Замечательные соседи

Станислав – такое интеллигентное имя было у мужчины средних лет, находившегося, как говорил Карлсон, «в полном расцвете сил» и ослепительно сияющего благородной лысиной. Его квартира располагалась аккурат над нашей. Жену Станислава звали тоже весьма изысканно - Раиса.
Но у нас в доме все их звали просто: Стасик и Райка. Может быть, когда-то, при царе Горохе, к ним и обращались уважительно, называя полным именем, а может быть, даже по имени-отчеству, но к тому времени, как их узнала я, они уже крепко-накрепко подружились с зелёным змием и потому превратились в Стасика и Райку. Трезвыми их видели очень редко. Нет, они не докучали соседей (и нас в том числе) своими пьяными разборками, криками, музыкой до рассвета… Ничего такого не было. Иногда Стасик гонял Райку по пьяни, но в целом и общем это были добрые, безобидные, тихие алкоголики. Что довело их до ручки, я не знала тогда, не знаю и сейчас.
Знаю, что кот у них был – красивый, крупный, в тёмно-серую полоску. Звали кота Колокольчик. Мы любили и подкармливали его. Но скажу честно, от недоедания тот никогда не страдал – всегда был достаточно упитан.
Беда подкралась незаметно – в один прекрасный день я обнаружила бездыханного котика лежащим в уголочке за внутренней подъездной дверью. Для меня это был шок. Очень жалко было Колокольчика. От чего он умер, не знаю. Помню, я побежала к Стасику на пятый этаж, долго долбила в его дверь (деревянную, железных тогда ещё ни у кого не было, как и домофонов на дверях подъездов, и решёток на окнах первых этажей). Наконец, заспанная физиономия показалась из-за двери.
- Там, это, там, - слова застревали у меня в горле, - ваш Колокольчик, мёртвый…
Стасик протрезвел моментально. Пулей слетел вниз и, схватив в объятия трупик кота, разрыдался как ребёнок. Долго они с Райкой переживали эту трагедию. Ну, разве можно было сказать, что они были грубые, скандальные, из ума выжившие? Нет, конечно, просто так сложилась их жизнь. А точнее, они сами так её сложили.
Но я хочу продолжить эту историю всё-таки на позитиве. Начала «за упокой», закончу «за здравие».
У меня дома стояло пианино. Мама мне его купила, так как я с шести лет занималась в музыкально-хоровой студии «Звонкие нотки», которая находилась в ДК «Октябрь», училась игре на фортепиано. Конечно же, одними занятиями в ДК мало чему научишься. Нужны ежедневные репетиции дома. Иначе толка не будет. Ох уж это фортепиано! Его я порой ненавидела так же, как и детский сад. Нет, саму музыку я любила и люблю, с удовольствием слушаю, пою, танцую, теперь уже играю не только на фортепиано, а ещё и на гитаре (сама выучилась). Я и тогда с удовольствием шлёпала по клавишам, только не то, что задавали учить. А вот все эти «Польки», «Этюды», «Сонаты», «Прелюдии» доводили мою детскую натуру до белого каления.
- Не хочу! Не буду! – в очередной раз орала я, хлопая крышкой ненавистного в тот момент инструмента. – Я в него динамит засуну! Взорву к чёртовой бабушке!
За время моего обучения в этой студии, а это немного-немало 8 лет, мама потеряла ещё несколько миллионов нервных клеток. И я тоже. Но теперь-то я понимаю, что игра стоила свеч, и я преклоняю колени перед мамой – за её терпение, жёсткость характера и непреклонность в достижении поставленной цели (наверное, последнее мне передалось от неё).
Это всё было предисловие. Теперь я перехожу к основной части истории, которую, собственно, и хочу сейчас вам поведать, дорогие читатели.
Сижу я, значит, за пианино, разучиваю очередное заданное мне произведение (сейчас уже не помню, какое конкретно, да суть не в этом). Мама сидит рядом. В какой-то момент мама отлучается на кухню, я тут же вместо ненавистного Баха начинаю играть «Цыганочку с выходом». Думаю, не надо сильно заострять ваше внимание на том, что в панельных домах слышимость просто уникальная – в первом подъезде чихнут, в третьем пожелают здоровья. И естественно, мою игру слышали далеко за стенами нашей квартиры. А тем более Стасик и Райка, жившие над нами: мы в однушке-хрущёвке на четвертом этаже, они в такой же «конуре» только с балконом (даже балконы в нашем доме располагались по-уродски: в шахматном порядке как-то) на пятом. Разумеется, они уже приняли на грудь, и мой аккомпанемент им пришёлся что ни на есть впору. Да ещё какой аккомпанемент! Мама не зря мне с изрядной периодичностью «люлей» прописывала и сидела часами рядом – я была одной из лучших (если не лучшей) учениц в студии по классу фортепиано.
Так что Стасику и Райке аккомпанировал практически профессиональный тапёр. А дальше началось самое интересное. Мои весёлые соседи пустились в пляс. Они от души отбивали чечётку по деревянному полу. Напомню, что их пол – это фактически наш потолок. Люстра – модный тогда до умопомрачения «Каскад» – начала потихоньку покачиваться. Ускоряется темп «Цыганочки», наращивается громкость звучания, ускоряется топот ног над головой, увеличивается амплитуда движения люстры. И как апогей нашего музыкально-плясового номера – две из трёх цепочек, державших люстру, обрываются, она на мгновение повисает на одной оставшейся, но та тоже не выдерживает и «Каскад» с грохотом падает на стол-книжку (который служил мне письменным столом, а при необходимости превращался в фуршетный стол – да, вот так мы жили: в тесноте да не в обиде).
Я от испуга пулей вылетела из-за пианино, мама пулей вылетела с кухни, и мы обе с открытыми ртами уставились на упавшую люстру.
- Ничего себе «танцоры диско», - только и сказала я.
- О-бал-деть, - добавила мама.
Оправившись от первоначального шока, мы потом долго смеялись. При встрече с нашими «замечательными соседями» поведали им итоги их танцевальной деятельности – они засмущались, долго извинялись, но танцевать под мою «Цыганочку» не перестали.
А люстра не пострадала – и каркас, и висюльки были из пластика, поэтому мой отчим, дядя Витя, без труда вернул её на место, но на всякий случай, всё же усилил крепление.
На этом мои истории с «замечательными соседями» не закончились. Чуть позже я расскажу ещё одну. И тоже «музыкальную»!