53

Нет. Ещё хуже стало.

Ольга опустилась на стул. Надежда, что к утру всё пройдёт или хотя бы станет чуть лучше, не оправдалась. И так уже несколько дней. Ольга ждёт, а становится всё только хуже. Что это? Она больна?

Стыдная прилипчатая болезнь... Ольга примерила на себе это клеймо. Душа воспротивилась.

Ольга прижала ладони к щекам. Заплакала. Горько и безнадёжно.

Муж...

Его конь ещё ночью пришёл без седока - Сергей Никифорович доложил. Владимир Осипович вернулся под утро. Голова разбита. Упал. Удивительно, что ещё легко отделался. Сказал, что конь в темноте чего-то испугался. Но Ольга давно не верит в то, что он говорит. Пьян был, вот и свалился, как мешок...

Ай, да ну его! Ольга впервые так открыто-пренебрежительно подумала о муже. А потом волна ненависти захлестнула её. Это всё он! Он принёс в постель эту заразу! Сама собой она бы не проявилась.

Но... может, это нормально? Может, такое случается? Она не больна, просто... это какие-то неизвестные ей женские штучки. Ольга попыталась вспомнить, что ей известно про человеческий организм. Ничего такого ей никто не объяснял, и она совсем запуталась.

Надо проконсультироваться у доктора.

Ольга представила, как она пытается втолковать свою проблему добродушному полному Игнатию Степановичу, который помимо её семьи лечил и других помещиков в округе, и от невыносимого стыда замотала головой. Нет, только не это.

Попыталась вспомнить, что читала в газетах. Кажется, совсем недавно что-то попадалось ей на глаза...

Больницы, для таких, как она, открыты в Москве и Санкт-Петербурге. Господа и простые люди могут туда обратиться тайно, даже в маске, и никто не будет ни о чём спрашивать. Ах, могла ли она подумать, что надо было более внимательно читать, что ей самой пригодится... Дошла... До чего же она докатилась...

Ольга встала. Дел много, надо отдать кучу распоряжений Сергею Никифоровичу и… собираться в Москву. Там меньше знакомых, может, удастся никому не попасться на глаза.

Да, ещё сходить к мужу, выяснить, как его самочувствие после падения. После того, как «его конь скинул». Он, как всегда, будет врать, она делать вид, что верит.

За завтраком сидели втроём. Она и девочки. Каждый был погружён в свои думы, но переговаривались о здоровье Владимира Осиповича, о том, какой он лихой наездник, не думает об опасности, не бережёт себя, и вот такая неприятность. Создавалось впечатление, что причиной грустной атмосферы за столом - беспокойство о главе семейства.

- Сонечка, Варя, мне нужно отлучиться на несколько дней. По делам. Срочным.

Ольга Павловна не поднимала глаз от стола, но говорила твёрдо.

- Девочки, вы останетесь не одни. Сегодня вечером приедет госпожа Протасова, она будет здесь, пока я в отъезде. Владимир Осипович болен, доктор запретил ему вставать с постели две недели. Но я к этому времени уже вернусь.

Ольга мельком оглядела девушек. Те серьёзны, слушают. Хорошо.

- Варя, сегодня же, сразу после завтрака, пошлю записку Глафире Никитичне с тем, чтобы она позволила тебе здесь задержаться ещё на несколько дней. Это не обсуждается, Соне с тобой будет спокойней.

- Хорошо, Ольга Павловна, я с удовольствием задержусь. Надеюсь, Глафира Никитична не будет возражать.

- Не будет! Ты мне тут нужна!

Девушки с удивлением посмотрели на Ольгу. Так она ещё не говорила.

- Сонечка, - голос Ольги теперь звучал неуверенно, - когда матушке будешь писать, не упоминай о моём отъезде.

Соня опустила глаза. А как не упоминать? Матушка же будет интересоваться. Но... ведь можно целое письмо написать о Владимире Осиповиче, например. Так, словно Сонечка до того расстроена неудачным падением зятя, что совсем забыла упомянуть о других.

- Попробую.