Такие сны ей снились редко

Такие сны ей снились редко. Но каждый раз, когда она просыпалась после них, у неё уходило какое-то время, чтобы прийти в себя. Она лежала в постели и вспоминала – поссорилась ли она в реальности с тем или иным членом семьи, или это было только во сне, где она вообще проснулась сейчас и что делала перед сном? По этому состоянию воспоминания она всегда точно могла определить, был ли это обычный сон или нет.
Началось это, когда ей было лет семнадцать. Она сломала руку и ей делали небольшую операцию, – вот тогда, во время короткого наркоза, она и провалилась в свою другую реальность. Яркие краски, запахи, знакомые и незнакомые люди, – она словно проживала небольшой отрезок другой жизни. Во сне она поссорилась с молодым человеком, дала ему пощёчину и убежала. Затем села в какой-то транспорт, очень похожий на трамвай, только медленный и не останавливающийся на остановках. Она просто заскочила в широкую открытую дверь, встала у окна и смотрела на удаляющуюся набережную и оставшегося там молодого человека.
Люди в трамвае показались ей странными – они вроде бы были похожи на обычных пассажиров, но в тоже время разговаривали как-то очень эмоционально, кричали друг на друга – и, как ей показалось, говорили в глаза то, что думали, даже если это были вещи неприятные или оскорбительные для собеседника. Но все реагировали на это совершенно обыденно. Вернувшись домой, она встретила своего младшего брата, которому неожиданно для себя прямо с порога высказала, что он жутко неряшливый и вообще свин, каких мало. На что он обозвал её злобной истеричкой – и совершенно спокойным голосом добавил, что в холодильнике остались тефтели и она может их доесть. На этом она проснулась.
Открыв глаза, она увидела белую палату, и первая мысль, пришедшая в голову, была: «Я сошла с ума. Это дурка». Её руку гладила женщина, постоянно повторяя «Элли, Элличка, Элли»
- Мама, – еле слышно прошептала Эли. И в это мгновение она всё вспомнила – и кто она, и где, и почему. Вспомнила маму, папу, всю свою семью, только младшего брата у неё никогда не было. Но в глубине души она обрадовалась, что где-то там, за границей сна, брат у неё есть – дерзкий, прикольный, настоящий младший брат.
Затем такие странные сны стали возвращаться к Элли примерно раз в месяц. Зачастую это были какие-то небольшие отрывки из другой реальности. Там всё было похоже – и в тоже время отличалось от её настоящего мира. С годами она научилась неплохо в этих снах ориентироваться. Узнала город, в котором жила, с любопытством находила отличия от настоящего мира, знакомилась с новыми людьми, даже побывала за границей, правда, не поняла, в какой стране. Люди там вели себя странно – и действительно говорили всё, что думали.
Транспорт был «скоростным» и «малым», так его там называли. Еда отличалась очень, например, тефтелями, которые ей предлагал брат в первом сне, – впоследствии они оказались зелёными кубиками, по вкусу похожими на какие-то водоросли… Для себя Элли решила, что это какой-то параллельный мир, в котором живёт она же, только немного другая, с поправкой на реальность, так сказать. Имя совпадало, внешность тоже, ну, в остальном – как повезёт. Например, муж был похож на её супруга из этой реальности, а вот детей было двое вместо одного, и во сне это были мальчики, а наяву – одна девочка, правда, её возраст совпадал со старшим.
Элли никому не рассказывала о своих снах, – это было очень личное, что-то, о чём не говорят даже близким. Это была её тайна. К тому же она была уверена, что никто не воспримет всерьёз её рассказы. Сама же она воспринимала их как маленькие путешествия в свою другую жизнь. Иногда эти сны очень помогали Элли – когда вдруг она видела, что там ей удавалось сделать что-то, что в этой жизни не получалось. Например, так она бросила курить – увидев, что той Элли это удалось, значит, получится и у неё. Следуя этому принципу, она научилась плавать, получила новую профессию, начала рисовать. Вообще если говорить честно, та Элли была намного целеустремлённей и успешней этой, вроде как бы улучшенная версия Элли.
И вроде бы всё было хорошо, даже удобно иногда подсмотреть, чего она ещё может добиться в жизни, точно знать, на что способна.
Шок случился, когда в одном из снов она попала на похороны своего отца. Всё было по-настоящему, как и всегда – кладбище, похороны, но как-то сдержанно, без лишних эмоций у присутствующих. В том мире вообще всё было более истерично, но менее эмоционально. Проснулась она в страхе и недоумении – в этой жизни её отец хоть и болел, но был жив. Эли не знала, что ей делать – она очень хотела узнать дату смерти папы, но как бы она ни старалась попасть обратно в сон, ей не удалось.
Она долго размышляла на эту тему и решила, что, во-первых, отличия между жизнями всё же есть, и немаленькие, так что, вполне вероятно, это могло быть одно из них. А во-вторых, нужно поговорить с отцом, чтобы он прошёл полное обследование. Так просто, на всякий случай. Элли поехала к отцу, уговорила его обследоваться, сдать анализы. Стала созваниваться с ним каждое утро, подробно расспрашивая о том, как он проводит время, как себя чувствует. Надо заметить, что благодаря этим звонкам они здорово сблизились за последующие пару недель, и Элли успокоилась. Она радовалась, что теперь у неё такие тёплые отношения с отцом, они начали планировать совместный отпуск всей семьёй.
Сегодня Элли не работала – её контора располагалась в старинном здании в центре города, и периодически там проходили какие-то реставрационные работы. В такие дни все сотрудники получали выходной за счёт фирмы, и расстраивало только то, что, как правило, дольше одного дня эти работы не длились. Элли встретилась в кафе с подругой, потом заехала в торговый центр и уже собиралась домой, когда раздался звонок…
На кладбище приехали все – родственники ближние и дальние, папины друзья, бывшие коллеги, соседи, многих Элли вообще не знала и с ужасом наблюдала, насколько точно происходящее соответствует её сну.
Папа умер дома, всего через пару часов после их утреннего телефонного разговора. Мама ненадолго уходила, а когда вернулась, увидела папу, лежащего на полу в салоне. Тромб – простое, непонятное и страшное слово.
Элли понимала, что она ничего не могла сделать, – да, наверное, и никто не смог бы. Она злилась на свои сны – они не спасли отца. Но через какое-то время, когда первая боль стала утихать, Элли подумала, что всё же хорошо, что эти сны есть. За последние недели она очень сблизилась с отцом – и после его ухода осталась не только боль утраты, но и тепло. А ещё она всё время вспоминала выражение лица матери на похоронах – грустное, спокойное, удивлённое. Очень сильно похожее на её собственное…
«Неужели мама знала? Неужели она тоже видит такие же сны, как и я?» 
Эти мысли крепко засели у Элли в голове. И сразу же начали находить подтверждение. Она вспомнила, как мама легко согласилась на её просьбу провести полное обследование, и даже помогла уговорить папу. Она не задавала никаких вопросов, словно тоже знала. Всё это время мама была какая-то грустная и сосредоточенная на своих мыслях. Элли не обращала на это внимания, она была сосредоточена на отце, но сейчас, проматывая ленту памяти назад, находила множество новых подтверждений своим догадкам. Недели через две она решилась на разговор с матерью.
Элли пригласила маму в маленький ресторанчик на набережной, недалеко от того места, которое она увидела в своём первом необычном сне. Ей казалось, что это придаст решимости. Но несмотря на то, что она прокручивала в голове этот разговор сотню раз, как лучше начать, она не знала.
Они сели у окна, сделали заказ – и Элли, понимая, что не находит нужных слов и, скорее всего, вообще не решится на разговор, выпалила первое пришедшее на ум:
- Мама, ты знала, что папа умрёт? – более идиотского начала разговора вообще невозможно было придумать! Элли густо покраснела, понимая, какую глупость она сморозила.
Мама очень нежно положила свою руку на руку Элли и сказала совершенно спокойным голосом:
- Да. Ты давно догадалась?
- Нет, совсем недавно. Но как?
- Наверное, так же, как и ты – из снов.
- Мама! Откуда ты знаешь, что я вижу сны? – Элли была в шоке, не понимая, что происходит.
- Тебе делали операцию, и ты долго не могла проснуться после наркоза, потом пришла в себя, но у тебя был какой-то совершенно ошалевший взгляд. А через неделю ты спросила меня, не думали ли мы с папой о втором ребёнке, – вот как было бы классно, если бы у тебя был младший брат, и не случилось ли какой-то трагедии с братом, о которой ты не знаешь. Я сразу поняла, откуда и тот взгляд и эти вопросы.
Их заказ уже давно принесли, но они до него так не дотронулись – лишь когда официант подошёл поинтересоваться, всё ли в порядке, Элли придвинула к себе тарелку и попыталась что-нибудь съесть.
- Давай, наверное, я расскажу тебе свою историю – а потом ты задашь вопросы и расскажешь свою.
Когда я была маленькая, почти каждое лето до пионерских лагерей мы вместе с бабушкой уезжали на дачу. Мои родители называли это – «на летнюю квартиру». Когда мне было лет одиннадцать-двенадцать, бабушка рассказала, что почти все женщины нашей семьи имеют особый дар – видеть другую жизнь. Этот дар проявляется во сне и им можно пользоваться, иногда меняя свою настоящую жизнь. У моей мамы этот дар не проявился, а у меня – да, и даже очень. Правда, к сожалению, уже после смерти бабушки, и мне пришлось многому учиться самой.
 - Чему учиться? – Не выдержала Элли.
- Пользоваться, конечно же, пользоваться. Что-то узнать, что-то попытаться изменить.
Твой папа знал о моём даре, я рассказала ему, когда он сделал мне предложение. Мне казалось, что он испугается или подумает, что я сумасшедшая, но он поверил. Долго расспрашивал, а потом сказал, что я всегда должна рассказывать ему правду о том, что вижу, даже если это какие-то тяжёлые события.
Так что о своей смерти он тоже знал заранее, примерно за пару недель до того, как ты стала требовать, чтобы он прошёл обследование. Мы пытались предотвратить или хотя бы понять, как это случится, но…
Мама рассказывала долго, подробно описывая разные ситуации, которые она видела во снах, как иногда ей удавалось изменить свою жизнь или помочь другим.
Оказалось, что мама не просто знала о младшем брате Элли, но и видела, как он погибнет в аварии – и насколько это будет ужасным событием для них всех. Она рассказала папе, и они решили, сделать всё, чтобы у них был только один ребёнок.
Элли слушала мамины истории и не могла понять, как же она раньше всего этого не замечала. Почему не видела?! А потом пришла и её очередь делиться своими открытиями. Расстались они далеко за полночь, – у Элли было такое чувство, как будто она освободилась от огромного тяжёлого груза, и теперь есть человек, который всему научит и с которым можно обо всём говорить, и это её мама.
- Алло.
- Ты рассказала?
- Да.
- И что она думает?
- Она считает это снами, в которых видит свою жизнь в параллельной реальности.
- Очень хорошо. Современно, в духе времени.
 - Может быть стоит рассказать ей правду?
- Серьёзно? Ну, что ж, расскажи ей, что она не проснулась после плёвой операции, из-за простой ошибки анестезиолога. Что вот уже четыре года она в коме, и мы через наночастицы вводим ей в мозг сублиматор реальности, а её вроде как бы сны – всего лишь показатель того, что, несмотря на все наши усилия, клетки её мозга всё-таки отмирают. Через месяц мы сможем представить нашу работу Нобелевскому комитету. И её родители, кстати говоря, тоже против прекращения эксперимента. Для них это – хоть какая-то надежда. Так что снимай нейрошлем – и до понедельника можешь отдыхать. Очень надеюсь, что ты не уйдёшь из проекта, как Том, а то она ещё и мамы лишится…
Виктория медленно сняла нейрошлем, аккуратно отключая датчики.
- Нет, из проекта я, конечно, не уйду, тем более сейчас – просто сантименты, не обращайте внимания. Хороших выходных!
Виктория выехала со стоянки Центра исследований головного мозга, притормозила перед самым шлагбаумом и оглянулась назад, высматривая окна Эллиной палаты…
Ирина Островская