По собственному желанию

               

         
            Устроившись на первую в своей жизни работу, Кыял приходила в поликлинику на полчаса раньше. Наводила порядок в кабинете,  затем  приводила себя в соответствие моде. Пристроив зеркальце на столе,  чертила по краям век черные полосочки, с наружной стороны  глаз  подрисовывала «уголки», старательно наносила   тушь на ресницы. Потом бралась за губы, смешивая две разных помады и окантовывая. Припудрив кожу, слегка румянила щеки. Следующим элементом, к которому прилагала усилия, были волосы: причёсывала и  пристегивала заколку. Если оставалось время, занималась  ногтями. Финал наведения красоты озаряла лучезарная улыбка: «Здорово получилось!»  И  Кыял надевала  халатик.   
           Она,получив в небольшом городке медсестринское образование, решила, что лучше набирать опыт в столице и готовиться там к поступлению в институт.   
            Устроилась легко: медсестер не хватало везде, а, вот, на подготовительные курсы опоздала. Врач, с которой работала, была ненамного старше, и Кыял за глаза называла Анну  эжешкой, старшей сестрой. Та, заходя в кабинет, первым делом оценивала поднятым вверх большим пальцем его чистоту и  макияж медсестры.  Этот озорной жест не мешал сестричке  относиться к ней почтительно,ценить её за внимание к пациентам. Работа была для обеих главным. Даже во время обеда все разговоры вертелись вокруг больных. Начальство новую сестричку сразу заприметило, увидев как она практикуется  в свободное время  на внутривенных вливаниях, уколах, регистрации электрокардиограмм и прочих манипуляциях. Да и пациенты почти сразу написали ей   благодарность в книге жалоб и предложений.
         После намеков  сестер из  других  кабинетов она  пообещала  сводить новых подружек в кафе, чтобы поближе познакомиться, "прописаться", как те это назвали. Дождавшись первой  получки,  поняла, что обещание было легкомысленным: зарплата никак не могла выдержать расходов.   Поход  состоялся через несколько месяцев под деньги, занятые в кассе. Проведенным мероприятием все остались довольны, а Кыял принесла с него слово «блин», которое  упоминала получая зарплату, пересчитывая  ни весть куда утекавшие деньги и вспоминая о долге. Зарплата была  маленькой,  и она попыталась увеличить заработок за счет ночных дежурств в стационаре.  Рассчитавшись с долгом, поняла, что  не может тянуть двойной тягой: после бессонных ночей  становилась никакой - засыпала на ходу,  допускала ошибки,   забросила практику  в процедурном кабинете, часто даже про макияж  не вспоминала, о благодарственных записях в книге жалоб и предложений не думала, поступать в институт расхотела,  становилась безразличной ко всему  и хотела только одного - выспаться.
         Через полгода такой нагрузки стала   поругиваться словом  "блин" всё чаще и чаще,добавляя ещё кое-какие словечки, услышанные от регистраторов. Они-то, регистраторы, и предложили помощь, подключив к процессу, который шёл нелегально. Всего-навсего, было нужно забирать от них пациентов,которым полагалось платить за прием, так называемых "башлёвых",  заводить их без очереди в кабинет своего врача минуя кассу, потом брать с них деньги и делить  между участниками процесса. Когда   привела такого больного  в первый раз, Анна  ничего  не поняла, приняла как очередного пациента  и очень удивилась деньгам, протянутым ей сестричкой в конце рабочего дня. Узнав в чем дело,   деньги взяла,  дав, тем самым,  добро на будущее. Через какое-то время все повторилось,затем стало регулярным и было оправдано обеими , как   доплата к мизерной зарплате. Осмелев, Кыял ввязалась ещё в одну авантюру: "впендюривать", как называли это сестры, пищевые добавки. Опыта работы с ними не было, но аптечные реализаторы снабдили рекламой.  Бросив ночные дежурства, Кыял снова стала заблаговременно приходить на работу, убирать кабинет и наводить макияж,  изредка посещать с девчёнками кафе. Анна смогла позволить себе короткую платную специализацию в вечерние часы. Однако, в кабинете  поселилась настороженность:  как бы не "застукали" и не наказали.   
               Однажды Кыял привела пациента без амбулаторной карточки,  и  тот попросил выписать   снотворное, положив на стол купюру. Анна знала, что этого делать нельзя, но  выписала.  Как только пациент вышел, тут же  ворвался милиционер в форме. Потрясая рецептом, предъявил свой документ,  обвинил в противозаконном действии   и попросил Анну «проехать». Та испугались, но милиционер быстро  пошел  напопятную, предложив заплатить  сумму эквивалентную ста долларам. Анна отдала деньги из рук в руки  и получила назад злополучный рецепт. А потом обе оправдывали  приёмы, которые вели в обход кассы, тем, что, не в пример милиции,они  работу-то выполняли, людей-то обслуживали. 
            
            
              Познакомилась Кыял в кафе. Анна узнала об этом неожиданно, оставшись без сестрички, которую, по словам подружек, "украли". К счастью, та через несколько дней объявилась к концу рабочего дня с молодым мужем, кучей боорсоков, лепешек и другой снеди.  Все, кто не успел уйти с работы, сдвинули столы, принесли стулья и отметили ее новый статус замужней женщины.
              Муж был немного старше,  с работой у него дела не клеились,и  Кыял на следующий же день приступила к обязанностям. Все вошло в свое русло с зарабатыванием честных и нечестных денег.
              Вскоре она  сообщила Анне, что  беременна. Беременность протекала легко, но неожиданно прервалась.  Потеря ребенка сопровождалась осложнениями, и Кыял лечилась, почувствовав на себе, как непросто  больному человеку. Вернувшись, не могла слышать слова "впендюривать " и "башлевый" и выбросила их из своего лексикона.   Проводя больных без очереди,испытывала чувство стыда, уверенная, что те, кто платит  понимают, в чей карман  идут деньги.  Слова Анны  про Инь и Ян, согласно которым добро и зло могут сосуществовать только вместе,её не утешали, и она начала подбивать мужа, чтобы ехал на заработки в Россию. Откладывая на это деньги, решила, что как только он устроится, так она бросит свою "деятельность". Время шло, у мужа в Новосибирске появились трудности, и Кыял пришлось первое время "подкидывать" ему и продолжать "брать". И она решила, что всю жизнь придётся зарабатывать  таким способом.
               
             
             В какой-то момент ей почудились  перемены -  на пятиминутке всем раздали опросники. С опросом Кыял столкнулась впервые, и ей показалось важным, высказать своё мнение: думалось, что это исправит положение. Она  внимательно прослушала инструктаж и начала  обводить кружками ответы. Сначала шли вопросы об очередях, сроках госпитализации, потом спрашивали берут ли в кабинете деньги у больных, торгуют ли добавками и дают ли взятки заведующему. Тут она притормозила и взглянула на Анну.Изучив за время совместной работы докторшу как свои пять пальцев, поняла, что Анна приостановилась на этом же. Подумала, подумала , а затем  обвела кружком слово "да". Сдав опросник, испугалась:  "Может, ничего не изменится, а наказать - накажут".  Успокоила себя анонимностью мероприятия.
               Но напрасно. Уже к концу рабочего дня все сообщали друг другу,  что были  положительные ответы на вопросы «берут» и «дают».  На следующий день, ожидая начала пятиминутки, ожидавшие дружно убеждали друг друга, что заведующий  кристально честный человек,   больные платят исключительно в кассу, а о пищевых добавках, вообще, не слышали. Во время обеда Анна прокомментировала это словами:
               - У всех «рыльце в пушку». Молчали бы уж.   

            На какое-то время в поликлинике наступил предписанный порядок. Всех, кого положено, "пропускали через кассу", торговать добавками прекратили. Но всё постепенно вернулось на круги своя, однако, в обход их кабинета.  Кыял сразу это почувствовала, пытаясь выслать мужу деньги.  Появилось ощущение, что кроме вреда они с Анной ничего не добились. Однако, желание жить честно , честно   зарабатывать на хлеб не исчезло, и Кыял гордо  обходила регистратуру и аптеку. Приходя на работу, старательно  убирала кабинет, наводила макияж и включалась в прием пациентов.
              Продолжалось это недолго. В один и тот же день регистраторы прислали " башлёвых", а аптекари  принесли пищевые добавки.  Кыял поняла, что всё начинается вновь. Это не обрадовало её, а вызвало раздражение, и она, под горячую руку, поссорилась "из-за ничего" с процедурной сестрой, потом обиделась на Анну за замечание об оставленной  на видном месте  косметике. Потом со словом "блин"   выразилась о тех, кто вынуждает её заниматься нечестными делами. В конце рабочего дня нашла чистый лист бумаги, взяла  авторучку  и отправилась к заведующему. 
 
              Присела  у краешка стола, попыталась что-то сказать, но получилось невнятно, и тогда  она четко написала на принесенном листочке: « Заявление.Прошу освободить  от занимаемой должности   по  собственному желанию». Заведующий  расспрашивал, кто её обидел, уговаривал остаться- медсестер, как всегда, не хватало, спросил, куда уходит?  Она не высказывала претензий ни к кому, что  будет делать дальше - не знала. Просто, хотела  жить честно и хотела честного  отношения к себе.