ЯВЬ ЛИ? СОН ЛИ?

 
             
       Утверждают, что три вещи почему-то трудны для человека: сохранить тайну, забыть обиду и правильно использовать свое свободное время... Высказывание, претендующее на аксиому – убедительно. Хотя можно к нему ещё и о счастье, и о нежности добавить и ещё о многом, вдогонку, как же без них-то обойтись.
 
     ...Но пришла-прилетела к нему во сне она однажды, та, первая любовь его. Успокаивала-уговаривала, даже увещевала, чтобы не печаловался, так как не могла смотреть оттуда, с Небес, на его безысходную тоску.
        И показала ему на ту, земную, которой в будущем уготовано уже Свыше большое предназначение там, на Небесах: "Она меня заменит! Только не обижай её"!
        И уже та, другая, так во многом похожая, робким шажочком переступила порог его одинокой сиротливой души.
        Тайной была их любовь. Часто казалась неземной, волшебной и светлой. И ей, и ему вновь улыбнулось счастье.  Слова эти и дальше готовились лечь на бумагу.  Есть ему что сказать - написать.  Он не торопил их.  Он их вынашивал и лелеял, отдавая им самое сокровенное, что у него было.   И ощущали это так явственно через огромное ночное пространство, отдалявшее их друг от друга.   
        Не было ещё и дня, чтобы он не вспоминал о ней. Вспоминалось же теперь только хорошее и светлое, ведь было так много у них его... Её искренность. Долгие беседы по телефону, неповторимая интонация голоса. Улыбка, смех - весёлый колокольчик. Юмор и тонкий ум. Как же много им было дано Свыше при общении.  Всего этого уже не предвидится, оно в Памяти о днях ушедших...
        Чудесное то время. Они летали от счастья и оказывались на Седьмом небе.
       «Мне так одиноко без тебя. Правда-правда. Часто, вижу твой маячок, я, гляжу на твоё фото, разговариваю мысленно с тобой.  О чём? Да обо всём насущном. И на душе становится легче. Обид, претензий и разногласий давно нет. Непонятно откуда они и появлялись. Как вспышка. Короткое замыкание. Зачем? Почему? Не нахожу ответа».
        И продолжалось его видение - сон, как явь, будто бы она, но уже монашкой в женском монастыре живёт, службу - послушание несёт...               
        А жизнь подгоняла... Всё у них случалось, но романтика чувств оказалась венцом их непростых, но искренних взаимоотношений.
        Ах, если бы не споры, ссоры, разногласия, ревность... Они накапливались и превращались в холодный снежный ком обид, недомолвок и - недопонимания, и, конечно же, выплеснулись однажды ушатом ледяной недоверчивости и непонятной глухой озлобленности…
        Зачем?
        А что же такое жизнь?  Не та ли это цепочка нашего и внутреннего состояния. А состояние это в тебе, и создаешь его зачастую себе сам.  Заключается порой оно в том, что вольно или невольно оцениваешь события, свидетелем или участником, которых оказался, которые обязательно   происходят вокруг тебя во времени и пространстве.
        С утра порой не знаешь: «Что день грядущий нам готовит», как подметил прозорливо во время оное А. Пушкин.    Ведь день может беспричинно озадачить, озаботить таким непредвиденным случаем, а порой и казусом, что сразу даже и не разберёшь – хорошо это или плохо.
        Потом пред Господом они предстали. И вопросил он каждого из них за грехи их. И досталось им за каштаны любви, что они из огня - полымя таскали. И упрёков было предостаточно. "Но... ведь и любовь - то у вас была обоюдная и настоящая. Погубила её ты, дщерь моя, ревностью своей необузданной - беспричинной.
       А отвечать тебе - по старшинству и опыту жизненному". Странно, но назвал Господь его пилигримом, и дал посох в руки.
       И вот бредёт он по заснеженной целине. И вьюга - буран начинается. Ни зги уже не видно. И вдруг она догоняет его...  И они идут вместе, обнявшись…
- Что монастырь-то? - спрашивает он её
- Подождёт! Не ко времени. Ты ведь рядом.
       Вот приснится же такое!
 
       А в голове, птицей в клетке, билась мысль: «Неужели только в настоящем можно что-то менять в своей жизни – ни прошлое, ни будущее ещё и уже, увы, не подвластно. Только в настоящем можно быть счастливым: воспоминания же о прошлом счастье – грустны, а  ожидание будущего почему-то тревожно.