Четыре загадочные истории из жизни маленькой девоч

  Серия: Из жизни рядовых волшебников
 
Четыре загадочные истории из жизни маленькой девочки

Поездишко-то поганенький, в туалете грязно, ото всех окон дует. Да не только дует, но и дождь за окном почти беспрепятственно проникает во все щели — на вагонных полках вода.

Поезд из Ужгорода на Харьков уходил ночью. Проливной холодный дождь, который Эльвира Викентьевна с инженером из проектного института, притащили за собой  в Ужгород из Перечина, в котором реконструировался их объект – завод по переработке древесины. Корявый проект, смета, согласованная «на колене на бережку реки», незадачливый заказчик, привыкший решать вопросы просто — мы даём деньги, а вы нам в срок новенький завод. Сроки и стоимость работ определены на глазок.

Появление нового объекта пожилая дама обнаружила, выйдя на работу после отпуска. Миллион! Заказчик предложил миллион гривен! Глаза директора и главного инженера сияли от счастья. Впрочем, восторг начальства в некоторой степени можно было объяснить — это был первый миллионник среди их договоров. А потом пришла расплата: превышение сметы на пятьдесят процентов, срыв сроков исполнения работ, и тяжёлые согласования выхода из положения до 3-х утра. Директор и коммерческий директор завода, пребывавшие в приятном провождении времени до нашего с ними совместного проекта, столкнулись с катастрофой — реконструкция объекта валилась. Ситуация для них усложнялась тем, что они не были владельцами завода — оба наёмные работники. Им надо было держать ответ перед хозяевами в Киеве. К трём часам утра даме удалось всё-таки согласовать технологическую часть проекта, работу которую выполняла её фирма, без ущерба для себя, даже с дополнительным бонусом. Стоимость работ реконструкции завода осталась прежней за счёт того, что часть работ взял на себя завод, используя рабочих, которые без дела болтались по заводу, приостановленному на реконструкцию. И коммерческий директор поехал в аэропорт.

Дама отмахнулась от тяжёлых мыслей, и начала устраиваться на ночлег. Промокшие до нитки, переполненные неимоверным количеством кофе в ночном интернет-клубе, после того, как закрылся автовокзал на ночь, и их выставили под козырёк вокзала, они наконец очутились в вагоне, тоже промокшем и холодном, но с перспективой движения в сторону Харькова.

В одежде, с полиэтиленовым кульком на голове, по которому периодически обрушивались капли воды с окна, дама, наконец, затихла. Поезд стучал колёсами. Мокрый, холодный поезд мчался через всю Украину с запада на восток, в сторону Харькова.

Утро встретило их весёлым щебетом девчачьих голосов и солнцем. Наконец удалось оторваться от дождя, который шлейфом тянулся за уставшими пассажирами от самого Перечина. Солнышко успело прогреть замёрзший вагон — и жизнь снова зажглась всеми своими замечательными красками!  Вот такая она – человеческая жизнь. Нас раскачивает, как маятник: туда-сюда, туда-сюда. Единственный способ остаться в относительной безопасности — держаться самой низкой  точки движения этого маятника. Но там ничего не происходит.

Две девушки, студентки Харьковского института, разбудили нас соблазнительно пахнущими домашними заготовками, которыми их обильно обеспечили родители. Столик не вмещал всего: домашние колбасы, огромная курица отливала жирными своими боками, свежие тугие помидоры с огурцами и весёлые пучки зелени, которые, наверно, были сорваны перед самым поездом. Молоко и компоты! В огромном количестве и разнообразии! Командировочные набросились на кулинарные шедевры, а девчонки мигом уплели их сосиски, запеченные в тесте, которыми  командировочные с отвращением вынуждены питаться вдали от дома.

Дама с интересом прислушивалась к разговорам девочек. «Неужели и мы были такими глупенькими в своё время?» - задавала она себе вопрос. Это были годы начала нулевых. У многих уже появились смартфоны, но интернет только входил в обиход украинцев. И девочки разговаривали. Сейчас этого уже почти нет. Сейчас все втягиваются в экраны гаджета, и молча постукивают пальчиками по клавиатуре. Как-то само собой появилась тема мистики, страшных историй. Девочки пересказывали случаи, которые, якобы случались со знакомыми их знакомых. Одна из девочек, которую звали Зосей, была более активной, и делала попытки привлечь в разговор своих старших попутчиков – даму с инженером. «Расскажите, а что вы думаете обо всех этих странных историях. Вы верите в них? С вами происходило что-нибудь необычное?» –  «Нет, не происходило и не произойдёт. Потому что я не верю в эту билеберду», – ответил молодой человек, и уткнулся в прочтение какой-то местной газеты. Девочки разочарованно отвернулись от него. Но продолжали с интересом посматривать в его сторону. Инженер, харьковчанин, холост. Всё это они уже успели выяснить. Дама для них не представляла подобного интереса. Но дама была какая-то важная, не молодая, но не похожая на их бабушек. «Эльвира Викентьевна, а с вами происходили необычные истории? Или с вашими бабушками или дедушками? Почему самые страшные истории происходили в прошлом времени, и не происходят теперь?» – задала свой вопрос Зося.

Пожилая дама отвела свой взгляд за окно, за стёклами которого проносились весёлые рощицы, живописные холмы со смереками, хаты, скорее напоминающие уютные европейские домики, чем традиционное закарпатское жильё. Местные жители давно протоптали дорожку в европейские Венгрию, Чехословакию и Польшу. Оттуда пришли заработки. А вместе с ними и мода на облицовочный пластик, весёлую металлочерепицу на кровлю домишек, и дворики, облицованные плиткой. Ей почему-то было обидно за жителей восточной Украины, традиционно работающих на заводах-монстрах и в шахтах. Не ленивое, и более грамотное население востока Украины, проживало в области более высоких цен, и на обустройство своих домов не хватало ни денег, не примеров, на которые они могли бы ориентироваться. За границей здесь бывали мало кто. Дама тряхнула головой, отгоняя неуместные для разговора мысли.

«Я расскажу вам о маленькой девочке, с которой происходили, как вы говорите, странные истории. Это 4 истории маленькой девочки. Эта девочка моя сверстница. А вы уже сами судите — это происходило в прошлое время или теперь». Дама улыбнулась, но девочки не прореагировали на «прошлое» время сидящей напротив их вполне современной пожилой дамы. Слушайте.

История 1. Гномик

«Жила эта девочка там же, где и я. Это далеко отсюда, на севере. Север того времени был суров для проживающих там людей. В те времена здесь, на Украине, был другой быт — традиционные домики, традиционный уклад жизни. Здесь испокон веков жили люди со своей культурой и традициями. А на севере, в том городке, собрались люди со всего Советского союза. В том числе и местные жители — коми. Этот городок возник на месте бывших лагерей, поэтому и люди здесь собрались разные. Небольшой посёлок, как часть города, назывался Лесокомбинатом. В недалёком прошлом этот Лесокомбинат был лагерем. В лагерь попали разные люди, по разным причинам, в том числе по политическим. Мы, дети политически осуждённых родителей, и всех других осуждённых, с рождения знали быт советский, который объединял людей разных национальностей. И, конечно, разных вероисповеданий. Церквей в этом городе не было. К слову говоря, в Перечине, где мы были с товарищем в командировке, сейчас, кажется, 7 церквей разных концессий. И так было и раньше. Дети того времени на Лесокомбинате были воспитаны идеологией большого государства, которая с раннего детства прививало в детях, что все люди братья, все равны, все достойны в равной степени уважения. И что Бога нет. Дети не рассказывали друг-другу страшные истории про всякую чертовщину. Пожалуй, самое страшное, с чем они были знакомы — это сказки. Но дети знали, что это сказки. И что нет змеев-горынычей, нет ведьм и домовых. Всё это сказки. Если для Закарпатья, Прикарпатья, да и всей западной Украины, вера в Бога не исчезла из-за идеологии государства, то на Севере, в таком городке, о котором я рассказываю, вера в Бога и не была заложена в детях. Нет Бога, значит нет никаких чудес и страшных историй, связанных с нечистью.

Девочка, о которой я рассказываю, жила в таком же бараке, как и я, как и многие наши сверстники, живущие на Лесокомбинате. Вам, родившимся в цветущем мире, трудно себе представить наш мир детства. Но, оказывается, как позже выяснилось, детство и его радости у всех одинаковые совершенно не зависят от декораций.  У нас оно было прекрасным! Лес, река, дружба, игры! Мы до сих пор с любовью вспоминаем детство. Ну, я отвлеклась.

Итак, девочка жила в бараке. В щитовом доме, в квартире с небольшими комнатками, в дружной семье, с замечательными родителями, которые любили своих двух дочерей, окружая их любовью и заботой. На Новый год в доме всегда была ёлка! Ёлку приносил папа. И ёлка тоже немного необычная. Как и ваши смерички, которые отличаются от обычных ёлок. На севере на Новый год в дом приносили пихту. Мне много раз приходилось видеть пихты, но такие, как те, которые росли у нас – не видела. Очень густые, веточки равномерно облеплены длинными мягкими иголками, и очень душистые! Ими мы обкладывали себе пещерки в сугробах, в которых и в метель можно спрятаться, и вести свои детские бесконечные разговоры. Ёлки раньше наряжали в каждой семье по-разному. Кое-какие игрушки и серебристый «дождик» можно было, видимо, купить в магазине, а остальные украшения делали сами. Из разноцветной бумаги, которую заранее готовили, раскрашивая бумагу акварелью, нарезали узенькими полосочками, и склеивали из этих полосочек цепи. Разноцветные самодельные бумажные флажки нанизывали на нитку, а потом развешивали их на ёлке. Из белой бумаги, многократно её складывая и разрезая, делали снежинки. Из ваты делали снежок, и раскладывали его на ветках. Игрушки, купленные в магазине, были нарядные, из толстой фольги, из стекляруса, или из ваты, сверху обмазанные чем-то атласным. И обязательно развешивались шоколадные конфеты, грецкие орехи и мандарины! Даже в те, непростые времена, малыши получали подарки – бумажные пакетики, в которые были разложены печенье, конфеты, грецкие орехи и мандарины! Запах мандаринов всегда сопровождал новогодние праздники. Ёлка у этой девочки стояла в простенке в большой комнате. Но не вмещалась в маленьком углу, и её ветки протягивались до средины входа в спальню.

Девочка лежала в своей кроватке, и не отрываясь смотрела на луну, которая заглядывала в спальню родителей, где стояла и её кроватка. Свет луны освещал и ветки ёлки с игрушками в соседней комнате. От незначительного ветерка, идущего от окна, «дождик» и игрушки из фольги слегка колыхались, и по ним пробегали холодные серебряные огоньки. Все в доме спали, а у девочки замирало сердечко от ночной картины за окном, от переливающейся блестками ёлки, новогодний праздник для малышей в Доме пионеров всё ещё не отпускал её. Новый год — волшебный праздник!

Вдруг, боковым зрением, девочка обнаружила какое-то движение в соседней комнате. Она перевела глаза на лапу ёлки – переблескивая мишурой, ветка качалась. И тут она увидела ЕГО. Вынырнув из-под ёлочной лапы, появился маленький человечек! Но не такой уж и маленький! Девочка, повзрослев, пыталась определить его рост. Она сравнивала его с высотой её кроватки, на которую она забиралась с некоторым усилием. Сантиметров 30-35, не меньше, позже утверждала она. Гном! Но не такой, каких она видела в диафильмах, которые им показывали в доме пионеров. В диафильмах гномы были румяные, красивые, с белыми бородами. Костюмчики у гномов в диафильмах были нарядные и яркие. Этот гном беспечно шагал, разбрасывая носы больших ботинок в разные стороны. Ещё шаг, и гном попал в квадрат лунного света на полу. И девочка хорошо увидела каждую деталь его одежды. Одежда гномика была то ли грязная, то ли тёмная, и слегка отсвечивала на сгибах. Кожаная? И ботинки были большие, не по размеру. От левого ботинка по полу тянулся развязанный шнурок. Ботинки занимали всю нижнюю часть тела гнома. Но главное было не это! Это был маленький гном, ребёнок! Только лицо у него не было таким добродушным и весёлым, как на картинках на экранах. Злое и страшное. Толстенький, выдающийся вперёд нос заканчивался каким-то наростом. Волосы закрывали всю верхнюю часть лица до глаз. На голове была шапочка с острым кончиком на верху. На острие кончика шапки был маленький колокольчик, он очень тихо позванивал. В правой ручке он зажал клочок серебристого дождика, и тот тащился за ним по полу. Девочка замерла. И, вдруг, гномик поднял на неё глаза! На миг их взгляды встретились, и оба увидели в глазах друг друга страх! И в тот же миг, в два прыжка, гномик устремился в сторону кровати девочки, и исчез где-то в её глубине. Дыхание вернулось к девочки, и она закричала.

Девочку долго успокаивали родители и её старшая сестра. Заставляли заглянуть её под кровать, что бы она убедилась, что там никакого гномика нет. Что всё это ей приснилось, и что вообще гномов не бывает, только в сказках. Папа завернул её в одеяльце, взял на руки,  и всё пытался её рассмешить. Девочка успокоилась, и на папиных руках  уснула.

На другой день, когда в доме никого не было, мама девочки решила занятья уборкой. В первую очередь она подошла к ёлке, и долго что-то рассматривала внизу, у самого низа ствола. Ёлка в этой семье всегда устанавливалась в большом ведре, наполненном землёй. Землю папа тщательно трамбовал и приговаривал: - «Вот здесь тебе будет очень хорошо»! Мама принесла веник с совком, и стала что-то выметать из под самого корня. Совок стал наполняться песком. Потом мама задумчиво перебирала пальцами землю, и даже понюхала её. Земля была влажная и пахла сыростью. Да только земля эта у них стояла в ведре год в тамбуре. Откуда такой запах сырости? Мама аккуратно собрала песок на газету, тщательно свернула её, а кулёк выбросила в уборную, которая находилась на участке их дома.

«Так что – гномы существуют?»  Глаза подружки Зоси открыты на пол-лица. Эльвира Викентьевна улыбнулась и ответила: «О гномах много сказаний на Севере Европы. Да и на наших северных широтах о гномах знают. Но доказать их существование не удалось. Так и считается, что это народный эпос, который имеет различия от регионов и местных традиций. Но в целом описания сходятся – они малы ростом, носы у них картошкой, хорошие добытчики железной руды, меди и золота. Жили под землёй, в холмах, и в горах. Якобы мечи, изготовленные гномами, которыми пользовались викинги, не имели себе равных – сталь была лёгкой и прочной. Эфес был богато украшен драгоценными камнями, золотыми и серебряными накладками. К людям гномы были не добры, считая их причиной своего ухода под землю. Кто сегодня может что-то утверждать? Девочки, окажите услугу, пожалуйста! Мои туфли всё ещё мокрые, не хочется их надевать. Принесите мне, пожалуйста, ровно половину стакана кипятка». Шустрая Зося сорвалась с места, и вскоре в купе появился ароматный запах кофе! «О, нет! Я, после той кофейной попойки в ночном интернет-клубе, видеть и нюхать его не могу!» – смеётся попутчик Эльвиры Викентьевны.  «Молодой ишшо! Ещё не подсел. Когда подсядешь, узнаешь, что такое кофейная ломка! Один глоток кофе, пара затяжек сигареты – и жизнь возвращается в свои берега». – «Эльвира Витальевна, а вы верите той девочке, что она видела настоящего гнома?» – спросила подружка Зоси. «Эльвира Викентьевна», – поправила дама девочку. «Тогда конечно верила! Повзрослев, решила, что всё-таки моя подруга пребывала в пограничном состоянии сон/явь. Сейчас я уже многое забыла. Но тогда её описание гнома было таким реалистичным!» – «А вторая история? Тоже про гнома?» – «Нет, вторая, третья и четвёртая истории – про страшную старую женщину, которая появлялась в жизни той же девочки» «Расскажите, пожалуйста!» Дама посмотрела на время в телефоне. «До обеда ещё есть время. Расскажу вторую историю».

История 2. Первое появление страшной женщины.

Пожилая попутчица девочек снова задумалась. Взгляд её был устремлён в окно, но не останавливался на проплывающих картинках.

«Прошло два-три года. Та же спальня, но девочке уже около семи лет. Время, когда произошло это событие, мы определили с моей подругой по одному эпизоду – девочка из спальни родителей перебралась в маленькую комнату сестры на кухне, когда та уехала учиться в институт. Девочке тогда было 8 лет.   Кухню разделили деревянной перегородкой с занавеской, и маме этой девочки достался небольшой участок кухни без окна. Зато в комнате для дочери вместилась кровать, крохотный столик и книжная полка в ногах кровати.

Девочка не спала, хотя в доме уже всё стихло. Но в этот раз луна была огромной! Девочка удивлялась, вспоминая, что раньше луна была маленькая, и как будто очень далёкая. А сегодня яркая и большая, она светила прямо в лицо девочки. На спинке кровати, той, которая в ногах, было наброшено покрывало и дневная одежда девочки.

И, вдруг, что-то стало всплывать, подниматься над одеждой, как бесформенное облачко. Как дымок. Но сквозь этого облачко, просматривались шипки на окнах, а нижняя часть окна, закрытая занавеской, выделялась ярким белым квадратом, вмешиваясь в картинку, и мешая ей её разглядеть. Но облачное пятно поднималось всё выше, и девочка, замерев от страха, поняла, что перед ней появляется чья-то голова. Вот волосы – белые и нечёсаные, вот острое узкое худое лицо, вот сжатые губы. И всё это реально существовало — луна, часть окна закрытое этой полупрозрачной тенью, и это реальное женское лицо! Облачко поднималось всё выше, волосы падали уже на плечи этой старухи! И девочка закричала! Снова поднялся весь дом, снова её все успокаивали. Но девочке было очень страшно. Она точно видела эту старуху! Конец второй истории, обед!»

Все засуетились, купе стало располагаться к обеду. Был заказан чай, полстакана кипятка для кофе дамы. Снова на столе появились аппетитные домашние «харчи» и бутерброды, прикупленные дамой и молодым человеком у официантки из ресторана. Во время обеда рассказ дамы пополнился подобными историями девочек из жизни «знакомых знакомых». Но девочкам очень не терпелось услышать продолжение пожилой дамы! «Нет, дамы и господа, после обеда – отбой! Мы с молодым человеком не выспались ночью». «А у нас есть бабушкин пирог с малиной».  Хитрющая мордашка подруги Зоси намекала на полдник. «Взятку предлагаете?!» Дама шутливо сделала строгое лицо. «Взятки пирогами беру! А пока отбой!»  Девочки сразу расслабились, когда увидели в руках дамы сигареты с  зажигалкой, и тамбур вагона наполнился дымом.


История 3. Второе появление страшной женщины.

После отдыха, у Эльвиры Викентьевны разболелась голова. Она выпила таблетку от головной боли, и стала ждать, когда она подействует. Устроившись у окна, она смотрела на пролетающие берёзы, какие-то полустанки, платформы. С интересом разглядывала железнодорожные вокзалы. С раннего детства их родители вывозили детей «на оздоровление», к папиному другу, в Краснодарский край. Поезда тогда шли долго, и она до темноты вглядывалась на картинки за окном. Везде жили люди. К поезду спешили пассажиры, нагруженные чемоданами, узлами, корзинками. Железнодорожники постукивали длинными молоточками под вагонами. На рамах окон оседал уголь, и её руки всё время были перемазаны сажей. С приходом темноты её глаза выискивали окошки домиков, пролетающих за стеклом, в которых горел свет. Там сейчас собрались чьи-то семьи, ужинали, разговаривали, ссорились, слушали радиоприёмники. Везде жили люди.

На верхних полках появилось движение, и вскоре показались ноги Зоси в смешных носочках. За ней следом спустилась её подружка. «Как её звать? Не запомнила, а теперь неудобно переспрашивать. Впрочем, девочка тоже не запомнила, как  зовут её, и всё время присваивала ей новое отчество. Так что мы – квиты». Снова чай и кофе. Но теперь середину столика занимал объёмный ароматный пирог с малиной. Бабушка малины не пожалела для внучки, и варенье обильно вытекала на подложенный полиэтиленовый кулёк.

Все ждали. Даже молодой человек, попутчик и коллега дамы, устроился поудобнее в углу  нижней полки, и с ожиданием посматривал на даму.

«Маленькая девочка выросла. Ей было уже  лет 10-12, когда её семья снова приехала на лето в папиному другу. Но в этот раз сразу попасть в дом к дедушке не получилось. Не просохла масляная краска на полу. Дом папиного друга отличался от домов соседей. Традиционные домики из самана, с кровлей из тростника, с земляными полами — это соседи деда. Его каменный дом, с высоким цоколем, с резным наличником, с организованным пространством двора, участка ручейка, который протекал через участок и огорода – был похож на маленькое поместье. И не удивительно. Папин друг когда-то был управляющим у Репина, когда тот жил в Финляндии. Впрочем, это обстоятельство и стало причиной его ареста. Вот с времён лагерей они и дружили с папой этой девочки.

Дед подыскал рядом дом, на то время, когда просохнет пол, в котором временно и разместилась семья этой девочки. Как у старшей сестры девочки, так и у неё, за время ежегодного летнего пребывания в этой казацкой станице, появились друзья. Домик был чистенький, стены и печь сияли свежей побелкой. Пол был земляной и возникало недоумение – снимать обувь, или нет. Девочка описывала место их временного пребывания так: в доме было две комнаты: первая, при входе, была проходной. Видимо она совмещала в себе и кухню и гостиную, потому что там была печь. Напротив входа, у противоположной стены, рядом со входом во вторую комнату, стоял большой стол. Вот вокруг него и собиралась молодёжь, друзья старшей сестры девочки. В тот день девочка сидела за столом рядом с сестрой лицом ко входу. Вдруг входная дверь открылась и... девочка увидела, как в неё входит очень старая и страшная женщина! Она стразу узнала в ней ту старуху, которую однажды видела у себя в ногах на фоне лунного света. Теперь она видела её во весь рост – седые волосы свешивались впереди неё, и были какими-то сухими и редкими  настолько, что слегка развеивались вокруг ей лица. Рот злой, стянутый в куриную гузку. Старуха шла низко согнувшись, выставив вперёд острый подбородок, на котором были видны редкие волосы. Она смотрела девочки прямо в глаза. Девочка снова замерла, не в силах даже закричать. Шаг, ещё шаг, и вот она нависает прямо над их столом! И, вдруг, стали проявляться краски — яркий рисунок на платье, высокая статная фигура женщины. Забранные в узел на затылке, почти на макушке, пышные волосы обрамляли её полное лицо царственным валиком.  Улыбающееся лицо. Перед ними стояла жена папиного друга. «Царица моя», – так в шутку называл её дедушка. Сестра же обеспокоенно трясла мою подружку за плечи. «Что с тобой? Да очнись ты! Что такое с тобой?!»  Только когда дедушкина жена вышла из дома, моя подруга рассказала сестре, что только что видела, как та, увиденная ею в детстве страшная женщина вошла в их дом. «Она меня нашла!» Снова мама и сестра уговаривали девочку, что у неё богатое воображение и проч. Но папин друг потом привёл священника, и они что-то там делали. Девочки не ходили смотреть, и не знают что. В тот год папы девочек не было с ними. Ему не дали летом отпуск».

В купе было тихо. Но вскоре, снова кто-то что-то вспомнил, и завязалась общая беседа, которая так скрадывает монотонность поездок в путешествиях. Поезд мчался на восток. В окне купе была видна яркая оранжевая полоска света над деревьями, далеко за лесом. А в окне коридора, через открытую дверь, было видно потемневшее небо, словно его заволокло тучей. Пришёл вечер.

История 4. Третье появление страшной женщины.

Ужинать девочки решили в ресторане. Уходя предупредили: «Мы все остатки еды  выкинем на вокзале в Харькове. Если хотите – доедайте. Всё пропадёт», – и подправив косметику, возбуждённые предстоящим посещением ресторана, девушки покинули своих попутчиков. Есть уже не хотелось, но не пропадать же добру! Поужинав остатками кулинарного великолепия, и избавившись от кульков с мусором, соседи по купе продолжили неторопливую беседу. «Знаете, Эльвира Викентьевна, и у меня есть история», – заговорил молодой человек. «Она, скорее, непонятная, чем мистическая. Но всё-таки, она у меня в памяти застряла. Сам я не с Украины. Закончил в Харькове Политехнический институт и остался там работать. Родом я из Свердловской области, небольшое поселение на правом берегу Оби.  Мы с детства с отцами ходили на охоту и рыбалку. И, уже старшеклассниками, решили сходить на охоту во время зимних каникул. Это была не первая охота с друзьями, да и опыт охоты с отцами тоже был. Пришли по светлу, отужинали, и чтобы встать пораньше, вскоре устроились на ночлег. Палатка, спальные мешки, небольшое укрытие от снега, и по глотку спирта. Утром первым проснулся Шурка, мой старинный друг, переписываемся и сейчас. Он замёрз и решил согреться пробежкой на лыжах. Прошёл круг, второй, уже по лыжне, но немного сошёл с неё, что бы разогреть мышцы от нагрузки по целине снега. И оказался наверху невысокой сопки. Местность шла с понижением. И он, слегка отталкиваясь палками, стал съезжать вниз. Внизу просматривалась большая поляна. И когда он достиг края поляны, он, вдруг, услышал далёкий голос. Голос его звал: «Шурка!  Шурка!» И снова: «Шурка!» – «Сейчас, буду!» – крикнул Шурка. И тут он обратил внимание на то, что передняя часть его лыж погружается в воду. Снег под лыжами на глазах темнел от проступающей воды. Его лыжи стали скользить вперёд, и ему пришлось применить значительные усилия, чтобы высвободить задники лыж из-под снега. Задники лыж зарылись в снег, а загнутые носы лыж, тихо съезжая, погружались в воду Шурке всё-таки удалось выбраться из болота, и он помчался к месту нашего расположения. Шёл по своей лыжне, и вскоре оказался на месте, откуда начал свою пробежку. Других лыжней не было. Шурка очень удивился, обнаружив запорошенную палатку и отсутствие следов рядом – его друзья спали, из палатки никто не выходил. Снежок с вечера замёл следы  вечернего устройства на ночь. Шурка разбудил нас и рассказал, что кто-то из нас его позвал, когда он въезжал в бочаг, и этим приостановил его спуск к поляне, которая оказалась болотом. Запорошенные снегом, бочаги становятся смертельной ловушкой для тех, кто не знает леса. Но мы Шурку не звали. Так и осталась это история для нас загадкой», – закончил свой рассказ коллега Эльвиры Викентьевны. «Да, бывает, надо-же!» Эльвира Викентьевна покачала головой.

В купе вернулись разгорячённые девушки, и наперебой стали рассказывать, что ресторан оказался обыкновенным буфетом, и что раньше они ездили другим поездом, и там был настоящий ресторан, со столиками. На столике в купе снова появились стаканы с чаем, и полстакана кипятка в одном из них. Присутствующие приготовились слушать четвёртый рассказ седой дамы.

«Эта девочка выросла, вышла замуж. Сестра её тоже была замужем, когда умерла их мама. Папа остался один. И это очень угнетало сестёр — как он там, баз мамы. Жили сёстры в разных городах. А родители их остались в том городке, с которого началась вся эта история. Но родители давно переехали в  большой каменный дом у самого леса, а бараки Лесокомбината  снесли. На их месте вырос лес. Сослуживцы уговорили отца девочек съездить в отпуск, навестить дочерей, что бы он немного пришёл в себя. Сначала их папа съездил к старшей сестре, потом приехал в гости в младшей, той самой девочке, о которой я рассказываю. Девочка жила в семье мужа, в доме было много народа, приходили гости, друзья родителей мужа. Короче – поговорить папе и младшей дочери наедине никак не удавалось. Наконец, они выбрали день, и устроившись в уютном кафе Кристалл в парке Шевченко, остались одни. Папа рассказывал девочке, как тяжело переносит утрату. И неожиданно заговорил на тему, которую никогда не поддерживал, будучи убеждённым атеистом — странности, связанные со смертью мамы. О снах, когда она к нему приходит, о том, что во сне сердится на него и спрашивает:  «Что же ты так долго не идёшь. А я тебя жду, жду...». Папа девочки был очень мягким человеком, и любил подшучивать над собой и над домочадцами, совсем не обидно, но смешно. Сейчас девочка обратила внимание, что папа напряжён, а его рука всё время комкает салфетку. «Представляешь, а перед моим отъездом вообще, такое почудилось!» После смерти жены, папа девочки собирался переехать из их большой трёхкомнатной квартиры, но без горячего водоснабжения, в однокомнатную, рядом с работой. После похорон мамы сёстры собрали все самые необходимые вещи в маленькую комнату нашей девочки, а в другие две комнаты стали заселяться люди. Папа ждал переезда. В маленькой комнате девочки кровать стояла слева от входа, головой к стене, в котором было окно. А ногами в сторону стенки печки, топка которой выходила в двери. «Кровать твоя небольшая, в своё время её изготовили под размеры стенки  на кухне для комнатки твоей сестры. Она была коротковата для моего  роста. Наконец я умостился, успокоился и затих. И тут, ты не поверишь, прямо в ногах кровати стал появляться и расти силуэт, фигура старой женщины. С каждым мгновением всё ярче становились черты её лица. Лицо худое, нос крючком, и подбородок длинный такой. Волосы неопрятные, длинные и  седые.  Стена печки белая, а женщина эта, как будто бы из дыма, всё растёт и растёт на белом фоне побелки. Я вскочил с кровати! Включил свет. Никого нет. Это же надо такое! Наверно это Машка что-то там себе устраивала около тепла». – «Папа, наша кошка умерла накануне смерти мамы. И видел ты, вероятно, ту страшную старуху, которую я видела в детстве. Ты очень точно её описал. Она к нам явилась в третий раз». – «Почему в третий? Я очень хорошо помню эти истории с гномиком и со старухой, которые тебе привиделись в детстве. Весь дом переполошила!» – «В третий. Второй раз я видела старуху в Курганной.  В тот год ты не был с нами». 

Папа этой девочки ушёл за матерью через год и один месяц. Вот такая история», – закончила свой рассказ Эльвира Викентьевна. В купе было уже темно. И всех присутствующих слегка морозило. То ли от открытого окна ветерок нанёс прохладу. То ли от того, что подобные истории всегда вызывают холодок между лопатками. «Всё! Всем спать!» Некоторое время в купе ещё наблюдается движение, потом все устроились на своих местах. Свет выключили. И наступила тишина.

Перрон Харькова встретил пассажиров солнцем и лёгким ветерком. После духоты в купе, воздух казался свежим и чистым. Подойдя ко входу в метро, компания стала весело прощаться друг с другом. Общежитие девочек было рядом с вокзалом. «Элеонора Викторовна, а всё-таки вы рассказали историю вашей знакомой. А не свою историю!» – «А я не говорила, что это моя история. Это истории одной маленькой девочки», – улыбаясь ответила Эльвира Викентьевна подружке Зоси. Та, как обычно, даже более –  переврала и её имя, и её отчество. И девочки убежали в своё общежитие, где их ждали встречи с подругами, и длинные разговоры о приключениях лета. Где было весело и никаких страшных старух! Пожилая дама со спутником спустились в метро. На Барабашова, где Эльвира Викентьевна выходила, её спутник, лукаво улыбаясь сказал: «А я знаю, как звали вашу девочку. Её звали Эльвирой Викентьевной!» – «Нет» - смеётся дама. «Её звали Эля».

Дверь вагона закрылась, и поезд скрылся в тоннеле. Не торопясь, дама направилась к троллейбусу, в котором почти все места  были пустыми. Эльвира Викентьевна устроилась около окна, и представила себе свою уютную квартирку, которая её ждёт: утреннее солнце заливает светом всю кухню, воздух наполнен ароматом свеже-молотого кофе, и дымок вьётся над кончиком её тоненькой сигаретки.