Глава 4 - На развилках

Ван-Праядви
Район Тараханд-Атта (Деловой)

Здание управления путями сообщения

4 сентября 2332 года

- ...Василий Александрович, Соколово говорит, спрямляйте.
- Ну что ж, Оксан, значит будем спрямлять.


С Соколово, а именно с Кёртисом и его командой общается Оксана, и Вася, фактически, через неё получает указания, что ему делать, а что - нет. Оксану даже в какой-то форме можно признать его начальницей здесь, потому что Долгоруков может напроектировать всё что угодно, но если это будет слишком дорого, то ему придётся распроектировать всё обратно.

Едва Вася начал работать, быстро стало понятно, что линию придётся переделывать почти полностью. Насыпи и эстакады некрепкие, они, попросту, не выдержат веса тяжелого состава, и путевая сигнализация, рассчитанная на низкие скорости движения, тоже никуда не годится. Да и вообще линия была построена максимально дешево - она не шла через горы, а там где можно, огибала их, в долинах спускалась, а у гор максимально поднималась, чтобы не прорубать тоннель. Но если сигнализацию и эстакады с насыпями делать надо, то спрямление и новые тоннели - новая, весьма крупная статья их итак немалого бюджета на реконструкцию.

Вася прикинул в первом приближении варианты спрямления, Оксана добавила экономических выкладок и из Соколово пришёл ответ. Письмо Кёртиса можно переиначить следующим образом - готовьте программу минимум и программу максимум. А ещё лучше готовьте третью программу посередине, где спрямлены будут лишь наиболее дешёвые участки.

Если ещё примерно 130 миллиардов данов им выделят, то такая работа будет для поездов почти незаметной. Ночью на линии будут появляться новые развилки, работы будут вестись вне действующей трассы, и по мере строительства новых участков, поезда пойдут уже по ним. Сотни развилок, и только благодаря им поезда между Севером и Морем пойдут на десять минут быстрее...

- ...господин проектант, вы не забылись?
- Да, господин технолог, точно, забылся.


С шахт прислали технолога не сразу, он приехал сюда на личной машине, но, самое главное, в запачканной одежде, видимо, лишь для того, чтобы показать, что где он и где они. Он может выказывать им какое угодно пренебрежение, но он сделал главное - прислал сотни чертежей шахт, фактически, горизонтальных срезов через каждые пятьдесят с половиной метров. Васенька прогонит их через вычислительный центр, и, сделая интерполяцию, он получит полную трехмерную модель...

- Вы получили всё, что хотели? Тогда ставьте вашу подпись под соглашением о неразглашении.
- Хорошо, и как у вас поставить подпись?
- Ваш первый палец к моему планшету приложите, и всё.

Вася приложил большой палец (азадийцы называют его первым) и всё, технолог развернулся и ушёл, будто его и не бывало. Пара минут раздумий о всём и ни о чём, и в кабинет входит Ану с двумя лабораторными мензурками.

- Здравствуйте Ану.
- Добрый вечер. Все решили жить длинными сутками?
- Так точно, все решили.


Азадийцы привыкли к дню подлиннее, на их родной планете, на Нассаме, сутки - 43 часа. Их биологические часы перестраиваются почти на любую продолжительность суток, и здесь, на Тотенгаме, никто не стал тратиться, чтобы замедлить вращение планеты вокруг собственной оси. Как результат, Тотенгамские сутки составляют 41 час, и для человека это может быть очень неудобным.

До этого момента они пытались жить половичатыми сутками. Просыпались и шли на работу ещё ночью, заканчивали рабочий день днём, возвращались днём и спали днём... Но человека так просто на 20.5 часовой день не перестроишь, и Вася с Оксаной чувствовали - их чувство дня и ночи постепенно "съезжали". Ану решила и эту проблему, и почти сразу спросила их, в каком ритме они будут жить и работать. Она может перепрограммировать их биологические часы на те самые 20.5 часов, и им будет относительно комфортно, а может приучить их организм к длинным суткам, и тогда они будут идти на работу утром, а возвращаться вечером. Решение принято, микстура готова, и, примерно через сорок часов, их организм поймёт, что он "живёт неправильно". Всё произойдёт как раз на выходных, и уже их новая рабочая неделя будет совсем другая. Мензурки выпиты, и Ану зовёт Долгорукова с собой.

- Василий, я разработала для вас микстуру вместо всех ваших таблеток.


Они зашли в её лабораторию, Вася сел, и Ану подсела к нему чуть поближе, чем в прошлый раз.

- Вот четыре пакета с жидкостью, пейте их примерно раз в десять часов. Как выпьете - дам вам следующие.
- Вот спасибо!
- Я понимаю, что пить лекарства так часто неудобно. Я продолжаю исследование, и через дюжину местных суток вы будете пить всего одну микстуру в день.
- Ану, скажите честно, это ведь интересно создать такую микстуру, да? Чтобы выпить один раз и в любое время дня, да?
- Конечно, интересно, более того, мне интересно создать микстуру ещё эффективнее. Василий, если я потерею интерес к новому, я буду мертва, как профессионал.
- В общем, я интересный подопытный, да?
- Василий, вам может не понравиться ответ, но вы интересный подопытный, да.

***

В столовой ужин, сегодня окончание рабочего дня Оксаны и Долгорукова совпало с окончанием рабочего дня всех остальных. Меню здесь почти не меняется, и у Оксаны возникает резонный вопрос.

- Василий Александрович, нам подают почти одно и то же. Азадийцы не любят разнообразие в пище?
- Оксан, простой вопрос с не слишком простым ответом. Здесь нас кормят дёшево, кормят только местной пищей. Водоросли достают из моря, зверьков выращивают на фермах за предгорьями. Азадийцы предпочтут пищу с Нассама или с парочки других планет, из тех, которые они называют Первичными мирами. Но всё это импорт, а импорт стоит дорого. Поэтому, если ты заметила, здесь едят далеко не все. А так, они не любят разнообразие, они, как говорят сами, предпочитают предсказуемость. Предсказуемость в настолько дорогой еде, которую себе могут позволить.


Перед выходом из здания Долгорукова ждали. Вася хочет азадийскую одежду, чтобы не мокнуть, чтобы не выбирать что одеть. Есть мильон причин, почему он тоже хочет носить одежду из дублёной кожи с пуховой подкладкой. Его приветствуют, как почтенного, и начинают обмерять.

Почти вся одежда азадийцев производится вручную лишь на одной планете и в одном городе, и её производство - почти целый ритуал. Первая часть этого ритуала - снятие мерки, обмерщик прилетает и приезжает прямо сюда, снимает мерку с клиента на месте, поэтому стоимость костюма в полмиллиона данов не вызывает почти никаких вопросов. Вообще никаких вопросов с учётом того, что весь костюм будет сделан вручную, даже без электрического освещения производственных помещений.

- Почтенный желает защиту от нежелательных элементов?
- Вы о чём?
- Между кожей и подкладкой мы можем разместить прочные волокна, можем проложить тонкий, но достаточно эффективный поддоспешник?
- Сможете сделать как это?

Вася расстёгивает рубашку и позволяет обмерщику прикоснуться к его майке и понять, что это такое.

- Почтенный, мы можем сделать в дюжину раз эффективнее вашей текущей защиты, хоть и она является разработкой наших братьев и сестёр?
- Больше чем на порядок? Хорошо, сделайте так, немного предсказуемости в жизни не помешает.
- Как скажете, до свидания.
- До свидания.

Кроме этого у охраны Васю ждёт Ану. Они снова спустятся к морю, и, если не будет сильного ливня, Вася поплавает вместе с ней, а на обратном пути зайдут в тот самый винный бар, куда они забежали в прошлый раз, чтобы Васенька смог переждать ливень.

На улице дождь, это не меняется. Облака равномерно тёмные - дождь будет средней силы и ему идти ещё несколько часов. Перед выходом на улицу Долгоруков достаёт свою противодождевую шляпу. В сложенном состоянии она выглядит как крупный веер, будучи разложенной и надетой не защищает разве что от косого дождя.

- Василий, значит вы тоже желаете иметь одежду наших братьев и сестёр?
- Да, желаю. Вы себе можете представить, что только в Соколово больше 150.000 человек уже ходят в вашей одежде?
- Если вы говорите, наверное, так оно и есть. Наверное, это называется культурным взаимопроникновением. После заплывов я каждый раз захожу в винный бар, выпиваю пару бокалов там и беру ещё целую бутылку с собой. Мне понравилось то сладкое вино, оно достаточно крепкое, чтобы хоть немного вынести из памяти нежелательное.

Василий, вы не поделитесь со мной своими планами на будущее?
- Постараюсь. Крайний срок, дедлайн для готовности линии - 1-го июля следующего года, и я чувствую, что буду, извините, долбаться с ней до конца, вносить какие-то изменения даже тогда, когда в горах рядом с нами будут работать проходчики. Так что до этого времени я точно буду здесь.

Что же касается потом, то перед отъездом мой шеф ясно сказал мне - если здесь у меня всё получится, то он предложит мне должность зам директора по развитию, и всё, из Соколово ни ногой. Буду учить других таких же проектантов, буду проектировать другие линии удалённо, без экономического обоснования.

Но мне этот вариант не нравится, я предпочту остаться здесь. Кто-то должен спроектировать линию до Ван-Гарбер по настоящему, с настоящим карбонилловым анализом породы и настоящей оценкой стоимости, с учётом того, сколько придётся заплатить владельцам недвижимости здесь и там.
- Но ведь Соколово это ваш город?
- А Ван-Праядви - ваш. И мне не нравится ни сам Соколово, ни его относительно спокойные пригороды. Пресса уже не один год пишет, что Соколово превращается в потребительский "рай", и чем это заканчивается мы, почему-то, забыли.

***

Когда они дошли до воды, Ану спрыгнула в море с высоты. С высоты приличной, где-то метров 25, не меньше, но для азадийцев такие высоты, с учётом их форм и прочности их костей, можно сказать, раз плюнуть. Вася разделся до майки и трусов, зашёл в воду и отплыл от берега метров на пятьдесят. Он отплыл и видит - Ану быстро плавает вокруг него кругами. И вот она всплыла.

- Василий, вы чувствуете себя в воде неуверенно.
- По сравнению с вами?
- Я хотела сказать, даже по сравнению с хорошо плавающим человеком.
- Что ж, Ану, вы много обо мне не знаете. Я родился не на планете, на спутнике газового гиганта. Этот спутник несмотря на то, что искусственно утяжелён, всё ещё очень лёгок. На Ганимеде нет настоящих водоёмов, учиться плаванию я мог только в бассейнах, в зонах с искусственной гравитацией, естественно.

Меня научили плавать во время войны, научили очень плохо, а на пляже в Соколово я в основном загорал на песке. Я действительно плохо плаваю.
- И дело не только в этом. Василий, я вижу, что вы вспомнили войну, предлагаю вам закончить купание на сегодня.
- И как вы всё видите?
- Я вижу ваши зрачки, внутри вы уже возбуждены.

Долгоруков выполз на сушу и понял, что вокруг, в принципе, всё напоминает войну. И дождь, и море, и дождевые облака. И даже город вокруг. Васин психотерапевт в таких случаях предлагал ему закрыть глаза и представить себя закованным в латы рыцарем в замке. В этом замке тишина, но на стенах несут вахту лучники и мечники, и он в безопасности. Еще можно представить что вот-вот пойдёт дождь, первые капли уже стучат Васе в шлем и можно считать эти воображаемые капли, как считают проходящих мимо овец или верблюдов, чтобы уснуть.

- Василий, вам уже лучше?
- Да, мне уже лучше. Как вы это поняли?
- Я вижу, что ваши веки спокойны. Василий, я увидела первого человека 20 лет назад, я понимаю вас возможно лучше, чем вы понимаете себя сами.
- Понимаете... Ану, вы понимаете, что такое психотерапия? Я ведь не только пил таблетки, со мной разговаривали, советовали, как себя вести. Что делать, что не делать, понимаете?
- Нет, я не понимаю, что это такое. Конечно, я не отрицаю самого существования психологии, но я не психолог. Я понимаю вас на химическом уровне и воздействовать могу лишь на химическом уровне. Давайте, я немного обдумаю это, пока плаваю?
- Конечно.


Ану нашла ещё более высокое заброшенное здание, и спрыгнула с него. Вода тёплая, она почти выныривает и держится неглубоко под водой без движения какое-то время. На Нассаме Долгорукову рассказывали, что одной из техник плавания в нассамские шторма было набрать воздуха в лёгкие, потом погрузиться метров на двести вглубь, где шторм не чувствуется вообще, и так плыть на запасах набранного воздуха и на том, что дают атрофированные жабры. В таком положении Ану может держаться примерно полчаса, но очевидно то, что так долго одного она Васю не оставит. Вот Ану погрузилась чуть глубже, сделала пару кругов под водой, всплыла, и уже выходит на их маленький пляж. Её одежда после плавания блестит, и выглядит она просто шикарно.

- Возвращаюсь к вашему вопросу. Скажу так, медики в этом городе поддерживают то, чтобы вы бы назвали цеховой солидарностью. Я могу воспользоваться своими связями и выяснить, где работает настоящий специалист. Не шарлатан и не самозванец. Тогда слова будут от него или от неё, а микстуры от меня.
- Буду весьма благодарен. Можно даже сказать, благодарен заранее.
- Я предлагаю двигаться вверх, я чувствую, меня потянет в сон раньше обычного.

Долгоруков уже попривык к лестницам, по которым они спускаются, и поднимаются, так что теперь спуск занимает часа полтора, а подъём примерно два с небольшим. Они поднимаются к винному бару, и каждый уже знает, что заказывать. Ану выпьет пару бокалов Педро Хименез, а Вася будет выдержанный аргентинский мальбек. Бармен заметил, что раньше он держал это приторное испанское вино по принципу "чтобы было", а теперь будет постоянно заказывать у поставщика, коль скоро на этот херес нашёлся постоянный покупатель.

- Меня тоже имейте в виду. Раз в неделю...
- Вы о чём? Какую неделю?! Нет здесь никаких недель, час назад было четвёртое сентября, сейчас уже пятое, а у нас всё один вечер продолжается. Хорошо, понял, буду иметь в виду.

В этом баре спокойно. Негромкий эмбиент из звуковых излучателей делает разговоры других посетителей неслышными, Васе кажется, что кроме него и Ану здесь никого нет. Долгоруков выпил бокальчик, и его потянуло на разговоры.

- Ану, вы спрашивали меня о своих планах, могу ли я поинтересоваться вашими?
- Можете, почему нет? Василий, я не планирую ничего менять в своей жизни ещё несколько лет. Я - капитан медслужбы штурмовых батальонов в отставке, и моя пенсия меня устраивает. Плюс зарплата, которую мне платит директор, знающий меня ещё со времён войны. Это он нашёл меня, он предложил мне работу, он обещал мне, что если его не отправят в отставку, то и я могу рассчитывать, что меня не погонят. Он просил меня, по возможности, быть способной работать хотя бы на пол ставки как можно быстрее, но я не знаю, как этого достигнуть.

Мы с вами дойдём до нашего дома, я покажу вам свою квартиру и у вас останется намного меньше вопросов. 


Васенька в принципе догадывается, о чём у него может быть больше или меньше вопросов, о том, в какой стадии у Ану находится её "ПТСР по-Азадийски". В первой стадии это просто кошмары. Постоянные кошмары, но не связанные с ощущениями. Вторая стадия это тоже кошмары, но они более выраженные, и во время таких снов больной испытывает боль и все прочие чувства, может быстро передвигать ногами, руками, может быть опасным для окружающих. Такой больной будет спать, и не высыпаться. Третья стадия - стадия галлюцинаций. Зрительных, слуховых, больной полностью теряет трудоспособность и по-хорошему, нигде кроме больницы находиться не может. Причём больница должна ввести больного в лечебную кому, чтобы его нервная система хоть немного успокаивалась. Вполне возможно, что Ану близка к последней, третьей стадии, как-то избавилась от галлюцинаций и теперь лечит себя сама, чтобы кошмары терзали её не так сильно. Вася...в принципе предполагает, что его ждёт, и он тоже попросит бутылку вина с собой.

***

Район Вахади-Пратья (Заоблачная гавань)

5 сентября

Сама "Заоблачная гавань" находится выше, выше метров на триста, у стены, которая начинается за соседним домом. Но здесь приличная высота, примерно 1700 метров над уровнем моря, и большую часть туч останавливает этой стеной. В районе их дома не часто бывает не поймёшь что, то ли они и впрямь оказались в туче, то ли это утренний туман.

Ану живёт на предпоследнем, 38-м этаже. Очевидно, что за квартиры на последнем этаже была большая конкуренция, и даже знакомство Ану с директором не позволило последнему растолкать всех, чтобы поселить её на "козырное" место. Ану открывает дверь, и не снимая обуви проводит Васю в жилую комнату, и там, конечно, нечто.

Ану вытащила из своей спальни всё, что может повредиться и ранить её, когда она мечется во время сна. Холодильник, столик, всё это вынесено из комнаты. А в самой комнате ощущение такое, что в ней метался раненый кит, не меньше - в стенах вмятины, прочные оконные стёкла с трещинами. Ану не торопила, и дала Васеньке понять простую вещь - когда она спит, с ней просто опасно находиться в квартире.

- Василий, ремонт у меня сделали всего три недели назад по вашему счёту. Вглядитесь в эту картину, возможно она сделает вас не столь настойчивым.


Васенька не нашёлся ничего сказать, он вышел и по пожарной лестнице спустился на 8-й этаж к своей квартире. Выкрутил из бутылки пробку и понял, что ему душно в помещении, ему просто непременно хочется на улицу.

На улице, как это не удивительно, прекратился дождь. Долгоруков уже настолько привык к дождям, что уж собрался пить вино с горла, потому что в любой стакан попадёт вода и вино будет...немного не то.

Вася с трудом вспомнил себя в 2323-м. Тогда на Севере, в Ван-Мера на улицах был почти такой же постапокалипсис как и здесь, но для комиссованных привели в порядок заброшенный санаторий за восточными окраинами города, и ими интенсивно занимались индивидуально. Каждый больной разговаривал со своим врачом полтора, а то и два часа каждые сутки, отношение было более чем серьёзное. Кажется, Васенька поступил в тот реабилитационный центр в состоянии генерализованного нервного тика, и несколько дней его убеждали что он живой, и больше с ним уже ничего не случится. Вокруг них разве что только не скакали, и так продолжалось до 26-го октября 2326-го, когда начались не слишком понятные Долгоруковым погромы, которые сегодня историки называют "неделей длинных ножей". А потом люди-доктора ни черта не поняли из того, что делали с комиссованными азадийцы и Долгорукова, если честно, выпихнули из реабилитационного центра потому, что он был заполнен на 125%.

Вот и Оксана возвращается домой, выглядит очень довольной. За последние дни она видела Долгорукова спокойным и работящим, и вид Васи сидящим на лестнице, да ещё и с вином её порядком удивил.

- Оксан, ты куда ходила?
- В художественную галерею Василий Александрович, там так здорово! Тоже рекомендую вам сходить. Что-то случилось?
- Да, случилось. Садись рядом, вино хорошее. Почти тоже самое, чем нас у шефа потчевали.


Оксана села рядом, потому что прямо сейчас Долгоруков выглядит как выброшенный котёнок, которого так и хочется подобрать и пригреть. Даже взяла из рук Васи бутылку вина и сделала небольшой глоток из горла.

- Василий Александрович, что произошло?
- Ты спрашиваешь что произошло? Помнишь, ты читала статьи о Соколово, и в них писалось, что военнослужащие, особенно бывшие, представляет наибольшую угрозу твоей безопасности в городе. И это чистая правда, так оно и есть. Подавляющая часть из них были сразу выброшены из боевых частей в гражданку, и они живут так, как привыкли жить там, в боевых частях. Где дружеский апперкот - вообще не повод для разбирательств и всевозможные ругательства - норма разговорной речи.

Почему я не такой? Потому, что война довела меня до ручки полностью, передо мной вообще никто не ставил вопрос надо или не надо мне лечиться. Но после четырех лет в реабилитационном центре я уже хорошо понимал, что бить человека в лицо это неправильно, и разговаривать в нормальном обществе нужно без мата. Вся моя жизнь - борьба. Постоянная борьба за человеческий облик, борьба за то, чтобы прошлая жизнь осталось позади а войны как будто бы никогда и не было никогда в жизни. Постоянные развилки - сходить в бар или делать всё так, как говорит психотерапевт. И Ану, ты это наверное не замечаешь, помогает мне, как может.

А ведь у неё тоже своя борьба. Она в таком положении, что сможет стать матерью хорошо если через полвека. И поняв, насколько она далеко она от нормальной жизни, мне стало очень плохо. Насколько долго ей ещё нужно бороться... Вот, всё что и случилось. Наверняка ничего особенного, да?