Сергеич или квантовый коллапс муравейника, ч. 3
Лом поначалу лился рекой, но это далеко не всегда способствовало достижению искомой цели. Но методом дозированных проб и ошибок они постепенно нащупали верный подход к культуре его потребления.
Первым делом они выявили так называемую освободительную дозу, принятие которой полностью блокировало их квантовую запутанность с социумом. Начиная с неё, они полностью выпадали из структуры муравейника и становились невидимыми для ЦУПа и, стало быть, освобождались от гнёта его команд. Принятие следующей дозы лома – расширительной – усиливало их квантовую запутанность с тонкоматериальным миром и с пронизывающими его энергоинформационными структурами. Как следствие, сознание переходило на более высокий уровень и приобретало доступ к новым тайникам знаний.
Впрочем, у Сергеича расширительный эффект отчётливо появлялся уже чуть ли не с первого глотка. Иногда даже сам запах лома навевал ему необычные мысли. Не пятно ли было причиной тому? Но в любом случае теперь становилось понятным, откуда брались эти странные и нелепые на первый взгляд термины и понятия.
Буддист, который вдруг обнаружил в себе знание основ даосизма, называл это состояние Сергеича постижением энергии У Ци. В своих речах он убеждал приятелей, что именно она является источником всего сущего, и её познание – тут он опять скатывался к буддизму – должно привести слиянию их Атмана с Брахманом.
Разоткровенничавшись как-то после довольно приличной дозы (обычно он был в этом отношении более сдержанным), он вдруг признался, что состояние просветления в новых условиях достигается им гораздо быстрее. Впрочем, помимо медитации некоторые другие традиционные элементы эзотерических ритуалов он продолжал свято чтить. Так всякий раз, сделав глоток зелья, он сопровождал его возгласом «Ом».
Впечатлённый его стойкостью, схожий обычай завел и фуражир. Правда, произносил он эту присказку на свой манер – «Лом». Сергеича это откровенно коробило, буддист же со свойственной ему терпимостью старался не замечать святотатства.
Вместе с тем в бесконтрольном потреблении расширителя сознания крылась и определённая опасность. С увеличением его дозы начинало сказываться содержание в нём алкоголя, что приводило к подавлению у иного восторженного почесателя жучьего ворса центра торможения, и, как следствие, утраты контроля над поведением. Поскольку этим нередко грешил фуражир, зачастую неосознанно, двое других убедили его в необходимости назначения дежурного по погребку. Формально это мотивировалось необходимостью занесения в вахтенный журнал основных положений посетивших их откровений – наутро далеко не каждый припоминал все нюансы духовных поисков и находок, посетивших их накануне. Фактически дежурному вменялся контроль за потреблением лома остальными. Сам же он воздерживался от возлияний.
Потребность в пище «спитОй троице» (так они стали называть свой союз, подправив пришедшийся им по вкусу распространённый у христиан термин), обеспечивали редкие вылазки фуражира с буддистом, ещё не утративших прежние навыки. Сергеич от этой повинности был освобождён. Предложив свою кандидатуру на роль личного телохранителя жука и не встретив возражений, он сутками не отлучался из погребка.
Что касается ломехузы, то жук был непривередлив к еде, и его среднесуточные надои никоим образом не зависели от разнообразия пищи и её обилия. На день ему вполне хватало охапки отборных зародышей клеверных листочков, которые регулярно засыпал в его чан фуражир. Называя их отборными, тот не кривил душой – он беззастенчиво отбирал их у тли в соседнем «коровнике».
Нельзя сказать, что троица держала жука в чёрном теле: забота о «ломоносе» отвечала её насущным потребностям. Даже незначительное уменьшение концентрации магического вещества в крови приводило к сползанию сознания муравьёв в нелокальное состояние, грозящее их проявлению в социуме. Но, что ещё хуже, с дефицитом лома каждый из них начинал ощущать ускользающее чувство индивидуальности, «свободу воли», и способности эволюционировать в качестве самостоятельной личности.
Небольшая порция вещества вновь возвращала им привычное состояние уверенности и возобновляла доступ к хранилищу тайн мироздания. Поэтому в качестве поощрения за хорошую концентрацию «расширительной» компоненты в составе надоя жуку доставались фрагменты муравьиной кожи, оставшиеся после их линьки – кутикулы были довольно питательными, и муравьи сами ими не брезговали. Жук не оставался в долгу.
Добыв крупицу нового знания, они выносили его на всеобщую обсуждение, при этом роль модератора по известным соображениям отводилась дежурному по погребку. Каждого из троицы интересовала своя предметная область, в которую они с упоением погружались, отыскав нужную полку в информационной кладовой Универсума.
Буддист, будучи равнодушным к точным наукам, тяготел к осмыслению теоретических конструкций философов и откровений мистиков. Поначалу он с головой окунулся в расшифровку рунических текстов, но погрязнув там в дебрях магии и оккультизма, обратился к идеям Ницше и андреевским мирам восходящего ряда. В описании иерархии последних он нашёл параллели с милой его сердцу восточной традицией.
Фуражир увлёкся химией и нанотехнологиями, мечтая наладить синтез «лома» из спутного газа, причём, в промышленных масштабах. Спутным он ошибочно считал газ, выделяющийся при брожении съестных запасов. Он помнил, что когда он наводил ревизию в общественной кладовой в былые времена, от этих испарений у него поднималось настроение и начинали приятно путаться мысли. Идея получить неограниченный доступ к веселящему газу уже давно будоражила его мозг.
Термин «нанотехнологии» он тоже трактовал весьма своеобразно – немного разобравшись в теме, он счёл их по большей части фэйком или ловушкой. Ну как можно называть технологией то, что неразличимо органами чувств, даже такими совершенными, как муравьиными! И, потом, передавая что-либо, действительно стоящее, правообладатели этих технологий изощрённо обставляли сделку с большой выгодой для себя.
Фуражир полагал, что в самом названии «Нано» зарыт тайный смысл. Также, как Ноу-хау, это слово наверняка изначально писалось через дефис – «На-но». Или через запятую. Особенно в акте передачи технологии. Там оно приобретало завуалированный подтекст – на, но… «Но» при этом означало оговорку, которая расшифровывалась в примечании нечитаемым, буквально наноскопическим шрифтом. Именно здесь перечислялись обязательные и трудновыполнимые условия осуществления технологий и кабальные условия самой сделки.
Примечание обычно оставлялось без внимания. А со временем исчез и сам дефис.
Поэтому фуражир в поисках способов обхода условий франшизы на производство спутного газа время от времени терзал Сергеича вопросами из области нейрофизиологии и теории восприятия, которые были предметом особого интереса Сергеича. Ибо тот полагал, что именно там крылась разгадка действия лома. Фуражир же искал в этих науках формальное обоснование, которое позволило бы ему в случае иска со стороны правообладателя технологии избежать наказания.
Как-то в один из вечеров Сергеич восторженно делился последними находками в области строения и функций мозга, сравнивая его с квантовым компьютером.
– Посудите сами: обычный компьютер умеет просто складывать, причем только нули и единицы. Так он поступает при умножении и в логических процедурах. При решении сложных задач с неизвестным исходом он последовательно перебирает варианты, пока не нащупает нужный. А квантовый компьютер рассматривает все варианты одновременно, и отсюда его сумасшедшее быстродействие. Так и мозг – он ничего не складывает, а моментально выбирает в нейросети именно ту цепочку, которая ведет к верному решению. То, что мы называем интуицией. Но это мы так думаем. На самом деле это происходит так.
Далее последовало детальное описание строения мозга, нейронных связей и влияния на них различных медиаторов. Приятели стали клевать носом. После очередного ломо-брейка буддист, уже порядком уставший от научной терминологии, вдруг оживился. Поводом послужило упоминание Сергеичем шишковидного тела и содержащегося в нём прозрачного «мозгового песка». Этот песок, как утверждал Сергеич, судя по составу вполне мог вмещать гигантское количество кубитов информации и выступать в роли устройства памяти квантового биокомпьютера.
– Рискну предположить, что у нашего Сергеича пятно, скорее всего – передняя проекция этого шишковидного тела. По-нашему это – Дэвакша, или божественное око. Западные оккультисты называют это третьим глазом. И песок в нём тоже имеется, только коричневый. То-то ты на лету всё схватываешь!
Видимо, буддиста на эту занятную мысль натолкнуло некое созвучие в словах «шишка» и «Девакша».
Сергеич попытался возразить – он полагал, что это тело только одно, и находится оно где-то в центре черепной коробки.
– Заднее у тебя тоже имеется, не волнуйся, а переднее встречается лишь у некоторых пресмыкающихся, – проявил вдруг свою осведомлённость буддист.
– За что мы их недолюбливаем, – добавил он, но тут же оговорился, видя, что сравнение с рептилией немного задело Сергеича. – Ты только не обижайся: генные мутации ещё никто не отменял.
Отходя ко сну в этот вечер и размышляя о предположении буддиста, Сергеич вспомнил, что в прежние, доломехузьи времена его смутно посещали подобные догадки, и теперь, с учётом высказанной идеи, они обретали вполне осязаемые очертания. В пользу этого говорило и то, что депрессивные состояния с недавних пор перестали его тревожить. Навязчивое и угнетённое состояние, скорее всего, было следствием наличия доставшегося ему от природы мощного компьютера с расширенной памятью. Избегая простоя, он зацикливался на решении одной и той же задачи с некорректно сформулированными начальными и граничными условиями. Теперь же все ушло в прошлое – мозгу было чем заняться.
Всё-таки – вещь, что ни говори, с удовлетворением размышлял он в очередной раз он о жуке, закрывая глаза. Кстати, с пресмыкающимися надо бы впредь поосторожнее, вспомнилось ему предостережение буддиста. С их третьим глазом. Хотя тот, скорее всего, имел в виду «молоха», вытесняя таким образом существующие у фуражиров комплексы. В их среде бытовали ужастики про эту ящерицу, которая часами дежурила у муравьиных троп и питалась праздно шатающимися муравьями. Гружёные особи её, якобы, не интересовали. Эту байку любили повторять стажёрам-снабженцам их наставники.
Но нам-то бояться нечего, подумал Сергеич, засыпая. Мы теперь все груженые.
(Окончание: http://proza.ru/2018/06/22/942 )
Свидетельство о публикации №224072500851