Я, то есть друг подруги. 1 глава

В клубе N разливали качественно-бракованный виски. Весь их алкоголь — качественно-бракованное варево,  но это никак не мешает молодёжи намешаться в зале, потеряв своих партнёров в руках приоткрытых уже! неподруг.

За качество отвечает цена. Почему же тогда алкоголь бракованный?

Уныние, усталость и ум. Все всегда пили , пьют и будут пить (кто как: с закуской или без, с перерывом или без), чтобы смыть с себя эти три лишних слова. С умом алкоголь справляется. Но всё остальное... Пьют и рыдают. Или глаза слипаются, да так, что бар  уже стал мягким,  что не грех на таком столе и зевнуть, растечься до тех пор, пока в тебя никто не врежется. После алкоголя весь клуб как одна девушка. В тёмном зале, где взрывается свет громких цветов, сидела девушка с натёртой пяткой. Новые туфли. Недавно купила — надо обмыть. И обмыли. Одинокая девушка тянула  свои руки к крупному зверьку, вокруг которого уже собрались свободные просто так девушки и крадут. И украли. Скорее всего, украли, а как иначе, если он не уходит к ней.

Дальше алкоголь, слезы, непослушные ноги, которым лишь бы в кресло, сообщения, где она ему писала, что не он её, а она его. И зря. От мерзавца многие тогда уходили за барную стойку, где смывались в усталость и уныние.

Сегодня в клубе N, где все кружились со всеми ( и в этом не было ничего такого), пришёл ещё трезвый Дима, который уже спокойно вертелся, врезался и взлетал. Чаще всего полёты проходили сидя на диване. И это всё до барной стойки. О случившемся дальше принято не помнить, но слухи были, и один из слухов вы сейчас услышите.

После бара Дима взлетел, когда Земля его вызывала, а он не отвечал, и подсел за столик, где девушка вместо  того, чтобы резвиться с остальными и уходить из клуба с новыми парнями, сторожила в одиночестве сумки двух других девиц.

— Приятно познакомиться, я — Дима, — сказал Дима и подсел поближе, — А вас как, — икнул, — зовут?

— Меня Лена, — сказала Ксюша и отсела от Димы.

— Приятно, приятно, а я — Дима, — сказал Дима и окунулся в её  ухо. Через секунду вылез и подставил своё ухо.

— Я запомнила с первого раза, но спасибо, — сказала Ксюша, рыская глазами по клубу.

— А вас как? — спросил Дима.

— Настя, Настя.

— Очень приятно, а я — Дима.

— А я — Миша, — к ним подсел поэт.

Поэт подсел к нашему приятелю, которому приятно познакомиться со всеми гостями клуба, но почему-то на Ксюше произошла задержка. Наверное, устал. Надо выпить. Хорошо, что для таких случаев есть вежливые поэты,  которые лёгкой рукой направляют в далёкий путь.

— Приятель, слух у неё хороший, — сказал Миша.

— Я просто, — сказал Дима.

— И я просто тебе говорю, — сказал Миша, — что слух у Ксюшки отменный.

— У Ксюшки? — спросил Дима.

— У Ксюшки, — сказал Миша.
Дима вылетел в дальний путь, но обещал вернуться. Девочка освободилась. Почти. Остались сумки, но для флирта это не помеха.

Миша танцевал неподалёку от своей подруги, чтобы вдруг если что, то, но в этом «то» не было необходимости. Ксюша справлялась сама. Опрокинутые лица последующих ухажёров, как истинные джентльмены, после провала склонялись над стаканом, чтоб, не страдая ни о ком, себя сгубить в угаре пьяном. Ксюша спокойно сидела и сторожила чужие сумки. Сумки двух девиц. С одной танцевал Миша, а другая куда-то пропала. Саша тоже пропал. Где Саша? Саша Синицын? Не видели?

Никто пропажу не обнаружил, пока в клубе не закончились уверенные в себе парни. Все быстро сдулись после Димы. Всего час прошёл, как все парни из уверенных превратились без единого рубля пьяными, что для России не ново, но чтоб всему виной были зевающие глаза — вот это в новинку. По крайне мере для меня.

Аня ненадолго слилась от Миши по своим срочным делам. Пора проведать близкую подругу.

— Что скучаешь?

— Сумки веселится мешают. — сказала Ксюша, — Сумки ваших спутниц. Упёрли с Сашей...

— А где Саша? — резко оборвал Миша.

Кроме подкошенных ножек и недовольных мужицких рожец, (ведь придётся  эти ножки тащить, затаскивать в такси, подавать тазик и из туалета тащить  на кровать абсолютно трезвую мадам и ещё укрывать её одеялом, а утром давать таблетки) В клубе уже мало кто был. Уйти Саша не мог. Хотя кто его знает. Но ведь их рюкзаки они с Мишей повесили на один номер.  Хотя Саша может спокойно взять и сразу спать. Значит, либо да, либо нет.

— А ты не знаешь? — спросила Ксюша.

— Если спрашиваю, значит, не знаю, — сказал Дима.

— Аллы нет, Саши нет, — сказала Ксюша, и наигранно повертела головой и якобы озадаченно поднял плечи, — Так где они? Вот в чём вопрос.

—Мне на Аллу пофиг, — сказал Миша и на секунду всё сместилось. Но это лишь в глазах,— А Саша где?

— Ты намёков не понимаешь? — сказала Ксюша, — Точно в Аньку...

—Тихо! Вдруг услышит.

— А где она? Ушла, но обещала, как Дима, вернуться?

— Смешно. Так ты мне ответь, где Дима. Тьфу, Саша. Где Саша? — сказал Миша и застрял.

Миша зацепился об то, куда кому угодно дорога, но только не ему. Никак. Друзья. Друзья. И только друзья.  Ксюша — это запретная территория по многим причинам, но одна из них и эта самая важная причина — это то, что Миша — по морепродуктам, а Ксюша — ещё тайская штучка.

Миша заметил, что его спалили.  Ещё как спалили.  Нельзя просто хмыкнуть? Нет, нельзя. А вот растрёпанная  улыбочка — это прям, что надо. Да, у Миши уже целых полтора года не было, а надо, а тут даже встречного звука  не прилетало. Но сегодня все было бы. Стоило бы ему ответить на этот проходной вопрос: «Где же Саша Синицын?» —  и всё бы было. Думаю, вы бы давно мне ответили на этот вопрос, но вы — трезвые, а поэт наполнен водкой и даже хлеба сегодня не видал. Это во-первых. Во-вторых, это же хорошо, когда юноши глядят на на те изгибы тела, которые предназначены  для чего угодно: танцев, объятий, поцелуев и кровати — но не для столкновений милых душ.

Ксюша молчала. Миша ждал её, а ей уже было не интересно. Момент упущен. Но надо веселиться. Поэтому Ксюша пила свой  розовый коктейль и ловила нужные взгляды.

Нужные, твёрдые, крепкие взгляды. Среди  всех был и висячий над Ксюшей взгляд Миши, но это не помешала её настроению. На неё смотрели трое. Первого бы Ксюша назвала: «Хорош», — второго: «Сука, но со вкусом», а третьего она одарила бы растроганной улыбкой. Всё, что угодно, но только не закончить этот вечер пустыми гляделками. Кто-то должен начать. Конечно, а как иначе, кто готов поспорить — пусть спорит, но первый ходит самый смелый. То есть Ксюша.

Она не выбрала кого-то из троих, а просто пропустила ход. Но как пропустила! Ксюша  допила свой коктейль, посмотрела на диджея и облизнула остатки напитка на губах. Давай, крепкий, вставай. Сразу видно, что из тренировочного зала не выходишь. Нет, сидит. Чего-то оглядывается и чешет затылок.  Ксюша заиграла пальцем, впустив в объятья с дубово-гладкими волосами и расширила улыбку. Диджей посмотрел на неё и снова в ноут. Всё, как нельзя, лучше. Через пару секунд... Опять посмотрел. Попался. Ксюша помахала ручонкой и осмотрела троих. Второй встал. Сука со вкусом скользила в чёрную рубашку, с длинным телом, руками, пальцами, скулами...

— Так где Саша? —  Миша наконец-то нарушил эту тишину. Не вовремя.

Цель развернулась к выходу. И даже не пообещала вернуться. А остальные сорвались, даже диджей, который тонул, как в океане,в рубашке. И кепка наоборот. И такой тоже сорвался.

— Миш, пить меньше надо и понял бы,— сказала Ксюша, — Ладно, ладно. Слушай. В некотором царстве, в некотором государстве, где любят покуривать.

Миша кивнул и удалился. Значит, Саша в курилке. Значит, надо его проведать , а то целый час не видел. Возможно, небо тоже там. Надо будет у неё сигарету стрельнуть тогда.

Во дворе неба не было. У кого же стрельнуть сигарету? Может у Аллы? Миша приблизился к  ним, но потом прошёл мимо. Лучше не мешать. Значит, у кого стрельнуть? Во дворе, кроме Саши и Аллы,  на скамейках ржали, резким языком, что для трезвых неизвестен, говорили о своём. Можно и у них. А этим лучше не мешать.

Не надо мешать юношам и девушкам вести беседу, особенно если из-за сигаретки. Курение вредит приятному общению других. Хотя всё равно вряд ли есть там чему мешать. Сашу недавно искристо разбили, как будто весь город застали только синий салют. Недавно заговорил кое-как.  Заговорил — громко сказано.  На сегодняшний день у Саши Синицына, который раньше выдувал из себя светлые сказы, лёгкие рассказы, теперь имеет в своём словарном запасе лишь семь слов: «нет», «я», «больше», «не», «буду», «спасибо» и «друзья». На вряд ли есть чему мешать.

— Это не важно, — сказал Саша, — Если да, то целуй.

Алла целовала. Долго целовала. А у Миши напротив сигарета упала.

(За работой над романом можете следить, перейдя по ссылке:https://vk.com/nikola_sherba)