Портреты

Бывшая Колина жена бесконечно и нудно внушала ему, что нужно обхаживать ее, а не бутылку. Но чем жена отличается от бутылки? а тем, что, когда бутылка пустеет, ее можно сдать в пункт приема тары и ее какие-то копейки на покупку новой получить.  А с женой так не проходит.  Хотя расстались они по-хорошему. И квартиру разделили, но во время этого дележа Коле постоянно нужно было оставаться в твердом уме и хорошей памяти. А это выматывает душу. Возникает определенная неопределенность. Но когда жена наконец-то стала бывшей, Коля, как положено, отметил это дело и подумал, что все, что ни случится – все к лучшему. Супружеская жизнь его была однообразной, в то время как бутылки можно менять хоть каждый день. И по форме, и по содержанию.

Жизнь всегда тянула его к приключениям. Звала в дорогу. Телевизор, который теперь стал его единственным собеседником, тоже звал в дорогу. И вовсе не на поднятие целины или на БАМ. Ближе. Сядешь на электричку и едешь себе куда глаза глядят. А глаза глядят так: один глаз глядит в окно и восхищается, какая все-таки у нас страна бескрайняя и прекрасная.  В то время как другой глаз глядит внутрь вагона и бдит, чтобы контролеры не нагрянули.  Как в сказке, которую Коля уже забыл. Но что-то там было про глаза.  А попутно разглядывает этот глаз входящее и выходящее население.  Но Коля не просто получал удовольствие от езды как таковой, он ехал за счастьем.  «Быть может, до счастья осталось немного, быть может один поворот.» 

И вот когда по телевизору сообщили, что настало лето, что население потянулось на юг, он вспомнил, что он тоже человек, а на юге и не бывал. А он имеет право побывать на юге. Имеет право ехать, куда захочет. Он начал с того, что доехал до вокзала. Потом выяснил какая из электричек идет на юг. Сел в электричку, и покатил.  Доехав до самой последней станции, повторил.  Пересел в другую. И снова на юг. Но когда доехал до очередной конечной, прошло уже порядком времени. Колю к тому времени одолело нечто. И он прежде, чем сесть на очередную электричку на юг, направился в вокзальный буфет. Но водка его огорошила сумасшедшей ценой.


Колина бывшая жена жила на западный манер. Она держала расходные деньги в кошельке. А накопления - на карточке. Ей зарплату переводили на карточку. У Коли же не было этих буржуазных атрибутов жизни. Ни кошелька, ни карточки. Все деньги в кармане. Мать, как он помнил, держала часть денег под матрасом, часть в дальнем углу полки за трусами. А расходные – в лифчике. Ближе к телу – надежнее.   Как-то Коле на работе завели карточки.  Но с ней она морока. Она, как по волшебству пустела мгновенно.  И что самое плохое, не чувствуешь, как она пустеет. И несколько раз он попадал из-за карточки в неприятные ситуации. Зайдет в гастроном, возьмет флакон, а у кассы выясняется, что на карточке шаром покати. И перед остальными он выглядит непрезентабельно.  Ведь по бутылке люди оценивают. Понимают, что человек солидный. Флакон в руках не хилый.  А тут выясняется, что денег нет.  Так бывало, что на кассе еще и обзовут. Поэтому, когда он карточку где-то посеял, не затосковал. Восстанавливать не стал. Работал он к тому времени сдельно, на подхвате. Где придется. Там давали деньги прямо в руки. Гораздо удобнее. Сразу можно пустить в дело. Когда сжимаешь в своей мозолистой ладони реальные кровно заработанные, знаешь, что на кассе сюрпризы не ждут.

А тут с этим путешествием на юг он взял денег всего ничего.  Да и не нужно много.  чего тратиться? Электричка – самый удобный вид транспорта. Проводница у тамбура не караулит. Турникет – это только для дураков. А если контролеры, он их мог обмишурить в два счета. Так что он поехал налегке. Почти без финансов. Собственно, у него и не имелось накоплений.

  И вот он вошел в буфет и обомлел. Вокзальная буфетчица глянула на него, как Ленин на буржуазию, и сказала, что его медяков разве что на бутерброд и колу. А в долг она не дает даже мужу. И грубо заявила, что она подобных ошивающихся видела-перевидела. И ей позвать милицию – раз плюнуть. В ответ Коля, бросил в сердцах, что в этом вонючем городе не русские, а непонятно кто, и попилил обратно к поезду.

Но перрон оказался пуст. Ни поездов, ни людей. Так неудачно карты выпали, что и денег на буфетную водку не хватает, и в чужом городе еще поищи магазин для нормальных граждан. Где из людей последнее не вытягивают.

И застыл он, глядя на ряды рельсов, как среди марсианских каналов., настолько ошарашенный, что горло пересохло. И тут жажда приключений стала бороться с жаждой организма.  Ведь человек почти на девяносто процентов состоит из жидкостей. Тратить лишнее он не собирался, если есть возможность хлебнуть из крана в туалете. Но туалет оказался платным. И сколько он ни уговаривал бабусю на входе, что он не зайцем сюда справить нужду явился, а просто глотнуть воды из крана, та его не впустила. И сообщила, что на кране у них все равно барашек снят. Так что ему не светит.  Пить воду и руки мыть - это непредусмотренная опция. Проезжающие перебьются.

Летнее солнце вышло в зенит. Припекло. Пить хотелось неимоверно. Хоть лужу ищи. И потянула Колю горящая душа на поиски. Он искал пластиковые бутылки. Знал, что некоторые франты  шикуют. Воду не допьют и бутылку выбросят.  Оставалось только найти бутылку. А это бывает сложнее, чем найти икс в диф-уравнении. Все зависит от места и даты.  Вот он слышал от Вовки соседа по подъезду, что в приличных городах, где есть приличная футбольная команда и приличный стадион, после матча на трибунах и в кустах рядом столько остается, что хоть косой коси. А в некоторых бутылках не то что пиво остается, и водяра. Пройдешься с сумкой и кайф словил и бутылок для сдачи в стеклотару набрал.

 Вокзал – не стадион. Но все-таки. Колю поиски привели на что-то подобное привокзальной площади. Там фонтаны бывают. И можно попить.  Но в этом городишке вместо фонтана по центру площади располагался газон с монументом. Коля, хоть и со спины, сразу узнал Ленина. И сначала испугался. В его родном городе на привокзальной площади стоял такой же Ленин. Тоже в пальто и тоже с вытянутой рукой.  Или с протянутой, как шутил сосед Вовка. Неужто Коля сделал круг?  Так до юга не доберешься. Но площадь у вокзала была другой. Где же он? Понятно, что из России не выехал. Вытянутой рукой Ленин указывал куда-то. Куда? Может быть на юг?

На площади было безлюдно. Только две цыганки лузгали у лавочки семечки в ожидании желающих узнать судьбу. Коля надеялся, что они могут ему подсказать. Не судьбу, а куда его забросило. Но при его приближении, те насторожились, и та, что постарше, заблаговременно обложила его матом. Оставался таксист, заскучавший было в своей «Волге». Но и он послал Колю по тому же адресу. И Коля опешив, замер. А на юг ли он ехал? К морю? По раскатистым, как морская волна, переборам мата казалось, что он находится в самом сердце России. Из здания вокзала вышел милиционер. Подрулил к цыганкам, и те, вытянув по-ленински руку, указывали на Колю. Милиционер двинулся к Коле, неторопливо и неотвратимо, как удав к кролику.

Чего-чего, а милиции Коля не боялся. Не было оснований. Он был законопослушным гражданином, с которого и взять-то нечего.  Поэтому не только не пытался уйти, а наоборот стоял и ждал. Милиционер мог разрешить Колину географическую головоломку: куда он приехал и где поблизости магазин.

- Гражданин, куда едем? - спросил милиционер.

- А где я нахожусь? - спросил в ответ Коля.

- Ты что еврей? – милиционер перешел на ты.

- Почему еврей?

- Потому что евреи отвечают вопросом на вопрос. Тут я задаю вопросы. Я тебя спрашиваю, куда едешь.

- Так если бы вы сказали, куда я приехал, я бы и смог ответить куда еду.

- Ишь, ты какой хитрый, -  недобро усмехнулся милиционер, - Ты мне зубы не заговаривай.

- А я и не заговариваю. И между прочим Вовчик с четвертого этажа, в моем подъезде живет, мы с ним частенько по маленькой бодяжим, он старший лейтенант милиции. Так что имейте в виду -  Коля улыбнулся и посмотрел с важным видом на милиционера, который всего-навсего был сержантом.

- Вовчик с четвертого, - буркнул сержант, -  будем иметь в виду. Видел я твоих лейтенантов. Паспорт гони.

- Так тут такое дело… я с поезда сошел. Купить жратвы в буфете. И не продали ничего и поезд тю-тю. Куда-то угнали. И паспорт, и билет тю-тю, -  соврал Коля, поскольку билетов он отродясь не покупал, да и паспорта с собой не взял, -  Так что, посоветуйте, что теперь делать?

- Я тебе не Ванга. Ты теперь потенциальный подозреваемый. Без паспорта находиться особенно на территории вокзала не положено.

- Что же, мне внутри собственной родной страны без паспорта невозможно?

-  Поговори тут. Адрес говори, - сказал сержант.

- Между прочим, улица Ленина.

- Ну, улица Ленина?  А город?

Из Коли вылетело имя города. Он столько лет не вспоминал про это. Что ему от города? Что ему это давало?   Не Сочи это уж точно. А раз ничего не давало, так чего запоминать?

- Напротив моего дома гастроном, - уточнил Коля дислокацию.

-  Ну, понятно.  Город-то какой?  Или только улицу Ленина помнишь? Номер дома какой?

- А на кой это мне номер дома? Я писем не пишу, и не получаю. Что улица Ленина помню. И что гастроном помню, - Коля задумался на минуту, - Шестерка и двойка около меня останавливаются. А больше мне и не надо. Жизнью доволен. Порядок в танковых войсках.

 - Это может быть гастроном на Ленина, что угол Маркса, – предположил милиционер.

- О точно! Угол Маркса. Вот голова! Как экстрасенс. Как ты догадался?  – поразился Коля, перейдя на ты. Он имел право обращаться на ты. Сержант был лет на двадцать моложе, - Если ты догадался, значит и город знаешь.

- Много тут ума догадываться? В каждом городе на углу Ленина и Маркса должен быть гастроном.

- Почему – удивился Коля.

- По кочану. Такой в стране порядок.

- Так где же я нахожусь? – спросил Коля.

-  Читать умеешь?  – милиционер указал на здание вокзала.

Буквы на фасаде должны были обозначать имя города. Но увы, все то, что в лучшие дни крепили на нем, было оборвано, словно тут прошел смерч. Виднелись обрывки растяжек, явно первомайских. В буквах названия города пара букв, как видно пала смертью храбрых. Жителю местному и трезвому не составило бы труда догадаться. Но Коля, не местный, да еще с жаждой в груди, застыл, как маленький ребенок, осваивающий грамоту, не в состоянии связать буквы в одно слово. А сержант, наблюдавший за тем, как он шевелил губами, только усмехнулся:

- Ладно, сейчас подъедут и все тебе объяснят. И доставят тебя в лучшем виде по месту назначения. Там и адрес свой вспомнишь. А пока пошли.

Вот это Коля знал. Его ведут в опорный пункт. Там сержант подвел его к стене с фотографиями и сверил его лицо с лицами на фотографиях.  Похожих не было. Сержант остался недоволен.
 
-  Его разве сличишь. Хоть брей его тут - бросил он кому-то из коллег, которых Коля не видел, потому что те сидели в кабинете дальше -  Ты когда брился-то, красавец?

 Повеяло чем-то давно забытым. Этим вопросом в давние дни, его постоянно донимала жена.

- Это мое личное дело, -произнес Коля с достоинством. И скрючился, получив удар в живот. Оперся о стенку, подумав, что, наверное, потому пункт и называется опорным.

- Это формальность, - сказал сержант, - Средство для прояснения мозгов. Чтобы ты вспомнил, кто ты есть и где твой дом.  Ну, посиди тут, повспоминай. Сейчас за тобой приедут.

Сержант указал на ряд стульев, на одном из которых сидел мужчина чуть постарше Коли, и как Коля мгновенно определил по его внешности, не от мира сего. Не просто трезвый, а из тех, кто ни при каких обстоятельствах капли не берет. Редко встречающиеся экземпляры. Но Коля на таких напарывался. Иногда на поминках. На поминках святое дело. Коля поминок видел перевидел. Он был незаменим в организации похорон. и выкопать с ребятами. И гроб опустить. И холмик набросать. Спец.  И бывало его звали на поминки. А он не отказывался. И очень часто среди поминающих оказывался такой нудный, кто почти не пил, и на Кол посматривал как на явно чуждый элемент.  Так что, Коля не получал никакого удовольствия от общения с подобными типами. Коля сел рядом и молчал. Но все-таки, где он находится, нужно было выяснить.

- Гражданин не подскажете, где я, - спросил Коля.


- Разве вы не знаете?  - усмехнулся мужчина.


- Ты что по-русски ответить не можешь?  - сказал Коля, предчувствуя, что ничего кроме насмешки от этого чмура не услышит.

- Эй там! Разговорчики в строю. Когда я ем, я глух и нем.! - крикнул сержант, - А то рот скотчем крест-накрест заклею.

Коля замолчал. Он теперь смотрел в стену на которой висели стенды с плакатами. Прочитать с того места, где он сидел, было невозможно. Один плакат с картинками показывал из чего состоит пистолет.  Но устройство пистолета Колю мало интересовало. И скучающий взгляд переместился в угол, к плакату с большой цветной лаковой парадной фотографией. На ней красовался мужик Колиных лет в кителе с полковничьими погонами.  А лицо знакомое. Такое впечатление, что Коля где-то видел эту физиономию. В прошлой жизни. Кого-то это напоминало. Минут десять Коля разглядывал полковника. Как видно, удар под дых прояснил мозги. И Коля громко произнес:

- А не Генка ли это Анастасенко?

Из кабинета вышел капитан милиции. Внимательно посмотрел на Колю.

- Не местный, говоришь. А Анастасенко знаешь.

- Знаю, - подтворил Коля, - И было время очень даже неплохо знал.

- Ну вот, Анастасенко знаешь, а где живешь не помнишь.

- Так получилось, - сказал Коля, -
-  Нашел чем хвалиться. Анастасенко он знает. Ну, тут его каждая собака знает.  Особенно ваш брат. Только какой он тебе Генка?

 -Да я просто.  Я без намека. Чем-то напоминает Генку Анастасенко с моего класса.

- Чем-то напоминает ему, - с недоверием покачал головой капитан, -  Только за то, что ты его Генкой назвал тебе уже пятнадцать суток положено.

- А я чего, испугался Коля, - Просто напоминает. Не имею права что ли?

- Не имеешь.

- Я только про фотографию говорю. Ведь я только по лицу. Только картинку вижу.

Капитал подошел к месту где сидел Коля. Проверил. Убедился, что человек с обычным зрением отсюда текст прочитать не мог. Но вдруг это чмо вокзальное с необычным зрением?

- Так какого ты Анастасенко знаешь? Откуда?  - решив определиться точно, спросил капитан 

 - Он со мной в школе учился. В одном классе. До восьмого. У нас парты были рядом. Он у меня еще математику списывал.

- А почему до восьмого?

- А он плохо успевал. И пошел в ПТУ.

- Ну а дальше что? - уже с интересом спросил капитан.

- Ну а дальше я не знаю.

 - Ну ладно, сказал капитан, он подошел к плакату с портретом полковника, вчитался в текст под портретом. Там как видно, была напечатана биография, - Я это тебе о чем-то говорит? – и капитан произнес слово, которое прозвучало, ля Коли как пароль. Это было имя его города.

Я там живу, - встрепенулся Коля.

 Коля почувствовал, что капитан смотрит на него словно посетитель зоопарка на экзотическое животное.

- А как ты тут оказался?

- На юг ехал.

- На юг? – в голосе капитана прозвучали нотки недоверия, - А как отчество твоего друга Анастасенко? – капитан, как видно, решил развеять накопившиеся сомнения.

- Не знаю. На кой мне его отчество. Мы же в школе учились.  А день рождения у него четко четырнадцатого мая. Это точно. Потому что у меня пятнадцатого.

Капитан подошел к своему столу, выдвинул ящик что-то там искал, ковырялся в бумагах.

- Ну-ну., - пробормотал капитан задумчиво, и почесал затылок. Потом посмотрел ее раз на Колю, пронзая его изучающим, сверлящим взглядом.  Таким пристально неприятным, каким в рот больному смотрит зубной врач.  И пока он смотрел так, Коля добавил

- Генка букву Ш плохо выговаривал.

Это как видно, стало последней каплей. Капитан тяжело вздохнул и потер лоб. И зашел в кабинет. О чем-то там совещались. Потом капитан вышел.

- Еще раз, - сказал он, - Имя отчество и фамилия.

- Я же сказал, что отчества не знаю.

- Ваше.

-  Мое – Павлович. Ганнушкин Николай Павлович.

Капитан снова удалился в кабинет.  Коля сидел молча. Он понимал, раз спросили его имя-отчество, значит, там, в кабинете сейчас решается его судьба. Он слышал отголоски каких-то споров. Потом его позвали.

- Николай Павлович, зайдите- ка сюда.

Коля зашел в кабинет.

- Вот вам пена и станок, - капитан указал пальцем, - Пройдите коридором в туалет. Там кран и зеркало. Приведите себя в порядок. За вами приедут.

 - Кто? - испугался Коля.

- Конь в пальто. Ваш школьный друг.  Мы ему позвонили. Он вас помнит. И он о вас очень тепло отзывался. А он у нас... – капитан указал пальцем в потолок, - А мы вам пока чайку соорудим. А то вы возможно проголодались.

 После бритья Колю пожидал чай с бутербродом и печеньем. И это было приятно. Когда менты его поили чаем?  Но после еды ждать ему пришлось там же, где он и сидел прежде, до бритья. Жать пришлось долго. Бывший друг был, видно, человеком, загруженным работой.  Коля сидел на том же обшарпанном стуле, на который приземлился после удара по дых, на котором сидел, когда ему грозили заклеить рот. А на соседнем стуле сидел все тот же по внешности непьющий мужик и так же ждал. Ждал неизвестно чего. Своей судьбы? Но коля то теперь был уже не тем. Бритым и другом начальства.

- Какая метаморфоза! -  сказал сосед, увидев Колю бритым, - Вот что значит знакомство с   нужными лицами.

- А вы?  - спросил Коля. Теперь он был в таком благостном настроении, что мог снизойти к соседу с сочувствием.

- А что я?

 - А вы чего тут? Вроде нормальный.

- А нормальный – это разве не нарушение?

- В каком смысле? – не понял Коля.

-  Нормальность – это такая шкала, что все зависит от чего вести отсчет, - Коля задумался. Он не понял ни единого слова. Понял только, что мужик хочет выставить его дураком своими заумными речами. Мужик пояснил, - В стране ненормальных нормальный это отклонение от нормы.

Помолчали. Каждый о своем. Коля все пытался въехать, что сказал мужик. А мужик снова решил пояснить:

 - Я, как видно, сидел не на той парте.

- В каком смысле? У нас все парты одинаковые. Всеобщее среднее.

- Одинаковые? – усмехнулся мужик, - У нас все всеобщее.  По крайней мере, когда мы с вами учились в школе. Все было всеобщее. И поэтому все было весьма среднее.

- Что-то я не дотягиваю, - сказал Коля. Ему хотелось проявить благородство. Но проявление благородства требовало знания деталей. А вдруг этот мужик маньяк, -  Могу я вам помочь? Попросить за вас?

- Дело не во мне, - сказал мужик, - Просто, жизнь прекрасна и удивительна, богата на сюрпризы. Вы не находите?  Вот только что ты небритый. Нашел нужное лицо на плакате – и уже и брит, и сыт, пьян, и нос в табаке. Вряд ли ваше заступничество мне поможет. Мое вот заступничество, увы, мало кому помогло. Но вот что занимательно в судьбах тех, что с плакатов: сегодня одни на стенде «их разыскивает милиция», а другие на парадной фотографии при всех регалиях. А завтра рокировка.

- Вы о чем? Какая рокировка? – спросил Коля, ничего не понимая.

- Вот вы телевизор смотрите? Смотрели, как наших руководителей в других странах встречают? Обратили внимание на тенденцию? Если в аэропорту страны висит большой потрет лидера – там диктатура.  Верный признак. Если не висит – это демократия. А у нас? Обращали внимание, как у нас?

- Я в аэропорту в жизни не бывал, - сказал Коля.

- Ну так вспомните. Видели ли вы портреты лидера на улицах?
 
- Эй, там, проповедник, тебе рот заклеить? - крикнул капитан, - Николай Павлович вы с ним не разговаривайте. Он вас ничему хорошему не научит

- Вот видите. Каждому свое, -  завершил свою речь мужик, - Вам приятный сюрприз, им за то, что вас откопали, поощрение, а мне скотч.

И воцарилось молчание.