Пилгжимка Краковска девяносто первого года. Часть

МЫ ИДЕМ ПО ПОЛЬШЕ
Мы стартовали  9 августа около половины одиннадцатого утра. За пять дней мы должны были пройти около 150 км (то есть по 30 км в день. Трудновато, но можно).

В 1991 году «Пилгжимка Краковска» насчитывала около 30 тысяч человек. И это была только одна из 29, что шли в Ченстохову со всей Польши. Некоторые были маленькие – по тысяче, а  в других – Варшавская,  Вроцлавская, Радомская – шли десятки тысяч. Иностранцев же вообще никто не считал.

Провожали нас очень торжественно, чуть ли не с оркестром. По всему чувствовалось, что для людей это действительно праздник. Было шумно и весело. Небо опять было безоблачным, что снова обещало жару.

Сумки и чемоданы мы с собой, конечно, не тащили. Их везла армия, на своих  грузовиках.  С собой – лишь рюкзачок с самым необходимым.

.Выйдя из города, наша колонна растянулась длинной лентой по шоссе, заняв правую полосу. Настроение было приподнятое. Приятно было чувствовать себя участником большого действа во всемирном масштабе…

Подъему духа способствовало и то, как нас встречали в местечках, через которые мы проходили. Накормить и напоить паломника в Польше – дело святое (без шуток). А потому в каждом местечке вдоль шоссе стояли люди с кастрюлями, банками, ведрами, бидонами. В них – компот, вода, кисель, холодный чай (даже суп!). А еще – корзины с яблоками, грушами, морковкой, горохом… Между прочим, сочное яблоко в жару очень даже хорошо.

Впрочем, яблоки это мирское. О духовном же не давали забыть динамики-«колокольчики», несомые на длинных шестах.
«Как река, Божья радость
 Как река, Божья радость
Как река, Божья радость
Наполняет душу мне.
Аллилуйя!»

Вот. Сколько лет прошло, а я помню это песнопение. И неудивительно, если тебе это раз сорок повторят. А потом еще раз двадцать – «Радуйся, Мария Благодатная…»

Пели и читали молитвы сопровождавшие нас молодые монахи-доминиканцы. Для нас, приехавших из атеистического Советского Союза, они были настоящей диковинкой. Монах… От одного этого слова веяло каким-то Средневековьем. Какие монахи в ХХ веке! Они давно исчезли. И в то, что человек в белой рясе, идущий рядом, действительно монах, верилось с трудом. Ну не может такого быть! Казалось, что все это какая-то игра, историческая постановка, съемки фильма, наконец…

Однако к концу дня подъем духа начал улетучиваться. Идти в жару по раскаленному асфальту - еще то удовольствие. Кроме того, как выяснилось потом, в первый день мы прошли больше запланированного (35 км вместо 30). К вечеру кроссовки повисли тяжеленными гирями на ногах… Хотелось их сбросить совсем! (Я, кстати, потом не раз замечал людей, идущих пешком). Взгляд ловил на горизонте только крест. Потому что крест – это костел, костел – это местечко, а местечко – это отдых!

В конце концов, мы дошли до местечка Янгрут, где и остановились на ночлег. Явственно смеркалось. Мы нашли вещи, выгруженные из грузовиков. Теперь предстояло решить проблему ужина и ночлега.

Предупрежденные, мы заранее запаслись всякой растворимостью типа «Доширака» (по моему, он тогда уже был) и палатками. Так что вскоре на лугу около речки возник настоящий турлагерь. И, как всегда в турпоходах, начались переговоры и договоры о том, кто кого пускает ночевать. Моя палатка была двухместной, но при желании в нее влезало трое, так что мои одногруппники – Саша с Гришей – сразу «забили» место.  Остальным тоже удалось устроиться. На улице никто не ночевал.

Кстати, это был первый и последний путевой ночлег в палатке. Потом мы обрели некоторое нахальство и, приходя на место ночлега, смело стучались по домам. Не скажу, что в первом, но во втором-третьем доме места находились. Конечно, спали мы не на кроватях (о такой роскоши и не мечтали), а на полу. Но, согласитесь, ночевать в доме, пусть и на полу, все же лучше чем в палатке. Плюс этому – ужин (а то и завтрак) с хозяевами. (Но вот последнюю ночь похода мы провели в школьном спортзале на матах.)

Однако не успели мы раскинуть спальники и достать «Доширак», как появился какой-то парень и сказал, что где-то там, за речкой стоит грузовик и раздают еду. И чего, мол, вы тут сидите.

Заинтересовавшись, мы отправились за речку. Действительно, там обнаружился ЗИЛок с брезентовым верхом. Кузов машины был забит картонными коробками.  Среди них виднелось расчищенное место. Там горела свечка и стоял какой-то мужик с бумагами. Он спросил у нас только номер группы, после чего выдал две или три коробки, заполненных тушенкой, нарезками сыра и колбасы, хлебом, булочками, колбасками, джемом, пакетиками чая, кофе и сахара, «Воймиксом» (помните, что это такое?), бутылочками с водой…

Забрав коробки, мы вернулись к палатке, потом нашли группу, но… народ умаялся и не хотел вставать. Усталость победила еду. Пришлось дележку провизии отложить на утро.

Надо сказать, что  с едой у нас было хорошо. Даже очень хорошо. Ее раздавали, как говорится, направо и налево. Бери сколько хочешь, никто ничего не отмечал. Но много ли продуктов понесешь с собой? Увы. Поэтому брали на два-три перекуса. Конечно, консервами можно и рюкзаки набить (что, кстати, некоторые и делали). Но на дворе +35, а холодильника нет. Что будет с продуктами? Есть ли смысл рисковать? Примером тому послужила печальная судьба «Воймикса». Опрометчиво оставленный на улице, где, как мы надеялись, будет попрохладнее, он к утру превратился в малопонятную маслянистую жидкость. Естественно, в дело употреблен  быть не мог и был вылит.

Еще скажу, что некоторые из продуктов мы видели впервые. Вроде того растворимого немецкого чая. Мы его потом итальянской газированной минералкой разводили. Было и наоборот. Молодые поляки, которые шли с нами, упорно отказывались от любезно предлагаемой ими вареной сгущенки. Они думали, что это сало. Темнота…

Подъем у нас был где-то 7.00-7.30 (летом вполне приемлемо). Залеживаться не стоило, так около 8 начиналась погрузка вещей. Потом следовали завтрак и месса где-то часа на полтора. Так что выходили мы не рано (На мессе я был раз или два. Шла она, естественно, на латыни, отчего непосвященному казалось длинным и скучным зрелищем).

Второе утро похода снова было безоблачным, что снова обещало жару. Опять в толпе, «солнцем палимы…»? Этого как-то не хотелось. А потому во время завтрака у нас (то есть, у меня, Саши и Гриши) появилась заманчивая идея – пойти одним. Пока прохладно. Одним очень хорошо. Никто не толкает, ни за кем не бежишь, никого не ждешь, захотел – отдохнул… Куда идти – мы знали. План похода с указанием мест ночевок и привалов был роздан заранее. Так что пойдем по дорожным указателям. Однако большинство в группе идею не поддержало. Пусть жарко, пусть толкучка, зато не заблудишься.

Ну не хотите как хотите. И мы пошли втроем, направляясь, правда не на место ночлега, а на место большого обеденного привала – городок Мышкув. Решили, что на первый раз и этого будет достаточно.

И действительно, втроем идти оказалось гораздо приятнее. Тишина, пустое шоссе, никто никого не толкает… Наконец удалось внимательно рассмотреть окружающий пейзаж. Глаз «цеплялся» за поля, непривычно расчерченные на полоски и распаханные почти до обочины…

.Шли мы, конечно, гораздо быстрее, поэтому в Мышкуве оказались задолго до назначенного времени. На окраине мы отдохнули в тенечке на берегу пруда, после чего, не торопясь, отправились в центр, надеясь вскоре увидеть нашу колонну.

Но до центра мы не дошли, потому что повстречали ребят, с которыми познакомились вчера. Увидев нас, они очень удивились. Оказалось, что наша колонна в Мышкув не идет. Обеденный привал будет в другом месте, после чего колонна пойдет то ли во Влодовицы, то ли в Гуру Влодовицкую, что в трех километрах подальше…

Та-да-дамм!!! Вот это влипли! То есть мы в чужом городе, в чужой стране, в полной… неопределенности, а наши вещи едут неизвестно куда? Чувство было такое… Ну словно мы оказались в глухом лесу, без компаса, карт и проводников….

Однако паника прошла быстро. Положение требовало срочных мер для своего спасения. Так… Влодовицы… Ну что ж. Раз нужны Влодовицы, то мы и пойдем во Влодовицы.

И мы пошли. Снова по дорожным указателям и спрашивая дорогу.

Шли мы около трех или четырех часов. До сих пор помню эту томительно-тревожную неизвестность (дойдем ли?), безлюдные просторы с небольшими холмами и то счастье, когда на дорожном щите мы увидели искомое название (оставалось еще 3 км).

Объяснялись мы почти без проблем. В принципе 80 процентов слов в русском и польском сходны по звучанию (все ж таки братья-славяне), так что общий смысл улавливался легко. (правда, иногда, сходство подкидывало сюрпризы. По-польски «цалы час» значит все время. А что слышно русскому уху? Что надо идти целый час? Не очень радостно.).

10 августа – это была суббота. И по дороге мы встречали людей, направлявшихся на службу в костел и со службы. На улице, напомню, +30° - +35 °. Но мужчины – в куртках или пиджаках, а женщины – в длинных закрытых платьях. Вот так.

Во Влодовицы мы пришли вовремя. Как раз началась выгрузка вещей.

Больше самостоятельно мы не ходили. И правильно сделали. Наши проводники вели нас уже совсем по другим местечкам, чем на плане. Мы сошли с шоссе, и двигались больше по лесным и проселочным дорогам.

На третий день пути идти стало гораздо легче. Рюкзак стал привычной ношей, уже не так надоедали кроссовки… Да и идти лесом или полем гораздо удобнее, чем по асфальту, не так ли?

Привычными стали придорожные Распятия, украшенные цветами и иногда цветными ленточками, чистенькие домики местечек. (Помнится, как я все удивлялся этому. Почему они такие чистые? У них, что, дождей нет? Или машины не ездят?) Шли уже все вместе, без разбору – русские, поляки, прочие нации. Дорога сближает… Разговаривали на стихийно возникшем «суржике». К польским словам русские окончания приделывали и ничего. Все друг друга понимали.

В памяти остался некий шотландец, который, по словам разговаривавших с ним, постоянно участвует в такого рода религиозных праздниках. Шотландец был одет в длинную цветастую юбку, наподобие цыганской. При этом у него была длинная борода. Так что первая мысль при взгляде на него – ой, женщина с бородой….

Утром 13 августа в местечке Хоронь, мы сели на электричку (само собой, не заботясь о билетах) и минут через сорок прибыли в Ченстохову.

ЧЕНСТОХОВА
Вначале нам пришлось поплутать. Кто-то чего-то недопонял или недослышал, отчего часть нашей группы (и я в том числе) вместо вокзала вышли на пригородной станции Анюлы (то есть Ангелы). Неподалеку от нее на Краковской улице находился так называемый «Русский лагерь». Он нас и смутил. Однако оказалось, что в его палатках – москвичи и чехи со словаками. Нам же надо было на улицу Сверчаки, паломники из Ленинграда разместились там.

Пришлось залезть в автобус и трястись через весь город на другую окраину. Кстати, и здесь весь общественный транспорт работал бесплатно.

Как и всякая окраинная улица, улица Сверчаки была застроена только с одной стороны (почти вся – частными домами). С другой же простиралось огромное пустое поле…

Первое, что бросилось в глаза при приближении – это какие-то сверкающие на солнце груды, дальше обозначились непонятные серые формы. Ну а потом стали видны и металлические ворота с надписью сверху «Сверчаки 20».

Пройдя через них мы увидели, что серые формы – это большие армейские палатки, человек на 20. Палаток было много, очень много (несколько раз я пытался дойти до другого края лагеря, но так и не смог). Сверкающие же груды оказались грудами пластиковых 1,5-литровых бутылок с итальянской газированной минералкой. Груды были явно выше человеческого роста. (Вот так я впервые увидал достижение цивилизации – пластиковую бутылку).

Около входа находился полевой алтарь, дальше виднелись умывальники и.. удобства. У входа же находись и наши выгруженные вещи.

Часть нашей группы была уже устроена, получив в свое распоряжение две палатки (так как у нас были и парни, и девушки). Пола у палаток не было. Но зато внутри лежали армейские полевые матрацы, очень похожие на маты из спортзала. Жестковато, конечно, но все ж лучше чем прямо на земле.

Время подходило к семи. Мы поужинали итальянскими саморазогревающимися консервами (удобная, кстати, штука, потом я больше ее не встречал. Ванночка из фольги, в ней  - суп или второе. Под ванночкой – таблетка сухого горючего. Под таблеткой – терка.  И все это в единой упаковке. Наружу торчит только язычок терки. Дергаешь за язычок, таблетка загорается и через пять-семь минут у тебя горячее блюдо) и как-то скоротали вечер. Все главные события должны были случится завтра…

Однако утром я проснулся с мыслью о том, что надо искать ночлег. Спать в армейской палатке было все равно, что на улице. В ее торцах – свободно свисающие полотнища, ничем не закрепленные. Ну понятно – специфика использования, должен быть обеспечен свободный вход и выход. Однако из-за этого нет никакой теплоизоляции. Холодный воздух и сквозняк.

Выйдя из палатки, я посмотрел на дальнюю линию домов и понял, что искать надо там. Со мной согласились пойти еще три наших девушки. Остальные, как ни странно, решили остаться.

«На постой» нас пустили в третьем (если не ошибаюсь) доме. Хозяева поохали, услышав о палатках, и уступили нам целую комнату (конечно, без кроватей, но зато под крышей). Договорившись, мы вернулись в лагерь за вещами. Время было обеденное, и из любопытства я пошел посмотреть, чем тут кормят паломников. Оказалось – тушеной капустой. Около входа ее бойко накладывал в ванночки из фольги монах-доминиканец. Монаху помогали харцеры – ребята в рубашке и шортах защитного цвета. И у каждого – нож на поясе как элемент формы.

(Как ни пытались во времена Советской власти из харцеров сделать юных пионеров, но преуспели в этом мало. Харцеры так и остались скаутами. Может быть потому что в Польше скаутов не истребляли?)

Было около трех часов. Самолет с Папой Римским уже приземлился в местном аэропорту и «папамобиль» уже направлялся в монастырь на Ясной Горе.

Все должно было начаться около семи-восьми вечера. По дороге, ведущей к домам (то есть в город) шли люди. Наверняка некоторые из них намеревались попасть к монастырю. Увы,  поздно. Чтобы попасть к основному месту действия и увидеть хоть что-то своими глазами, надо было занимать «позиции» часов за шесть-семь(!). (Часов около пяти вечера наши девушки все-таки рискнули пойти, но уже в километре (!) от монастыря началась такая давка, что они испугались и вернулись).

При этом оставаться на занятом  месте надо было около суток. Начавшись вечером 14-го августа, действие заканчивалось где-то после полудня 15-го. Отойти – немыслимо. Вокруг тебя – не сотни, не тысячи, и даже не десятки, а сотни (!) тысяч людей. (По самым приблизительным подсчетам 14-15 августа в Ченстохове собралось около 1,5 миллионов (!).) Так что выберешься – назад не войдешь. Просто не пробьешься.

Что такое полтора миллиона я понял 15-го, когда мы решили посмотреть как и что. Около 11 утра мы оказались на главной улице Ченстоховы – алле Пресвятой Девы Марии. До монастыря было еще  1,5-2 километра. Но мы увидели стену! Да, именно так. Человеческую стену. Настолько плотно люди стояли друг к другу. Висели огромные телеэкраны… И это только на одной улице…

Сутки в такой плотной толпе… Толпа вообще весь опасная. Теперь-то мы хорошо знаем, что там лучше не оказываться. Тогда мы этого не знали, но, что называется, «нутром чуяли». А потому, решили не рисковать и пошли ночевать к своим хозяевам. Встречу с Папой Римским посмотрели по телевизору. Я думаю, что, в сущности, мы увидели тоже самое, что громадное большинство собравшихся. Разница между нами была только в том, что они видели эту картинку на большом уличном экране, а мы – на маленьком домашнем. Но ведь это была одна и та же картинка.

Только 16-го, когда все закончилось и паломники начали разъезжаться, я побывал в монастыре. Была уже не такая давка, но, тем не менее, народу было предостаточно. Может быть поэтому никто не придирался и не требовал соблюдения «дресс-кода». Помню, как меня тогда это удивило. В монастырь и в шортах? А еще удивила свобода. В костеле прямо посреди толпы стояли на коленях молящиеся люди. И судя по их виду их совершенно не смущала толчея вокруг. Очевидно, они были где-то далеко…

Видел я и икону. Почти вся она в роскошном золотом окладе. Открыты только лики, которые издали плохо различимы. Темные. Непривычно было видеть на иконе корону. Для русской традиции она ведь совсем не характерна.

Наверное, будь в костеле поменьше народу, будь там потише, я возможно и сосредоточился и «понял» «Черную Мадонну». Но вокруг в разных направлениях проходило множество самых разнообразных людей. К тому же 1991 год – время, когда у нас религия только начала подниматься, выходить из-под запретов. Поэтому у меня снова было чувство исторического музея. Да, передо мной важные и ценные экспонаты. Но экспонаты. Их время навсегда ушло. Ушло, как скажем время карет или рыцарских доспехов…

Теперь-то есть Интернет и всякий желающий может в подробностях рассмотреть «Матку Боску Ченстоховску». Поэтому не буду ее описывать, а предложу сравнить ее. Например, с образами Рублева. Тогда вы сами увидите насколько они разные. Безусловно, «Черная Мадонна» византийского происхождения. Эта  надмирность, отстраненность от всяких земных страстей. Это уже неземной облик, это дух, победивший материю. У Рублева же иное дело. Его Богоматерь – земная, живая. Она вся – Любовь, распахнутая людям.

… 17-го по Ченстохове гуляла вторая половина нашей группы, а мы дежурили в палатке. «На всякий пожарный»…

Уезжали мы вечером 18-го. Причем хозяин дома, где мы ночевали, был настолько любезен, что отвез нас на своей машине на железнодорожный вокзал. Зрелище, замечу, было еще то. В польский «Фиат» набилось пять человек (считая водителя), да еще с вещами. А польский «Фиат» - это единственная машина, которую благословил Папа Римский. Почему? А там согрешить невозможно. Просто негде. Кто видел этот «Фиат», тот поймет.

И опять была бессонная ночь, а утром 19 августа 1991 года мы прибыли в Гродно.

19 августа…  Мы вернулись в другую страну. Просто тогда мы об этом не знали.

Проведя в Гродно целый томительный день, мы выехали оттуда лишь вечером и после еще одной ночи без сна приехали в Ленинград.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Мятеж 19 августа как-то «заслонил» Всемирный день молодежи и «Пилгжимку Краковску». О ней в Ленинграде (точнее, уже в Санкт-Петербурге) писали немного. Так что в сущности эти события остались мало замеченными.

Только потом, когда все улеглось, можно было мысленно вернуться туда, на горячие августовские шоссе. Вернуться, чтобы спросить себя – так что же это было? Ради чего Ватикан пошел на такие огромные расходы? Ради чего полтора миллиона людей собрались в одном небольшом городе. Ради того, чтобы услышать как человек в белом скажет: «Живите, дети, мирно, не ссорьтесь. А я буду за вас молиться»? … Вряд ли.

В газетных заметках тех времен говорится о порыве братской любви, единой волне, охватившей всех, едином духе, едином настрое…Не буду говорить, что этого не было. Было. Но ночь прошла. И день прошел. И что же вышло из той «весны надежд», полной грез и мечтаний?

Продвижение католицизма? И да, и нет. Как у нас пели уже тогда (на мотив «Бременских музыкантов»): «Нас ксендзов обманчивые лица/Не заставят никогда молиться…». Для справки. На следующий VII ВДМ в Испанию из Петербурга поехало около 700-800 человек, то есть раза в 4 меньше. Но кто знает, может быть у Ватикана свои «критерии эффективности»?

Увидели ли мы иной мир, иную экономику? Безусловно. И он, этот другой мир, понравился некоторым настолько, что они не вернулись в Союз, а через Польшу добрались до Германии. Мятеж, кстати, послужил для части из них последним доводом в пользу эмиграции.

Впрочем, не буду говорить за всех. Лично для меня это было Приключение. Ну еще бы, поехать за границу, увидеть другую страну, других людей… Причем поехать не просто туристом, а увидеть  то, чего вообще не могло быть в Советском Союзе – религиозный праздник? И участвовать в нем? Конечно, это манило и привлекало. Особенно на фоне той обыденности, которая тогда казалась неизменной и вечной…

Ах, если бы знать, что вскоре прежний мир с его привычной обыденностью будет унесен «ветром перемен»? Уйдет многое, придут (а точнее нахлынут) новые, невиданные дела и заботы. Придет то, о чем рассказывали и на что жаловались нам хозяева в Ченстохове – вольные цены, дороговизна, конкуренция и так далее. У них это уже было, а нам только предстояло это испытать. Потому мы и слушали их вполуха, сочувствуя, но не примеряя на себя.

И кто же тогда знал, что скоро за приключениями не надо будет ехать куда-то далеко. На них можно будет наткнуться, можно сказать, на соседней улице.