Манька-Встанька. Глава 7

Глава 7

- Анастасия,- вывел ее из задумчивости голос Дмитрия,- Вы сказали, что были счастливы…
- Да, и мне захотелось родить от него ребенка. Кажется, он не возражал. Правда, я совсем не помню его первую реакцию на то, когда я сообщила ему о своей беременности. Видимо, я была целиком поглощена собой. Или не захотела увидеть то, что не хотела видеть. Мы начали готовиться к свадьбе. Купили кольца. С платьем я не спешила. Размер предугадать было сложно. В начале декабря Юра решил съездить домой, и привести в порядок документы. К Новому Году он обещал приехать. Я проводила его в аэропорт. Мы очень тепло расстались. Беременность уже была четыре с половиной месяца, ребеночек начал толкаться. К Новому году Юра не приехал.

Анастасия помолчала.
- А знаете, давайте, поговорим, о чем ни будь другом,- вдруг беззаботно предложила она.
- Хорошо,- невозмутимо согласился Дмитрий,-  Вы, когда ни - будь, носили розовые очки?
- Да, потом я поменяла их на очки с синими линзами. В прямом и переносном смысле.
- Вы всегда стараетесь держать себя в рамках…
- Да.
«И что же в этом плохого?»,- подумала Настя.
- Вам не нравится, когда люди «выходят из себя»…
- Я много раз наблюдала, как люди нервничают, плачут, окружающие реагируют на это довольно спокойно. Но я очень не люблю показывать свои эмоции.

Последнюю фразу Анастасия совсем не хотела говорить. Она и раскрываться перед кем-либо не любит, но от Дмитрия ничего невозможно скрыть.
- Если Вы не хотите, никому показать свои слезы, - Дмитрий сделал паузу и закончил фразу неожиданно банально,- то их никто и не увидит…
На сегодня занятие окончено.

Анастасия попрощалась и вышла.
Самое сложное рассказать о том, что было дальше. Она до сих пор не может вспоминать об этом без слез….
***
Настя проснулась в десять часов утра. Первые весенние лучи заглядывали в окно, освещая небольшую комнату. Она прислушалась к себе: ноет спина…, болит низ живота…, ужасно хочется спать… Ночью она, как обычно в последние три месяца, проснулась и не могла уснуть до утра. Хорошо, что сейчас она хотя бы в декретном отпуске и можно будет поспать днем. А как она работала в феврале? Настя до сих пор не может этого понять.

За стеной послышался звон кастрюль. Это соседка по коммуналке Анна что-то начала готовить. Наверное, любимое блюдо своего мужа: мойву, жаренную в духовке. Запах быстро распространялся по квартире. Ее затошнило. Вот уже три месяца, как она не может переносить вид и запах пищи.

Да, сегодня ей на очередной прием к врачу. Самым разумным было бы обо всем ей рассказать. Но Настя не может говорить об этом. Внутри какое-то очень сильное напряжение, она и так с трудом его сдерживает. И ей почему-то кажется, что именно в тот момент, когда она начнет рассказывать о себе, она не сможет сдержаться, и с ней случится истерика. И после этого она уже никогда не сможет отвечать за свои поступки.

Настя оглядела комнату: последнее время она редко делает уборку, но в комнате все же чисто, да, собственно ведь и сорить некому, она одна проживает в этих четырнадцати квадратных метрах. Настя встала и первым делом включила радио, хорошо узнавать новости по утрам.

Пока она одевалась, диктор бодро передавал сводку погоды, новости культуры; рассказывал о последних событиях в городе и в стране: землетрясение в Спитаке, идет сбор гуманитарной помощи пострадавшим. Вчера Настя была потрясена этой новостью, столько жертв…

Анастасия оделась, и, стараясь не дышать, чтоб не слышать запах жареной мойвы, тихонько вышла на кухню. Ее отношения с соседями по коммунальной квартире как-то не сложились. Она жила в этой квартире третий год и поначалу все вроде было хорошо, но все-таки мелочные придирки Анны выводили ее из себя.

Тем более, сейчас, в ее положении, ей вовсе не хотелось их выслушивать, в том числе и рассуждения о «свободной любви нынешней молодежи».
Однажды, не выдержав, Настя высказала им все, что о них думает. Они, разумеется, не остались в долгу, и в результате обмена любезностями установилась «холодная война».

 Теперь все молчали, не обращали друг на друга внимания и даже не здоровались. Находиться рядом с ними в одном помещении было очень неприятно. Вот и сейчас Анастасия выждала, когда соседка на минутку покинет кухню, и вышла поставить чайник.

 Ее обычный завтрак последнее время: стакан чаю и кусочек черного хлеба. Зато это ничем не пахнет, это можно проглотить, и уже потом бороться с приступом рвоты.

Она осмотрела кухню, в которой давно не было ремонта: побелка осыпалась, окно засижено мухами, штора грязная. Раньше Настя не делала ремонт на кухне, потому что « все здесь ей не принадлежало», а в данное время была просто не в состоянии.

Хорошо, хоть тараканов она как-то однажды вытравила вопреки желанию Анны: « Вы нас отравить хотите?»  Насте же хотелось всего лишь отравить клопов и тараканов, ей совсем не хотелось делить с ними свою жилплощадь; объяснять это соседке не имело смысла.

Позавтракав, Анастасия вышла из квартиры, спустилась со второго этажа по широкой лестнице их старинного дома. С одной стороны дом окружали многочисленные сараи, бани и гаражи, большей частью уже довольно ветхие. В сараях хранили дрова, в доме было печное отопление.

Последнее время Настя с трудом носила дрова на второй этаж. С другой стороны дома стоял великолепный сосновый бор. Хоть в этом ей повезло. До беременности она часто гуляла по лесу, иногда делала пробежки с последующей разминкой, зимой ходила на лыжах.

Деревенское детство противилось обилию асфальта, людей, шуму и грохоту на улицах. Здесь, в городе, она надеялась встретить любимого мужчину, но любимый мужчина не означает автоматически любящий.

 Теперь Настя пожинает плоды этой несуразности. С этими мыслями она незаметно дошла до автобусной остановки. Почему Анастасия всегда заходит в автобус в заднюю дверь? На задней площадке всегда больше народа. В основном мужчин. Они и не думали уступать ей место.

 Она терпеливо стояла, хотя ноги уже гудели с утра, а в низу живота гнездилась постоянная, тягучая боль. Наконец, нужная остановка. Как ни старалась Настя выйти из автобуса легко и непринужденно, это произошло неловко и с трудом. Она всех задержала.

 Ее путь лежал в женскую консультацию. Настя и не подозревала раньше, что беременных женщин так внимательно обследуют, лечат, обучают правильному поведению во время родов.

Настина врач была очень озабочена ее состоянием и предложила на период декретного отпуска лечь в больницу. Настя отказалась. Ей было бы трудно находиться в замкнутом пространстве наедине со своими мыслями круглые сутки. Так она хотя бы днем отвлекалась, постоянно была чем-то занята: ездила на уколы и процедуры, в гости то к тете, то к сестре, ходила по магазинам, до изнеможения гуляла по улицам.

Приходила домой и совершенно без сил падала на кровать: ноги гудели, внизу живота как будто какой-то тяжелый камень с острыми краями, который причиняет боль на каждом шагу. Но физическую боль еще можно было как-то терпеть, а вот душевную уже почти нет…


Настя подошла к знакомому кабинету точно ко времени. Ее вызвали. Врач осмотрела Настю, что-то записала в карточке и задала вопрос, которого Настя боялась больше всего:
- Когда же ваш муж сможет сдать анализы?
- Никогда,- ответила Настя,- он уехал. Ей удалось сказать это спокойно.  Врач встревожено взглянула на нее.
- Со мной все хорошо,- успокоила ее Настя. Это было легче, чем что-то рассказывать.

- Как уехал? – заохали врач и медсестра в два голоса,- вот мужики пошли, сделают детей, а потом в кусты.
Настя, не поддерживая беседу, разглядывала обстановку в кабинете.
Врач, помолчав и подумав, дописала что-то в карточке.

Кажется, там была строчка о степени риска, и уже стояли какие-то буквы, врач добавила еще одну.
«Все у них зашифровано, ничего не поймешь»,- подумала Настя. А еще в углу карточки было подчеркнуто: «старая первородка». Насте было смешно, какая же она старая, всего тридцать лет…

- Роды у нас назначены на 5-е мая, доброжелательно продолжила врач.  Принимайте процедуры и уколы, приходите на прием третьего числа.
- Спасибо, до свидания. Настя вышла из кабинета.

Так, теперь уже время обеда и пора идти в столовую. После ссоры с Юрой Настя вдруг обнаружила, что не может готовить и мыть посуду. Пришлось питаться в столовых. Но в нескольких из них, надо же, никогда не замечала раньше, очень противно пахло, и Настя даже не смогла туда заходить. Она обошла их несколько, прежде чем выбрала подходящие.

 Одна из них находилась недалеко от женской консультации. Здесь ничем не пахло, но и еда всегда была жутко невкусной и холодной. Впрочем, выбор у Насти был небогат. Она брала либо манную кашу, либо творожную запеканку. На раздаче старательно отводила взгляд от рыбных и мясных блюд, от их созерцания начинало мутить….

 Едва съев несколько ложек каши, Настя быстро отодвинула тарелку, и пошла к выходу. Сейчас ее вытошнит. Она и так очень мало ест, а если ее еще и будет рвать после еды, ей останется только умереть с голоду.

 Сколько времени человек может обходиться без пищи? Две недели. А без воды и того меньше. Как? Всего две недели? Настя ужаснулась этой мысли. Как хрупка человеческая жизнь. Усилием воли она сдержала позывы к рвоте, что, кстати, делала теперь постоянно, и вышла из столовой.

Теперь можно пройти по магазинам. Ночами она думала о том, что еще нужно купить для ребенка, а днем ходила и покупала. Настя с нежностью рассматривала детские вещи и думала что, наверное, какое это счастье, быть беременной. При других обстоятельствах. Себя счастливой она не чувствовала.

Пора домой. Настя обычно не доезжала до дома несколько остановок и шла пешком. Нестерпимые боли в низу живота терзали ее, но это отвлекало от душевных мук. По пути Настя купила хлеба и молока на ужин. Жаль, ужин будет холодным. Если молоко подогревать, оно начинает противно пахнуть…

То ли от постоянной тошноты, то ли от усталости, Настины нервы были натянуты как струна…. Еще чуть-чуть…. и она оборвется. И тогда она уже никогда не сможет отвечать за себя….  А кто же будет ухаживать за ребенком? Настю это очень волновало, и она сдерживала свое нервное напряжение снова и снова.

У нее было впечатление, что она всю жизнь ехала по проторенной дороге, а сейчас вдруг потеряла управление, и ее выбросило на обочину. Несет куда-то со страшной скоростью….

Анастасия с трудом справлялась со своими чувствами, они полностью захлестнули ее: обида, недоумение, боль. Как он мог оставить ее беременную? Неужели он совершенно ее не любил и только притворялся? Он поступил как их отец. Их отец не позаботился о больной матери. Все они мужчины такие…

Настя успокаивала себя, твердила, что она чувствует себя так плохо, только потому, что беременна. Это физиология, это всего лишь физиология, сейчас она очень уязвима. Все произошло так, не вовремя, хотя бы на три месяца раньше, или на три месяца позднее…

Третьего мая Настя снова пошла на прием к врачу. Ей в очередной раз предложили лечь в больницу. На этот раз она согласилась. Роды могли начаться в любое время, а кто же вызовет ей «скорую»?

В тот же вечер, собрав вещи, Настя отправилась в приемное отделение роддома. Медсестра, взглянув на ее документы, не выдержала и спросила:
- Как уехал?
Лицо ее выражало растерянность.
- Далеко и надолго,- помолчав, ответила Настя.
Медсестра больше не решилась говорить на эту тему, оформила бумаги и проводила Настю в палату.

В просторной палате разместилось десять - двенадцать коек. Большинство из них были заняты. Женщины весело разговаривали между собой. Настя легла, отвернувшись к стене, и тут же уснула. Кажется, она спала всю ночь, первый раз за три последних месяца.
***