Физический смысл и сущность СТО

               
     ФИЗИЧЕСКИЙ СМЫСЛ И СУЩНОСТЬ СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ЭЙНШТЕЙНА,
 
                А ТАКЖЕ ПРИЧИНЫ ЕЁ НЕЗАСЛУЖЕННОГО ТРИУМФА.
 

                ПРЕДИСЛОВИЕ
               
      В двадцатом веке имя Альберта Эйнштейна по своей популярности, как утверждали некоторые его восторженные почитатели, сравнялось с именем Иисуса Христа. Усилиями немногочисленной, но весьма влиятельной части  научного сообщества он был объявлен «гением всех времён и народов», а его теория, благодаря которой он добился всемирного признания, была объявлена величайшим достижением человеческого ума с начала времён и до ядерной эпохи в истории человеческой цивилизации. И, как уже не раз случалось в этой истории, малейшие сомнения в правильности  выводов теории относительности были негласно приравнены к «научной ереси», а исследователь, допустивший публичные высказывания на этот счёт, подвергался  суровому остракизму и обвинялся в недостаточной научной квалификации, а также в отсутствии способностей к научному творчеству.
      Такое положение сохранялось достаточно долго – сто с лишним лет, что для времени взрывного роста и преобладания технологического направления в развитии цивилизации представляется весьма странным явлением. Сто лет -  достаточно большой срок, чтобы все погрешности и натяжки любой теории были бы вскрыты, противоречия обнажены, неверные посылки обозначены и, взамен дискредитировавших себя построений, предложены иные способы объяснения природных явлений.
      Но в течение всего двадцатого века в отношении специальной теории относительности ничего подобного не происходило. Атмосфера в официальной науке словно вернулась на тысячу лет назад – в Средние века, когда раз принятая церковью догма принималась как абсолютная истина, а любые сомнения и любая критика подавлялись всей мощью репрессивного аппарата государственной власти. И хотя в этом веке творцов научных направлений в теоретической физике, не согласованных с официально принятой доктриной, уже не сжигали на кострах инквизиции, противоречить  доктрине было достаточно опасно – отлучение от организованного научного сообщества было неминуемым.
      Развитие основополагающей науки о свойствах окружающего мира – теоретической физики пошло в совершенно особую  сторону – в сторону  догматического «релятивизма парадоксов». Внутри этого направления происходили и до сих пор происходят бесконечные и бесплодные попытки объяснить изначальные парадоксы специальной теории относительности, напоминающие схоластические  споры средневековых богословов. В качестве развития теории предлагались и до сих пор предлагаются выстроенные на основе  этих парадоксальных положений различного рода модели, особенно астрофизические. При этом критика исходных положений и вытекающих из них построений  теории была и до сих пор остаётся под строжайшим запретом, как со стороны высших авторитетов физической науки, так и вследствие внутренней самоцензуры исследователей.
      Налицо неожиданно возродившийся в наше время некий социальный феномен, соответствующий, но не сводящийся к феномену господства догматов церкви во взгляде на устройство мира в средние века.
      Даже сейчас, с развитием свободного общения учёных с помощью электронных средств, официальная физическая наука не поменяла своего отношения к критике основ специальной теории относительности, предпочитая игнорировать многочисленные уже и достаточно серьёзные свидетельства несостоятельности  этих основ.
      Как известно, развитие науки можно затормозить, однако остановить его навсегда ещё никому не удавалось. Поэтому в настоящее время существует настоятельная необходимость не только показать ложность тех или иных положений теории относительности, но и объяснить феномен в целом, от начальных постулатов теории и причин её незаслуженного триумфа, до определения  её истинного места  в  физической науке.
      В настоящей статье предложено такое объяснение. Теоретические  основы для выводов, содержащихся здесь, содержатся в монографии -  Л.М. Мерцалов, «Относительность одновременности и преобразования Лоренца» находящейся в Российской государственной библиотеке; Российской национальной библиотеке; Крымской республиканской универсальной научной библиотеке; Государственной публичной научно-технической библиотеке России; электронной библиотеке eLIBRARY; ЛитРес:Библиотеке.

     1. ФИЗИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ПОСТРОЕНИЙ СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ.    

      Собственно, вся специальная теория относительности помещается в двух, ну, может быть,  трёх  статьях. Все дальнейшие «сенсационные труды» Эйнштейна на эту тему есть развитие и объяснение идей, содержащихся в его первоначальных работах.
      Но то основание, на котором возвышается весь «грандиозный и сенсационный» вклад Эйнштейна в теоретическую физику, выстроено в « Электродинамике движущихся тел» практически полностью, с незначительными дальнейшими поправками и дополнениями. То, что впоследствии теория была переведена на язык тензорного исчисления и приобрела от этого мистические, а впоследствии и сакральные качества, не прибавило ничего нового к  идеям теории, а было, вольно или невольно, сделано для того, чтобы затруднить её критический анализ.
      Поэтому, если проанализировать его основополагающую статью детально, то наличие физического смысла или отсутствие оного у всех остальных его «сенсационных трудов» можно определить без специального разбирательства.
      Эйнштейн знаменит как выдающийся физик-теоретик но, на самом деле, склад мышления у него отнюдь не физический. Если Галилей, Ньютон, Фарадей и другие физические знаменитости начинают свои повествования с тщательного и скрупулёзного обоснования выдвигаемых  положений,  анализируя и объясняя их содержание до тех пор, пока их физический смысл не станет очевидным и прозрачным, то Эйнштейн начинает как типичный математик – он вводит в начале своей теории некоторые постулаты и строит на них доказательство.  Учёный мир до сих пор пеняет ему за эту «новацию», хотя его последователи подхватили «революционное новшество» и продолжают строить свои теории со слов – «Примем, что…».  Тупик, в который зашла теоретическая физика как раз и начинается именно с этих слов. Внутренняя непротиворечивость теории условие необходимое, но для физики совершенно недостаточное. Это типично математический подход к реальным явлениям, которые заведомо сложнее любой теории.
      Правда, и тут есть один интересный нюанс. То, что в начале своего повествования он поставил свои постулаты, вовсе не случайно и не только свойство его мышления. Эйнштейн понимал, что  оппоненты прежде всего «вцепятся зубами» в  начальные положения  теории и на то, чтобы детально разбираться с физическим смыслом его дальнейших построений внимания у них уже не останется.
      Но вернёмся к Эйнштейну. Ошибки в выводе преобразований Лоренца на основе выдвинутых в первичной статье постулатов известны и широко обсуждаются в незаинтересованной части научного мира. Но мы не будем на них останавливаться и примем вывод преобразований без изменений, чтобы выяснить физический смысл полученных на этом основании результатов. В конце концов, преобразования Лоренца вывел Лоренц, поправил Пуанкаре, а как выводил их Эйнштейн, не так уж и важно. Важно, как он их применил.
      Рассматривая движение твёрдого шара, наблюдаемого из неподвижной системы, он пишет, что «размеры по оси X сокращаются…», а при приближении скорости движения к скорости света, тела «сплющиваются и превращаются в плоские фигуры». До сих пор всё в порядке, НАБЛЮДАЕМЫЕ размеры действительно сокращаются за счёт того, что информация о движении тела передаётся на некоторое расстояние к неподвижному наблюдателю. Однако это не изобретение Эйнштейна – это предложил ещё Фицджеральд. То новое, что заметил Эйнштейн –  изменение изображения при приближении скорости шара к скорости света – сплющивание и превращение шара в плоскую фигуру. И в самом деле, если изображение шара передаётся с помощью распространения света, а иначе в описываемом эксперименте быть не может – шар НАБЛЮДАЕТСЯ из неподвижной системы, то при приближении скорости тела к скорости сигнала изображение неминуемо должно начать искажаться, а при равенстве скоростей и вообще исчезнуть. Далее, выясняя поведение НАБЛЮДАЕМЫХ ИЗДАЛЕКА движущихся часов, он делает следующее заключение:
 « …показание часов (наблюдаемое из покоящейся системы) отстаёт в секунду на               
                1: sqrt(1 - v2/V2) сек..."
      Если бы Эйнштейн на этом остановился, то  заслужил бы почёт и уважение за свой небольшой, но заметный вклад в науку. Но его подобное положение вовсе не устраивало, - ему нужно было первое место в науке, первее Галилея, первее Ньютона.  А как этого добиться, если тема, за которую он взялся, очень и очень скромная, почти незаметная на фоне их достижений!?
      Единственно, что могло спасти положение и открыть дорогу на физический Олимп – подсунуть в дальнейшее объяснение что-нибудь нелепое, несуразное, но такое, что открывало бы путь к созданию умопомрачительной теории – произвести подлог физического смысла. Поступок, конечно, неблаговидный, мало того, для учёного вообще запрещённый и до Эйнштейна никем не применяемый из-за боязни осуждения со стороны коллег, но когда на кону такие ставки – Нобелевская премия, обеспеченная жизнь, почёт и уважение со стороны подрастающего поколения, кто удержится!? И Эйнштейн решил рискнуть. Наука – наукой, но и жить всё  же тоже как-то нужно! Он придумал-таки необходимый подлог.
      Тут же, несколькими строчками позже, он напрочь забывает, что рассматривает часы, как он сам до этого утверждал,  ИЗДАЛЕКА, из покоящейся системы и утверждает теперь, что:
    «…если часы из точки  A двигать по линии, соединяющей её с  B, в сторону последней со скоростью   v, то по прибытии этих часов в  B они уже не будут более  идти синхронно с часами в  B.»
      Наблюдаемые издалека часы,  как по мановению волшебной палочки, превратились у него в часы,  реально прибывшие в пункт B, где их можно было бы потрогать руками. И если при НАБЛЮДЕНИИ с помощью оптических инструментов часы действительно будут казаться отстающими (на время, пока свет дойдёт от движущихся часов к наблюдателю!), то реально ощущаемые, находящиеся у наблюдателя в руках часы, такого удовольствия Эйнштейну ни в коем случае не доставили бы.
      Но с тех пор уже около ста лет разного рода исследователи возят часы из пункта A в пункт B и сравнивают их показания с показаниями неподвижных часов. Но если проводить опыт точно в соответствии с первым постулатом (равномерно и прямолинейно!) то обещанного Эйнштейном результата  не будет, что и происходит на практике. Да и откуда ему взяться, результату-то, подлог, он и в Африке подлог.
      Тем не менее, дело было сделано, все эффекты, регистрируемые при НАБЛЮДЕНИИ движущихся тел (с помощью испускания или отражения ими света, а как же иначе!?) превратились в реальные физические изменения.
      Эйнштейн, тем самым, фактически, заявляет, что всё, что видит наблюдатель, происходит реально, на самом деле, и, что гораздо важнее, В ТОЧНОСТИ ТАК, КАК ОН ЭТО ВИДИТ . То есть, Солнце реально вращается вокруг Земли, автомобиль, едущий вдаль, реально уменьшается,  Луна над вершинами елей реально следует за путником, ложка, опущенная в стакан, наполовину заполненный водой, реально изламывается, вращающийся диск постепенно уменьшает длину своей внешней окружности, при неизменном её радиусе, а муравей, рассматриваемый в лупу, реально увеличивается в размерах и может откусить вам палец, и прочее, и прочее, и прочее.   Несообразностей не счесть. И это утверждает «гений всех времён и народов», «великий» физик-теоретик! Конечно,  рационально объяснить, с какой-такой стати движущиеся стержни сокращают длину, часы замедляют ход, а скорость света нельзя превысить, невозможно. Пришлось привлечь для этого изменение свойств пространства и времени в движущейся системе. Хотя и там неясно, свойства эти изменяются в каком объёме: только движущегося тела или и в объеме  окружающего его пространства? А если только в объёме движущегося тела, то там изменяются только межатомные расстояния или размеры атомов тоже? Пусть всё это  непонятно и неверно, зато перспективы для теории открылись необычайные. Надо же – пространство и время изменяются, если просто быстро-быстро побежать. А если бежать совсем быстро, да ещё и  по замкнутой кривой, то за срок своей жизни можно познакомиться со своими отдалёнными потомками. Только необходимо принять меры, чтобы при движении не исчезнуть в продольном направлении. О поперечном направлении беспокоиться не нужно, там всё само собой будет в полном порядке.
      Итак, подлог был действительно «нестандартным». Никто подобного не мог даже предположить. Никто не ожидал, что скромный служащий патентного бюро в Берне может так просто и примитивно надуть весь учёный мир.
      Дальнейшее произошло довольно буднично и даже скучно. Протащив свой подлог тихо и незаметно, Эйнштейн стал строить ту самую теорию, которая впоследствии  потрясла  мир, а ему доставила неувядаемую славу.
      Можно, конечно, сказать, что он ошибся, что невольно спутал НАБЛЮДАЕМЫЕ издалека явления с существующими реально, (с кем не бывает!), но нет. Однажды он сам проговорился. Значительно позже,  в своём «фундаментальном» труде «Специальная теория относительности», он заявил – «…что пространственные и временные данные имеют не фиктивное, а физически реальное значение».  Если он не подозревал о том, что произвёл подлог, с чего бы это он стал уточнять, что данные не фиктивны? Значил, всё знал и всё делал сознательно. Недаром на знаменитом снимке улыбающийся «гений», торжествуя, показывает язык всему научному сообществу – жизнь то удалась!
      И, кроме того, зачем эти разговоры о конвенции. Если вас интересует истина, то ни о какой конвенции не может быть и речи, а если вы склонны морочить голову людям, то без конвенциональности знания вам точно не обойтись. Эйнштейн не обошёлся.  С тех пор и кочуют из статьи в статью, из учебника в учебник сплющенные в продольном направлении движения космонавты, взаимно молодеющие близнецы, путешественники в будущее и прочие чудеса.
      Тут нужно сказать, что «великий гений» не слишком хорошо  разобрался в том предмете, который брался описывать. Физический смысл преобразований Лоренца он понимал смутно. В его оправдание можно сказать, что и сам Лоренц, и Пуанкаре, тоже плохо его понимали. Они считали эти преобразования лишь вариантом преобразований Галилея, только более точным, позволяющим правильнее описывать движения тел.
      В действительности же у этих преобразований совсем другая физика. Они описывают ПЕРЕДАЧУ ПАРАМЕТРОВ ДВИЖЕНИЯ ТЕЛА из подвижной системы отсчёта в неподвижную  ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО С ПОМОЩЬЮ РАСПРОСТРАНЕНИЯ СВЕТА. То есть наблюдатель видит картинку, дистанционно измеряет характеристики и лишь после этого вычисляет необходимые параметры.
      Мало того, в этих преобразованиях, хотя они и описывают две системы отсчёта – неподвижную и подвижную, существует только один реально измеряемый параметр – тот, который регистрирует неподвижный наблюдатель. Ну, например, наблюдатель, который находится на Земле и наблюдает движение Луны.  Что там на Луне происходит реально, он узнать не может, может только вычислить, поделив регистрируемые параметры на лоренцевский радикал. Только в этом случае движущуюся и неподвижную системы отсчёта можно считать находящимися в относительном движении, А ПОЛУЧЕННЫЕ ПАРАМЕТРЫ ИСТИННЫМИ. Если мы переходим с Земли на Луну и наблюдаем оттуда Землю, то мы не можем ничего знать про то, что реально происходит на Земле, а можем лишь вычислить, поделив наблюдаемый параметр на тот же лоренцевский радикал.
      А вот, когда мы используем преобразования Галилея, то обе системы отсчёта СЧИТАЮТСЯ НАХОДЯЩИМИСЯ в одном и том же абсолютном пространстве и наблюдатель, который их обе обозревает, может находиться где угодно – хоть в соседней галактике, всё равно параметры передаются к нему с бесконечной скоростью, мгновенно, без затраты времени. И с этим ничего не поделаешь – так уж преобразования Галилея устроены.
      Эйнштейн об этом не знал, хотя, может быть, и подозревал. И всё же, нимало не сомневаясь, он определяет параметры в соответствии с преобразованиями Галилея, т.е. в АБСОЛЮТНОМ ПРОСТРАНСТВЕ, а потом применяет к ним преобразования Лоренца, т.е. переводит их в ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ, что не для всех случаев возможно и требует каждый раз специального исследования применимости этого приёма, потому что  перескакивать из системы в систему – это всё равно, что измерять расстояние в метрах, а потом считать, что полученное число обозначает количество футов. Хорошо, что при этом хоть физика явления не меняется, но зато точность вычислений существенно падает.
      А чтобы заставить НЕПОДВИЖНОЕ тело двигаться с большой скоростью, он применяет к нему постулированный ранее принцип относительности, который у него сводится к тому, что движущаяся система отсчёта считается НЕПОДВИЖНОЙ, а НЕПОДВИЖНОЕ тело считается движущимся со скоростью –v, что для параметров, измеренных в абсолютной системе, точно так же незаконно. Но ещё хуже, что при этом ему сначала приходится считать тело НЕПОДВИЖНЫМ и оперировать с его характеристиками почти при нулевой скорости, а впоследствии считать то же самое тело, с теми же самыми характеристиками, ДВИЖУЩИМСЯ со скоростью, близкой к скорости света. Из-за этого его теория вообще приобретает налёт несерьёзности и была бы давно осмеяна добросовестными исследователями, не будь она защищена мишурой сенсационности и «нестандартности».
      Но и это ещё не всё!
      Поскольку лоренцевы преобразования описывают перенос параметра из движущейся системы к неподвижному наблюдателю исключительно с помощью распространения света, встаёт следующий вопрос – все ли параметры можно таким образом передать?
      Оказывается, не все. Сколько уж лет ищут «тёмную энергию» и « тёмную материю», и никак не могут найти. А ищут как раз астрофизически,  именно с помощью регистрации неких сигналов. Значит, не всё можно таким образом передать. В некоторых случаях прямой регистрации не получается.
      Поэтому, прежде чем применять преобразования Лоренца к какому-нибудь параметру, например, к массе, или энергии, нужно специально и очень скрупулёзно доказывать, что это физически возможно. «Гений всех времён» об этом даже не задумывается и выводит формулы с применением преобразований Лоренца направо и налево.
      В результате применения  всех этих шулерских уловок, получилась теория, как сказал один из её критиков, «нашпигованная парадоксами». Например, знаменитый парадокс близнецов. Согласно букве теории относительности, если близнецы движутся друг относительно друга в разные стороны, то любой из них  может считать, что он неподвижен, а  движется  другой близнец. А раз движется, то и «молодеет» относительно «неподвижного». Но тот, кто движется, тоже вправе считать,  строго по Эйнштейну, что именно он неподвижен, а движется и «молодеет»  другой брат-близнец. То есть, оба они «молодеют» одинаково. Скандал в благородном семействе! Любой скажет, что такого быть не может! Однако, «релятивистам» нужно же было как-то вывернуться из неприятного положения. Придумали, что системы неравноценны. Тот, кто на Земле, тот стоит, а тот, кто в космосе, тот движется, поскольку ускоряется. Поэтому второй «молодеет», а первый - нет. Надо же! Чтобы спасти теорию, основанную на лоренцевой относительности, опять приходится переходить в галилееву абсолютную систему! И такая чехарда происходит как раз из-за безобидного на первый взгляд заявления Эйнштейна по поводу часов в пункте B.
      Но если не делать прыжков из системы в систему, а находиться строго в одной, лоренцевой,  никаких парадоксов не возникает. Если сигнал, с помощью которого передаётся информация о промежутке времени, идёт от космонавта к его земному собрату, то ясно, что время «замедляется» на стороне космонавта. Стало быть, земному наблюдателю кажется, что «молодеет» космонавт. Если такой же сигнал идёт с Земли в космос, то время «замедляется» на стороне земного близнеца. Стало быть, космонавту кажется, что «молодеет» землянин. Но если они когда-нибудь встретятся, скажем, через десяток лет, то обнаружится, что они постарели одинаково. Сигнал - сигналом, а физиология - физиологией и нипочём  она Эйнштейну не подчиняется.  Примерно то же самое происходит и с остальными парадоксами.
      И вообще, даже один парадокс для теории - приговор. Вспомним, хотя бы,  «ультрафиолетовую катастрофу». Нужно либо забыть о теории навсегда, либо коренным образом её перерабатывать. А тут что ни шаг, то новый парадокс.
      Венчает эту «парадоксальную» физику изобретение Минковского. Минковский был чистым математиком - учителем Эйнштейна в Политехникуме. Он и изобрёл этого монстра – пространство – время. Это нужно ж было догадаться – измерить в обычном трёхмерном эвклидовом пространстве обычный путь светового луча и вычесть из него путь, проходимый за это же время в этом же пространстве движущимся телом. А потом объявить, что только полученная разность имеет физический смысл, а пространство само по себе и время само по себе такого смысла не имеют. Но тогда зачем же измерять расстояния в обычном пространстве, раз его самого по себе не существует, нужно сразу их мерить в единицах пространства-времени. Только вот, где взять подходящую линейку!?
      С Минковского взятки - гладки –  на то он и математик! Для него даже явная ахинея имела бы смысл, лишь бы дальше всё было непротиворечиво. Нобель это прекрасно понимал, поэтому и вычеркнул математиков из своего завещания. А вот «великий физик» мог бы и призадуматься. Собственно, он впоследствии сам жаловался, что после того, как на его теорию «навалились» математики, он  перестал в ней что – либо понимать. Зато изобретённое Минковским пространство - время хорошо укладывалось в тензорное описание, которое надёжно загораживало от непосвящённых отсутствие реального физического аналога у интервала в этом пространстве-времени. А такое положение Эйнштейна более чем устраивало. Потом он ещё много чего насочинял, используя выдумку Минковского.
      Дальше он берётся за электродинамику.
      Используя свои «открытия» из кинематики, он пытается «переплюнуть» теперь уже Максвелла, объясняя всему учёному миру, что  исправил недостатки его теории и объяснил, что происходит с полями в относительном мире. Подлог, который он совершил в начале своего повествования, начинает у него теперь работать в полную силу. Чтобы объяснить преобразования полей, он как раз и использует сокращение длин и замедление времени.  Так что, ничего он не объяснил, только ещё  больше всё запутал. Один подлог тянет у него за собой другой и так до бесконечности.
      Дальше, допустив несколько мелких прегрешений при рассмотрении явлений электромагнетизма, он переходит к выводу закона увеличения массы тела при увеличении скорости его движения. Тут у него всё идёт в ход – и прыжки из абсолютной системы в относительную, и принцип относительности, и придание неподвижному телу скорости, близкой к скорости света. В конце концов, он «допрыгивается» до того, что масса тела при росте скорости у него увеличивается (делится на релятивистский радикал). То есть была масса, как масса, характеризовала количество вещества и его свойства, а из-за Эйнштейна стала массой релятивистской. Но это было бы ещё полбеды! Беда заключается в том, что у него  масса движущегося тела стала иметь ещё и разные значения в разных направлениях. По направлению движения она стала больше, чем перпендикулярно к нему. Что с такой массой делать, физики до сих пор толком не решили. И чтобы она не мешала, перестали это понятие  использовать. А чтобы было непонятно, что  там на самом деле со скоростью увеличивается, напустили такого тумана, что сами запутались в определениях.
      Между тем, если внимательно рассмотреть, что же получилось  у самого Эйнштейна, то, во-первых, он вообще описывает совсем не то, что  исследовали Томсон и Кауфман – у них электрон движется в неподвижных полях, а у Эйнштейна поле движется относительно квазинеподвижного электрона, а, во-вторых, никакого увеличения массы с увеличением скорости не происходит.   Как на самом деле получается в его теории, с приближением скорости электрона к скорости света изменяются условия ускорения тела. Падает сила, приводящая электрон в движение.  Поэтому становится труднее передать  ему электромагнитными способами необходимую для разгона энергию.
      Попутно обнаруживается, что никакой «продольной» и «поперечной» массы в природе не существует, и если определять её хоть вдоль, хоть поперёк, она останется одной и той же, как ей и следует быть.
      Но апофеоза бессмыслицы и подтасовок Эйнштейн достигает в статье «Зависит ли инерция тела от содержащейся в нём энергии?». Тут он ставит перед собой задачу «переплюнуть» Томсона. Зачем ему это нужно,  понять трудно, но  непременно «переплюнуть»!
      Томсон был «стандартным» исследователем. Поскольку на тот момент в существовании эфира никто не сомневался, то, чтобы найти энергию,  содержащуюся в электрическом поле, он умножает  массу эфира на квадрат  скорости света. Так у него получается.
      «Нестандартный» Эйнштейн, решивший  его поправить, полностью забывает, что у физических формул должен быть некоторый, хотя бы минимальный, физический смысл и пускается во все математические тяжкие.
      Складывая и вычитая НАБЛЮДАЕМЫЕ в относительной системе величины с их  ИЗМЕРЕННЫМ значением в абсолютной системе, он получает выражение, которое трактует способом, не имеющим не только физического смысла, но даже и математической ценности. То есть, произведя очередную, теперь уже совершенно открытую подтасовку, он получает формулу Томсона способом, в котором нет теперь уже никакого эфира, нет никакого соответствия реальным явлениям  и заодно вообще никакого смысла, ни физического,ни математического, ни какого иного.
      Дальнейшее – молчание! Всё, что создано Эйнштейном после этого «эпохального» открытия, можно не рассматривать ввиду ложности исходной трактовки основных положений теории.

             2. СУЩНОСТЬ СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ.

      Но если отбросить всю фантастику, которая наводнила учёный мир с появлением теории относительности, то нужно задать себе вопрос – по сути своей, если правильно истолковывать то, что содержится  в основах теории,  может ли она считаться научной?
      Ответ один. Конечно, может. Создавал её образованный человек, неглупый, хорошо знающий приёмы математической физики. Недаром сто лет весь учёный мир никак не может прийти к однозначной оценке этой теории. Тогда встаёт второй вопрос – в чём именно выражается её физическая сущность и почему созданные на её основе теории «рождают чудовищ»!?
      Если не делать того «шага в сторону», который предпринял Эйнштейн, то сразу можно увидеть, в чём заключается смысл, сущность специальной теории относительности.
      В ней все построения появились в результате описания НАБЛЮДЕНИЯ движения тела в  системе отсчёта, движущейся РАВНОМЕРНО И ПРЯМОЛИНЕЙНО, наблюдателем, который находится в другой  системе, ПОКОЯЩЕЙСЯ относительно первой. Причём, в соответствии с преобразованиями Лоренца, это наблюдение может производиться ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО С ПОМОЩЬЮ РАСПРОСТРАНЕНИЯ СВЕТА, либо электромагнитных волн иного диапазона. Тела, рассматриваемые в теории, движутся со скоростью, близкой к скорости света, т.е. к скорости СИГНАЛА, с помощью которого и ведётся наблюдение. Когда скорость ТЕЛА приближается к скорости СИГНАЛА,  происходит  ряд, разного рода, интересных явлений.
      Отсюда становится понятно, что специальная теория относительности есть теория РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИЛИ ОТРАЖЕНИЯ СВЕТА от ДВИЖУЩИХСЯ ТЕЛ.
      То есть худо – бедно объяснить эффект Доплера, аберрацию света, она в состоянии. Ну, ещё пару-тройку эффектов подобного рода. Но далее её полномочия кончаются. Далее она ничего правильно объяснить не может.
      И, подводя общий итог всем вышеупомянутым подлогам и подтасовкам Эйнштейна, можно определить выведенные им из положений специальной теории относительности всякого рода измышления по поводу свойств пространства-времени, природы гравитации, происхождения Вселенной и т.д. как распространение положений теории за пределы области её применимости, что неправомерно и в нормальной науке запрещено.
      Соответственно и место в такой науке специальная теория относительности может занимать лишь скромное, отвечающее её сути и ни в коем случае не заслуживающее  почётного звания «нового и более современного способа» объяснения свойств окружающего нас мира.
      Эйнштейн в  действительности совершил одно-единственное открытие – он заметил, что преобразования Галилея, в случае отражения или распространения света от движущегося тела, не подходят для описания  этого физического явления. Заметим, что не он один и совсем не первый! Тот «переворот» в физической науке, о котором столетие говорят приверженцы релятивизма, сводится к одному лишь тому, что в этом случае, в силу конечности скорости света и благодаря движению излучающего тела, НАБЛЮДАЕМЫЙ ИЗДАЛЕКА временной промежуток отличается по длительности от временного промежутка, ИЗМЕРЕННОМУ НЕПОСРЕДСТВЕННО ВБЛИЗИ тела.
      А то обстоятельство, что Эйнштейн придал этому невинному и вполне понятному факту эпический смысл, объявив изменение НАБЛЮДАЕМЫХ издалека длин и промежутков времени в движущейся системе отсчёта, изменением  самих свойств пространства и времени, лежит на совести  «гения всех времён» и служит яркой характеристикой его научной  «добросовестности».
      И если внимательно и последовательно проанализировать исходные статьи Эйнштейна «вычистив» из них все его подлоги и подтасовки, как это сделано в монографии "Относительность одновременности и преобразования Лоренца", то можно увидеть, что:
* время в движущейся системе (время протекания одинаковых процессов)
  НЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ и остается тем же самым, что и в неподвижной;
* длина движущегося тела НЕ ИЗМЕНЯЕТСЯ, остаётся одинаковой с длиной
  неподвижного;
* скорость света НЕ ЯВЛЯЕТСЯ предельной скоростью движущихся тел, она
  является предельной наблюдаемой скоростью;
* масса движущегося тела НЕ ЗАВИСИТ от  скорости его движения;
* пространство-время, как физическая реальность, НЕ СУЩЕСТВУЕТ, это всего
  лишь удобная для вычислений математическая абстракция;
* эффекты,  заявляемые и описываемые Эйнштейном, представляют собой
  эффекты ИСКАЖЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ (радиооптические иллюзии) при ПЕРЕДАЧЕ ЕЁ С
  ПОМОЩЬЮ РАСПРОСТРАНЕНИЯ СВЕТА  и  не могут быть распространены за пределы
  свойств движущихся тел, испускающих или отражающих свет.
      Всё это получается из выкладок самой специальной теории относительности, если в ней ничего не менять, но правильно понимать то, что  выведено  самим Эйнштейном. Специальную теорию относительности не нужно исправлять, её нужно правильно использовать.
      Однако усилиями его и его последователей,  теория относительности, в толковании Эйнштейна, пронизывает сейчас  любое новое построение физической науки и служит основой практически  для всех разработок, созданных более чем за сто лет развития мифотворческой «новой физики». Есть среди них и здравые, верные хотя бы частично, но, чтобы вернуть всю фундаментальную науку на путь описания истинных законов мироздания, придётся много потрудиться, вычищая плевелы «релятивизма» из диких зарослей, созданных усилиями тысяч и тысяч обманутых исследователей.

      3.ПРИЧИНЫ НЕЗАСЛУЖЕННОГО ТРИУМФА СПЕЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ.

      Чудеса, чудесами, но всё это сотворил сам Эйнштейн, ему простительно, ему так хотелось заработать на приличную жизнь! Но, как же научное окружение? У исследователей что, неужели разум отшибло, причём у всех сразу!?  Как могли они поверить в явную чушь!? И не только поверить, а и начать  внедрять относительные измышления в практику научного поиска, разрабатывая и активно применяя теории, основанные на положениях теории относительности? Как получилось, что ВИДИМЫЕ ИЗДАЛЕКА  события без всяких разъяснений и поправок стали приниматься за ИСТИННО СУЩЕСТВУЮЩИЕ!? Все же видели, что король голый, почему же продолжали восхищаться несуществующим нарядом?! В чём заключается невероятная живучесть теории Эйнштейна?!
      Для объяснения этого парадоксального явления нередко принято привлекать фантастическую «теорию заговора», во главе которого, как принято считать, стоят обитатели галактики, блокирующие, таким образом,  человечеству выход на её просторы. Или, по другой теории, злобные  таинственные правители морочат головы учёным, чтобы таким образом легче было управлять неразумными народами.
      Между тем,  нет тут никакого секрета, как нет и никаких пришельцев. И злобной «закулисы» тоже нет. Всё обыденно и просто. Вначале, пока научный мир не понял, какую услугу оказал «святой Альберт» всему научному сообществу, сопротивление его теории было велико. Даже «отцы-основатели»  - Лоренц и Пуанкаре - категорически от неё открестились. Но учёные редко бывают  людьми глупыми, а в двадцатом веке они стали ещё и людьми практичными, и им тоже хотелось заработать на приличную жизнь.
      Познакомившись с творением Эйнштейна, многие смекнули, что  тот  создал не только головоломную научную теорию – он создал новый, очень легко осуществимый при соответствующей подготовке, способ заработка  для учёных - новый научный  бизнес. Научный мир увидел, что гораздо выгоднее использовать «изобретение» Эйнштейна, вместо того, чтобы тратить десятилетия своей жизни на поиски истинных закономерностей окружающего мира.
      Ведь как было раньше. Чтобы понять и описать какое-нибудь новое научное явление, учёные тратили десятки лет на его обдумывание и проверку. Галилей после открытия колец Сатурна  лет тридцать или вроде того не решался об этом никому рассказать - всё боялся ошибиться. А чтобы никто не украл приоритет, лишь опубликовал анаграмму. Коперник всю зрелую жизнь сочинял гелиоцентрическую систему, а опубликовал её только перед смертью. И, заметьте, никто, даже за величайшие открытия, учёным никаких денег не платил, наоборот, все исследования учёные вели за свой счёт. Редко когда удавалось что-нибудь выпросить у власть предержащих.
      Но в конце девятнадцатого века в науке произошёл переворот – учёным стали платить именно за научный результат, а, значит, появилась коммерческая наука, появились и предприниматели от науки.  И учёные стали работать ради денег, ничем, кроме научной деятельности не занимаясь. Не все, конечно, но многие. В этом событии,  самом по себе, нет, конечно, ничего плохого, но для теоретической физики оно оказалось катастрофой. Это какой же нужно иметь талант, чтобы за несколько лет сделать те открытия, на которые раньше уходили десятилетия размышлений и напряжённого труда. А иначе просто выгонят с хорошо оплачиваемой и нетяжёлой, в общем - то, работы. Было от чего пригорюниться. Тем более что если раньше наукой занимались люди по призванию, недюжинных способностей, соответствующих выбранному научному направлению, то в результате резко возросшей численности научных работников среди них оказалось много людей случайных, вовсе не имеющих необходимых для занятия наукой качеств, чьи амбиции мало соответствовали их возможностям.  И тут вдруг Эйнштейн преподнёс им такой подарок, какого они от него не ожидали. Он действительно оказался гением, только не того сорта, не «гениальным учёным», как все думают, а гениальным торговцем. Из тех, что среди зимы продадут снег эскимосам, а среди лета – песок жителям Сахары. Теорию, коммерческая ценность которой  равна стоимости бумаги, на неё потраченной, он ухитрился всучить чуть ли не всему населению планеты, поимев на этом неплохие дивиденды. При этом, как часто бывает у торговцев, качество товара, которым он надумал торговать, беспокоило его весьма мало. Зато о рекламе своей продукции он позаботился. Не гнушался он и более серьёзных проступков в защиту своей торговли. В результате оказалось, что, во-первых, сотворив явную чушь, но только такую, в которой никто не сможет сразу разобраться, можно выдать её за гениальную теорию. Во-вторых, можно эту «гениальную теорию» «раскрутить» в средствах массовой информации до такой степени, что тебе дадут Нобелевскую премию, пусть даже и по другому поводу. И, в-третьих, можно под шумок выпросить деньги на продолжение «научных исследований» у тех, кто эти деньги имеет. Всё равно ведь  ни шиша они в теории не понимают. В крайнем случае, можно занять какую-нибудь почётную и высокооплачиваемую должность. И всё это открыто, на глазах у мирового научного сообщества. Наглядный пример для подражания!
      Сначала робко, а потом уже и побойчее, учёные стали «подтягиваться» под знамёна теории относительности. Кто-то прямо использовал её в качестве основы для своих построений, кто-то делал дальнейшие выводы из её периодов. И дело пошло, да так споро, что к началу второй мировой почти не осталось среди тех, кто получает деньги за «служение науке», скептиков, которые  критиковали бы творение Эйнштейна.  Почти все стали энтузиастами его теории. А как же, сочиняй себе что угодно, лишь бы было внутренне непротиворечиво, да завлекательно для непосвящённых. Вот и вся недолга! Для этого ничего кроме хорошей математической подготовки не требуется. Да и, к тому же, кому захочется признаться, что он не понимает сути тех явлений, объяснением которых  профессионально занимается. Лучше делать вид, что созданные нелепости и есть истина в последней инстанции. Тем более  что истинность этих нелепостей удостоверяют именно те, кто их создаёт.
      А сколько денег было истрачено и тратится до сих пор на проверку самой теории! Это же чистый Клондайк для учёных, копи царя Соломона!
      Когда-то давно, на Ближнем Востоке и в Средней Азии соседствовали различные верования, от зороастризма до несторианства. Арабы, которые покорили эти земли, были настолько «гуманными», что не стали запрещать иные религии, отличающиеся от мусульманской. Они просто наложили на их исповедание большой налог. В результате чего через два столетия на Востоке осталась только одна религия – ислам. Материальные соображения взяли верх над свободой совести. Та же история произошла и в современной теоретической физике.
      Вместо того,  чтобы тратить большую часть жизни на поиски истины, учёные, занимающиеся вопросами устройства мироздания, отказались от этого малодоходного занятия и стали, используя в качестве фундамента специальную, а впоследствии и общую теорию относительности, за деньги производить различные НАУЧНЫЕ СКАЗКИ, следя лишь за тем, чтобы они были правдоподобными и интересными для финансирующих исследования организаций.  И ситуация в науке двадцатого века  сразу же стала похожа на ситуацию с идеологией в средние века.  Только тогда речь шла о доходах церкви, а сейчас, столетия спустя, речь идёт о доходах всего научного сообщества. И хоть  наше общество не в пример гуманнее средневекового, натура человеческая осталась неизменной  -  кем бы он ни был  –  пастырем или учёным, свои доходы человек всегда защищает отчаянно.
      Вот так, в конечном итоге, и сформировалось отношение к  теории Эйнштейна в официальной науке. А лет через пятьдесят в науку пришло совершенно иное поколение, воспитанное на поклонении «гению всех времён», и специальная теория относительности естественным образом оказалась «Святым Граалем» физической науки. Все предшествующие «битвы» были забыты, занятие новым научным бизнесом стало для учёного привычным, прибыльным и весьма почтенным делом. Правда, самые умные из них прекрасно понимают, что занимаются ерундой, но – бизнес есть бизнес – предпочитают помалкивать.
      А чтобы разные критиканы не захотели бы этот бизнес развалить, во всех научно развитых странах теми, кто разбирается в ситуации,  принято негласное правило – не публиковать в принадлежащих им ключевых изданиях ни строчки против кормилицы и поилицы – специальной теории относительности. А чтобы ещё крепче защитить кормушку, произвели Эйнштейна в «гении всех времён», объявив при этом любую критику его творений проявлением злобной зависти неудачников к всемирной славе «Святого Альберта».
      Справедливости ради нужно отметить, что и раньше и сейчас были учёные, которые не соблазнились  «выгодами», предоставляемыми «гениальной теорией» для завоевания места под научным солнцем. Не всех прельстила возможность получать деньги за то, чтобы морочить голову доверчивым заказчикам. К счастью, настоящие энтузиасты науки, бескомпромиссные искатели истины существовали все прошедшие сто лет, существуют и сейчас. Другое дело, что в среде «научных сказочников» судьба их тяжела. Любое публичное выступление против творения Эйнштейна до сих пор вызывает озлобление и репрессии со стороны лиц официальной науки.  Их тоже при желании можно понять - поневоле озлобишься, когда у тебя хотят отнять твой законный кусок хлеба с маслом, а то и с красной икрой.
      И лишь сравнительно недавно для критических выступлений появилось прекрасная возможность и обширное всемирное поле – Интернет. Теперь для  каждого, кто может и хочет, нет препятствий для добросовестной  критики любой теории. И, рано или поздно, истинная сущность затеянного Эйнштейном «предприятия» станет  прозрачной для всего научного мира и не только для него.

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
      За прошедшие сто лет было немало попыток повторить «подвиг» Эйнштейна. Даже сейчас полно желающих создать теорию, не уступающую по шуму его «творению». Спихнуть, так сказать, «гения» с его места в науке и занять его самому. Напрасные попытки. Не получается и не получится. Во-первых, он первый додумался, что если кое-что подтасовать, да ещё попросить друзей рассказать об этом (о теории, естественно, не о подтасовках) во всех газетах, то на этом можно сделать неплохой бизнес. Теперь, когда все знают, как это делается, такой номер не пройдёт. Во-вторых, такого момента в истории науки больше не будет. Тогда только начинали платить за разные научные сказки, сейчас к этому тоже уже привыкли. Но поскольку денег, как всегда, на всех желающих не хватает, то число счастливчиков, занимающихся подобным промыслом, весьма ограничено, и новые там не требуются. Если кто не смог сам, или с помощью покровителей, «пробиться» в первые ряды, клянясь и божась направо и налево  именем «гения всех времён», то такого и на порог туда, где деньги дают, не пустят. В-третьих, его теория настолько пропитала своими  байками фундаментальную науку, что создать на этой основе что-нибудь путное теперь уже не получится.
      Джордано Бруно, как известно, жизнь отдал за торжество истины. А тут –  совершенно противоположный случай! Пожалуй, единственный за всю историю нашей цивилизации!
      Один человек, ради удовлетворения своего честолюбия и для создания своего материального благополучия, воспользовавшись сложившейся в физической науке уникальной ситуацией, презрев все принятые нормы научной морали и этики, путём недостойных подтасовок завёл её  в такой тупик, из какого не может быть выхода. И если бы только теоретическую физику.
      К сожалению, «методика» Эйнштейна, позволяющая хорошо зарабатывать на торговле  научными  фальшивками, ширится и совершенствуется, порождая метастазы и в других научных дисциплинах, не имеющих отношения ни к физике, ни к Эйнштейну. Соответственно, всё меньшее и меньшее число исследователей интересуется  соответствием разрабатываемых теорий природным закономерностям. И потому, мало – помалу, современная фундаментальная теоретическая физика начинает превращаться в разновидность жречества со своими догмами, обрядами и прозелитами. Так что никаких инопланетян и властной «закулисы» не понадобилось. Научная элита, опасаясь за свои доходы, вполне эффективно перекрыла дорогу всяким «ниспровергателям» и «правдолюбцам», которые безнадёжно стучатся в двери научных изданий со своими открытиями и разоблачениями.
      Теперь, чтобы истина снова восторжествовала, нужно сначала вычистить «авгиевы конюшни» теоретической физики, вернувшись на сто лет назад, ко дню создания специальной теории относительности, и лишь потом строить научное здание  заново. Вопрос заключается лишь в том, много ли найдётся желающих!? Ведь куда  спокойнее и выгоднее пытаться защитить диссертацию и получить учёное звание, чем сражаться за торжество истины.
      К счастью, те отрасли физической науки, и не только,  где можно непосредственно, на опыте, проверить правильность построенных моделей и соответствие их реальному положению вещей и на этой основе создать работоспособные технологии, будут и дальше развиваться независимо от измышлений Эйнштейна и его соратников.
      А потому, не будем завидовать  «гению всех времён и народов». Он, рано или поздно, получит своё. Прослыть в веках Геростратом земной науки, а именно эта участь, в конце концов, ему уготована, - такую честь вряд ли захочет заслужить любой, хоть сколько-нибудь уважающий себя, учёный.

                Список литературы:
1.Мерцалов Л. Относительность одновременности и преобразования Лоренца 
/ Мерцалов Л.М. ; Москва: Литрес, 2023. ; 107 с.
2.Мерцалов Л. Природа и свойства физического времени
/ Мерцалов Л.М. ; Москва: Литрес, 2024. ; 349 с.
3.Тимирязев А. Введение к книге «Введение в теоретическую физику»
/ Тимирязев А.К. ; М.- Л.: ГТТИ, 1933, с. 11 – 46.
4.Окунь Л.Б. Формула Эйнштейна: E0 = mc2. «не смеется ли Господь Бог»?
// Успехи физических наук. 2008, Т. 178, № 5. С 541-555.
5.Бояринцев В.И. Анти Эйнштейн.Главный миф ХХ века / Бояринцев В.И. - Москва.: Яуза; 2005.