Timeo

Что знаете о Тимео вы, родившиеся под счастливой звездой, не ведавшие мук запретной любви, проводящие свои дни в поисках пропитания, денег, власти или веры? Что знаете вы, дети аристократов, дети бедняков, об истинности чувств, когда признания звучат много громче звона песет? Тимео, юный бронзовокожий бог, превыше того, перед чьим символом я ежевечерне простиралась когда-то. Тимео, чьи апельсины неизменно украшали блюда моих ни о чём не подозревавших родителей, как мог ты в одночасье исчезнуть из моей жизни?
Я почти смирилась с тем, что Господь не наделил меня красотой, заставляющей цепенеть любого кабальеро, я готова была посвятить себя благочестивым делам вдали от мирских искусов. И тем ошеломительней было познание божьей щедрости. Создатель, ответственный за своё творение, преподнёс мне дар волшебней любых мечтаний и надежд. Он подарил мне Тимео.
Под палящим солнцем июля я увидела его у заваленного оранжевыми шарами прилавка и, впервые в жизни забыв обо всём, сделала шаг. Записки, которыми мы обменивались под шершавой кожурой плодов, могли бы стать романом, осмелься кто-либо явить миру эту историю. Верёвочная лестница изгибалась под тяжестью башмаков. Массивность моих бёдер, текучая обильность грудей не казались мне больше проклятием – ведь он вкушал их, владел ими, а я зажимала ему рот, чтобы смех не проник за дубовую дверь спальни. Лёжа на его груди, я занималась просвещением не получившего никакого образования крестьянского сына, пересказывая прочитанное на страницах книг отцовской библиотеки. Библиотеки, в которой я, донья Луиса де Ферентес, открыв очередной фолиант, узрела сегодня на изуродованной временем поверхности:

TIMEO DANAOS ET DONA FERENTES.

«Бойтесь данайцев, дары приносящих», - мысленно перевожу я, и реальность, выдуманная, вызревавшая полными тоски вечерами, долгими бессонными ночами, медленно осыпается перед моими глазами чёрными хлопьями.