Дело было в коровнике

Я любила работать на ферме. Мне было лет 11-12, когда мне лично уже была доверена группа коров. Меня даже официально трудоустроили. Ну, как официально? По документам оформили бабушку – я ведь была несовершеннолетней, а детей брать на полную ставку никто не имел права. Но зарплата в летний период у доярок была очень хорошая – с учётом того, что меня, конечно же, неплохо обдуривали, я за два месяца заработала сумму, которой нам с мамой вполне хватило на новенький проигрыватель «Радиотехника» (стоил он тогда больше 300 рублей) и на супермодную джинсовую юбку –это ещё сотня с хвостиком. Но меня деньги особо не интересовали. Я работала за интерес – мне действительно это доставляло удовольствие.
Закончив доить свою группу, дояркам нужно было не только перемыть аппараты, бидоны, навести порядок на рабочем месте, но и покормить маленьких телят, которые недавно родились, и чьи «мамки» находились у доярки в группе. Когда телёнку исполнялся месяц от роду, и он уже мог самостоятельно пить пойло из ведра, его передавали на попечение телятницам.
А малышей кормили из соски, которая надевалась на двухлитровый алюминиевый бидончик. Потом помаленьку приучали пить из ведра. Знаете, каким интересным способом? В ведро наливали немного молока (литра полтора-два), затем давали телёнку свою руку (чистую, разумеется), он начинал сосать пальцы (вот глупота!), и руку постепенно опускали в ведро с молоком (которое держали чуть ниже мордочки телёнка). Телёнок, продолжая сосать пальцы, начинал потихоньку заглатывать молоко (он, наверное, думал, что пальцы – это соска). Затем руку незаметно убирали, и телёночек уже пил сам. Обычно нескольких дней хватало, чтобы малыш освоил эту науку.
Содержались маленькие телята в зимних коровниках. Представляете, что это такое? Длинное здание, в центре которого проходила дорожка для людей. По обе стороны от неё были места для коров (быков, телят). Животные располагались хвостами к дорожке. Перед их головами находилась длинная, во весь ряд, кормушка с лентой-транспортиром (чтобы легче раздавать корм). Перед каждой животиной на этой кормушке висела поилка (чаша с кнопкой: нажимая носом на кнопку, парнокопытное наливало себе воду). Между дорожкой и стойлами проходила ещё одна круговая лента-транспортир – эта уже служила для уборки навоза. Надеюсь, у вас сложилась общая картинка, как выглядел коровник? Это необходимо, чтобы вы поняли весь дальнейший сюжет, который я сейчас опишу.
В тот день я, как и полагалось, налила молока в два ведра (по половине каждое) и отправилась кормить своих малышей. В коровнике помимо телят находилось четверо взрослых быков (они стояли привязанными прямо в начале коровника). Телята стояли чуть дальше.
Иду я, довольная такая, в предвкушении то, что после работы мы с Ленкой будем слушать новые пластинки, которые ей только что прислали с Апрелевской базы «Роспосылторга» (была такая, мы все новомодные песни там заказывали). Захожу в коровник, посмотрела на быков, они посмотрели на меня, я перешагиваю через навозник и…поскальзываюсь! Видели когда-нибудь исполнение тройного тулупа в резиновых сапогах? А танцующего пьяного шимпанзе? Нет? Вы просто не были близко знакомы со мной! Дабы не хлопнуться в навозник, балансирую корпусом тела, выписываю пируэты, позаимствованные одновременно из утренней гимнастики, «Ламбады» и индийской йоги, и тут же со всего маха хлопаю ведрами друг о друга, словно оркестровыми тарелками. Белый молочный фонтан взметнулся ввысь, разлетаясь по полу каскадом пенных брызг. Это надо было видеть! Говорят, Клеопатра могла себе позволить каждое утро принимать ванну из молока 700 ослиц? А я в тот день приняла душ из молока 70 коров (не всего, что было надоено, конечно, но и тех 10 литров, что были в моих ведерках, мне хватило за глаза)! Но это было только начало представления.
Самый молодой, а потому самый нервный, наверное, бык, слыша звон и видя мои непонятные, но энергичные телодвижения, дергается на привязи и в предынфарктном состоянии прыгает через кормушку. Короткая верёвка не дала ему приземлиться на ноги, и он всем своим центнеровым весом с грохотом падает на пол за кормушкой. Остальные быки тоже занервничали и начали как-то лихорадочно перебирать ногами. И тут из-за кормушки пронзительным фальцетом раздается: «Му-у-у!» Боже мой, бедный бык, кажется, даже голос потерял от всего происходящего.
И вот тут меня разобрал ржач – не смех, а именно дикий ржач. Потому что такого тоненького и писклявого голосочка от огромного быка с кольцом в носу я никак не готова была услышать. Смеялась я долго, до слёз. Быки уже успокоились и глядя на меня, наверное, думали, что я умом тронулась.
А дальше… А дальше всё просто: пришлось мне возвращаться на дойку за молоком и уже более осторожно перешагивать навозник, чтобы всё-таки добраться до пункта назначения и покормить уже изрядно проголодавшихся малышей-телят. Но всё хорошо, что хорошо кончается! Когда я рассказывала Ленке о своём неожиданном приключении, мы долго смеялись вместе – под звуки незабываемых шлягеров 80-х.