Я одолел дорогу в люди I. Введение

27 декабря 1957 года я получил диплом об окончании физико-математического факультета и нагрудный знак. Я был безмерно рад тому, что, благодаря или вопреки своей многострадальной и многотрудной судьбе, объединяющей в одно целое разные периоды моей жизни (безмятежное детство, война, сиротство, работа в колхозе, выбор дороги в люди, учёба в университете) я в одном из ведущих физико-математических вузов страны получил фундаментальное высшее образование и реальный шанс встать на путь науки по той профессии, о которой много мечтал.

 Главную свою задачу на этом этапе своего существования я видел в том, чтобы собрать свою семью вместе и продолжить путь в науке, а не потерять её. Исходя из своего анализа тогдашней ситуации востребования развития физики в обществе, я полагал: это время скоро настанет, ещё немножко и всё станет для меня и для жены на нужное нам место, ещё надо немного потерпеть. Но как оптимизировать задачу, чтобы получить хоть какое-то жильё: общежитие в университете (см. «Меня понесло…»), жильё в ХФТИ, куда я уже получил направление на работу, или во ФТИ Минсредьмаша. После анализа с женой всех этих трёх возможностей, мы остановились ждать окончания строительства жилья во ФТИ  АН УССР: студенческий балаган ни меня, ни Ларису не прельщал, хотя  работа в университете, по-видимому, меня могла и устроить; работа в Сухумском ФТИ настораживала некоторыми обстоятельствами, хотя там квартиру я мог получить быстро: изменение климата, характер и нравы живущих там людей и, главное, тем, что этот институт был создан для немецких пленённых физиков и химиков (я тогда не думал, что разбитые немцы, хотя и пленные, но разбитые и знакомые их соплеменники мне ещё из войны, могли дать что-то дельное молодому научному сотруднику).
Развязка наступила в конце января 1958 года: меня вызвал на «ковёр» заместитель директора ХФТИ АН УССР акад. Антон Карлович Вальтер (известный физик ядерщик, пионер развития в СССР ядерной физики, обрусевший немец, профессор, вёл у нас курс ядерной физики, очень умный и добрый человек). Он мне сказал: «Я тебя могу  отпустить, но тогда ты сделаешь ошибку, а я этого допустить не хочу (мне жалко это делать), поэтому если ты хочешь получить зарплату за  январь, то выходи завтра на работу, а если не хочешь, то подожди ещё: ты принят на работу без испытательного срока на должность младшего научного сотрудника, ты один из совсем немногих так принятых». Сколько же добрых людей довелось мне встретить на моём пути?! Я внял этому доброму человеку и на следующий день вышел на работу на то место и в то подразделение, где я делал дипломный проект, в группу Николая Ивановича Мочешникова.
Мне дали место для жилья в одной из комнат Института (такое маленькое институтское общежитие). Я тут же поехал в Красноград и там встретился с Ларисой. Мы обсудили ситуацию и пришли к выводу: я пока поживу в институтском общежитии, она закончит свой учебный год, уволится с работы и приедет летом ко мне. Сашу (ему тогда уже пошёл третий год) мы оставим на бабушку Машу (бабушку Ларисы) в Натальино, так её называли, хотя она была Мариной. Так решили, так и поступили, летом серьёзные дела делать правильней, чем зимой.
Лариса без всяких серьёзных препятствий устроилась на работу в Харькове в среднюю школу преподавателем украинского языка и литературы, но школа эта находилась очень далеко от моего института (где-то на средине проспекта Сталина, или Московского, точное тогдашнее название этого проспекта я уже забыл. Знаю только, что этот проспект тянулся от площади Тевелева до завода ХТЗ, километров на 30, не менее).
Там же, в этой школе, Ларисе библиотекарша предложила пожить у неё на «тёплой веранде»; как ту зиму мы прожили на той «тёплой» веранде, я не знаю, знаю только, что мы остались живыми и не совсем замёрзли.
Летом (это был уже 1959 год) мы нашли около нашего института (ул. Чайковского) «угол» для нас двоих и работу Ларисе в школе, в лесопарке, на средине пути от нашего института на старой площадке до посёлка Пятихатки, где создавалась новая площадка для института и где нам должны будут выдать жильё. Мы не долго перебивались на этом углу, так как нам выдали в новом доме, в трёхкомнатной квартире на третьем этаже комнату размером аж 19 кв. метров.  В нашей квартире была вода (с начала прозрачная, как стёклышко, а потом, как постоит немного на воздухе, красная, как варёный рак), был газ для кухонной плиты и колонка нагрева воды для ванной. В квартире был один балкон, но он нам не достался, кухня имела площадь 10 кв. метров, потолки — 3 метра в высоту. Пол был покрыт линолеумом только в кухне, а в коридоре и комнатах - деревянный пол. Лифта не было.
Был открыт уже продуктовый магазин, в который иногда привозили (женщины знали день привоза) очень вкусную одесскую или краковскую колбасу из Чугуева или Купянска. Открылся детский садик. Была уже построена и стала функционировать школа для начальных классов днём, а для старших — вторая смена. Сотрудники института обслуживались внутренней поликлиникой, а остальное население — городскими поликлиниками и больницами.
Лариса ездила в лесопарк в школу, чуть позже её взяли на работу в наш институт на должность копировальщицы, теперь она ходила на работу по асфальтированному тротуару метров 300 до работы и радовалась этому обстоятельству. Лариса быстро освоилась с этой профессией, уловила смысл в чертежах и уразумела, какой порядок должен быть в этих чертежах, одним словом, она в какой-то мере стала приобретать строительную профессию, стала в неё «врастать» и пробилась в лучшие.               
Я комнату, как жильё для семьи, получил ближе к концу 1959 года, а летом на следующий год мы с Ларисой взяли Сашу, бабу Машу, тёщу и, таким образом, собрали свою семью вместе.                Тёща пошла на работу в аптеку № 46 (она находилась в начале Сумской) автобус довозил её до аптеки, так что ей ходить не приходилось. Красота! Сашу отдали в детсад, но он стал часто болеть, и я стал исправлять ситуацию работой ночью.
Изменения в моём статусе вселяли в меня веру и надежду в будущее для меня и моей семьи. Я начал привыкать к тому, что я такой же разноцветный, как другие люди, и что уже моя жена и её родственники воспринимают меня как главу семейства