, садитесь.

И он показал на мужчину в кресле, с дочерью только что
поднялась.

Мужчина сразу же сел и сказал::

-- Вы очень любезны.

Потом ждали его, как будто он не имел ничего больше
сказать. Наконец, после долгого молчания, он решил еще раз
давай поговорим, и поднял глаза к голубому небу.

-- Сейчас там очень красивый самолет для этого времени года. Страна
извлекайте выгоду из того, что, наэтсен, кюльвекин уже сделано.

И тут он замолчал. Барон тускаантуи и хит сухо подхватили
вопрос:

-- Итак, ты собираешься жениться на Розали?

Мужчина запаниковал теперь, после того, как был расстроен, потому что он был
использовал нормандские способы виекастелевы. И использование
подозрительно, ответил он более оживленным голосом:

-- Это теперь оно", может быть, а может и нет, это теперь оно".

Потом барону надоела его луикертелу ихняя:

-- Отвечай мне, ради всего святого, прямо! Ты поэтому пришел сюда?
Нравится тебе или нет? Ты возьмешь его или нет?

Пораженный, мужчина смотрел не дальше, чем под ноги!

-- Если это так, как kirkk о'сказал Господь: я возьму, но если это
так, господин. Сказал Жюльен, поэтому я не принимаю.

-- Что, мистер. Жюльен, вы говорите?

-- Мистер Жюльен сказал, что "Я получаю пятнадцать тысяч франков",
а лорд киркк'господь сказал: "Я получаю две тысячи тысяч франков".
Двоих из "десяти лучших" я возьму, но пятого, "лучшего игрока", мне не нужно
хенеста это волнует.

Тогда начала баронесса, которая глубоко погрузилась в ноджатуолиинсу,
хиткитян рассмеялся при виде этого немого обеспокоенного формата. Снова человек
посмотрел на него искоса, недовольно, и, не понимая его
смеяться, и ждал.

Барон, к этому усилий переговоров, решить дело без
мудрствуя лукаво:

-- Я уже сказал, мистер викарий, что вы получите Барвилль и моисионкату.
тело Аяксена и то, что на нем были дети. Оно стоит
двадцать тысяч франков. То, что я сказал, остается.
Ты счастлива или нет?

Мужчина скромно улыбнулся и выглядел довольным, использование то же самое
разговорчивый:

-- В "деле" я не отказываюсь. Не в тех "других" препятствиях", которые там есть.
Когда мистер Киркк'лорд это "малл" заговорил, я был, черт возьми, "да, он"
готов, и я хотел "да, пожалуйста" мистера бэрронски, который, я
Я сказал, что это "все еще" палкитти. Из-за "необходимости" это делать, когда люди просят помощи
этот "все же" снова потерял путь тойзенса и его поддержку.
Но "тогда" напечатай"мне лорда Жюльена, и это "не с", когда
Меня не волнует, что во-вторых, это "джелелл". И я сказал: "Надо идти на куулустаа". И
так я, кажется, пришел в себя. Поэтому дело не в том, что "я не доверяю финнам", а в том, что я хотел".
kuull". Прощайте, "v;leist", придут просто хорошие друзья, мистер барон...

Ему пришлось сделать паузу, и барон спросил:

-- Когда ты выйдешь замуж?

Мужчина обернулся, внезапно застеснявшись и совершенно сбитый с толку. Наконец
он нерешительно сказал:

-- И "моя первая" была доступна "Я" бумага?

Теперь барон разозлился:

-- Ты получишь, черт возьми, наймакирджан. Это лучшая из всех газет.
бумага.

Однако мужчина не сдавался:

-- Из-за тега "тем временем было" или "хорошей идеей было поменьше шуметь". Нет, это не "контроль разума".

Барон встал, затем положил конец дебатам.

-- Отвечайте как можно скорее: нравится вам это или нет! Надеюсь, вы не хотите этого говорить! У меня есть
да, известен другой взгляд на это.

Вот когда я боюсь конкуренции с кавалой нормандского типа головы. Он
волшебным образом принимает решение и протягивает руку, которая подходит им больше, чем
торговля коровами.

-- Вам это понравится, мистер барон, это решено вами. Злодей, ку
сананс "вернулся", чтобы забрать.

Барон пожал руку и крикнул:

-- Людивин!

Повар высунул голову из окна.

-- Принеси бутылку вина!

- Решающий папочка вымогал деньги, и мужчина ушел легкими шагами
прочь.

Жюльен не говорил об этом, чтобы что-то начать. Наймасопимуксен
все писали в тишине, и когда прозвучал сигнал тревоги,
однажды утром в понедельник мы отпраздновали свадьбу. Соседская женщина несет
детскую церковь, молодая пара на корме, как будто уверенная в гарантии
обещанная собственность. И этим вопросом никто не занимается на месте
вы поставлены в тупик. Напротив, завистью была Дезире Лекокиа. Он был
по счастливой случайности, они поняли, что народ на его губах хитрую улыбку, которая не
ложь, любая подлость.

Джули подняла мероприятие из-за ужасного шума, который сократил его время.
Родственники со стороны мужа чувствуют себя превосходно. Жаннесса не своим уходом
породила очень глубокую печаль, какой был Пол, теперь он получил
явный источник не счастья.




IX.


Когда Жанна полностью оправилась после детской смерти, было решено
зайдите в стойку, навестите семью Фурвилля, а также представьтесь
он является собственностью маркиза Кутелье.

Джули на одном из аукционов приобрела новую одноконную повозку, запряженную
каретой, для того, чтобы бриться два раза в месяц. Их запрягли сейчас же
одним ярким сентябрьским днем, и когда я проехал два часа
Переправившись через озеро Нормандия, они достигли небольшой долины, которая
с обеих сторон поросла лесом. Вскоре сменились, затем посевные страны
тасангокси, они же снова рамикси, которые выросли высокими, что в
во времена сухой травы у желтого наухайна походило на длинные листья
шелестело на ветру.

Внезапно до алхо делает крутой поворот и оказывается перед кортом Врилетт,
за лесистым склоном, на другой стороне большого пруда, который
продвижение кромки воды вдоль стены здания и то, что фронт был ограничен высотой
, долиной другого, склоны поднимались до шести.

Пришлось проехать по старому подъемному мосту и принять Людовика XIII
со временем модель проложила пространственную лестницу, чтобы попасть ко двору
этупихан, самый красивый из главного здания, расположенного спереди, который был из того же периода времени
что и портаиккокин. Оконные рамы были сделаны из кирпича, а его оба
края приподнятой полосы были покрыты каменными башнями.

Джули также объяснила Жанне, как строить все разные части дома.
по крайней мере, разбиралась в посетителях дома. Он вел себя как подобало бы
хозяину дома и разговаривал с влюбленным в него каунейксистом.

-- Посмотри на эту лестницу! Разве это не великолепное здание! Размер
второй фасад представляет собой пруд, обращенный к правому королевскому порту субстанции,
который заберет всю воду на краю пути наверх, и там находятся четыре лодки
прилагается самое низкое время, двое считаются, и двое от графини
за. Направо, где виднеется тополиный ряд, заканчивающийся прудом и
там начиналась река, по которой протекает Фекамп. В округе полно дичи
в лесу, а граф - заядлый охотник. Это правильно.
усадьба.

Входная дверь открылась, и появилась бледная гостья-графиня, выступающая против зла.
одетая в шифоновую юбку, похожую на ховируват. Он был
действительно красив и точно так же, как рожден этот граф для придворной цели.

Окна восьмой комнаты выходили на четыре стороны пруда, и на них видно
стенд pride, который расположен напротив пляжа и рядом с
темно-зеленый хавупуку создавал глубокую, темную тень на воде. Когда налетел ветер,
породившие ель стоны даруют оттенок.

Графиня обхватила Жанну за обе руки, как подобает Жанне.
был ее старым другом детства, занял ее место и устроился сам.
низкий стул рядом с ней, тем временем, как Жюльен, где вся
прежняя утонченность унхотетту, существовавшая пять месяцев назад, была восстановлена.
она вернулась к жизни, разговаривая и улыбаясь, как всегда, мягко и дружелюбно.

Графиня и он говорили о верховых прогулках в. Выстрел из пистолета, который
разнес иккунайна в пух и прах, вызвал у меня восклицание Жанны. Граф застрелил
тависорсана.

- прикрикнула на него жена.

Послышался перестук весел, лодку подбросило камнем, и
у графа гигантских размеров появились длинные сапоги вартисиссы-две
мокрая собака в компании, которая была такой же красной, как и она, и которая
пошел прилечь на ковер в дверном проеме.

Дома я чувствую себя более естественно и люблю гостей
принт. Она разрешила мне поставить улей, я приду и принесу мадеру и кексы.
Внезапно она закричала:

-- Ты должен поужинать с нами!

Жанна, которая непрестанно думает о детях, откажется, посчитает снова
требовала, требовала там, где и когда Жанна не уступала, так же поступала и Жюли
боль резким движением руки. Потом боялся, что Джоан его
злая, сварливая взрыв характер и согнуть, чтобы остаться, хотя он
хулиган идея, не увидела Павла до тех пор, пока следующая
утро.

День был чудесный. Сначала я наблюдал за источниками, которые выходили из
из этих, установленных на обрыве сбоку от прозрачного бассейна, где вода
непрестанно нравится. Затем совершите путешествие на веслах по правильным каналам,
кто раздвинул сухой камыш в лесу. Граф сел.
гребли обе их собаки, морды которых были подняты вверх.
вайнуиливать. Каждое из весел лодки vet;isyst; должным образом поднято и направлено
вперед. Иногда поливала руку Жанны холодной водой и наслаждалась
ее ледяным прикосновением, от которого пробегала пальцем от сердца вверх.
На корме лодки сидели Джули и, завернувшись в ***вейхинсу,
графиня, которая улыбалась своей вечной, нескончаемой улыбкой,
характеризовала довольных людей, которым фортуна больше ничего не дает
быть желанным.

Затем наступила холодная, резонирующая ночь, ветер дул с севера.
куихтунейна, это кайслой. Солнце скрылось за елями, и
красное небо, с любопытно маленькими огненными отблесками кое-где.
облако сахарной ваты, вызывающее дрожь по телу от одного этого.
увидеть это.

Зайдите внутрь помещения в зале, где в большой духовке горит белое пламя.
Согревающее ощущение, приятные ощущения возникают в радости, сразу переступающей порог тяжести. И
граф, чье ликование вырвалось наружу, поймал гигантские руки своей жены,
поднял ее, как ребенка, и прижал к обеим своим щекам
поприветствовал двоих эхом поцелуя.

С улыбкой посмотрела на Жанну, приводящую великана, кто бы мог подумать
прямо тролль один в ее усах, и подумала:

-- Как легко люди эрехтыкаются!

И, почти бессознательно окинув Джулию таким взглядом, он увидел
ее мужа, стоящего в дверях, ужасно бледного, уставившегося на крейвиина.
С беспокойством она подошла к мужу и тихо спросила его
голосом:

-- Ты болен? Что с тобой?

На что второй сгоряча ответил:

-- Нет, оставь меня в покое. У меня простуда.

Когда их перевели в столовую, попросил графа привести графа
собаку. Затем они пришли и сели в другое кресло
справа, другое слева от своего хозяина, который непрестанно дает
он взял их кусочек и погладил их длинные, шелковистые уши,
они потянулись к его голове, помахали хвостом и завибрировали
удовлетворение.

Когда Жанна и Жюльен после ужина хотели уйти, арестуйте
г-на де Фурвиля, они все еще показывают им туохускаластусту.
Для этого графиня вложила в них и пруд бортик
спустилась по лестнице и ступила в лодку со слугой, которая была у него в руках
скиммер и вернулась к факелу. Ночь была ясная, мороз щипает и звезды
блестела в небе.

Свечи созданы на поверхности воды и в камышах странно loimuavia
светлые пятна освещают и густой ельник. И лодка поворачивает, чтобы появиться
внезапно этот лес озарил склоны, бесконечно большой, призрачный,
похожий на тень человека. Его голова простиралась над деревьями, теряясь в небе, а
ноги погружались в пруд. Затем огромное существо подняло свою
руку, как будто собирало достать звезды с неба. Быстро увеличивался
эти бесконечно длинные руки и опускались вниз. В то же самое время
Я услышал тихое шлепанье, как вода в куохутетту.

Лодка медленно повернулась, и странный призрак показался бегущим вдоль
лесной склон, который свеча по мере поворота лодки освещает, затем он
исчез на невидимом небесном пляже, снова появляется меньший,
эпасельвемпена, странным образом движущийся вдоль здания особняка
публичные страницы.

И раздался громкий голос графа:

-- Жильберта, у меня уже восемь.

Весла лойскуируют в воде. Большая тень осталась на месте, теперь она растет
на стене, но уменьшилась, стала тусклой и шире; ее голова
посмотрите на нижнюю часть тела, чтобы похудеть, и когда лорд де Фурвиль,
слуга сеураамана, который несет свечу, поднимается по лестнице
astinta, его тень, его размер и подражать всем его
движения. И он haavissaan восемь больших, s;tk;htelev;;
рыбы.

Когда Жанна и Жюльен, завернувшись в халаты и одеяла, которые
они позаимствовали, возвращались домой, Жанна почти
неосознанно сказала:

-- Он очень хороший человек, этот великан.

И Джули, которая управляла лошадью, ответила:

-- Да, но он не всегда может управлять людьми.

Через неделю после отъезда они поселились в семье, которая, как говорили, принадлежала к
региону первой дворянской семьи. Их статус напоминал местоположение
просто-н-д большой городок рядом с ним. Новый дом особняк, который был
Людовик XIV со временем, стоял, как прячутся в стенах, в окружении
большой в парке. С холма открывается вид на руины бывшего двора.
Празднично одевшись, слуги проводили гостей в огромную большую комнату.
Посреди этой комнаты стояло устройство, похожее на колонну, на вершине которого покоилось
бесконечно большое севрское шоу, сделанное из вазы и подставки
был ли кристалликувукон защищен королем рукописного письма
маркиз Леопольд-Эрве-Жозеф-Жермер де Варневиль, де Роллебоск де
Кутелье попросят принять этот подарок монарха.

Жанна и Жюльен смотрели на это в "подарке короля", когда маркиз и
герцогиня вошли в комнату. Она была пастообразной, официальной
дружелюбной и поведенчески фальшивой, покажет время
чем ниже качество. Его жена, которая была великовозрастной,
светловолосый мужчина, продемонстрировал движения, голос и в целом
благородство ридилляна, который выразил, что знает себе цену. Они
оба были замечательными последователями, уважающими людей, которые
мысли, чувства и слова the ever, казалось, двигались как деревянные ножки.

Они разговаривали наедине, не дожидаясь ответа, безразлично улыбаясь
взгляды и ощущения всегда встречались им только при рождении
благодаря возложенной на них задаче немного проявить вежливость по отношению к местности
благородство.

Жанна и Жюльен в этой lamautuneina боролась власть
приятно. Их усилиями был посетить затяжной, но они не
знал, когда это будет уместно, чтобы отправить. Затем зайдите к маркизе
Я зашел, естественно, просто прервав телефонный звонок
в какой-то момент, настолько вежливо, насколько королева решила попрактиковаться.

Возвращайся домой, сказал Жюльен.:

-- Если хочешь, мы остановимся здесь, чтобы навестить наших. Фурвилля достаточно.
по крайней мере, для меня.

Такого же мнения был и Жан.

Медленно тянулся декабрь, тот темный месяц, который похож на темную пещеру
год на дне. Как и в предыдущие годы, снова началась замкнутая жизнь.
Жан, однако, был совсем не плох, потому что он все время занимался крафтом.
время с Полем, мимо Джули мимо и наблюдал взволнованным,
обиженным взглядом.

Часто, когда она держала мальчика на руках и ласкала его, пока он был там
с единодушной любовью, которую мать проявляет к своему ребенку, поднимайте Жанну
отца ребенка и говорите:

-- Поцелованная, я, конечно, сделаю это! Похоже, ты это.
Я не люблю.

Папа неохотно коснулся губами детского хиуксетонта
головка, наклонившаяся к нему на расстоянии, чтобы малыш был подвижным,
взволнованный, извивающийся виллой маленьких ручек причинял ему боль. Затем
мать ребенка, который остался. Казалось, Джули почувствовала отвращение
к ним.

Время от времени приходили муниципальный настоятель лаутака, доктор и викарий
они ужинали. Иногда это становилось для них семьей Фурвилля,
знакомство росло и разрасталось.

Граф любит Поля и держал его на коленях
на протяжении всего визита, даже в течение всего дня. Он нежно держал
мальчика за большие гигантские кляксы в нем, щекоча его нос своей головкой до
кончиком длинных усов и целовал маму прямо
страсть. Граф страдал так, что у них самих не было
детей.

В марте воздух был чистым и сухим, почти мягким. Графиня Аннализа
снова заговорила о прогулках верхом со всеми четырьмя.
была на одном задании. Жанна, уставшая от долгого, всегда
одинаковые, однообразные вечера, ночи и дни, согласился на
чувствовать себя хорошо на этом шоу, и дни недели подготовили его
с костюмом для верховой езды crush.

Затем они приступили к увеселительному путешествию. Они ехали всегда вдвоем
грудью, графиня и Жюльен сверху, граф и Жанна в сотне шагов
сзади. Последние разговаривают друг с другом больше, чем двое
друзья, по крайней мере, с тех пор, как они стали друзьями, их прямой характер
и искреннее общение сидямиенса; последнее
в то время как телефоны друг с другом в основном молчат, но смеются между
пристально, внезапно посмотрели друг на друга, точно так же, как их глаза
они хотели бы друг другу что-то сказать, но не их устами
выраженное. И, не дожидаясь отпуска, они затем нелистят друг друга, как будто
хотят сбежать откуда-то, откуда-то далеко, очень далеко.

Тогда Жильберта расстроена. Его жесткий голос отдавался эхом
временами ветер разносил кровь в оставшихся ушах. Услышав это,
граф улыбнулся и сказал Жанне:

-- У моей жены не каждый день хорошее настроение.

Когда графиня однажды вечером возвращается домой, чтобы подбодрить свою кобылку, поразительная
он обходил с фланга и снова внезапно останавливал его, я слышал, как Жюли несколько раз говорила ему
:

-- Берегись, берегись! Твоя лошадь может взбеситься!

Она ответила графине:

-- Безразлично. Тебя это не касается.

И его слова прозвучали авокенталла так кимаккойно, жестко и...
ясно, что они были подобны воздуху, пригвожденному к земле.

Его конь подбежал и лягнул сливу кола в рот. Затем
подошел граф непоседа и закричал ему во всю мощь легких:

-- Я уверен, что осторожен, Джилл!

Как закон сам по себе, по-женски взволнованный, ударил Жильберту тогда
хлестнул коня по обоим ушам. Рыцарь пришел в ярость, убежал прочь.
выпрямился, перебирая воздух передними ногами, и снова спустился на землю.
проследил ужасный бег и помчался стрелой со скоростью поля.
вперед. Сначала гнал Жильберту по лугу, а затем по полям.
Верхом на нем поднимал густую влажную грязевую пыль и
уносился прочь так быстро, что вскоре я едва успевал уволить рыцаря и
ратсастаджатара из.

Джули в шоке осталась на месте и в отчаянии хуудахтела:

-- Мэм, мэм!

Но граф, рыча про себя, прижал к себе большого скакуна
за шею и врезался корпусом лошади со всей силой разбега. И он
летать, призвать, спешка, ускоренное голос, движения,
"шпоры" так что высокий всадник появляется, как если бы истец
большой конь шин между взбейте пока просто нравится
взлет. И лошадь, и человек понеслись с невообразимой скоростью, устремляясь
прямо вперед. Жанна видела только вдали от себя две тени,
женщину и мужчину, продвигающихся вперед, к упадку, гниению,
потеряться, как две птицы, которые друг друга гонят, потеряться и
выбраться с неба в космос.

Потом отвез Джули к своей жене и брызгал безумными взглядами:

-- Я думаю, что сегодня она сумасшедшая.

И оба пошли потом к своим друзьям, после этого теперь были
пресса алаваан лейкутин.

Через четверть часа они увидели их снова, чтобы вернуться и
до них дошли только.

Граф, который был совершенно красным, потным и удовлетворенно улыбался
торжествующие глаза, крепко державшие дрожащую руку его жены
уздечка лошади. Графиня была бледна, и на лице ее отразилась боль.
Он оперся одной рукой с мужем в плечо как бы и не было
в своей последней крайности.

День Жанны заключался в том, что граф страстно любит свою жену.

Следующий месяц был для графини счастливее, чем когда-либо прежде.
Он часто ходил к народу, постоянно улыбался и целовал Жанну
нежно и восторженно. Казалось, что он победил.
таинственный экстаз. Ее муж, в которого тоже был влюблен,
неотрывно смотрел на него, все время проводя по его руке, и
дотронулся до его костюма. Казалось, что любовь в нем выросла вдвое.
удвоилась.

Однажды вечером он сказал Жанне:

-- Это твой счастливый день. Джилл никогда не была такой
милый. Он больше не в плохом настроении и не злой. Я знаю,
что он любил меня. До этого я не была уверена.

Кроме того, Джули, казалось, изменилась, став более жизнерадостной, мальттавампи, точно так же, как
хорошие отношения в обеих этих семьях принесли бы радость и
покой их семьям.

Весна выдалась необычайно ранней и теплой. Ласковое утро в Тихом океане,
лаухаан до самого вечера рождал солнце, весь день прорастающее поверхность земли.
Быстрым и огромным был весь урожай вспышки одновременно, что
жизненный флюид неудержимой розы, перевоплощение пыла, который
в природе случаются особенно хорошие годы, которые позволяют
снова поверить в мир нуортумизин.

Жанна, казалось, была так же расстроена этой жизнью кяймистиласта.
Когда он увидел траву, маленькие цветочки, силу ее быстрого ума
истома, сладкое уныние, долгие часы хромоты
мечтать о.

А потом они заставили его разум растопить воспоминания о его любви
первые несколько раз. Не то чтобы его сердце пробудилось.
новая любовь к Жюльену, несмотря на все, что было и ушло.
навсегда, но все его тело на ветру, ласкаемом от
прикосновение и запах весны подействовали так же расстраивающе.
Я чувствую, как кто-то невидимый, нежным голосом зовет его и
ускоряется.

Он хотел быть счастливым в одиночестве, бросился в дневную жару и
полностью отдался эмоциям, смутной, чудесной радости власти.

Когда однажды утром я увидел сон, проснулся от ее взгляда, на мгновение
воспоминание о том дне в солнечном свете среди деревьев леса
в лесу недалеко от третатта. Там была она в первый раз
почувствовала тело, я люблю трепет мужчины, который
ее от любви, которую этот мужчина впервые выразил
ее сердце было застенчивым, и там он внезапно подумал
что она достигла светлого будущего.

И его разум снова увидит этот лес, совершит туда какое-нибудь
паломничество, точно так же, как это было бы более продуктивно
перемены в его жизни.

Джули ушла уже на рассвете, но куда, он не знал
. Жанна подарила седло Мартина маленький белый
лошадь, на которой он иногда ездил, и отправился в путешествие.

Он был такой спокойный день, когда нет ни двигаться, ни
трава, а не бумагу; все, казалось, остановилось на месте, просто как ветер
были бы мертвы. В одиночестве хентейсина я, казалось, рассеялся.

Горящий, огромный покой опустился на золотую хууруину с солнца, и
Жанна въехала на лошади-качалке satisfaction. Затем
в этом случае он накрасил глаза, которые смотрели сквозь маленькие белые
облако сахарной ваты, от которого зависит унхотеттуна, там, наверху, в одиночестве
посреди озера голубого неба.

Он въехал в долину, которая спускается к высокому морю
прибрежные скалы к незнакомцу, которого зовут третат'н-портс; просто
тихонько доехал тогда до леса, где днем идет дождь из лучей зелени.
листья прямые, которые были еще светлыми. Он искал знакомое место.
не найдя его, бегал по тропинкам туда-сюда.

Проезжая длинными аллеями через реку, он внезапно заметил справа
сзади двух оседланных лошадей, которые были привязаны к дереву, и он
сразу их узнал: они были Жильберту и Жюльен лошадей. Одиночество
уже начали на него давить, он был доволен таким неожиданным
происшествия и призвать скакуна работает.

После того, как вошли обе лошади, которые раньше вот так исчезали, я
долго стоял, терпеливо ждал, крикнул он, но
никто не ответил.

Женская перчатка и два рыцарских хлыста лежали на вытоптанной траве. Они
должны были сесть, а затем отправиться в этемма, оставив лошадей
на месте.

Жанна ждала четверть часа, двадцать минут и была сбита с толку
что они должны делать. Он приземлился с лошади на спину
и замер как вкопанный, опираясь на деревянную раму, когда
две маленькие птички, незамеченные им, опустились на траву совсем рядом с ним.
рядом с ним. Один из них гипискелировал по второму кругу, крылья
растопырились и, вздрагивая, кивали головой и пиликали I.

Жанна была сбита с толку, как будто птицы любили бы его.
более странные вещи, но потом он подумал про себя: "Это правда; сейчас
весна". Но вскоре в нем проснулась другая идея: подозрение. Он
увидел еще раз перчатку, кнуты и обеих лошадей, которые были
одни, оставленные без присмотра, и острую необходимость увеличить время, проведенное в седле
непреодолимое желание убежать.

Теперь он вел себя нелистинно в отношении людей. Мозг работал своей
головой, обдумывал происходящее, связывал события друг с другом и
делал выводы. Как же он раньше догадался?
Как ничего не заметили? Как не понял Жюльен
отсутствие, его бывшую реформу hienoutensa, а затем его
успокоение настроения? И он тоже вспомнил Жильберту внезапно
нервная идентификация, его щедрые проявления привязанности, и это уже было.
некоторое время длилось блаженство разума, которое было у Жильберты и
в котором граф был так счастлив.

Он остановил свою лошадь, потому что хотел хорошенько подумать,
и быстрый бег нарушил его представление о другом. Когда первое
волнение прошло, его сердце было почти спокойным, без
ревности, без гнева, но полным презрения. Он этого не сделал
вы думаете, Жюльен вообще: никто его больше не удивляет
она, но графиня, ее подруга, двойной обман
в его голове все кипело. Весь мир был таким коварным, нечестным и
обманчивым. И слезы навернулись ему на глаза. Фантазия скорбит
между ними не менее глубоко, чем между любимыми умершими.

Он решил, однако, больше притворяться, чем ни о чем не знать
близок душе ко всем прочим эмоциям и любит только Пола
и своих родителей, а остальных терпит с мирной внешностью.

Сразу после возвращения домой за а поспешил к сыну, отвел его в свою комнату
и долго крепко целовал. Вернулась Джули.
ужин был милым, улыбчивым, дружелюбным, и она спросила:

-- Разве мама с папой в этом году сюда не приедут?

Этот вежливый вопрос так понравился Жанне, что он почти выдал
ее мужу, извините, то, что вудс должен был знать, и вдруг твоя сила
ему было трудно заставить уже увидеть их обоих лично, что он
После Пола, самый любимый, и он использовал его всю ночь
чтобы написать им и, бросившись к ним, выразить уважение людям.

Они ответили, что он будет 20 мая. Теперь это были те же самые лунные 7 дней.

Жанна ждала их с постоянно растущим нетерпением, так же как и он
должна чувствоваться не только детская любовь к ним, новая потребность
заводить светлеющие сердца честных людей, говорить прозрачно
души чистых, во всех видах являющихся бабниками свободных людей,
в жизни и во всех поступках, во всех мыслях и во всем пириннот всегда
был прямым и корректным.

То, что он сейчас чувствовал, было изоляцией от всех тех нерешительных эмоций, среди которых он жил.
собственные эмоции. И даже если бы он был таким внезапно
узнай, каким ты притворяешься, хотя он и выступит против графини
рука ойеннетуин и губы хаймиилевин, когда он почувствовал эту пустоту и
пренебрежение к чувствам людей все еще растет и развивается. Таким образом,
каждый день рождал ее на место маленького юоруткина.
еще большее отвращение, еще большее презрение к людям.

Дочь Куйяра родила ребенка, и вскоре была отпразднована свадьба.
Горничная Мартина, девочка-сирота, была беременна. Одна из пятнадцати
-летних соседских девочек была беременна. Бедный, хромой и неряшливый
вдова, о которой говорили, что она "Испачкала" его ужасно грязную фигуру
звезда shape, тоже была беременна. Была рассказана одна мера
другие случаи беременности или какая-то молодая девушка, кому-то
она превратилась в фермера и мать семейства или кого-то богатого, ценность которого заключалась в
доме сына любовных приключений. Это теплое весеннее ощущение пробуждает
к жизни текучей столько же людей, сколько движется касвейссакин.

И Жанна, чьи чувства были истощены, с подавленным сердцем
и нежными душами были видны движущие лишь кроткие движения
дуновение ветра, о котором только мечтают с увлечением, но невольно и
был очарован предметом мечты, но мертвым мясом Химуа, он был
вся эта звериная мерзость изумлена и полна
отвращение, которое превратило его в ненависти. Пару решению создания
кипят в его уме, как будто это было что-то
против природы. И когда разгневался он Gilbertelle, чтобы он не
из-за того, что это лишит его своего мужа, но
тот факт, что Джилл Тюлькин был потоплен в целом, общее
в грязи. Она больше не была той простой крестьянской семьей, где
инстинкты - сила. Как он смог опуститься до того же
уровня, что и те волы?

В тот же день, когда должны были прибыть его прародители, превратился
Джули все еще испытывает отвращение при мысли о том, что они с радостью поделились некоторыми из них.
лейпуринса совершила аморальное событие, как кто-то симпатичный.
естественная и забавная вещь. И Джули добавила со смехом.:

-- Они кормят нас хлебом любви, эти ребята. Это правильный Лос-Анджелес.
История Фонтена.

Жанна больше не осмеливалась прикасаться к хлебу.

При путешествии экипаж остановился у лестницы, в передней и счастливы барона
вид из двери вагона, родилась Жанна сердце так глубоко
эмоции, столь яростной любви порыв, что он
никто никогда не чувствовал раньше. Но он был удивлен, когда обнаружил, что был
почти вышел, когда он видел свою мать. Баронесса, вы видите,
эти шесть месяцев прошло десять лет старше.
Его большие, дряблые, отвислые щеки начинают краснеть просто
как бы кровь опухшие, взгляд его, казалось, sammuneelta,
и он мог двигаться только двойной taluttamana. Его тяжелое
дыхание винкувакси сбилось и стало таким затрудненным, что казалось
правильно неловким находиться рядом с ним. Барон, который видел его
каждый день, не замечал этого из-за своей плохой выдержки, и когда
баронесса посетовала на постоянно задыхающегося и все еще тельяммина, которого он может
двигать, тогда ответил только барон:

-- О, нет, дорогой, это я тебе, ты всегда был таким.

Когда Жанна проводила их в их комнату, удалился в свою собственную
в свою комнату поплакать, настолько подавленным и безнадежным он был сейчас. Тогда
он снова пошел, чтобы увидеть своего отца, бросился ему на шею, глаза
все еще наполнялись слезами, и сказал:

-- Ах, как же она изменилась! Что случилось с ним, сказал, что привело его
проблемы?

Отец был сильно поражен и ответил:

-- А?! Напрасно позволил им добраться до тебя! Я все время была с ним, и
Уверяю тебя, он не считает меня хуже предыдущего. Он
такой же, как всегда.

Вечером сказал Жюльен жене:

-- Твоя мать вниз, чтобы идти. Кажется, я уже отправляют к концу.

И когда она разрыдалась, тускаантуи хе:

-- Ну, хорошо, я сказал, что он уже полностью ушел. Ты
теперь всегда преувеличиваешь невозможное. Он изменился, больше ничего, это
уже соответствует его возрасту.

Недели без Жанны, больше никаких таких вещей, о которых ты думаешь, потому что он привык к
новая внешность матери и кентиези предотвращают страхи, такие как
люди - это способ, какое-то эгоистичное инстинктивное чувство из
эффекта и естественной потребности души в покое, в предотвращении,
отложенный из-за того, что его страх всегда преследовал его разум.

Баронесса, которая не просто больше не могла ходить, выходила из дома каждый день
всего за полчаса. Совершить более одного похода в переулок через "Это не он"
снова не мог пошевелиться и хотел сесть на скамейку. И когда он почувствовал, что
он не может решить, куда идти, он сказал:

-- Давайте остановимся! Больное сердце сделало мои ноги бессильными.

Теперь он вообще больше не смеялся, просто улыбался вещам, которые он
год назад вы бы от души посмеялись. Но
его глаза оставались в отличном состоянии, и она весь день читала
Коринну_ или стихотворения Ламартина_ "Воспоминания", и
затем он попросил, чтобы у него была шкатулка "на память".
Тидженнетти достала из-за пазухи старое, дорогое письмо, которое он положил
коробку рядом со стулом и положила в "реликвию",
неторопливо проверив каждую из них, одну за другой вернула обратно.
коробка. И когда он иногда оставался один, совсем один, чтобы поцеловаться, он
несколько таких сувениров, как тайный поцелуй любви.
мертвые волосы.

Когда Жанна иногда неожиданно входила в комнату, он встречал свою мать.
плача, заливаясь нежными слезами. Тогда он спросил:

-- Что с тобой, дорогая мама?

На что баронесса лонг Хуаистен ответила:

-- Это эффект памяти о кормлении грудью. Они так сильно пробуждают к жизни.
самые приятные вещи, которые теперь навсегда ушли. Люди, которые вносят свой вклад,
которые больше не думают о вас, внезапно снова вспомнят.
Думает, что видит их, слышит, как они разговаривают, и это действительно так.
болезненный эффект. Это вы позже испытаете на себе.

Когда барон в этот алакулоизинский момент вдруг начинает ругаться
он:

-- Жанна, дорогая, верь в меня, сожги свои письма, все, письма твоей матери и
мои, все! Нет ничего ужаснее, чем впрыснуть старость
состарить свой нос в собственной молодости.

Но Жанна также сохранила больше писем и изготовила их самостоятельно
"реликвии шкатулки", в соответствии с этим, хотя я и была
матерью всех противоположностей, чем-то вызывающей нежность
наследственный инстинкт.

Через несколько дней после того, как был пойти барона в путешествие, чтобы доставить
какие-то вещи.

Воздух в это время года был чудесным. Теплые ночи, усыпанное звездами небо
полное, сменялось спокойным, ярким днем, который, в свою очередь, сменялся
мерцающий рассвет началом лучезарных дней. Мать начала
вскоре поправляться, и Жанна, которая забыла историю любви Жюли
и Жильберты вероломство, была почти совершенно счастлива. Страна
повсюду были цветы туоксуавии и широкое, вечно спокойное море
от заката до рассвета светило великолепное солнце.

Однажды, взяв Жанну за руку, Поль вышел в поле.
Он посмотрел поочередно сына, поочередно вдоль шоссе до растущего
трава, которая была kirjavanaan цветы, и ее разум неограниченный
блаженство чувств. Маленькая материя целовала его детей и прижимала к себе
страстное лоно. Луг туулахти прижимался к нему странно.
сладкий аромат, который раукаси его, убаюкивал его бесконечным наслаждением.
режим. И он начал мечтать о будущем своего сына. Каким был
он стал? Когда, я надеюсь, он был ее большим, знаменитым, потрясающим
мужчиной, когда вы хотели заставить его оставаться просто скромным,
любящая, всегда верная мать, нежно относящаяся к своим рукам
протянутым, как у ребенка. Любящая его в своем эгоистичном сердце
чувство надежды на то, что он останется его сыном, только
как его сын, но страстно любящий его разум
согласно воспламенил в нем то же честолюбие, и он надеялся, что мальчик
должно быть что-то большое в мире.

Он присел в канаве на край и стал наблюдать за детьми. Ему показалось,
таким его никогда раньше не видели. И вдруг задумался, он
тот факт, что этому маленькому существу пришло время стать великим, что он
шел уверенной походкой, на его щеках росла борода
и что он говорил громким голосом.

Издалека он услышал, как кто-то кричит на него, и поднял голову. Мариус
подбежал к нему. Жанне показалось, что неожиданно появился какой-то незнакомец.
он встал, недовольный тем, что его прервали. Но
мальчик бежал, что есть мочи, и когда я приблизилась, закричал
он:

-- Мэм, мэм, баронесса очень больна!

Жаннеста почувствовала, как по спине потекла холодная вода,
и, просто отъехав на велосипеде, поспешила к себе домой.

Издалека она увидела толпу, стоявшую у подножия платаанина. Он
побежал туда, и когда люди расступились в стороны, он увидел свою мать
лежащую на земле с двумя подушками под головой. Его лицо было похоже на
черное, глаза были закрыты, а ее груди, которые два десятка
лет всегда были ляахотти, нет, приподняты дольше. Кормилица взяла ребенка
его на руки и унесла.

Глаза Жанны забегали, когда он спросил:

-- Что случилось? Как он упал? Беги за доктором!

И, обернувшись, она увидела викария, который прислал весточку, а не
знаю как. Он хотел помочь и нетерпеливо завернул каухтанансе
рукава. Но не было никакой помощи от high-c, ни духов, ни растираний.

-- Нужно снять с него одежду и уложить в постель, - сказал священник.

Арендатор Моисионкату Жозеф Куйяр, старик Симон и Людивин.
также присутствовали. Викария Пико с завещанием они уносят
старушку прочь, но когда они пытаются поднять его, то упали в
его голова запрокинута назад, а юбка, за которую они ухватились,
порвал, так как его большое тело было очень тяжелым и его трудно было нести.
Тогда ужас Жанны прошел, и она начала плакать и жаловаться. Большое,
обмякшее тело должно снова упасть на землю.

В палату пришлось внести кресло, и когда в него положили тело, было
его, наконец, вынесли. Используйте пошаговую инструкцию от заявителей
лестница, затем вверх по лестнице и, войдя в комнату баронессы,
уложите его в постель.

Когда повар не снял одежду вместо головы, так что
отведи его помочь вдове Денту, которая случайно оказалась там,
и которая внезапно появилась там, а также церкви Господней, просто
поскольку они "почувствовали бы запах смерти", как сказали слуги
. Джозеф Куйяр в спешке оставил врача, чтобы забрать меня, но
когда священник собирался пойти за маслом для последнего обряда для
медсестра прошептала ему на ухо, что поможет:

-- Не утруждайте себя, мистер Черч Лорд; я знаю это.
дух уже ушел.

Жанна была совершенно обезумевшей и не знала, что делать, что пробовать,
какое лекарство использовать. Церковь, которую дал господь, была такой, какой она была, - отпущение грехов
баронесса.

Двухчасовое ожидание было трупом, который был совершенно синим
и невдохновленный. Жанне пришлось упасть на колени и заплакать, всхлипывая от горя
и боли масентамана.

Когда дверь открылась и доктор вошел в комнату, ей показалось, что он
должен увидеть, как приходят спасение, утешение и надежда. Он
побежал к врачу и сказал ему, что заикаясь, все знают, что
случилось.

-- Он ходил, как обычно, каждый день ... ходил очень ...
даже очень хорошо ... съел мясной бульон и два яйца на завтрак
... внезапно врезался в землю... стал черным, как вы можете видеть ...
больше не двигался с места ... мы пытались привести его в чувство ...
безрезультатно.

Он замолчал в изумлении, когда увидел медсестру.
движение руки, показывающее врачу, что все закончилось, и когда
он все еще не мог в это поверить, он спросил в панике:

-- Это опасно? Вы думаете, это опасно?

На что доктор наконец ответил:

-- Поэтому я боюсь, что это ... это ... конец. Но
поощряйте, поощряйте себя!

Раскинув руки, бросился на мать Жанны через мертвое тело.

В комнату вошла Жюли. Он остановился в изумлении, видимо, плохие парни
обрадовались, но не выразили ни печали, ни существенного отчаяния.,
потому что все произошло слишком быстро и неожиданно, так что у него
в свое время был бы шанс принять это за нужный вид и
позицию. Он только пробормотал что-то невнятное:

-- Это то, чего я ожидал. Я очень хорошо знаю, что конец был близок.

Потом она вынула носовой платок, вытер глаза, встал на колени, делая
знак креста, что-то сказал, и она хотела подняться, когда они поднимаются вверх, тоже
жена. Но Жанна держала тело обеими руками и целовала его.
чуть не заснула на нем. Мне пришлось уводить ее силой. Он был совсем
как сумасшедший.

Ей дали час, чтобы вернуться. У тебя нет надежды
больше не существует. Квартира теперь была превращена в морг. Джули и
священник тихо разговаривали у окна. Вдовствующая герцогиня Денту, которая
ницца устроилась в кресле, по крайней мере, как женщина, которая
привыкла просыпаться и чувствовать себя в доме как дома, поэтому
как только смерть побывала там, казалось, уже торкахтелеван.

Наступила ночь. К викарию подошел Жанн, схватил его за руку и
призвал его излить отчаявшемуся сердцу церковное обильное питье
успокаивающий лосьон. Он говорил о покойном, хвалил его как самого дорогого, как я сказал, и
предлагал священнику под видом скорби заглянуть к нему, когда умрет, всегда
это был всего лишь хороший источник дохода, провести ночь в молитве над телом.

Но Жанна уступила, все еще яростно крича: "Нет". Он
хотел быть один, совсем один, в эту прощальную ночь. При приближении
Жюли:

-- Это невозможно. Мы останемся здесь, вы оба.

Жанна сделала движение, запрещающее ношение, потому что он больше не мог
говорить. Наконец он сказал:

-- Она моя мать, моя мать. Я хочу контролировать его в одиночку
визит.

Затем отсутствующий врач в речи:

-- Пусть делает, что хочет! Сиделкой могу быть я.
в соседней комнате.

Священник и Жюльен согласились, что теперь я думаю об их обоих отдельно.
моя кровать. Затем преклонил колени в церкви Господней, в свою очередь помолился, встал
и ушел, сказав: "Он был благочестивой женщиной", точно так же
как было сказано: "да пребудет с вами Господь!"

Тогда Джули спросила обычным голосом:

-- Хочешь что-нибудь съесть?

Но Жанна не реагирует ни на что, не знаешь, что ей
они разговаривали. Джулия продолжала:

-- Вам следует, однако, хорошенько подкрепиться, чтобы немного поддержать свои силы.

Хархайлевиными глазами ответила Жанна:

-- Иди за папой!

И Джули ушла, чтобы послать человека в Руан с уважением.

Жанна впала в некую безжалостную тягу к власти, точно так же, как
он ждал двух последних в середине Я чувствую момента для того, чтобы
полностью отдаться отчаянному горю, которое волнами вздымается
его грудь.

Ночные тени завладели обивкой комнаты покойного мрака.
Вдовствующая герцогиня Денту начала оттуда, передвигаясь по комнате легким шагом, искать и
в Жанне невидимые предметы медсестры
тихими круговыми движениями. Затем зажгла две свечи, которые поставила
белым полотенцем покрывала прикроватный столик в течение многих лет у его изголовья.

Жанна, казалось, ничего не замечала, ничего не чувствовала и
ничего не понимала. Он ждал, когда просто останется один. Жюли вошла
. Он поел и снова спросил:

-- Ты не хочешь ничего съесть?

Его жена ответила, покачав головой "нет".

Джули села на стул с скорее покорным, чем грустным видом и не стала
разговаривать ни о чем.

И все трое неподвижно сидели на своих стульях далеко друг от друга.
Иногда медсестра дремала и храпела без сна, а потом вдруг просыпалась.

Наконец поднялась на место Жюли, подошла к Жанне и сказала:

-- Хочу, чтобы ты осталась одна!

Жанна схватила меня как милую за руку.:

-- Так, так! Оставь меня в покое!

Джули целовала его в лоб, постоянно повторяла:

-- Навещать тебя изредка наблюдаю.

И он ушел от миссис. Протез, который перенес ноятуолинса в другую
комнату.

Жанна закрыла дверь и пошла открывать оба окна selkosel;lleen.
Это было как раз время заготовки сена, и против его лица туулахти мягко
воздух. Предыдущие дни июля были суровыми в лунном свете. Это
сладостное ощущение коснулось ее и сделало похожей на айву. Он вернулся к кровати
, подхватил свою мать на другую, она взяла землю в свою руку и начала
наблюдать за ним.

Он больше не был опухшим, как тогда, в сцене после. Он
казалось, спал спокойнее, чем когда-либо прежде. Свечи на желтоватом полу
свет создавал дух ветра, исходящий из теней на его лице
, так что они выглядели как живые.

Жанна пристально посмотрела на него, и его детство отдалилось
за рулем он проснулся с кучей воспоминаний в голове. Он вспомнил, как его мать
пошли с ним здороваться монастырскую школу, и как он дал ей
бумажный пакет, который был заполнен кексы; он вспомнил весь набор маленький
факты, небольшие частные случаи, маленькие проявления любви,
слова, тон голоса, kurtut глаза, образуя по углам, когда он смеется,
и его глубокий вздох, когда он, затаив дыхание, сел
председатель.

И он пристально посмотрел на ее мать, и твердил себе, как
скучно:

-- Он мертв, мертв...

И это размер слова страшного содержание открываются перед ним.

Тот, кто лежал там, его мать, миссис. Луис, был мертв?
Он больше не двигается, не разговаривает, не смеется, никогда больше не ест
за столом напротив него, чтобы не сказать "Никогда больше": "Доброе утро,
Жаннет". Он был мертв.

Сделай ему гроб, который заколачивают гвоздями и опускают в могилу, и
всему придет конец. Его больше никто не увидит. Возможно ли это? И
у него больше не было матери? То милое, знакомое лицо, которое
он видел с тех пор, как открыл глаза, которое было
любил его до тех пор, пока его рука, протянутая к нему, не исчезла, не принесла большой
источник нежности, что Единородный существо, мать, сердце дороже
всех других существ, куда-то исчез. Еще несколько мгновений у него оставалось
наблюдать за ее лицом, за этими неподвижными, ничего не выражающими лицами, и
потом не осталось ничего, ничего, кроме воспоминаний.

И он упал на землю, на колени в страшном отчаянии, чтобы взять себя в руки.
Куристунеет, рукой пусертели его простыни, прижимает ко рту кровати
прижимает и удерживает трагический, надрывающий сердце, голос тукехтуваллы к одеялу:

-- О, мама, бедная мама, мама!

Когда затем он почувствовал , что теряет рассудок точно так же , как
потом вышла ночью в снег, чтобы сбежать, потом встала сама и
подошла к окну, чтобы остыть и высосать из легких воздух.
другой вид воздуха, чем эта смерть в воздухе, был.

Срубленные в июле деревья, простор моря и это расстояние покоились.
тихий, безмятежный, спящий в очаровательном, расслабленном лунном свете.
Этот занимательный сладкий покой слишком подействовал на Джиннина, и он
начал тихо плакать.

Он снова вернулся к кровати и взял руку матери в свою руку, точно
как и положено под наблюдением врача со стороны. У Большого насекомого горели свечи
искушенный свет, пролетев через всю комнату, врезался в меня, как мяч в стены, и
метался с одного места на другое. Жужжание разбудило Жанну в мыслях, он
поднял глаза, чтобы увидеть насекомое, но не заметил ничего, кроме его
тени, в которой отражалась белая крыша...

Потом он больше ни о чем не слышал. Он слышал только тиканье настольных часов
легкий тикутуксен и еще один тихий звук или, правильнее сказать,
почти незаметное шипение. Это были часы его матери, которые были
все еще не застегнуты на ее юбке, брошенной на стул
в джалкопуолине. И в этом же была какая-то метафора
о покойном, и что часы причиняют острую боль, ощущение сердца Жанны.

Он посмотрел на часы. Они были даже наполовину не такие, как те, другие. И его самого
охватил ужасный страх при мысли, что у него впереди еще целая ночь
под присмотром.

И все же другие воспоминания пробудились в его сознании: воспоминания о ней самой.
его жизнь, Розали, Анна-Лиза... горечь в его сердце.
разочарования. Все было просто страданием, грустью, несчастьем,
смертью. Все обмануто, вся ложь, все страдания и
слезы. Где было найдено немного покоя и радости? Где-то
в другой жизни, я думаю, когда душа была освобождена от земной жизни
испытания. Душа! Он начал думать, что это немыслимо
секрет и подбросил себе вдруг поэтическое доказательство костей, которое другие
столь же туманно отаксумисет немедленно опровергли. Где была сейчас
душа матери, это неподвижное, холодное тело души? Может быть, очень
далеко, где-то в космосе. Но где? Хявиннитко похож на кого-то
невидимая птица, вылетевшая из клетки? Или это называется богом
созидания? Вырванные, возможно, из новых творений толпы, смешанные с корнем
ломать ростки? Или, возможно, это было очень близко,
в этой комнате, которую не вдохновляло тело, рядом с которым это было оставлено
? И внезапно я чувствую Жаннесту, как будто она была дуновением
прикоснулась, коснулась. Ее страх, такой жестокий, такой сильный,
он не осмеливался подняться наверх, не дышать, не оборачиваться
смотреть сзади. Его сердце билось учащенно.

И вдруг то же невидимое насекомое снова взлетело, завертелось
и ударилось о стены. Жанна содрогнулась всем телом, но
через некоторое время крылатое животное зажужжало, он поднялся и
повернулся. Его глаза были заняты письмом за столом с выдвижным ящиком.
мамины "реликвии" были.

Его охватила странная идея: прочитать эту последнюю ночь в хогсвотче
"умершая возлюбленная", "старые письма", как одну из молитвенных книг.
Он чувствовал, что у него, таким образом, есть чувствительность, св.
обязанность, настоящая дочерняя задача, которая была перед матерью-продюсером
радость в другом мире. Это были ее дедушка и бабушка
переписка. Он вообще не был ими, когда-то знал и хотел этого больше, чем
мертвое тело их дочери протянуло им руки, приблизилось к ним в эту
ночь кальмана, точно так же, как они сейчас пострадали, чтобы создать
таинственные узы любви к тем, кто уже умер, в эту
недавно разведенный и он сам между ними, который все еще был на земле.

Он встал, открыл крышку стола и достал из нижнего ящика дюжину маленьких желтых бумажных пакетиков.
они были тщательно закрыты.
перевязаны и разложены рядышком.

Он положил их все к постели баронессы между своих рук, точно так же, как
указав на деликатный такт, и начал затем их читать. Они
это были те старые письма, которые находят у старейших взрослых людей.
стол из ящиков, и в котором дух туулахти прошлого века.

Первый начинается со слов: "Моя любовь", второй: "золотые
мой ребенок", а затем следующее: "Моя дорогая девочка", -- "милая", --
"Милое мое дитя", затем: "Дорогой Луи", "моя дорогая дочь", всегда
в зависимости от того, кому были написаны письма, либо маленькой девочке, либо
взрослеющей или более поздней, молодой жене.

И все эти письма были полны страстного, по-детски
любовь, тысячи мелких фактов и тех больших, но простых
домашние мероприятия, которые другие совершенно бесполезны. "У отца кашель;
Бедная Гортензия обожгла пальцы; кэт "загрызла" смерть; забор справа
с шести сторон был проломлен; мать потеряла церковного служителя
сборник гимнов и думает, что это у нее украли".

Это были также люди, которых Жанна не знала, но
он смутно помнил, что слышал о них в детстве.

Он смягчается, когда читает эти личные дела, которые казались ему странными
глаза ильместика, когда он внезапно перенесся в прошлое,
тайная жизнь, мать сердца жизни. Он посмотрел на кровать, на
покоящиеся тела, и вдруг начал читать вслух, за усопшего, за
как бы для того, чтобы позабавить себя, утешить его.

И неподвижное тело казалось счастливым.

Одно за другим бросала Жанна письма в джалкопуолин и думала,
что их надо было положить в гроб, как будто там рассчитывали цветы.

Он открыл второй кяарин. Там был другой почерк. Он начал читать:
-- "Я больше не могу жить без тебя, хювяйляси. Я люблю тебя так, что
Я схожу с ума".

И больше ничего, ни имени.

Он перевернул газету, чтобы хоть что-нибудь понять. Оно было адресовано: "Миссис
Baroness Le Perthuis des Vauds".

Затем он открыл следующее: "Приходите сегодня вечером, как только он освободится"
. У нас есть час. Я обожаю тебя".

В другом он говорит: "Я провел ночь, как в лихорадке, ты
с похотью. Я чувствую твое тело в своих объятиях, мои губы, твои глаза
перед моими глазами. И меня охватило какое-то безумие, которому я предавался
из окна, думая, что в тот момент, когда ты уложишь ее
рядом с ним, и что он будет принадлежать тебе так же сильно ... "

Жанна была ошеломлена и ничего не понимала.

Что это было? Кто и кем были эти слова любви?

Жанна читала дальше, находя все новые страстные признания,
договаривается о встрече двух кехойтук и становится их достоянием
и в конце всегда такие слова: "Не забудь сжечь это письмо!"

Наконец открыл свое обычное письмо, в котором хвалил приглашение на ужин
и почерк был тот же. Оно было подписано:
"Павел д'Ennemare", тот же человек, барон всегда упоминается, когда речь идет
ему: "старый Павел Бедняков", и чья жена была баронесса лучшие
друг.

Затем у Жаннессы внезапно проснулись подозрения, которые тут же изменились
на всякий случай. Этот мужчина был любовником матери.

Я был совершенно растерян, она вдруг отбросила эти ужасные
буквы, как вы бросили, у кого-токсичен для животных,
которая нашла на нее, подбежал к окну, заплакала
не могли арестовать восклицания, которые душили его горло.
Просто однажды впав в депрессию, я утыкаюсь в стену, закрываю лицо,
чтобы его призыв был услышан, и крик был бесконечным
отчаяние ненниттямяна.

Возможно, он пропустил всю ночь, разве что в соседней комнате
должны были быть шаги, которые заставили ее встать. Сделал
Может быть, его отец? И там были все письма на кровати и
на полу! Ему не нужно было открывать больше одного, так что он уже знал
все, он!

Жанна подскочила на месте, схватившись за все эти старые,
пожелтевшие бумаги, письма матери от родителей и ее возлюбленного,
и те, которые еще не были вскрыты, и даже те, которые все еще были
завязала в коробку и бросила все это в духовку. Затем она взяла
поставьте на тумбочку еще одну свечу и подожгите все письмо из стопки. Большой
пламя лоймахти ярко освещает комнату, год и тело,
наполняя его светом и создавая изголовье кровати с белыми жалюзи
черная, нависающая тень лица умершей яй-кист-нейсте и ее самой
на листе ниже показаны крупные характеристики тела.

Когда от дна духовки осталось не более тухкаляя, вернулась к себе
Жанна открыла окно, как будто больше не осмеливалась
оставаться рядом с его телом, и заплакала, закрыв лицо руками,
стонущий трагический, душераздирающий, отчаянный голос:

-- О, бедная мама, ты бедная мама!

И ему в голову приходит ужасная мысль: что, если бы мать не была
мертва, если бы только он спал спокойно, если бы он вдруг
встал и начал говорить? И даже тогда, тот факт, что он теперь знал, что
тайна инхойттавана, уменьшит его детскую любовь?
Интересно, целовал ли его мать тогда так же, как мои самые глубокие чувства? Я люблю гадать, любит ли его мать такой же святой любовью? Нет.
Это было невозможно. И вот что. мысль разбила ей сердце.
Прошла ночь, звезды побледнели, воздух стал утренним прохладным. - Я люблю тебя, - сказал он. - Я люблю тебя, интересно?

его мать, такая же святая любовь? Нет.
начало рассвета. Луна зашла и тонула в море, которое
всю его поверхность осветило своим перламутровым цветом.

И воспоминание Жанны о той ночи, которую он провел у окна Peuple'f
после входа в. Как это было давно, как все изменилось,
как будущее ее теперь выглядело иначе!

Ну, вот и пошло небо, уже потемневшее от напряжения, сияющая конопля, очаровательная
как в любви. Он с изумлением наблюдал, как за феноменом, что
сияние зари, я подумал про себя, возможно ли это, что
на этой земле, где в то утро открывался вид на рускою, не было радости,
не повезло.

Он вздрогнул, услышав скрип двери. Джули вошла в комнату и спросила:

-- Нет, ты не слишком устал?

Жанна ответила лишь коротко:

-- Я не думаю.

Но он был доволен, что я больше не одна.

-- А теперь иди спать, - сказал ее муж.

И Жанна поцеловала медленно, неторопливо, с болезненными чувствами к своей матери.
и вышла из комнаты.

Проходили дни, затем они пропускали действие, требующее смертей. Барон приезжает вечером. Он так сильно плакал. Похороны были на следующий день. Мать Суудельтуаан последней однажды ее холодный лоб, а после того, как она посмотрела, как открывается крышка гроба заколотил дверь, пошел к Жанне прочь. Начали прибывать приглашенные гости.
Анна-лиза вошла первой и бросилась рыдающей подруге на шею.
В окно было видно, как повозки въезжают за ворота во двор и рысью подъезжают.
И в большом зале я услышал голоса. Женщина в черном, которая не
Жанна почувствовала, что вошла в комнату. Маркиза де Кутелье и
вице-графиня де Бризевиль поцеловали его.
Внезапно она увидела тетю Лизонин, подкрадывающуюся к нему сзади. И он
поцеловал старушку так нежно, что она собралась уходить.

Джулия вышла в траурном костюме, красивая, довольная поставленной задачей и
довольная тем, что прибыло так много гостей. Он говорил медленно.
его жена спрашивала у него совета. И таинственный
голос, которым он добавил:-- Прибыла вся знать. Это очень хорошо.
Поприветствовав всех потрясающих женщин, он снова ушел.

Тетя Лизон и графиня Джилл остались наедине с Жанной, следующей, следовательно, на время отпевания. Графиня слегка поцеловала ее
вопрос повторялся:-- Дорогой друг, мой бедный, дорогой друг, вот мой бедный!

Когда граф де Фурвиль возвращается, чтобы забрать свою жену, плачущую в слезах- точно так же, как он потерял собственную мать.
***
10