Портрет глава 11

       Разговор на крыльце, которого никто не слышал или почти никто

— Прекрасный вечер, Владимир Иваныч! И всё благодаря Вам.
— Ну что Вы Пётр Алексеич! Среди Ваших гостей были очень интересные собеседники.
— Нет, нет и ещё раз нет! Не скромничайте! Все пришли ради Вас, послушать, насладиться, так сказать, истинной поэзией! Этот критик, в пенсне, я специально его позвал, что Вы думаете — проглотил язык. Вы его очаровали. Теперь ждите восторженный панегирик в ближайшем номере. А Мариночка! Так мне прямо и призналась!
— В чём призналась?
— Ну только это секрет, обещайте мне, что это останется между нами.
— Ну, конечно же, никому…
— Что она в Вас влюблена
— Пётр Алексеич!
— Да, да, так и сказала, что раньше она любила стихи Пастернака, слыхали про такого, говорят талант, подаёт большие надежды. А теперь влюблена в Вас, как в поэта, разумеется. А у Мариночки безукоризненный вкус, поверьте мне.
— Несомненно.
— Дорогой Владимир Иваныч, знаете ли что? А давайте закатимся в Ялту, я отложу все дела! Всё равно всех дел не переделаешь. Разгар сезона, сливки литературного общества. Я Вас познакомлю с нужными людьми
— С нужными… позвольте, в каком смысле?
— Ну, что Вы так насупились? Вы должны быть открыты для общения. Вы, поэты, нуждаетесь порой в помощи, в дружеской руке. Иначе иногда, наверное такова природа творческих людей, вы сбиваетесь с пути истинного. Вот у нас сейчас один, очень способный литератор, пытаемся ему помочь, очень способный!
— Способный?
— Да, представьте себе, невероятно интересный, образованный! Беседуем, каждый день. Хотелось бы выяснить, как интеллигентный человек, Ваш коллега, скатился до пошлого пасквиля. Ему бы вовремя дать путёвку, в Ялту например, чтобы он пообщался с людьми своего круга.
— И кто же это, если не секрет?
— А знаете, что? Вы приходите к нам и я Вас с ним познакомлю. Побеседуете и может повлияете на него. Иначе никакого с ним сладу.
— Нет уж, увольте!
— Ну, как знаете. А ведь там наверху приказали сохранить его для советской литературы. Так мало на самом деле больших талантов. Вот и Мариночка за Вас тоже очень переживает. Так и сказала мне, Пётр, повлияй на Владимира Ивановича, много не благонадёжных личностей вокруг него въётся.
— Так и сказала?
— Да, она за Вас очень волнуется. А сколько Ваших стихов знает наизусть. Скоро и я начну Вас цитировать. Особенно эти:
«Немного красного вина,
Немного солнечного мая
И тоненький…»
— Это не мои стихи, знаете ли…
— А чьи же?
— Первый раз слышу.
— Хорошо, спрошу Мариночку, она точно знает. Кладезь! Любое стихотворение запоминает с первого прочтения. Так как мне приходится общаться с вашим братом, то она мне часто помогает.
— Помогает? Чем же?
— Консультирует. У Марины Палны, как я уже говорил, безукоризненный вкус и я бы сказал чутьё на настоящий талант. Вот Вы например! Благодаря Вашему таланту, Вам многое позволено, Ваш талант — Ваша индульгенция, но только конечно же не надо переходить границу…
— Какую границу?
— Границу дозволенного, так сказать, хе-хе! Ну так Вы подумайте о моём предложении!
— О каком из..?
— О сотрудничестве, если Вы меня правильно понимаете. Мариночка просто бредит Вашими литературными успехами. Столько впечатлений от сегодняшнего вечера у неё. К сожалению не может Вас проводить, утомилась, прилегла, плохо себя почувствовала. Заходите к нам в любое время, даже, когда меня нет дома. Марина Пална всегда будет рада Вас принять. Не огорчайте её, дорогой мой Владимир Иванович!
— Спасибо, непременно.
— А вот и автомобиль! Я распорядился, чтобы Вас отвезли в гостиницу или куда прикажете!
— Что Вы право, Пётр Алексеич, неудобно!
— Оставьте, свои же люди. И я хочу, чтобы все об этом знали, что лучший советский поэт, нашего времени, мой близкий друг!
— Эээ, Вы вгоняете меня в краску
— Или я ошибаюсь, Владимир Иваныч
— Марине Палне скорейшего выздоровления…

       25.06.24