Если ты другой 3

Солнце  опустило    рыжие  ресницы,  коснувшиеся  земли  - пришел новый день.
Совершенно новый  для  Фиады, потому что  в нем она уже не была прежней.
Обретая новое знание, ты не можешь остаться прежним, ты  обновляешься.  Ты  меняешься.  Меняешься…  даже  если  новое  знание тебе совсем не нравится.

День тек, как всегда, размеренно и деловито, тянул за собой шум забот и веселого оживления, а  Фиада  будто не поспевала за ним, смотрела со стороны  и растерянно супилась.

- Я видела тебя ночью, - услышала  она  голос  мотыльковой  феи, зависшей  над кустом  калины словно в некотором оцепенении.

- М-м-м,  - сказала Фиада,  потому  как  больше не придумала, что сказать.Не умела  она вовремя  сказать нужное слово. Может,  это косноязычие  молодости…

Нимфа бабочек, хорошенькая, с аккуратной, без какой-либо  зеленой или водяной гривы волос  головкой,    выглядела  непривычно  усталой. Даже радужные  ее  крылышки  будто померкли, а  чудесный  наряд казался помятым.

- Совсем  измучилась,  -  пожаловалась фея, - которую  уж ночь  не сплю. Столько усилий, а все  насмарку  - гибнет и гибнет мой народ…

- Почему гибнет? – встревожилась Фиада.

- Все – люди, - вздохнула нимфа. –  Дремучие!  Дикие  создания!  Ими движет  дух разрушения. Люди не могут просто жить,  не могут  довольствоваться тем, что есть. Им мало тепла солнца, света луны… они придумали огонь! Мой народ горит в кострах,  обжигает крылышки  на лампах…

- Но  мир большой. У твоих бабочек столько простора для полета. Почему им непременно нужно  лететь  в  огонь?

- А почему ты вчера летела к костру? Объясни мне. Может, тогда я найду способ остановить  своих  подопечных и не выступать в роли стража  по ночам.

- Но   я… не к костру, - растерялась  Фиада. – Я – к музыке.

- Небольшая разница, - отмахнулась нимфа. – Жар  один  и тот же.  Не удивлюсь, если человечья  музыка  обожжет  твои крылья.

И  чем  возразишь? Потрясение, испытанное ночью, оставило отпечаток если не болезненный, то  пугающий.  Слабое  предупреждение:  сохраняй  чувство   меры.   Красота  чарующа,  но опасна.  Так солнечные лучи:  не  отстранишься – заласкают до боли.

В ее раздумья проникло волнение Бетулы,  той  явно требовалась поддержка, и  Фиада поспешила  на  беззвучный, но  ясно  различимый   зов.

Дриада суетилась у пораненного деревца – пыталась  выпрямить  ствол  малышки-березки, залечивала рану и вдыхала в бедняжку  силу леса, перемежая  вдохи  словами утешения.
 
На миг обратив   бледное лицо к  Фиаде, она сказала:

- Там – люди в малиннике. Не проследишь?

- Конечно! – отозвалась  Фиада  и со смутной мечтой  о  возмездии  полетела туда, где явно  ощущалось  чужое присутствие.

Но  не  во всех бедах леса стоит винить людей.

 Фиада  быстро   поняла, что   человеческие  девы  к  пострадавшей березке  Бетулы  даже  не подходили. И - да! В штанах и кепках, с прическами мужчин, это все-таки были  девы!  Шли  под зелеными  сводами,  восхищаясь и ахая,  а деревья  раскладывали   на  их спинах узорчатые тени  вперемешку с   солнечными переливами. Лес,  подкупленный   восторгами дев,  похоже,  принимал их за  своих.
 
- Малины – как насыпано! – восклицала   одна. – Никто не поливает, не ухаживает, а смотри,  какая  роскошная.  Такой бы урожай – маме на дачу,  а то пластается без толку.

«Не удивительно, - подумала  Фиада, коснувшись ее мыслей,  - твоя мама  не чувствует растений  и совсем не  жалует  нимфу сада. Природе от  таких – сплошной вред.

Вторая  дева шла  молча и болтушку не слушала – голова ее была  явно занята  чем-то другим. Фиаде  захотелось присмотреться внимательнее, но девушка  вдруг подняла на нее глаза и… нимфа  вздрогнула: показалось,  что ее видят!

Да, первая дева  свободно  прошла сквозь нее, как  это делают люди, но вторая…она не сводила с  лесной  нимфы   глаз и ступать вперед не собиралась.

Фиада  осторожно  коснулась ее сознания и  увидела в нем свое отражение, точно такое же, как в глади лесного озера:  роскошная грива серо-зеленых  волос, оливковая  кожа, темные омуты глаз…

И ту же растерянность   отметила   в ней Фиада, что в себе утренней, то же смятение сердца и разума. Не всякие встречи, как видно, приветствует жизнь, привыкшая сама балансировать  меж  реальностью  духа  и  эфемерностью  недолговечной  материи.

- Настя, ты идешь? – окликнула   созерцательницу  первая. – Застыла, точно привидение увидела!

Время, столкнувшее  двух  чужеродных  дев  в  мгновении   взгляда,  соскочило с паузы. Прежде  чем  скрыться  в  лесной глубине,  Фиада  припомнила  наказ  Лесовика и, отыскав в сознании   Насти   момент их встречи, легонько стерла его из памяти земной девы:
- Не было  этого,   глазастая,  для  тебя.  Не было.




Свет дня и его заботы потихоньку размыли  краски ночного смятения,  и  теперь Фиада, сидя у озера, пыталась   понять, что же так напугало ее в музыке человека.

«Ты у меня одна, словно в ночи луна…»   Но одной быть невыносимо!

Бывает, что  дерево выскакивает на поляну по воле случая, а точнее, по капризу ветра, закидывающего семена куда попало. Но кто знает, каково  потом  березке сносить холод  и бурю, не разделяя их  натиска   с подружками?  Вместе    деревьям в лесу  теплее,  потому что где   единство, там жизнь.

 А певец возводит одиночество  на пьедестал. Даже больше - возносит  на звездный трон…
 Или это  очередное  несоответствие?  Противостояние слова и вложенного чувства…

Задумавшись,  она  нахмурилась,  и ветер, желая ее поддразнить, собрал воду в складки.

- Все шутишь, - слабо улыбнулась   нимфа.

- Шути и ты.  Хмурость  - напор  тени.   А  шутка – способ  понимания.

-  Шутка – способ понимания? Возможно. Но  лучший  способ  понять – это исследовать то, что непонятно. - Фиада решительно поднялась:

- Все верно.  Сегодня  я   полечу  слушать музыку.

- Лети, -  легко  одобрил  ветерок, не мыслящий себя без полета.
Беспечный, он и не догадывался,  какое  непростое решение помог принять  дриаде.




Продолжение       http://proza.ru/2024/07/30/1022